– Замечательно, – улыбнулась Финула, но по ее тону было ясно, что ничего замечательного в этом нет.
В отсутствие Мэтта Хоуп успешно избегала Финулу и в резуль­тате почти забыла, как раздражает ее эта женщина. Финула дер­жала чашку кофе, оттопырив пальчик – считая, очевидно, этот жест очень светским, поглощала шоколадное печенье со скорос­тью, поразительной для человека, заявлявшего, что у него аллер­гия на мучное, и, как всегда, пускала пыль в глаза.
– Вчера вечером мы обедали в «Пиджин-клаб», – объявила она. – Все было прекрасно, еда выше всяких похвал. Я ела вос­хитительного ягненка. Между прочим, владелец ресторана – наш близкий друг.
Хоуп чуть не выпалила, что она знакома с владельцем рестора­на Лайамом, что она приезжала туда на ленч с действительно близким другом Лайама и что Лайам посадил их за лучший сто­лик. Который был скорее кроватью, чем столиком. Она сцепила зубы и налила себе еще кофе, борясь с желанием вылить его на голову этой самовлюбленной куклы.
– Финула сведет меня с ума! – прорычала Хоуп, когда Мэтт привел домой грязных детей. На колене Милли красовалась ца­рапина, а никаких головастиков не было и в помине.
– Она неплохая, – вступился за Финулу Мэтт. – Просто не­уверенная в себе.
– Неуверенная?! – взвилась Хоуп. – Такая же неуверенная, как председатель Мао! Она все время хвастается. Она трижды го­ворила мне, что в январе у них будет новый «Чероки», и без конца твердила об «отпуске на Антигуа». Надеюсь, на таможне их запо­дозрят в контрабанде наркотиков и продержат в тюрьме все три недели!
Мэтт рассмеялся, чем только усилил досаду жены.
– Хоуп, ты меня уморишь! Конечно, Финула очень не уверена в себе. Иначе с какой стати она стала бы рассказывать тебе все это? Она завидует тебе и пытается набить себе цену постоянно напоминая об их отпуске, их джипе и их знаменитых друзьях. А так она очень милая, честное слово.
Хоуп удивленно взглянула на него:
– Да, но почему Финула завидует мне? Разве у меня есть то, чего нет у нее?
Мэтт лукаво улыбнулся:
– Конечно, есть. Это я, дорогая.
Хотя после возвращения Мэтта Хоуп работала каждое утро, она ни разу не столкнулась с Кристи. Казалось, Де Лейси чувст­вовал, что Хоуп отныне не страшны его чары, и понимал, что должен оставить ее в покое. К шестому дню Хоуп почти убедила себя, что их страстные поцелуи были всего лишь эпизодом из фильма «Даллас» и только пригрезились ей.
– Я собираюсь взять неделю отгулов, – сообщила Уна, когда в одиннадцать часов они сделали перерыв на кофе. – Дорогая, вы не могли бы эту неделю поработать полный день?
– Мне только нужно договориться с яслями, но думаю, что проблем не будет, – решительно ответила Хоуп. Ее роман с Крис­ти остался позади. Беспокоиться было не о чем.
22
Николь сидела на кровати и рассматривала свою фотографию в вечерней газете под рубрикой «Дебютанты». О ней писали как о последнем приобретении студии «Эл-Джи-Би-Кей», «самой многообещающей певице последних лет», как выразилась Сэм Смит. Кроме того, газета процитировала высказывание Сэм о том, что за право подписать контракт с Николь развернулась целая битва. «Мы очень рады, что она заключила договор именно с нами, потому что именно мы открыли певицу, которой пред­стоит стать суперзвездой», – сказала Сэм.
Увидев фото, Сандра чуть не сошла с ума от радости, купила шесть экземпляров газеты и помчалась к своим подругам с Белтон-террас хвастаться, как преуспела ее дочь. Как всегда, неуме­ренная радость матери уравновешивалась недостатком радости самой Николь.
