Ты уже знаешь, что мой роман пека закончился провалом. Но когда я жил в Бате и тосковал о те­бе, то начал для собственного удовольствия писать юмористичес­кий роман. Конечно, это не высокая литература, но работал я с увлечением.
Хоуп все еще хлопала глазами, не понимая, куда он клонит.
– Так вот, Дэн убедил меня послать роман литературному аген­ту. Я подумал, что он рехнулся, но все же сделал это. Честно гово­ря, я был уверен, что мне даже отвечать не станут. Но как раз в тот день, когда Милли разыграла утреннюю тошноту, я начал про­сматривать почту и нашел там письмо от моего агента… – Он на­конец улыбнулся: ему очень нравилось произносить эти слова: «мой агент». – Так вот, агент буквально умолял позвонить ему, потому что я забыл указать в письме номер своего телефона. Я по­звонил, и… Ты не поверишь, но рукопись ему очень понравилась и он уже отправил ее на просмотр издателю! Они предложили мне четверть миллиона долларов за три книги… Хоуп, я добился своего! Теперь я писатель. У меня получилось!
– Ох, Мэтт… – простонала Хоуп. – Это чудесно. Я так гор­жусь тобой! – Она обняла мужа и крепко поцеловала его.
– Так что теперь мы оба при деле, – пошутил Мэтт, похлопав жену по животу.
– Есть еще одна вещь, – внезапно заволновалась Хоуп. – Я бы хотела остаться в Редлайоне. Это очень важно для меня. Как ты думаешь, мы сумеем это устроить?
– Покинуть этот оазис творчества?! – воскликнул Мэтт. – Ни за что на свете!
Николь впервые поняла, что ее жизнь бесповоротно измени­лась, когда в среду во второй половине дня она вышла из дома и увидела толпу фотографов. По крайней мере пятнадцать человек подняли в воздух камеры и защелкали затворами как сумасшед­шие. Николь инстинктивно обернулась, пытаясь понять, кого они снимают. Но за ее спиной не было никакой суперзвезды в тем­ных очках, пытавшейся сохранить инкогнито. Причиной этого массового психоза была она, Николь Тернер!
– Николь, что вы почувствовали, когда узнали, что ваш пер­вый сингл стал номером один? – крикнула женщина-репортер, державшая в одной руке диктофон, а в другой огромную сумку. – Вы позвоните Лорелее? Или ваша вражда все еще продолжается?
Николъ сунули под нос еще несколько диктофонов. Ошеломленная Николь захлопала глазами. Но тут к ней на вы­ручку пришла Айсия из офиса Боба Феллоуса.
– Николь сейчас вернется, – объявила она и, схватив Николь за руку, отвела ее в сторону. – Мы все утро пытались дозвонить­ся до вас и оставили множество сообщений на мобильнике.
– Я только что его включила, – призналась Николь, которая все утро отсыпалась после изнурительного турне. Раньше для этого возможности не было. – Когда я вышла и увидела этих людей, у меня челюсть отвисла…
Айсия пожала плечами:
– Не знаю, как они раздобыли ваш домашний адрес. Мы ра­зослали сообщение о завтрашнем утреннем телешоу; наверно, это и вызвало их интерес.
– Но почему они приехали? Сингл вышел только в понедель­ник, его еще нет в чартах. Почему они говорят, что сингл стал хи­том номер один?
Айсия гордо улыбнулась. Не напрасно она трудилась день и ночь…
– Данные о продаже невероятные, – сказала она. – За два не­полных дня было продано пятьдесят тысяч. Это просто фантастика! Если так пойдет и дальше, первое место в чартах вам обеспечено. Как и рекорд по количеству продаж. А теперь улыбнитесь, примите соответствующую позу и скажите им, что вы в восторге от такого ус­пеха. Только, ради бога, не упоминайте Лорелею! Она тоже наш клиент.
– Сука… – негромко пробормотала Николь.
– Победителю нужно быть великодушным. Сингл Лоре леи тоже вышел в понедельник, но он продается только в квартале, где живет ее мать.
Николь позволила себе усмехнуться. Поделом этой твари!
Она попозировала фотографам, а потом Айсия сказала, что у них еще есть время ответить на четыре-пять вопросов. Николь улыбалась и всем говорила, как она взволнована. И тут грянул ро­ковой вопрос.
– Вы наполовину индианка, но никогда не говорите о своем происхождении. Не хотели бы вы забыть о половине своей крови и стать белой? – спросил один журналист.
Айсия ахнула, но Николь оказалась во всеоружии.
– Я никогда не видела своего отца, – просто сказала она. – Поэтому я ничего не знаю об индийской культуре, но хотела бы узнать. Я горжусь тем, что наполовину индианка. Так гораздо ин­тересней жить. – Она улыбнулась репортерам улыбкой в сто ты­сяч ватт.
– Интервью окончено, – объявила Айсия и повела Николь к ожидавшему их лимузину. – Вы держались молодцом, – с вос­хищением сказала она. Николь пожала плечами.
