– Пошли! Сейчас я задам им жару! – широко улыбаясь, сказа­ла она.
6
Рев Милли, очевидно, был слышен в соседнем графстве.
– Не хочу сидеть в машине! – кричала она, ее маленькое ли­чико покраснело от злости.
– Я тоже, – сквозь зубы пробормотала Хоуп.
Она вела взятый напрокат автомобиль по извилистому шоссе, стараясь не обращать внимания на ветер и дождь. Когда самолет снизился перед посадкой в аэропорту Керри, Хоуп посмотрела в окно, надеясь увидеть чудесный изумрудный остров. Но тут за­капризничал измученный Тоби, Хоуп пришлось отвести взгляд от мрачновато выглядевших полей и успокоить его. На земле вовсю хлестал дождь, и это унылое зрелище разительно не соответ­ствовало описанию Мэтта.
– Помню, мы с Гароидом сидели на ступеньках, светило со­лнце, он держал в руке бутылку «Гиннесса», вокруг жужжали пче­лы, а с полей доносился запах свежего сена. Все вокруг было яр­ко-зеленым и золотистым…
«Должно быть, „Гиннесс“ пили они оба», – мрачно подумала Хоуп. В нынешнем Керри не было и намека на зелень и золото. Даже с учетом того, что стоял морозный ноябрьский день. Если бы из улья вылетела хоть одна пчела, ветер унес бы ее в преиспод­нюю.
Мэтт с воодушевлением говорил о том, как будет сидеть на бе­регу Атлантики и слушать шум прибоя – самую лучшую поэму на свете. Рассказывал, что Редлайон лежит в котловине, защи­щенный от дующих с моря жестоких ветров. И пользовался при этом словом «идиллия».
Сейчас идиллией тут и не пахло. Хоуп начинала думать, что Мэтт совершил ошибку, десятью днями раньше переправившись в Ирландию на пароме. Путешествие с детьми оказалось настоя­щим кошмаром, и справиться с ними одной ей было трудно. Но Мэтт настоял на том, что кто-то должен подготовить коттедж, поскольку поверенный намекнул, что дом «довольно запущен». Кроме того, он был должен как можно скорее встретиться с людь­ми из общины художников, чтобы иметь возможность работать в тамошнем творческом центре.
После посадки в Килларни они надолго застряли в аэропорту. Когда Хоуп уже решила, что багаж пропал, четыре чемодана на­конец появились. Протиснувшись через переполненный малень­кий зал с двумя хнычущими детьми, она обнаружила заранее за­казанный приземистый автомобильчик и перетаскала туда веши, запретив себе обращать внимание на устроенный Милли скан­дал. Но это было не очень просто, тем более что стайка старушек, входивших в дверь аэропорта, посмотрела на Хоуп так, словно у нее на лбу было написано: «Негодная мать».
Милли истошно вопила целый час, пока сбитая с толку Хоуп разбиралась в карте, пытаясь понять, куда ей ехать. Ко всему про­чему, жители Килларни ходили по улицам как попало, лезли пря­мо под колеса и смотрели на проезжавшие машины как на досад­ную помеху. «Все ирландцы чокнутые», – мрачно подумала Хо­уп, выруливая на дорогу, ведущую к Редлайону.
К счастью, дождь вскоре прекратился, а внимание Милли привлекло стадо черно-белых коров, пасшихся у обочины.
– Коровки, коровки! – завизжала она с таким восторгом, слов­но внезапно открыла целую популяцию доселе неизвестных нау­ке зверей.
Тоби испуганно прижался к матери. Он не любил крупных животных. Увидев в зоопарке слона, он начинал всхлипывать, в от­личие от Милли, которую приходилось держать силой, чтобы она не залезла в вольер с обезьянами.
– Мама, а у нас будут коровки? – с жаром спросила Милли.
Хоуп не имела об этом ни малейшего представления. Мэтт ни разу не говорил о том, были ли у Гароида коровы. Он вспоминал лишь о прелестном коттедже, заросшем плетистыми розами, и большом запущенном саде. Других подробностей он не сообщил, хотя поверенный говорил о четырех спальнях, кухне с дровяной чугунной плитой и ванной, в которой стояла старинная ванна на когтистых лапах. Все это звучало чудесно, но немного напомина­ло романы о Средневековье, в которых никто не страдал от зуб­ной боли, а женщины не умирали от мучительных родов.
Хоуп с тоской вспоминала о своем только что купленном но­вом холодильнике и душе. Когда его включали на полную мощ­ность, казалось, что в тебя вонзаются миллионы тонких иголок. Она сомневалась, что в «прелестном» коттедже есть столь совре­менные удобства. Впрочем, кто знает? Дядя Гароид вполне мог оказаться современным человеком, обожавшим новейшие при­способления для кухни и джакузи. Кроме того, ведь дом в Бате по-прежнему оставался за ними. Если сельская Ирландия ока­жется слишком сельской, она сможет забрать детей и вернуться. Да, конечно, они сдали его на год, но Хоуп была уверена, что найдет выход. На то и существуют поверенные.
