При воспоминании о нем она с трудом могла конкретно представить что-то хорошее или что-то плохое, чаще перед глазами начинало маячить расплывчатое серое пятно, а к горлу подкатывала тошнота. Тошнота, которая мучила ее все последнее время и только чудом отступила сейчас. Господи, как хорошо, что на свете существует Айрин! Она бы просто умерла теперь без дружеского участия и поддержки! Айрин сама-то немногим старше, но Терезе хотелось прижаться к ней,как когда-то в Кленси к маме, и выплакать всю свою боль. Айрин наверняка что-то посоветует и чем-то поможет. Тереза была уверена.Она набросилась на еду и заметила, что Айрин тревожно смотрит на нее добрыми голубыми глазами.— Как ты жила все это время, Тереза? — осторожно спросила молодая женщина и незаметно оглядела подругу.— Так… жила…— Одна?— Нет…— Работала?— Нет, я уже давно ушла оттуда.— Я так и подумала. Скажи, ты… нездорова?Тереза вздрогнула, и глаза ее тревожно забегали.— Что ты имеешь в виду? Айрин пожала плечами.— Я думала, ты пришла мне сказать… Может, конечно, я ошибаюсь… Ты не беременна, Тереза?Терезу точно камнем по голове ударили. Беременна?! Взгляд ее остановился. О Господи!— Не знаю, — прошептала она. Айрин подсела ближе и попросила:— Расскажи мне все! Мне ты можешь довериться.И Тереза рассказала, мучаясь от стыда за свою сломленную гордость. Боже, она еще смотрела на Айрин и женщин с кухни свысока!Айрин в досаде слегка стукнула кулаком по столу.— И он уехал навсегда?— Думаю, да, — уныло протянула Тереза. — Айрин, ты считаешь, это правда, что я…— Да, похоже на то. Все признаки налицо. Судя по твоим словам уже около двух месяцев.Терезе от ужаса хотелось завыть. Она вся словно окаменела, и не могла двинуться. У нее там, внутри, что-то живое, чужое, ненужное ей, то, от чего никак не освободиться вплоть до часа, предначертанного природой. А до этого оно будет расти, шевелиться, жить своей жизнью в ее теле, и нужно будет это терпеть — какой кошмар! Ребенок! Зачем он ей, зачем! Появление злосчастного существа будет означать крах жизни, борьбы, всех надежд! Никакого будущего — крест на всем! Ей всего шестнадцать, она не замужем и беременна! Что же теперь делать, что?! Куда она денет ребенка, на что будет жить и сколько предстоит вынести до его появления?! Она вся дрожала, и пальцы судорожно скребли стол. Вот и все, она стала как все, даже хуже, опустилась на самое дно, погубила себя, свою жизнь…— Тереза, — сказала Айрин, видя состояние несчастной девушки, — может, лучше будет, если ты вернешься домой, к своей маме?— Нет, Айрин! — Тереза даже содрогнулась. — Ни за что, нет! Не могу, не могу!Она дико замотала головой.— Почему? — тихо спросила Айрин. Она была очень расстроена.— Ты не знаешь, как там относятся к таким поступкам! Я никогда туда не вернусь!Господи, она потеряла все: дом, маму, Тину! Навсегда! Опозорила их! Все отвернутся от них, если узнают! И на Тине, сестре шлюхи, никто не женится. А ведь Тина всегда мечтала жить в Кленси, иметь семью и… детей!Нет, уж лучше Сидней, где ее никто не знает. Слиться с общей массой, затеряться в толпе — сейчас Тереза хотела только этого.— Он ничего тебе не оставил? — спросила Айрин.— Вот! — Тереза с ненавистью вытряхнула деньги из конверта.Айрин заметно повеселела.— Сколько тут?— Не знаю!