Иерусалимский собор как бы официально признал Павла
Апостолом и разделил сферы влияния Павла и Петра: Мне вверено
благочестие для язычников, как Петру для обрезанных (Гал. 2: 7).
Отношение Павла к богатству и богатым людям было сугубо прагматическим и
отличным от известного изречения Иисуса: Удобнее верблюду пройти сквозь
игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие (Мф. 19: 24). От
богатых людей Павел требует, чтобы они не высоко думали о себе и
уповали не на богатство неверное, но на Бога живаго... чтобы они
благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры (1 Тим. 6:
17). Идея обобществления имущества представляется Павлу утопической помехой в
развитии новой религии. Ее основатели не считали социальные проблемы
актуальными ввиду ожидаемого Царствия Небесного.
Стремясь легализовать христианство в глазах римской администрации, Павел
открыто поддерживает институт рабства: Рабы, повинуйтесь господам своим
по плоти, со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу
(Еф. 6: 5). Здесь Павел забывает, что человек сотворен по образу и подобию
Божьему, и относится к рабству спокойно, как человек своего времени.
Впоследствии Блаженный Августин и Иоанн Златоуст откорректируют учение Павла и
объяснят рабство людей наказанием за их грехи.
Как у всех первопроходцев, путь Павла не был усыпан розами. В 58 г.
н. э. после третьего миссионерского путешествия он возвратился в Иерусалим. В
указанное время Иудеей правил римский прокуратор Феликс, синедрион
возглавлял первосвященник Анания, христианскую общину -- Иаков, Брат Господень.
Тетрарх Ирод-Агриппа II властвовал в Кесарии Филипповой. Иудейский пророк Агав
предупредил Павла о грозящей ему в Иерусалиме опасности, но Павел пренебрег
этим. Тогда обстановка в Иудее была чрезвычайно напряженной из-за жестокого
произвола и вымогательств римской администрации, ответного терроризма еврейских
патриотов, то и дело возникающих и подавляемых восстаний. Волна национализма и
религиозного фанатизма стремилась к своему апогею, так как на карту было
поставлено само существование еврейского народа. Малейшее отклонение от
ортодоксального иудаизма считалось преступлением в глазах
патриотов-фанатиков.
Встречу Павла с Иаковом нельзя считать дружественной. Присутствовавшие при
встрече пресвитеры сказали ему: видишь, брат, сколько тысяч уверовавших
Иудеев, и все они -- ревнители Закона; а о тебе наслышались они, что ты всех
Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтоб они
не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям (Деян. 21: 20, 21).
Иаков потребовал от Павла семидневного покаянного очищения в Храме. Для Павла,
призванного к служению самим Иисусом, это было унижением, однако, он совершает
очищение, как бы этим самым сближаясь с еврейским народом и назореями. Несмотря
на это, иудеи-фанатики обвиняют Павла в том, что он, якобы, ввел в Храм
язычника Трофима Ефесянина. В городе начинается смута. В дело вмешивается
римский тысяченачальник, и Павел оказывается перед судом синедриона, где его
предварительно по приказу Анании бьют по устам. Однако
синедрион не являлся монолитной организацией из-за религиозного раскола на
саддукеев и фарисеев. Этим воспользовался обвиняемый. Павел
возгласил в синедрионе: мужи братья! я фарисей, сын фарисея; за чаяние
воскресения мертвых меня судят (Деян. 23: 6). Сделался большой
крик, и книжники-фарисеи оправдали Павла.
Однако против Павла зреет новый заговор фанатиков, и, чтобы предотвратить
убийство его, тысяченачальник отправляет Павла под охраной из Иерусалима в
Кесарию к прокуратору Феликсу. Взяточник и вымогатель Феликс в ожидании того,
что Павел заплатит ему, продержал римского гражданина Павла в тюрьме два года.
В 60 г. н. э. прокуратором Иудеи стал Порций Фест, и суд возобновился. Процесс
над Павлом проходил публично по римским законам. Обвинителем со стороны
первосвященника Анания выступил ритор Тертулл: Нашедши сего человека
язвою общества, возбудителем мятежа между Иудеями, живущими во вселенной, и
представителем назорейской ереси, который отважился даже осквернить
Храм... (Деян. 24: 5, 6). Судья Фест и царственный эксперт по иудейской
теологии Ирод-Агриппа II не пришли ни к какому решению. И сказал
Агриппа Фесту: можно было бы освободить этого человека, если бы он не
потребовал суда у кесаря. Посему и решился правитель послать его к
кесарю (Деян. 26: 32).