– Там увидим, – сказала она бодрым голосом Муми-тролля. – Мы проедем еще немного, а потом ты сможешь сама ос­мотреть новый дом!
Довольная тем, что ее фальшивый энтузиазм сделал свое дело, Хоуп огляделась по сторонам и восхитилась ландшафтом с вели­чественными пурпурными горами, подернутыми туманом и на­поминавшими торты, которые кто-то покрыл сахарной пудрой. Все вокруг было неправдоподобно красивым, но, мягко говоря, диковатым. Ничто не напоминало идиллическую солнечную стра­ну, фотографии которой она видела в путеводителе «Открой для себя Ирландию».
Хоуп любила иногда посещать романтичные пустынные места и во время уик-эндов с удовольствием бродила по дремучим ле­сам, зная, что неподалеку есть уютная гостиница с растопленным камином, где можно будет сушить носки, пить подогретый порт­вейн, хихикать и прикидывать, как одеться к обеду. Но жить в та­ком месте всегда?.. Бр-р-р!
На крошечном перекрестке без всяких указателей Хоуп снова сверилась с картой. Если она нигде не ошиблась, следовало свернуть направо и проехать еще несколько миль. Она осторожно продвигалась вперед, пока не заметила намек на обитаемые места.
«Необычное, нетронутое цивилизацией место», – говорил Мэтт о Редлайоне – маленьком поселке, где им предстояло жить. «Место действительно необычное», – через несколько минут мрачно подумала Хоуп. Она видела только извилистую главную улицу, да и то через пелену мелкой измороси, но деревня и в са­мом деле производила странноватое впечатление. Типовые до­мики, облупившаяся пивная, крошечная почта, магазин товаров повседневного спроса с засовами, которые могли бы остановить танк, и передвижной парк аттракционов с покосившейся вывес­кой. Должно быть, она заблудилась. Эта дыра не имела ничего общего с приятным местом, о котором рассказывал Мэтт.
Но тут впереди показался горбатый мост. Старая зеленая водо­качка, высившаяся над ним, свидетельствовала, что это действи­тельно Редлайон. Мэтт упоминал и о мосте, и о водокачке. За ни­ми она должна была свернуть налево и по петляющей дороге до­браться до их нового дома. Да, все было верно. Она оказалась в месте, которое следовало бы назвать Краем земли.
Предчувствие беды становилось все сильнее. Хоуп очутилась на узком проселке с травянистым гребнем посередине и грязны­ми лужами по бокам. В последний раз она чувствовала себя по­добным образом, когда они с Сэм впервые отправились в новую школу. Хоуп приводило в ужас, что все девочки из нормальных семей и сочтут их с Сэм (у которых была только чокнутая тетка) чужими.
Хоуп свернула за угол, миновала огромное дерево, нависшее над переулком, – и увидела его. Свой новый дом.
Поразительно, но коттедж «Кроншнеп» действительно оказал­ся прелестным. Окруженный буками и живой изгородью, он вы­глядел так, словно был нарисован иллюстратором, пытавшимся представить себе обиталище семи гномов из сказки о Белоснеж­ке. В нем было очаровательно все – от маленьких окошек со ставнями до толстой деревянной двери с черной чугунной решет­кой. Плети вьющихся роз, о которых с таким пиететом говорил Мэтт, были срезаны: как-никак на улице стоял ноябрь. Но это было единственным недостатком, который она успела заметить. Конечно, дом был слегка запущен, но чего ждать от пожилого че­ловека, который много лет жил здесь один?
Хоуп вздохнула с облегчением. И тут невидимый молодой пе­тушок во всеуслышание объявил, что это его владения, и предложил им убираться подобру-поздорову. Тоби вскрикнул от страха, а Милли – от удивления.
– Мама, выпусти меня! – сгорая от нетерпения, выпалила девочка.
Хоуп выпустила детей, но предупредила, чтобы они далеко не уходили. Впрочем, Тоби в предупреждениях не нуждался – он тут же уткнулся в колени матери. А Милли побежала разыскивать петушка.
– Вернись! – тревожно крикнула Хоуп, в которой тут же про­снулся инстинкт городской матери. – Немедленно!
Милли заколебалась, и Хоуп успела поймать ее за капюшон. Взяв детей за руки, она повела их к входной двери.
– А где папа? – с любопытством спросила Милли. «Хороший вопрос», – подумала Хоуп. Ей представлялось, что Мэтт выбежит навстречу, обнимет их и скажет, как он соскучил­ся по ним за эти десять дней. Наверно, она просто насмотрелась телевизора. Мужья выбегают из дома с распростертыми объятия­ми только в «мыльных операх» и романтических драмах. В реаль­ной жизни они делают это только тогда, когда умирают с голоду, а жена приезжает из магазина с продуктами.
Хоуп постучала в дверь. Ответа не последовало. Спустя не­сколько секунд она нажала на ручку, и дверь со скрипом приот­крылась. Войти или нет? Она колебалась, пока в небе не раздался зловещий раскат, возвещавший, что они рано обрадовались су­хой погоде. Проливной дождь обрушился на них внезапно, как тропический шторм.
– Вперед! – весело сказала Хоуп детям, распахивая дверь на­стежь.