– Ма, это абсолютно ничего не значит, – сказала она, когда Сандра вернулась домой. – Всего-навсего картинка в газете. Ерунда.
– Это значит, что ты стала знаменитой! – с придыханием вос­кликнула Сандра.
– Нет, не значит, – заупрямилась Николь. – Ну что, будешь есть? Я приготовила омлет.
Шарон позвонила в разгар обеда.
– Все в «Копперплейт» видели газету! – с жаром воскликнула она. – Даже эта старая галоша Синклер! В буфете только о тебе и разговору!
На мгновение Николь ощутила тоску по своей старой работе. Она ушла из «Копперплейт» чуть больше месяца назад, а каза­лось, что с тех пор прошли тысячи лет. Все это время она работала над альбомом, (при одной мысли о котором по коже бежали мурашки) и проходила фотопробы. Пробы… Звучало заманчиво, а на самом деле было так скучно, что Николь не могла понять, как модели это выдерживают.
– Ой, Ник, ты такая знаменитая!
Ну вот, и Шарон туда же… Николь стало грустно. Они с Ша­рон дружили целую вечность – с тех пор, как восемнадцатилет­ними девчонками одновременно пришли в «Копперплейт». Шарон знала ее как облупленную и должна была понимать, что Николь осталась прежней. Независимо от этой дурацкой фотографии в газете.
– Что делаешь сегодня вечером? – спросила она, чтобы сме­нить тему.
Шарон застонала.
– Иду с Майклой на двойное свидание. Будут ее парень и луч­ший друг этого парня.
– Ради разнообразия могла бы и отказаться, – недовольно сказала Николь, которая надеялась сходить куда-нибудь со ста­рой подругой. – Ты же говорила, что парень Майклы – настоя­щий зануда.
– Ну да, но нужно же как-то убить время, верно? – ответила Шарон. – А что будешь делать ты? Наверняка что-нибудь сногс­шибательное?
Николь посмотрела на кухонный стол, где стыли остатки обе­да Сандры и Памми. Как всегда, обе бросили тарелки и вилки там, где ели. Сандра была не из тех женщин, которые не могут ус­покоиться, пока на кухне не будет чисто. Она могла копить гряз­ные тарелки несколько дней; это означало, что главным мойщи­ком посуды в семье была Николь. Если бы у нее была возмож­ность отпраздновать с Шарон появление фотографии в газете, она бы вымыла посуду не задумываясь. Но было ясно, что Шарон переметнулась к своей двоюродной сестре Майкле и считает, что Николь развлекается с парнями из студии звукозаписи и поста­вила крест на старых подругах.
– Ничего, – ответила она Шарон. – Я ничего не делаю. Не­деля выдалась сумасшедшая, так что язык на плече. Наверно, лягу пораньше, и все.
Когда Шарон повесила трубку, Николь выкинула остатки своего обеда в мусорное ведро и пошла мыть посуду. Как она и предполагала, яичница пристыла к тарелкам. Она энергично тер­ла их и думала о том, как проводят вечер пятницы другие буду­щие звезды.
Пита из отдела рекламы «Титуса» звала Николь с собой на пре­зентацию нового альбома, но она отказалась. Вот если бы Шарон могла пойти вместе с ней… Николь знала, что настоящие звезды всегда приходят на такие мероприятия с эскортом друзей, но то звезды, а она всего лишь начинающая, о которой толком никто не слышал. Будет ужасно неудобно, если она придет с Шарон, а их не пустят…
Прибравшись на кухне, Николь пошла к себе и несколько ми­нут рассматривала свою фотографию в газете. Как ни странно, там она выглядела красавицей. Почти незнакомкой. Каждый, кто увидел бы эту большеглазую девушку, стройную шею которой ук­рашало индийское колье, подумал бы, что она каждый вечер бы­вает на приемах. А не торчит дома.