Женщина стала пересчитывать. Много денег — это очень хорошо! Все-таки мужчина, с которым жила Тереза, человек порядочный — денег хватит и на жилье, и на еду, да и на приданое для маленького. На что еще может рассчитывать бедная девушка, когда сходится с человеком выше ее по положению и достатку? Отец Кристиана, внебрачного сына Айрин, вообще ничего ей не оставил, и мать чуть не выгнала девушку из дома и попрекает до сих пор. Конечно, Терезе этого говорить нельзя, потому что она явно считает, что этот человек был обязан жениться на ней или же обеспечить до конца жизни.— Не надо! Не нужны мне эти деньги, не нужны! Я вытру о них ноги, я…— Нет. — Айрин ласково положила руку на локоть девушки. — Они тебе пригодятся. Если ты хочешь остаться в Сиднее, то надо будет как-то дотянуть до родов — снимать квартиру, хорошо питаться, а когда придет срок появления на свет ребенка, оплатить услуги врача. На все это уйдет очень много денег, даже больше, чем есть в этом конверте.— У меня есть еще деньги, я накопила за время службы.— Очень хорошо. Я помогу, чем сумею, Тереза, можешь на меня положиться. — Она принялась гладить волосы подруги. — И не плачь, не плачь! Со мной тоже случилось такое, ты же знаешь, и, уверяю тебя, это можно пережить!Вечером Тереза вернулась в гостиницу. Девушка-служанка, попавшаяся навстречу, пренебрежительно хмыкнула, и Тереза вспомнила, как Нейл говорил: «Если человеку что-то нужно от тебя, он станет любезничать, улыбаться, из кожи вон вылезет, чтобы понравиться и заслужить твое расположение; но едва дело сделано, может даже не поздороваться с тобой, и, кроме равнодушия, ты не увидишь в его глазах ничего».Да, точно, вот так с нею и обошлись, и какая разница, была ли она виновата сама? И теперь надо как-то жить. А как, если нет сил, потеряны все надежды, утрачены все желания и ничего не осталось от грез?Все кончено, все ушло — навсегда. ГЛАВА IX Тереза спустила на пол босые ноги и поднялась с невероятным усилием, еле сдержав стон. Ей хотелось пить, но чашка у изголовья была пуста. Тереза проковыляла к столу, взяла кувшин с водой и жадно припала к нему.Потом вернулась к кровати и легла. Сердце бешено билось, перед глазами все плыло, и что-то нестерпимо жгло внутри.Три дня назад здесь, в комнатке Айрин, Тереза родила мальчика.Она подняла глаза к белому, изборожденному трещинами потолку, в который смотрела все последние дни и в тот самый ужасный, когда тело разрывала дикая боль, следом за которой наконец-то пришло освобождение. Слава Богу, это уродливое визжащее создание покинуло ее утробу и исчез огромный живот, вид которого сводил Терезу с ума.Она радовалась тому, что обрела привычный вид, и одновременно огорчалась — бремя не исчезло, отныне этот груз, который зовется ее сыном, будет висеть у нее на шее до конца жизни.Вошла Айрин с младенцем на руках. Она носила его к кормилице — у Терезы с самых родов не было ни капли молока.Айрин… Только с ее помощью и удалось все это пережить. Она поддерживала Терезу все время, нашла хорошего доктора и, невзирая на недовольство родных, настояла, чтобы подруга временно, пока не поправится, поселилась у нее.— Смотри, он уснул, — сказала она, отогнув край одеяла и любовно глядя в личико ребенка.Тереза скользнула по живому свертку отчужденным взглядом. Она не могла внушить себе, что это ее сын. Ей казалось, что это ребенок Айрин или чей-то еще, чей угодно, но не ее.— Положи тут, — Тереза, видя, что женщина намеревается дать мальчика ей в руки, показала на кровать.Айрин осторожно положила ребенка поверх одеяла и вынула какой-то сверток.— Тут наши женщины собрали тебе немного денег…Тереза вспыхнула.— Рут, наверное, смеялась надо мной?