Однако внутри пряничная избушка оказалась совсем другой. Прежде всего Хоуп поразил холод. В доме царила арктическая стужа. Каменные полы, каменные стены и полное отсутствие ис­точника тепла только усиливали это впечатление. Все в доме ка-залось сырым и холодным. Хоуп представляла себе деревянную мебель ручной работы, занавески с оборками и сверкающую чис­тоту. Но перед ней была просторная голая комната без всяких за­навесок. Единственным предметом мебели был кофейный сто­лик и два древних твидовых кресла с засаленными сиденьями и спинками.
Хоуп сжала руки детей и с ужасом осмотрелась по сторонам. Тут нельзя было жить! Клочья паутины, свисавшие с потолка, ка-зались самой легкой из проблем. Мэтт заставил переехать сюда всю семью, но вместо уютного коттеджа их ждал заброшенный сарай… Хоуп захотелось заплакать, но тут ее мысли прервал шум мотора и стук двери.
– Милли, Тоби! Прости за опоздание, дорогая. Меня задер­жал дождь.
Мэтт влетел в комнату. К его лбу прилипли мокрые волосы, на плечах болталась какая-то незнакомая куртка, на ногах красова­лись заляпанные грязью резиновые сапоги, а лицо сияло радост­ной улыбкой.
Он быстро поцеловал Хоуп, а потом подхватил ребятишек и прижал их к себе.
– Соскучились по папе? – спросил он.
– Да! – басом ответила Милли и уткнулась ему в плечо. Хоуп пришлось прервать эту трогательную семейную сцену.
Ей очень не хотелось быть похожей на ведьму, которая напомни­ла Белоснежке, что семи гномам требуется служанка, но другого выхода не было. Тем более что ее саму Мэтт не обнял.
– Мэтт, – сказала она безмятежным тоном, чтобы не пугать детей, – нам нужно поговорить. Ты в самом деле считаешь, что здесь можно жить? Мы же простудимся насмерть! Я вижу, ты не ударил палец о палец, пока нас не было!
– Ну да, я жил у Финулы… – смущенно пробормотал Мэтт. – Мы все пока можем поехать туда, а в понедельник появятся рабо­чие…
– Мэтт, неужели вы не сообщили Хоуп, что дом еще не го­тов? – раздался низкий женский голос. – Аи, как нехорошо! Вас надо отшлепать.
Хоуп обернулась. На пороге стояла высокая полная женщина лет сорока с лишним, облаченная в развевающиеся одежды. На ней были широкие розовые в цветочек брюки типа пижамы, про­сторный жакет и лихо заломленная шляпа. Довершала картину длинная шаль из шотландки.
– Хоуп, познакомься с Финулой Хедли-Райан, главой и све­точем общины художников Редлайона, которая успела принять меня в Центр творчества вопреки всем правилам.
Финула подплыла к Хоуп и протянула ей веснушчатую руку, украшенную золотыми кольцами старинной работы. Однако эф­фект слегка портил дешевый алый лак, из-под которого просве­чивали пожелтевшие ногти.
– Я думаю, что вам не до новых знакомств, когда дом напоми­нает потерпевший крушение космический корабль, – грудным голосом сказала она. – Мэтт, почему вы не предупредили бед­ную девочку, что здесь жить нельзя? Ведь ее же мог хватить удар! О чем вы думали?
– Конечно, я страшно виноват. – Мэтт чарующе улыбнулся Финуле. – Просто мне очень хотелось, чтобы Хоуп поскорее приехала. А если бы она узнала, сколько здесь предстоит рабо­ты…
– Но дети не смогут здесь жить! – в отчаянии воскликнула Хоуп. Пережитый шок пересилил нежелание решать свои лич­ные дела при посторонних. – Нам придется остановиться в гос­тинице.
– Ни в коем случае! – решительно заявила Финула. – Вы ос­тановитесь у меня. Единственная гостиница, которая есть в этих местах, пятизвездочная, и номер в ней стоит целое состояние. Мы будем рады принять вас у себя. Через пару дней ваш дом бу­дет не узнать, но сейчас, конечно, детям в нем делать нечего.
Она наклонилась и погладила Милли по щеке. Девочка, кото­рая терпеть не могла, когда к ней прикасались незнакомые люди, неожиданно улыбнулась ей.
– Какая славная малышка, – вздохнула Финула. – Моему Кормаку уже двенадцать, его не очень-то потискаешь, но в этом возрасте они просто прелесть.
Вспомнив о скандале, который Милли устроила по дороге из аэропорта, Хоуп выдавила подобие улыбки и подтвердила, что малышка действительно славная.
– А теперь ступайте за мной, – велела Финула. – Вашу ма­шину может взять Мэтт.
Через несколько минут она усадила Хоуп и детей в старый зе­леный фургончик, ободранный до такой степени, что полосы краски остались только на дверцах. Внутри машина была не луч­ше, чем снаружи. На заднем сиденье лежали грязные резиновые сапоги, а на полу валялось несколько старых непромокаемых кур­ток, от которых пахло сырой псиной.
Фургончик стремительно несся по узкой дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62