Николь швырнула газету на пол. С какой стати ей торчать дома? Она позвонила Пите, но телефон не отвечал. Тогда Николь на­брала номер Айсии, помощницы Боба Феллоуса, – ей не хоте­лось тревожить Боба из-за такого пустяка. Когда Николь выбрала его своим администратором и они подписали договор с «Титу-сом» и «Эл-Джи-Би-Кей», Боб настаивал на том, чтобы она зво­нила ему по любому поводу. Но Николь все еще стеснялась его, а Айсия всегда была очень любезна и намного более доступна. Айсия отнеслась к проблеме всерьез.
– Конечно, никакого письменного приглашения вам не тре­буется, – как всегда мягко, сказала она. – Предоставьте это мне. Я пришлю вам стилиста. В девять вечера за вами заедет лимузин. Вы знаете Лорелею? Она тоже наш клиент. Вы приедете вместе с ней. Вам все равно придется с ней познакомиться, потому что вы обе будете выступать в разъездном шоу «Юные звезды».
Николь положила трубку и захлопала глазами. Лорелея была настоящей звездой – она уже записала два альбома, вошедшие в «горячую десятку». Лимузин? Стилист? Николь с трудом переве­ла дух. Она чувствовала, что сидит в экспрессе, мчащемся к сла­ве, и уже не может сойти…
Стилист заставил Николь облачиться в крошечную кожаную юбку и шифоновый топ, который не налез бы и на куклу Барби. Но Лорелея была одета еще более вызывающе. Нечего и гово­рить, что вокруг них весь вечер крутились мужчины. Причем не те обычные парни, к которым привыкла Николь, а почти знаме­нитости вроде солиста группы «Корал Фиш», великана с потря­сающими глазами, которого звали Зол. Весь в коже, с руками профессионального гребца, он не стесняясь закурил при ней са­мокрутку с марихуаной и спросил, не хочет ли Николь после пре­зентации поехать к нему в отель. Николь только нервно рассмея­лась в ответ.
Обычное хладнокровие изменило Николь, и она пила кок­тейль за коктейлем, пытаясь успокоиться. Она не сказала Золу «да», но великан, кажется, был уверен в ее согласии, потому что похлопывал Николь по заду и с видом собственника ерошил ей волосы. Лорелея, с которой они познакомились в лимузине, потом совершенно забыла о ней, вот почему Николь так бурно обрадовалась Дариусу, прибывшему с группой «Денсити».
– Слава богу, что вы здесь! – пьяно улыбнулась Николь. – Тут настоящий дурдом. Они все чокнутые.
– Николь… – Дариус обнял покачивавшуюся девушку. – Вам плохо? Похоже, вы выпили лишнего.
– Зомби, – пробормотала Николь. – Их тут полно. Я видела как минимум четверых. Тут страшно. Ни одного нормального че­ловека.
Дариус отвел Николь в тихий уголок, подальше от танцпло­щадки и бара, и усадил на большой пухлый диван.
– Я не знал, что вы будете здесь, – мягко сказал он, глядя на крошечный шифоновый топ, едва скрывавший ее маленькие гру­ди, и кожаную юбку, не достававшую до колена на добрых пят­надцать сантиметров. Если бы этот наряд увидела Рини Тернер, ее бы хватил удар.
– Я и не собиралась. Я мыла тарелки из-под яичницы, и мне было скучно и одиноко. – Она вдруг схватила Дариуса за отворо­ты пиджака, посмотрела на него снизу вверх. В ее влажных тем­ных глазах горело желание. – Д-дариус, ты такой милый…
Гуд чуть не задохнулся. Он сходил по Николь с ума, но не со­бирался пользоваться тем, что девушка пьяна. Он не мог видеть ее в таком состоянии. Ей было здесь не место. Чему ее могли на­учить накачанные наркотиками парни из «Корал Фиш» или же­лезная сучка Лорелея? Эти бездарные, самовлюбленные твари за­ставляли всех кругом вставать на уши, но Дариус был убежден, что через два года о них никто и не вспомнит. В отличие от них, Николь ждала долгая творческая жизнь, но тот стиль жизни, ко­торого придерживались малые из «Корал Фиш», мог погубить ее карьеру в самом начале.