О римском периоде жизни Апостола Павла известно прискорбно мало. Ему позволено
было жить отдельно, но с воином, стерегущим его. В Риме, как и везде, он
проповедовал среди иудеев учение о Царстве Божием, при этом одни
убеждались словами его, а другие не верили. Здесь, как и везде, после
слов Павла: Да будет вам известно, что спасение послано язычникам: они
и услышат -- возникал религиозный раскол среди евреев, которые уходили,
много споря между собою (Деян. 28: 29).
В Риме Павел оказался одиноким и брошенным всеми человеком. При первом
моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится
им! (2 Тим. 4: 16). Закованный в кандалы, он некоторое время содержался
в тюрьме. Ты знаешь,что все Асийские оставили меня, в том числе и
Фигелл, и Ермоген. Да даст Господь милость дому Онисифора за то, что он
многократно покоил меня и не стыдился уз моих, но, быв в Риме, с великим
тщанием искал меня и нашел (2 Тим. 1: 15, 16).
Как окончил свои дни этот великий христианин? История не дает ответа. По
церковной версии, Павел погиб в правление Нерона во время гонений на христиан.
По другой версии он отправился с проповедью в Испанию, будучи приговорен судом
кесаря к изгнанию. О намерении донести туда Слово Божие сам Павел дважды
упоминает в послании к римлянам (15: 24, 28).
После Христа Павел, несомненно, первая фигура в христианстве. Если Христос --
создатель учения, то Павел -- создатель церкви. Его успех история объясняет
умом, смелостью и энергией. Но есть еще одно великое свойство, которое
придавало его словам неотразимость и убедительность. Это свойство -- любовь к
человеку. Именно ее ставил Павел в качестве главной задачи своей миссии, она
была целью и средством. Христиане никогда не должны забывать апостольский гимн
любви:
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то
я -- медь звенящая или кимвал звучащий.
Если имею дар пророчества,и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру,
так что могу и горы переставлять, а не имею любви, -- то я ничто.
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею,
нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не
превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается,
не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине;
Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут,
и знание упразднится (1 Коринф. 13: 1 -- 8).
Пройдет время, и церковь станет мощной организацией, контролирующей государей и
государства. Метод убеждения, которым так искусно пользовался основатель
церкви, будет отвергнут как неэффективный и медленный. Христианские государи с
благословения римских пап будут отправлять в заморские и незаморские страны
воинства для обращения язычников в веру Христову. Любимым и единственным
методом этих воинов-миссионеров будет меч и огонь. Так действовали испанские
конкистадоры в Америке и немецкие крестоносцы в Польше и Литве. Зверства,
творимые участниками религиозных войн, останутся вечным позором христианства.
4. ЕВРЕИ ПОСЛЕ РАЗРУШЕНИЯ ХРАМА
Иудейская война 66 -- 73 гг. н. э. с ее сокрушительным для евреев результатом
ввергла в длительный шок нацию, устойчивость которой зиждилась на незыблемости
договора с Богом. Если Господь допустил разрушение Храма, служившего центром
еврейского мира, то сможет ли в будущем пламенная вера Израиля совершать свой
подвиг и надеяться при абсолютном отсутствии всякой надежды? Иерусалим
превратился в груду камней, уцелевшие иудеи разбрелись по выжженной стране в
поисках крова и пищи, общественное богослужение прекратилось. Результатом войны
было поголовное истребление сикариев и зелотов, исчезновение священнической
аристократии, жившей Храмом, истощение всех источников доходов и ужасающая
нищета.
В пламени войны уцелели лишь фарисеи -- умеренная и добродетельная
буржуазия, заблаговременно покинувшая горящий Иерусалим. В пламени войны
уцелели и евреи-христиане, или иудео-христиане (назаряне, евиониты), бежавшие в
68 г. н. э. еще до разрушения Храма в город Пеллу в Заиорданье. И иудейскому
большинству, и христианскому меньшинству предстояло многое осмыслить, нащупать
ориентиры для дальнейшей жизни.
Единственное, что осталось у еврейского народа после катастрофы, это Закон и
небольшая группа ученых -- толкователей Торы, заменивших священников, которые
стали теперь уже ненужными. Один из них -- Иоханан бен Заккай, член бывшего
синедриона и один из вождей "партии мира" -- в какой-то мере
повторил судьбу Иосифа Флавия. В последние дни осады Иерусалима он тайно
покинул город, сдался римлянам, предсказал Веспасиану императорский титул и
испросил разрешения создать в городке Явнея нечто вроде академии по изучению
Торы, или синедриона. Разрешение было получено.
