на жалованье учителя не разгуляешься. Энди тогда казал­ся совершенно разбитым. Ему было тридцать девять, а выглядел он на все пятьдесят.
«Это было шесть месяцев назад, – виновато подумала Сэм. – Ничего себе подруга…»
Еда была превосходная, музыка не хуже, но настроение Сэм нисколько не улучшалось. Она явно отставала от компании и ря­дом с двумя счастливыми парами казалась себе такой же неудач­ницей, как Энди.
В одиннадцать часов Сэм решила, что пора ехать домой. Она допила кофе и стала думать, как уйти первой, не обидев хозяев. Она надеялась уехать с Джей и по дороге пожаловаться подруге на усталость и болезненные симптомы. Но теперь это было не­возможно: даже если Джей поедет с ней в такси, то и Грег тоже будет рядом.
– У нас есть важная новость! – внезапно сказала Катрина, и ее глаза гордо блеснули.
Хью, сидевший напротив, широко улыбнулся жене.
– Ты стала партнером компании? – обрадовалась Сэм. – Ох, Катрина, это замечательно!
Хью и Катрина дружно рассмеялись.
– Сэм, ты действительно трудоголик! – любовно сказал ей Хью. – Катрина беременна. У нас будет ребенок.
Все присутствующие разразились приветственными криками, а потом стали поздравлять хозяев. Каждый встал и обнял счаст­ливую пару.
– Это чудесно, – Оказала изумленная Сэм, крепко обнимая Катрину. – Я так рада за вас!
– Спасибо, – ответила подруга.
Сэм смотрела на нее и хлопала глазами. Как же она не догада­лась об этом раньше? У Катрины был цветущий вид, лицо горело от радости и гордости, но ее стройная талия располнела, а живот выдавался так, как бывает на четвертом месяце… Сэм горько улыбнулась. Все-таки поразительно, как она разоблачила себя! Нормальные люди сразу бы поняли, что к чему. Только «синие чулки» считают, что хорошая новость может означать лишь по­вышение по службе.
Когда за здоровье будущего младенца выпили еще пару буты­лок шампанского, Сэм наконец начала прощаться.
– Мне очень жаль, что я нарушаю компанию, но в половине восьмого у меня совещание, – солгала она. То, что никто не стал уговаривать ее остаться, отнюдь не улучшало настроения. Види­мо, она уже официально стала занудой, уходу которой радуются больше, чем приходу.
У двери Катрина и Хью поцеловали ее.
– Замечательная новость, – сказала Сэм, и ее глаза вдруг на­полнились слезами. – Я счастлива за вас.
Катрина с чувством сжала ее руки:
– Не волнуйся, Сэм, все будет в порядке. Тебе тоже еще не поздно. Мы и сами думали, что слишком задержались, но оказа­лось, что это не так.
У Сэм сжалось сердце. Так вот оно что… Все жалели не только подавленного разводом Энди, но и ее. Все остальные имели пару, были счастливы, а она представляла собой классическую дело­вую женщину, слишком занятую, чтобы иметь мужа и детей, оди­нокую женщину, которая готовит только для себя и коротает ве­чера с пультом дистанционного управления в руке.
Гордость заставила ее беспечно рассмеяться.
– Мне? – переспросила она. – Ох, Катрина, ты будешь пре­красной матерью, но эта стезя не для меня. Пока! – еще более беспечно сказала она, помахала рукой, улыбнулась и пошла к прибывшему такси.
Шофер остановился не у того дома. Поскольку он был глухо­ват и ему с самого начала было трудно втолковать, куда ехать, Сэм не стала его поправлять.
– Большое спасибо, – сказала она и передала водителю день­ги через боковое окно.
Сэм медленно шла по улице, слишком уставшая, чтобы смот­реть по, сторонам. Услышав позади чьи-то шаги, она занервнича­ла и оглянулась. Но за ней шел не грабитель, а девушка с длинны­ми темными волосами, в пушистой шубе и туфлях на высоких каблуках. В таком наряде не побегаешь. Девушка обогнала.ее, и тут Сэм поняла, что это та самая красавица с глазами серны, ко­торая после вечеринки уходила от мужчины из соседнего дома. И что она плачет.
«Ну, настоящая „мыльная опера“! – подумала Сэм. – Осле­пительные девушки в серебряных платьях уходят из дома, а через минуту, безутешно рыдая, бегут обратно». Она с интересом сле­дила за тем, как дверь открылась и на пороге появился ее загадоч­ный сосед.
– Мэгги! – воскликнул он, когда девушка упала в его объ­ятия. – Моя бедная девочка, что случилось?
Сэм громко хлопнула калиткой. Час от часу не легче! Никто из соседей до сих пор не афишировал свою личную жизнь.
Услышав стук калитки, мужчина поднял глаза и увидел Сэм. Выражение осуждения на ее лице заставило его нахмуриться.
Сэм фыркнула, надменно задрала нос и вынула из сумочки ключи, не обращая на него внимания.