– Когда-то об этом должны были спросить. Посмотрим, что выйдет. Я советовалась с Дариусом, мамой и бабушкой. Стыдиться нам нечего. Кто знает, может быть, мне удастся когда-нибудь найти своего отца. Я была бы рада.
Айсия уставилась на нее. Сомневаться не приходилось: Ни­коль Тернер сильно отличалась от обычных девушек с хорошими голосами. К счастью, в лучшую сторону.
– Отлично. Что у нас дальше? – Айсия сверилась с пере­чнем. – Два интервью для прессы, четыре для радиостанций, ра­ботающих в ночное время, а потом придется нарядиться и вечером отправиться на премьеру фильма. Стилисты приготовили для вас кучу платьев. Ну что, поехали?
– Да, – ответила Николь, не переставая улыбаться. Ее сингл прекрасно продавался. Разве это не чудо? Она поняла, что никогда не забудет этот день. Даже если не займет первое место в «горя­чей десятке».
Николь обвела взглядом скромную гардеробную студии.
– Вы уверены, что ничего не хотите? – спросила красивая де­вушка, в обязанности которой входило доставлять артистам все, что душе угодно.
Николь, помнившая ужасные истории о певцах, которые сво­ими требованиями сводили окружающих с ума, тепло улыбну­лась девушке.
– Единственное, что мне нужно, – это чай с лимоном и ме­дом – для горла. Конечно, если не трудно, – вежливо сказала она.
Красивая девушка вздохнула от удовольствия. Если бы все они были такими… Когда к ним приезжала эта стерва Лорелея, она требовала для себя четыре гардеробных, шесть бутылок «Круга» в каждую и обед с рыбой из дорогого ресторана, который был нужен ей только для того, чтобы тыкать в него окурки. Никто не рас­страивался из-за того, что сингл Лорелеи с треском провалился.
Дариус, не замеченный обеими, стоял в дверях и смотрел на Николь с гордостью. Она была невероятна! Потрясающая красо­та, ангельский голос и поразительная доброта. Нет, сомневаться не приходилось: эта девушка станет суперзвездой. Николь пони­мала, что ничего не добьется, если начнет разыгрывать из себя примадонну. В отличие от большинства артистов, с которыми Дариусу приходилось работать, она знала, что карьера рок-певи­цы предполагает тяжелый труд, преданность делу и профессио­нализм. Казалось, почти все дебютантки были убеждены, что подняться наверх можно только одним способом: с помощью вы­зывающего поведения, грубости, невозможных требований и рас­тущих аппетитов. Дариус на собственном опыте убедился, что эти требования – свидетельство чудовищного самолюбия – могут привести только к краху.
Айсия первая заметила его.
– Ну разве она не прелесть? – шепнула девушка, выходя из гардеробной.
– Прелесть, – согласился Дариус, заставив Николь поднять глаза и радостно улыбнуться.
– Ты здесь! – воскликнула она, быстро вскочила с кресла, вта­щила Дариуса в комнату и заперла дверь. – Я соскучилась!
Дариус ездил в Швецию с новой группой, которая записывала альбом с лучшими тамошними звукорежиссерами, и не видел Николь целую неделю.
Они обнялись и стали жадно целоваться.
– А я-то как соскучился… – хрипло пробормотал Дариус, при­жимая к себе Николь так крепко, словно боялся, что она исчезнет.
– Нет, я больше!
Николь положила голову ему на грудь. Это было так приятно… Она прожила невероятную неделю. Ее сингл побил все рекорды для дебютантов, но бесконечные интервью, выступления и раз­дача автографов заставляли Николь еще сильнее мечтать о тихом вечере с Дариусом. Они сидели бы в обнимку на ее новом диване и разговаривали, а потом легли бы в ее большую кровать и заня­лись любовью.
– Тебя ждет Боб Феллоус. Сэм подъедет позже, – сказал Да­риус. – Она ужасно гордится тобой. И я тоже, – нежно добавил он. – Милая, ты будешь настоящей звездой.
– Пообещай мне одну вещь, – сказала Николь.
– Все, что хочешь.
– Ты и тогда останешься со мной?
– Клянусь.
«Удивительно, сколько барахла может накопить человек всего за несколько месяцев!» – думала Сэм, таская картонные коробки по лестнице. Она привела в порядок свой письменный стол и те­перь ломала голову, где все это разместить дома.
– До завтра, – сказала Лидия на прощание. – И не забудьте принарядиться.
На следующий вечер были назначены торжественные прово­ды. Сэм не помнила, когда в последний раз ей устраивали такой праздник.
Поднявшись в квартиру, она проверила электронную почту и обрадовалась, обнаружив послание Хоуп.
«Привет, Сэм!
Надеюсь, что у тебя все хорошо. Мы живем замечательно. Мэтт в прекрасной форме, на следующей неделе собирается лететь в Лон­дон подписывать договор с издателем. Думаю, вы встретитесь. Вирджиния и Мэри-Кейт составят ему компанию до Дублина – они решили слетать в Германию, изучить тамошние пансионы и по­нять, к чему следует стремиться Вирджинии. Мэри-Кейт говорит, что не может этого дождаться: у нее не было отпуска несколько лет. Вирджиния убеждена, что в Мэри-Кейт говорит гордыня, раз она все эти годы была уверена, что Редлайон без нее рухнет!
