https://wodolei.ru/catalog/sushiteli/elektricheskiye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но не надо думать о нем!— Вы хотите ему отплатить? — побледнев, прошептала девушка. На миг ей показалось, что именно это и есть правда, другой нет и не может быть, но Конрад мягко произнес, вновь прикасаясь к ней:— Нет, ты же знаешь, что нет!Она смотрела на него своими чистыми глазами, казавшимися сейчас такими же серебристо-прозрачными, как лунный свет, и не было в них ничего колдовского, зато много истинно человеческого, и он видел в них не только отражение своей внешности, но и сути — точно на поверхности светлого озера появилась вдруг мутная грязная пена. Конрад невольно вздрогнул. Эта женщина хочет, чтобы он смотрел на происходящее ее глазами, чувствовал то же, что и она! Что ж, наверное, так в самом деле было бы лучше, но…— Вы любите меня? — От волнения голос девушки дрожал, как звенящие от ветра тонкие стебли тростника.— Да, — после некоторой паузы промолвил Конрад и поднес ее пальцы к губам, — я люблю тебя.Тина молчала. Может, это и правда? Она верила ему, вернее, очень хотела верить. Если не Конрад, то Роберт, это случится у нее с ним, потому что далее избегать собственного мужа просто невозможно! Но с Робертом… О нет, пусть лучше Конрад, только Конрад! Бог не осудит ее, на ее стороне любовь!— Я согласна, — ответила она и на сей раз не потупила взор.Они выпили еще и долго целовались, потом Конрад поднял девушку на руки и понес через все пороги в спальню, и Тина думал о том, что именно так и должен нести к брачному ложу принц свою принцессу.В комнате было темно, но Конрад зажег свечу, потом закрыл дверь на задвижку. Пока он делал это, девушка натянула на себя простыню, но Конрад, подойдя к кровати, сдернул легкую ткань, и Тина осталась лежать, стыдливо отведя сияющие от счастья глаза, прикрытая только волной волос — одеянием Евы, и юноша поразился тому, как потрясающе невинно она выглядит.Он был полон желания превзойти если не самого себя, то своего предшественника (которого не существовало), полагая, что на его стороне сила, молодость, пылкость вместе со стремлением одержать двойную победу, хотя что это значило по сравнению с глубокими, искренними чувствами наивной, неопытной девочки Тины!Она узнала, каковы на ощупь его черные волосы, смуглая кожа, как нежны его прикосновения… Ее душа таяла, как снег, потому что Конрад называл ее милой, дорогой, единственной, словами, которые так редко произносил Роберт. Она не думала о том, что правда только в человеческом сердце, а язык может солгать! Она была счастлива, потому что знала — другого человека, чьи душа и тело так влекли бы ее, не существовало на этой земле.А он старался сделать все, чтобы путешествие в страну любви стало незабываемым.— Господи! Тина! Почему ты ничего мне не сказала?!Она молча смотрела на него, и лицо ее в озарении пламени свечи казалось покрытым маской безмятежного спокойствия.— Я ведь твой первый мужчина?— Да.— Но как же так! Отец… Вы же женаты! — Он был непритворно взволнован и огорчен.— Я боялась и не хотела с ним ничего такого, — тихо прошептала Тина.Конрад склонился над ее лицом.— А со мной… да?..Девушка ничего не ответила, только спрятала лицо у него на груди, и Конрад принялся нежно гладить ее волосы, разметавшиеся по плечам и спине, а потом сдавленным от нахлынувшего раскаяния голосом произнес:— Никогда себе этого не прощу!Тина подняла глаза.— Ты жалеешь? Почему?Он тихо и задумчиво проговорил:— Я многое могу совершить, через многое переступить — это верно, но взять у девушки то, что она должна дарить своему единственному…— Но ты и есть мой единственный возлюбленный, Конрад! Ты не сделал бы этого, если б знал, что у меня ничего не было с твоим отцом?— Нет! Ни за что бы тебя не тронул! — И, горько усмехаясь, добавил:— У меня всегда так было: когда хотел наказать другого, оказывался наказанным сам. Я не думал, что стану мучиться совестью из-за того, что совершу, но теперь чувствую — этого не избежать!