Ну и вечер… Ее лучшие друзья ездили в отпуск, даже не сооб­щив ей об этом. Она была свидетельницей чужой любви сначала в доме Катрины, а затем в доме соседа. Любви молоденькой де­вушки и старого плейбоя. Это было больно и несправедливо. Муж­чины могли волочиться в любом возрасте, встречаться с женщи­нами на миллион лет младше себя, но этим женщинам ни в коем случае не должно было быть больше тридцати.
Сэм мрачно думала о журнальных статьях, утверждавших, что пик сексуальной активности приходится у женщин как раз на сорок–сорок пять лет. Но тогда какого черта никто не хочет с ними спать?
Она залпом, как текилу проглотила обезболивающее, закуси­ла его таблеткой снотворного и легла в постель.
Проснувшись рано утром, Сэм вспомнила, что сегодня суббо­та. Она пила кофе, сидя в кресле у окна с видом на улицу, и чита­ла газету. Внезапно ее внимание привлекли люди, вышедшие из соседнего дома.
Он! И девушка, на этот раз одетая в мешковатые джинсы, под­вернутые снизу. Его джинсы. «Как мило, – кисло подумала Сэм. – Чертовски мило!» Она поспорила бы на десять фунтов, что эта девица все утро проходила в его рубашке, надетой на голое тело, щеголяя загорелыми длинными ногами. Конечно, если у него есть приличная рубашка. Обычно такие типы их не имеют. Они носят дорогие майки, купленные на унаследованные денежки, и не признают рубашек, потому что рубашка означает работу, а эти богатые лодыри считают, что работа, как и налоги, существует только для маленьких людей.
Сэм была абсолютно уверена, что он бездельник. Об этом го­ворило все: дикие оргии, отсутствие видимых источников дохо­да, девушки, ползущие у него из ушей… Она ненавидела таких мужчин.
После завтрака Сэм решила немного пробежаться, вспомнив, что не бегала почти три месяца. Январский воздух был ледяным. По улицам неторопливо шли люди, направлявшиеся в магазин или на ранний ленч. Сэм глубоко дышала и пыталась вспомнить свой прежний ритм. Но это не удавалось. Тело, отвыкшее от фи­зической нагрузки, казалось громоздким и неуклюжим. Сэм пробе­жала около полутора километров, упрямо отказываясь поворачи­вать к дому, но в конце концов усталость взяла свое. Она повер­нула обратно и вдруг остановилась. К горлу подкатила тошнота, и Сэм осела на тротуар. Ее не держали ноги. Она не знала, что ху­же: сидеть на грязном тротуаре или чувствовать, что она больше не владеет собственным телом. Опустив голову на колени, Сэм попыталась дышать глубже, но ничего не выходило – она втяги­вала воздух мелкими, частыми глотками. Глаза наполнились слеза­ми. Что с ней? Что случилось? И как она теперь попадет домой?..
Мимо нее шли две женщины в новых тренировочных костю­мах, явно решившие сбросить лишний жирок, который накопи­ли на Рождество.
– Вам плохо? – осторожно спросила одна из них. Сэм покачала головой.
– Я бежала трусцой и вдруг почувствовала, что теряю созна­ние. – Она попыталась улыбнуться. – Мне нужно немного отдо­хнуть. Через минуту все пройдет. Я живу всего в километре отсюда.
– Вы белая как мел, – сказала вторая. – Вам не пройти и метра.
– Все в порядке, честное слово, – возразила Сэм и уцепилась за дерево.
Женщины посмотрели друг на друга, и первая вынула из кар­мана крошечный мобильник.
– Я позвоню Майклу, чтобы он приехал на машине, – реши­тельно сказала она. – Мы не можем оставить вас здесь.
Через десять минут прибыл Майкл в сверкающем новом «Рейнджровере» и посадил в машину всех троих. Сэм была слиш­ком слаба, чтобы протестовать. Она сидела сзади и пыталась по­нять, что с ней стряслось.
Они остановились у ее дома.
– Не знаю, как вас благодарить, – со слезами на глазах сказа­ла Сэм. – Пожалуйста, скажите, как вас зовут, чтобы я могла чем-нибудь отплатить вам.
– Глупости, – улыбнулась жена Майкла. – Это тот самый хо­роший поступок, который скауты должны совершать каждый день. Позаботьтесь о себе, дорогая. Вам нужно показаться врачу.
Очутившись дома, Сэм сразу легла на кровать. Кроссовки ос­тались на ногах, но ей было абсолютно все равно, что они пачка­ют постельное белье.
Эти люди были так добры к ней! Если бы она сама увидела не­знакомую женщину, привалившуюся к дереву, то подумала бы, что это наркоманка, и постаралась бы как можно скорее пройти мимо. Сегодня она узнала, что на свете есть хорошие люди. Лю­ди, лишенные цинизма. В отличие от нее самой.
Да, она обязательно позвонит врачу. В понедельник.
Сэм редко болела. Она принимала витамины, была уверена, что как следует заботится о своем здоровье, и не тратила времени на посещение врачей. Сегодня она ерзала на стуле, то и дело све­рялась с часами и сердито смотрела на дверь кабинета. Она заня­тая женщина, у нее нет времени ждать, пока другие болтают с врачом! Предыдущая пациентка не выходила из кабинета целую вечность. Что она там делает? Удаляет миндалины?