— Нет, никто не смеялся, все просили передать тебе привет и чтоб скорее поправлялась… А ты что, опять вставала? Еще рано, Тереза, нельзя! Я подам тебе все, что нужно.— Все равно скоро придется подняться, — ответила девушка. — Не могу же я лежать тут все время. Ты сама говорила, скоро возвращается Ален — как ему это понравится?Айрин слегка изменилась в лице.— Ничего, — сказала она, — Аллен переживет. А ты еще слишком слаба.— Но у меня почти не осталось денег…— У меня есть. Приедет Ален — даст мне еще.— Тебе они самой пригодятся. Ты уже заложила мой гардероб?Тереза имела в виду наряды, подаренные Нейлом. Она смотреть не могла на эти тряпки, как вообще не желала думать ни о чем, что связано с мужчинами, ибо мысли эти вызывали стойкое отвращение. Сначала она хотела отдать все вещи Айрин, но та отказалась, сказав, что Аллен не любит, когда она наряжается: «Он ревнует меня, не хочет, чтобы я нравилась другим мужчинам, боится, что я могу ему изменить». «Да он сам наверняка изменяет тебе!» — хотела ответить Тереза. Нет уж, никогда она не станет ничьей собственностью! Еще не хватало, чтобы какой-то болван стал ей приказывать, что делать, а чего не делать.— Нет, еще не ходила, — ответила Айрин, — завтра узнаю.Потом опять наклонилась к ребенку.— Смотри, — нежно произнесла она, стараясь вызвать интерес Терезы, — у него голубые глазки… Правда, может, потом потемнеют. У моего Кристиана так было. А личико смуглое, как у тебя. Волосы черные. Интересно, они будут как твои?— Не дай Бог! — ответила Тереза и вдруг разрыдалась.— Не надо, не надо, Тереза! — успокаивала Айрин, обняв ее за плечи. — Все пройдет! Ты, наверное, вспомнила отца своего ребенка?Тереза аж затряслась от злости.— Что?! Да я его ненавижу! — выкрикнула она, сжав кулаки. — Попадись он мне только, убью своей рукой!В глазах ее было столько неукротимой решимости, что Айрин отпрянула. И это молодая мать, по существу еще сама почти девочка, хрупкая Тереза!— Успокойся, — сказала женщина, — забудь. И главное — не жалей. Теперь у тебя есть малыш…— Не нужен он мне! — вырвалось у Терезы. Господи! Теперь еще придется притворяться, будто она пылает нежностью к этому младенцу, который только и знает, что пищать да пачкать пеленки! И он такой противный… Что симпатичного находит в нем Айрин — непостижимо!Айрин вздохнула. У нее самой все было по-другому. Она любила отца своего ребенка, хоть он и бросил ее, и Кристиана полюбила, едва он появился на свет. Да, было трудно, очень трудно, но она принимала тяготы жизни без ожесточенности в сердце.— Может, все же уедешь к матери, — нерешительно начала она, — пойми, мать поможет тебе нянчить маленького, да и вообще. А здесь…Но Тереза перебила, не дав досказать:— Скажи-ка лучше, ты нашла какую-нибудь женщину?В лице Айрин отразилось недовольство.— Нашла, но… Поверь мне, Тереза, в таких местах дорого берут, а смотрят за детьми из рук вон плохо. Я бы ни за что не отдала своего ребенка в чужие руки. Тебе надо думать прежде всего о своем малыше: а для него лучше всего будет жить с тобой.— Но я все равно не могу его кормить, — с непреклонным видом возразила Тереза. — А так он будет сыт, за ним присмотрят. Я смогу пойти работать и стану платить за его содержание.— Но он же совсем крошечный, ему нужна мать! — прошептала Айрин, с жалостью глядя на завернутое в одеяло маленькое тельце. — Господи! Тереза! Хорошо хоть тебе не приходит в голову отдать его в приют!В ответ девушка отвела глаза в сторону.— Не делай этого, слышишь! — Айрин схватила ее за руку. — Ты не найдешь себе места всю жизнь, помяни мое слово!