Конрад не лгал, он ощущал себя вором, укравшим сразу у двоих, но если судьба Роберта его, как и прежде, не волновала, то Тину было жалко до слез. Ему казалось, он вырвал со дна океана уютно лежавшую там раковину, безжалостно вскрыл острым ножом и, вынув жемчужину-сердце, бросил в грязь и пыль каменистой людной дороги.Тина между тем села, как и он, обхватила колени руками; свет обводил золотистой каймой изящные, плавные линии ее тела, а концы распущенных, струящихся по спине, отливающих серебром волос касались постели.— Значит, ты не любишь меня? — Это прозвучало самой грустной нотой той песни любви, которую, как ей казалось, сложили они сегодня вдвоем.Конрад покачал головой.— Тина, милая, ты не должна так думать. Я люблю тебя, просто мне больно оттого, что тебе придется страдать. Теперь, когда я узнал правду, понял, что значу для тебя больше, чем мог предположить.Девушка не понимала, что он имеет в виду: ведь в любом случае она пошла на это сознательно, в любом случае совершила поступок неслыханно дерзкий и в любом случае — безумно, безумно его полюбила!— Ты уедешь?— Конечно, иначе нельзя. И тебя с собой взять не смогу! — сказал он, второй фразой отвечая на ее молчаливую просьбу.— Почему? — осмелилась промолвить Тина.— Ты же все-таки не моя жена! — мрачновато произнес юноша. — И потом, вдвоем нам будет труднее.«А мне легче!» — хотела выкрикнуть она, но промолчала.— Еще неизвестно, как я смогу там устроиться, — продолжал Конрад. — Конечно, я мог бы поехать в Европу, во Францию например. Мадемуазель Верже, моя бывшая учительница, постаралась бы найти для меня место, но это была бы обычная работа, способная прокормить, но не дающая перспектив. Господи, ну почему человек никто и ничто без связей и денег!— Но ты талантлив! — заикнулась Тина. Он только махнул рукой.— Ты хочешь стать очень богатым?— Да! — ответил Конрад, и Тина увидела в его глазах тот же неистребимый пожирающий душу огонь, который приметила когда-то в лице Терезы.— Почему?Прежде чем заговорить, он обнял девушку за плечи и притянул к себе.— Это дало бы мне независимость и во всех отношениях — полную свободу. Я мог бы не унижаться ни перед кем, получил бы возможность путешествовать, познавать мир, вволю заниматься музыкой — для души, я бы чувствовал себя человеком, повелителем жизни и мог бы доказать это всем!«И тогда я взял бы тебя к себе, и мы никогда бы не расстались!» — таких слов ждала Тина, но Конрад их не произнес.«Ты думаешь, деньги сами по себе приносят счастье, дают свободу? — хотела сказать она. — И что значит чувствовать себя человеком? Быть независимым и богатым? Едва ли… Это значит любить и быть любимым, жить для кого-то и знать, что кто-то живет для тебя». Она уже поняла это, а Конрад, как видно, еще не прозрел.— Когда же ты уедешь? — спросила девушка и тут же вся заледенела в предчувствии еще одной разлуки с ним, более страшной, чем первая. И он произнес приговор:— Завтра.Часы каждый час били в гостиной, и Тина всякий раз вздрагивала. Что ж, иногда время — главный союзник, но порой — величайший враг. Вместе с ускользавшими в бесконечность минутами уходили ее надежды, ее радость и счастье, а на месте их черными дырами зияли тоска и боль.— Что же ты скажешь ему? — тяжело произнес Конрад. — Я-то уеду, а что станешь делать ты?— Я не признаюсь ему, что ты возвращался! — храбро ответила Тина. Конечно, ей хотелось, чтобы Конрад остался и сам все объяснил отцу, но это, как видно, не входило в его планы.— Он не поверит тебе и обо всем догадается! — усмехнулся юноша. — Кто ж это мог быть, кроме меня. Пожалуй, немедленно потребует развода…— Мне все равно, — грустно сказала девушка, но потом, встрепенувшись, добавила:— Так будет даже лучше! Я сама этого хочу!А сама думала: «Неужели он полагает, что я смогла бы жить с Робертом после того, что случилось, даже если бы (что, разумеется, невозможно!) удалось все скрыть? Да разве я позволю кому-нибудь другому дотронуться до себя? Теперь я принадлежу только Конраду! Неужели ему все равно?»Конрад задумчиво смотрел на девушку.— Тина…И не решился сказать то, что хотел. Может быть, завтра…— Давай не будем грустить, моя милая, ладно? Как ласково он с нею говорит! Хорошо, что он может быть таким чутким! Тина забыла, что немало задушевности находила и в Роберте, которому теперь совсем не верила.