В конце концов ей пришлось смириться, и она стала переби­рать зачитанные журналы, лежавшие на кофейном столике. По­скольку единственным журналом, в котором не говорилось, как найти себе мужчину, очаровать мужчину или готовить для муж­чины, был «Тайм», Сэм взяла его, углубилась в статью о компью­терных пиратах и тут услышала свое имя.
В кабинете сидел усталый мужчина лет сорока с лишним. Сэм описала симптомы так лаконично, словно выступала на летучке. Усталость, боли, тошнота.
– И тяжелые месячные?
– Ну да… – призналась она.
– И давно вы испытываете эти проблемы? – спросил врач, изучая ее медицинскую карту.
– Шесть месяцев, – буркнула пристыженная Сэм. – Я была занята… – начала она, нарушив собственное правило никогда не объяснять то, что понятно без слов.
– Никакая занятость не должна мешать человеку заботиться о собственном здоровье, – строго сказал врач.
Сэм притворилась глухой.
Он задал ей множество вопросов о регулярности и обильности месячных, о том, где именно у нее болит, о ее диете и стуле, а потом предложил зайти за ширму и раздеться.
Сэм легла на смотровой стол, чувствуя себя странно беззащит­ной. Обнаженная нижняя часть тела казалась смешной по срав­нению с верхней. Врач прошел за ширму и, не подняв глаз, при­ступил к осмотру. Холодные руки ощупывали ее живот, ловкие пальцы скользили по бледной коже. Она поморщилась.
– Что, больно? – спросил он.
– Угу, – закусив губу, ответила Сэм.
Врач нажал еще раз, и она поморщилась снова.
Спустя несколько минут он надел перчатку, сбрызнул ее гелем и полез внутрь. Когда его пальцы проникли во влагалище, Сэм показалось, что оно растягивается, как резиновое. О господи, что он делает? Ищет там золото? Или ключи от своей машины?
– Расслабьтесь, – буркнул врач.
«Легко сказать, – мрачно подумала Сэм. – Расслабишься туг, когда совершенно незнакомый мужик сует в тебя здоровенную волосатую лапу!» Она промолчала, пытаясь не обращать внима­ния на причиняемую им боль.
Наконец осмотр подошел к концу. Сэм быстро оделась и по­чувствовала себя куда увереннее.
– Ну что ж, порадовать вас ничем не могу, – резко сказал врач. – У вас фиброиды и раздражение кишечника.
– Что такое фиброиды? – спросила Сэм. Что такое раздраже­ние кишечника, она прекрасно знала: им страдали все знакомые женщины. Ни один обед в Лондоне не проходил без бесед о последних методах лечения и лекарственных травах, лучше всего по­могающих от желудка. Сэм терпеть не могла эти разговоры.
– Фиброиды – это мелкие доброкачественные опухоли мат­ки. Они могут вызывать анемию, которой, скорее всего, и объяс­няются ваша усталость, продолжительные и болезненные месяч­ные, боль в тазу и животе и неприятные ощущения при половых сношениях.
Сэм нахмурилась. Последней проблемы у нее не было.
– Для окончательной уверенности вам нужно пройти ультра­звуковое исследование, – продолжал врач. – В вашем возрасте есть несколько вариантов лечения, но лично я считаю, что самый надежный способ – это гистерэктомия. Все зависит от того, хо­тите вы детей или нет.
Сэм открыла рот, собираясь сказать «не хочу», но тут же за­крыла его. Сколько раз она говорила это подругам, Хоуп и тете Рут! Когда тетя Рут была жива, она энергично кивала: «Правиль­но, Саманта. Ты не создана для детей». Хоуп же грустно вздыхала и говорила сестре, что она всегда может передумать. Сама Хоуп очень хотела детей. Сэм знала, что сестра мечтает создать такую семейную атмосферу, которой они сами были лишены. Но на­дежды на это было мало. Упущенного не наверстаешь, даже если станешь матерью, окруженной большой, любящей семьей. «А чем я отличаюсь от сестры? – мрачно подумала Сэм. – Тоже пыта­юсь наверстать упущенное. Только на свой лад. Утверждая, что не стану производить на свет детей, которые будут брошены на попечение суровой одинокой тетки».
Врач скрипел ручкой, и Сэм все пыталась подсмотреть, что именно он пишет, но она не умела читать латинские слова вверх ногами. Для человека, занятого кабинетной работой, умение раз­бирать чужие заметки было жизненно важно. Но сегодня ее это не волновало. Она рассеянно теребила ремешок часов.
– Если вы придете завтра, я оставлю для вас направление к специалисту. После этого нужно будет проверить и ваш кишеч­ник. Но только для страховки.
– Относительно гистерэктомии… – начала Сэм. – Я так по­няла, что есть и другие варианты?
– Да, конечно. Некоторые женщины не хотят и слышать о гистерэктомии, но мне показалось, что перспектива такой опера­ции вас не слишком волнует. В вашем возрасте женщины либо уже имеют детей, либо не хотят их иметь.
– Слишком смелое предположение! – бросила Сэм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62