На время отсутствия Вирджинии мы присмотрим за Динки, чему очень рада Милли. Она умирает от желания иметь собаку, а янет уверена, что следует заводить ее до рождения ребенка. Говорят, собаки ревнуют людей к младенцам. Кстати, Мэтт тоже хочет завести собаку. Причем обязательно мальчика, чтобы восстано­вить равновесие полов. Последнее сканирование показало, что я рожу девочку (нам нравится имя Розали; что ты об этом дума­ешь?), и он говорит, что трое на двое – это нечестно.
Сегодня вечером едем обедать с Юджином и Дельфиной. Они вер­нулись из свадебного путешествия, и Дельфине ужасно хочется по­хвастаться своим загаром. Еще одну хорошую новость я узнала бла­годаря любезности Дельфины. Представь себе, Кристи Де Лейси вы­гнали из отеля взашей! Дельфина сказала по телефону, что перед самым твоим приездом у него вышла безобразная сцена с подружкой какого-то постояльца. Пошли слухи о судебном процессе, и владель­цы уволили его. Впрочем, меня это ничуть не удивляет.
Как поживают Рини, Сандра и Памми? Все здесь полюбили их и говорят, что они должны приехать еще раз. И мы с нетерпением ждем Николь. Ну разве неудивительно, что ее сингл все еще воз­главляет список? Его постоянно крутят по местному радио, и единственная трудность, которая ждет здесь Николь, – это невозможность прогуляться по улице из-за толпы зевак, жаждущих посмотреть на знаменитую землячку. (То, что здесь родилась не она, а ее бабушка, для них роли не играет.)
Позвони скорее. Я не слышала тебя целую вечность.
Любящая тебя Хоуп».
Сэм улыбнулась и выключила компьютер. Слава богу, все кон­чилось для Хоуп благополучно. Ах, если бы она могла сказать о себе то же самое… Сэм взяла на руки Табиту и поцеловала ее. Ни­чего, у нее есть кошки и новая компания. Самое главное сей­час – быть все время занятой.
Накормив кошек, она решила зайти в «Гринвич Эмпориум» к Фелисити и Джорджу. Они высоко оценили идеи Сэм относи­тельно того, как сделать бизнес выгодным, и стали первыми кли­ентами ее новой фирмы.
Сэм взяла свои заметки, положила их в чемоданчик и вышла из квартиры. Вечер был теплый. Открывая калитку, Сэм ин­стинктивно посмотрела на дом Бенсона. Щит исчез. Дом был продан. Интересно, где сейчас Морган?
Хотя был четверг, Джордж и Фелисити сбивались с ног. Пого­ворив о бизнес-плане пятнадцать минут, хозяева сказали, что им пора бежать, потому что почти все столики заказаны заранее.
– Останьтесь и поешьте, – сказал Джордж. – Графин крас­ного?
Сэм ела салат и читала свои записи, останавливаясь только для того, чтобы сделать глоток вина. Ресторан был наполнен главным образом парочками, смотревшими друг другу в глаза. Фелисити и Джордж махали Сэм каждый раз, когда проходили мимо, но от этого она чувствовала себя еще более одинокой.
Сэм подумала о событиях последних недель, и на ее глаза на­вернулись слезы. В ее деловой жизни произошла настоящая ре­волюция, но личная жизнь не претерпела никаких изменений. Что бы она делала без Спайк и Табиты? Кошачье обожание дела­ло ее жизнь более-менее сносной. Когда Сэм ощущала уныние, она брала на руки Табиту и гладила полосатую кошечку, пока не появлялась возмущенная Спайк и не начинала требовать свою долю нежности.
– О боже! – ахнула Фелисити, оказавшаяся рядом с бутылкой и штопором.
Сэм подняла глаза и увидела, что Фелисити стала такой же ро­зовой, как вино в бутылке, которую она несла. Сэм знала только одного человека, который оказывал такое же влияние на хозяйку ресторана. Оглянувшись, она увидела Моргана, который стоял в проходе между столиками и смотрел прямо на нее. Сердце Сэм заколотилось, как у марафонца на финишной прямой. Морган загорел и казался отдохнувшим, как будто только что сошел с са­молета, прилетевшего из жарких стран. На нем были всегдашние потрепанные джинсы и тонкая голубая рубашка, обнажавшая часть мускулистой груди, которую Сэм иногда видела во сне. Во­лосы были короче, чем обычно, но назвать его стрижку модной не решился бы никто. А вот лицо осталось прежним. Крючкова­тый нос придавал ему сходство со средневековым конкистадо­ром; узкие, темные, как патока, глаза смотрели на нее в упор. Сэм нисколько не удивилась бы, если бы он превратился в конную статую крестоносца с мечом в руке. – Можно сесть?
Она только слабо махнула рукой. Это не было грубостью; про­сто Сэм не могла найти слов. Наконец голос вернулся к ней.
– Как вы поживали? – спросила Сэм, зная, что говорит ба­нальность. Но она была слишком ошеломлена его появлением, чтобы придумать что-то оригинальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62