Дариус бережно разжал ее руки.
– Николь, ты мне тоже очень нравишься, – нежно сказал он. – Но не здесь и не сегодня. Внезапно их прервали.
– Привет! – с придыханием произнес чей-то грудной голос, и Лорелея плюхнулась на диван рядом с Дариусом.– Кто это у нас тут? Николь, не хватит ли с тебя красавчиков?
Она положила руку на худое длинное бедро Дариуса:
– Хелло… Меня зовут Лорелея.
Лорелея ждала, что ее фирменный (и тщательно культивируе­мый) низкий протяжный голос, жестокое, твердое как алмаз ли­чико и силиконовый бюст, подтянутый лифчиком к подбородку, окажут свое обычное действие. Многие мужчины при виде нее пускали слюни. Но, к несчастью, на сей раз это не сработало.
– Мы уже знакомы, – коротко ответил Дариус. – Виделись на церемонии вручения премий в прошлом году.
Он снова повернулся к Николь, и Лорелея ушла, смертельно обиженная его невниманием. Потом Николь поняла, что именно с этого все и началось. Лорелея задумала страшную месть.
Николь разговаривала с Дариусом целую вечность, но в конце концов ей пришлось встать и отправиться в дамскую комнату. Не успела она завернуть за угол коридора, как светловолосый гигант по-медвежьи сгреб ее в охапку и засунул в лимузин, где уже сидела Лорелея.
– Мне нужно вернуться к Дариусу! – невнятно пробормотала Николь, утонувшая в кожаном сиденье.
– Не сегодня, милочка, – отрезала Лорелея.
Она велела водителю ехать в другой ночной клуб, и хотя Ни­коль лихорадочно листала записную книжку, пытаясь найти но­мер мобильника Дариуса, но такая задача пьяному человеку была не по силам.
Дариус наверняка решил, что она бросила его… Подавленная этой мыслью, Николь выпила три рюмки текилы. И прибыла домой в четыре часа утра только благодаря доброте белокурого великана, который на руках отнес ее в лимузин.
Телефон звонил добрых двадцать минут, прежде чем страдав­шая от похмелья Николь выбралась из кровати, шатаясь, спусти­лась по лестнице и сняла трубку.
– Алло… – прохрипела она.
– Как прошла презентация? – резко спросила Шарон.
– Какая презентация? – У Николь гудела голова.
– Та самая, на которой ты была вчера вечером! На которую пошла после того, как сказала мне, что ничего не делаешь.
Николь села на нижнюю ступеньку лестницы и прислонилась головой к стене, оклеенной дешевыми желтыми обоями. Ей было скверно. В желудке бушевал десятибалльный шторм. Нужно по­терпеть несколько минут. Может быть, тошнота пройдет…
– Это случилось в последнюю секунду, – слабо ответила она. – Меня туда звали, но я не собиралась…
Ну, судя по статье в «Глобусе», ты получила большое удоволь­ствие. И, разумеется, ты не захотела брать с собой скучную старую подругу, а потому решила ничего ей не говорить. Отлично! – В голосе Шарон звучала нескрываемая обида. – Наверное, в сле­дующий раз я увижу тебя лет через пятьдесят в документальном фильме о твоей необыкновенной жизни! – Шарон бросила трубку. Расстроенная Николь потащилась на кухню и выпила пол­литра воды. Через десять минут ее вырвало. Потом позвонил Дариус. Он тоже был обижен. – Значит, вы все же добрались до дома? – с ледяной вежли­востью аристократа спросил он. – Когда вы ушли и не верну­лись, я начал волноваться. Я долго искал вас, но уборщица в туа­лете сказала, что вы ушли с парнем из «Корал Фиш».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62