— Я вовсе не думала об этом, — оправдывалась Тереза. — Я просто пристрою его на время у няньки, а потом, когда появится возможность, возьму к себе.— Ты хоть по выходным его забирай!— Видно будет, — уклончиво ответила девушка. Айрин улыбнулась.— А как мы его назовем?— Что? — Тереза в недоумении повернула голову. Она совсем забыла, что ребенку нужно дать имя.— Может, в честь твоего отца? Ты мне как-то говорила о нем. Как его звали?— Барри. Нет, этому ребенку нечего носить его имя!— Но, Тереза! Маленький же ни в чем не виноват!Когда ты это поймешь?!— Никогда!Послышался шум, и вошли дети Айрин — Кристиан и малышка Делайла.— Тереза! — Кристиан улыбнулся девушке: она ему нравилась. — Мама, можно мне подержать ребеночка?— Нет, он уснул. Возьми Делайлу и идите в другую комнату.Айрин поправила одежду детей и приласкала привычным материнским жестом.— Не может быть, чтобы ты его не полюбила!— Оставь это! — досадливо отмахнулась Тереза. Она сидела на кровати в одной сорочке, сползшей с тощего плеча. Ее лицо было бескровным, тело — плоским и худым. Страдания последних месяцев и дней стерли с ее облика почти все краски юности и зарождавшейся женской красоты. Ей исполнилось семнадцать, ей и Тине — в один день. Тереза вспомнила, как они беседовали, сидя на крылечке в день перед ее бегством, и опять заплакала. Увидятся ли они когда-нибудь?…Через пару дней вернулся Ален — здоровенный грубоватый парень, от шагов которого дрожал пол.Тереза слышала его разговор с Айрин в соседней комнате.— Твоя мать сказала, что у тебя живет какая-то шлюха?— Это Тереза, моя подруга, — спокойно отвечала Айрин. — Она не шлюха, Аллен, хорошая девушка, просто попала в беду. Ей надо помочь.— Вечно ты всем помогаешь! Дети тут крутятся, а теперь еще эта подруга… Где ж мы будем спать этой ночью, а?Айрин что-то негромко произнесла, и Аллен недовольно ответил:— Ладно, сегодня так и быть, пусть ночует, а завтра скажи ей, чтоб проваливала!— Нет, она останется здесь! Ну пожалуйста, Аллен! — Айрин почти умоляла.Надо же, ведь это ее дом, а не Аллена! Разве можно так унижаться! Тереза встала и в одной сорочке появилась в дверном проеме.— Я уйду, — сказала она, прожигая Аллена ненавидящим взглядом, — сегодня.— Тереза! — Айрин густо покраснела. — Нет-нет, я тебе не позволю! Куда ты пойдешь! Аллен!— Ладно, — сказал тот, окинув фигурку девушки смущенным взглядом, — живи, никто тебя не гонит.«Скотина! — подумала Тереза. — Ничего, придет время, я всех вас обведу вокруг пальца, вы у меня попляшете!»«Мама, Тина, Айрин, — сказала она себе, — всех остальных — в огонь, под ружье, в холод забвения, в мрак небытия!»Два месяца спустя Тереза и Айрин шли по улицам Сиднея, обе одинаково бедно одетые. Айрин несла ребенка Терезы, а Тереза — мешочек с детскими вещами. Месяц назад они заложили наряды Терезы и на вырученные деньги купили полное приданое для младенца. К тому же Айрин, не жалея времени и сил, сама сшила и вышила немало красивых, изящных детских вещиц.Дом, который они искали, стоял не в трущобах, а ближе к набережной, в чистом, светлом квартале, где жили горожане среднего достатка. Женщины поднялись на второй этаж и позвонили. Дверь открыла дама лет пятидесяти, крепкая, широколицая, одетая хотя и просто, но не бедно.— Мы ищем миссис Вейн, — сказала Айрин.— Входите.Женщины прошли в маленькую переднюю и остановились.— Мы насчет ребенка…— Понимаю. — Миссис Вейн окинула их взглядом. — Чей он?Айрин посмотрела на Терезу.— Мой, — нехотя ответила та.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74