Иоханан бен Заккай пользовался огромным авторитетом. Его любимым правилом было
устанавливать царство мира. Никто не успевал поклониться ему первым,
включая язычников на рынке. Во многих отношениях его можно считать
последователем Иисуса, хотя он не был христианином. Иоханан бен Заккай и его
коллеги предложили создать для спасения рассеянного народа некую невидимую
духовную границу между евреями диаспоры и окружающим языческим миром. Во все
еврейские общины они отправляют наставления по организации религиозной жизни,
жизни в семье и в быту, воспитанию детей и т. д. В Явнее, а также в городке
Лидде вычисляются и рассылаются в диаспору даты еврейских праздников, тексты
ежедневных трехкратных молитв, заменяющих храмовые жертвоприношения.
Преемник Иоханана бен Заккай равви Гамалиил-младший увеличил известность Явнеи.
Он установил порядок проведения пасхальной трапезы с ее символикой и другие
нормы исполнения Торы в новых условиях. Всем евреям было предписано обучать
детей грамоте и Торе, начиная с пяти лет. Новые условия жизни в диаспоре
требовали приспособления к ним самой Торы. Ученые Иудеи и Парфии (бывшей
Вавилонии) разработали свод комментариев к Торе, подробнейшее законодательство,
впоследствии, через пять веков, превратившееся в грандиозный литературный
памятник -- Талмуд.
Евреи диаспоры добровольно признали этих ученых своими духовными вождями и,
находясь во враждебном окружении, делали все, чтобы сохранить религию, язык,
культуру, память о прошлом и надежды на будущее. Это сохранение и выживание
требовало поддержания состояния "народ в народе". Оглядываясь на
уникальную историю евреев -- единственного народа, сохранившего в течение
тысячелетий, несмотря на гонения и погромы, свою религию, язык и чистоту крови,
приходится признать, что дерзкий замысел Иоханана бен Заккай вполне удался,
тогда как народ-победитель, римляне, как и все другие народы, в потоке истории
забыли изначальные религии и языки.
Методом сохранения, согласно Талмуду, была строжайшая изоляция иудеев от всех
народов. Множились отлучения. Прекратился приток прозелитов:
"Новообращенные -- это проказа Израиля". Установленные еще до
разрушения Храма "восемнадцать мер" -- перечень запретов --
сейчас строжайше соблюдаются. Запрещается покупать что-либо у язычников,
запрещается говорить на их языке, принимать их свидетельства, их приношения,
запрещается приносить жертвы императору, принимать пищу вместе с язычниками,
требуется очищаться после контактов с ними и т. д. Другими словами, это были
требования абсолютной стерильности евреев во всем и, прежде всего, в духовной
сфере.
Изучение Закона становилось освобождением от ненавистного мира: тот, кто
подчиняет себя игу Закона, освобождается от ига политики и мира; тот, кто
нарушает Закон, достоин проклятия. Детальнейшая регламентация жизни порождала
мелочность и формализм. Еврейский ум усыплял себя грезами и истощался в
казуистике. Казуисты доводили требования, предъявляемые правоверному иудею, до
невыносимых уровней и при этом получали возможность проклинать тех, кто не
дотягивал до установленной ими произвольной планки. По их мнению, только так
могло проявиться правосудие Господне.
Дух мелочности порождал антипатию у истинно добродетельных людей, для которых
формальная сторона всегда является второстепенной. Именно в это время
евреи-христиане в Пелле начинают отрываться от Закона, тогда как иудеи
неистово цепляются за него. До этого времени слово "фарисей"
понималось христианами в положительном смысле, хотя Иисус полвека тому назад и
делал фарисеев мишенью своих острых притч. Вспомним, с какой гордостью заявлял
Апостол Павел на суде синедриона: "Я фарисей, сын фарисея" (Деян.
23: 6). Брат Господень Иаков и члены семьи Иисуса были верными фарисеями. Новое
настроение христиан, порожденное требованиями послевоенного формализма, оказало
влияние на смысл слова "фарисей" при составлении Евангелий.
Растущее непонимание между евреями-христианами и правоверными иудеями,
полемика и появившаяся в связи с этим враждебность придали словам
"фарисей" и "иудей" смысл врагов Иисуса.
Изучение Закона как основы основ жизни евреев порождало в некоторых случаях
самоуверенность и высокомерие, присущие, впрочем, ученым и нашего времени. В
этом смысле характерна молитва молодого иудея, заимствованная из Вавилонского
Талмуда:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92