Они снова легли и обняли друг друга.— Конрад?— Что, милая?— Можно мне звать тебя Конни? Он улыбнулся.— Так меня называла мадемуазель Верже!— Я знаю.— Знаешь? Откуда?— Джулия сказала.— От Джулии ничего не утаишь! Забавное имя… Зови, если хочешь…До утра Тина нежилась в объятиях возлюбленного, а утром Конрад, видя, как она несчастна, сказал:— Хорошо, я останусь еще на сутки. Думаю, он не успеет вернуться. Раз уж волею судьбы мы стали любовниками, проведем вместе еше один день и последнюю ночь!Она радостно прильнула к нему со словами:— Я все для тебя сделаю, Конни, все, что захочешь!Он невесело пошутил:— Никогда не говори так мужчинам! Мы — большие эгоисты. Мужчины должны делать то, чего желают женщины, а не наоборот.Да, но получается иначе! Конрад продолжал размышлять о содеянном… Он решил встать между отцом и Тиной, внести разлад в их жизнь, своим юным пылом, поцелуями и ласками подавить желание молодой женщины принадлежать своему законному супругу, втайне посмеяться над Робертом, над его самонадеянностью и несвойственными возрасту выходками, уязвить, унизить! Он сознательно избрал Тину в жертвы, но не думал, что все обернется его же собственным раскаянием и душевной болью. Тина и без того не хотела быть с мужем, она его не любила, была несчастна и не давала счастья ему. Конрад уже не осуждал девушку за то, что она вышла замуж за его отца. Что ж, Тина просто ошиблась, не разобралась в себе! Есть натуры, для которых чувства важнее всего, превыше всего. Без чувств все принадлежности материального мира для них не имеют никакой ценности, жизнь лишена смысла. И Тина, наверное, из таких… Она отдала ему все без остатка, когда поняла, что полюбила, пошла против законов воспитавшего ее общества, потому что сильней было то, что она впитала с молоком матери, что дано было ей от рождения природой и Богом, — способность и потребность любить! И он даже немножко завидовал ей. Конрад сделал все, чтобы Тина не поняла, что он — подделка, бессовестный лгун, хотя… нет, совесть не давала ему покоя!А девушка была в восторге. Еще один день жизни и света!Утром они вышли из спальни, обнимаясь и поглядывая друг на друга, как новобрачные: Тине и вправду казалось, что это так.День был ослепительно-солнечным, незабываемо-прекрасным! Она ни о чем не жалела, даже о том, что вышла за Роберта: ради знакомства с Конрадом стоило принести такую жертву. Пусть хоть как, через тьму, страдания, грех, но к счастью! А потом… Но Тина изо всех сил гнала прочь это «потом». «Сейчас», только «сейчас», и ничего больше! Они с Конрадом были вместе весь день, везде и всюду! Они ели и пили, гуляли, смеялись, болтали, целовались. Все происходило так, как представлялось в мечтах. Тина вовсе не чувствовала Конрада своим любовником, воспринимала только как мужа, совсем не вспоминая о том, что у нее уже есть один, пусть не в полном смысле этого слова. Она почти призналась в этом Конраду, а он так и не смог сказать, что если у нее и будет все это — муж, дети, семья, то скорее всего не с ним, хотя сознавал, что ему тоже с нею легко, просто и хорошо. Что ж, из этой девушки, такой простой, понятливой, милой, конечно же получилась бы замечательная подруга или жена, если б только он, Конрад О'Рейли, был хотя бы немного другим.Они сидели на низких оплетенных зеленью качелях в самой гуще кустарника, где их никто не видел: Тина — на коленях у Конрада, и он обнимал ее.Говорили обо всем: теперь девушка спрашивала уже без стеснения.— Скажи, неужели тебе и правда не понравилась Дорис?— Дорис? А, та блондинка! Нет, она, конечно, привлекательная, но понимаешь, это бледная копия столичных стандартов, не более… В ней нет никакого своеобразия, как в тебе.— Во мне?Значит, он находит ее красивой!— Да. В тебе есть какая-то искорка, очаровательная неправильность, милая непосредственность! Я не люблю таких, знаешь ли, картинных красавиц, мне нравятся такие, как ты… Только ты! — поправился он.— Я слышала, твоя мать была очень красивой. Вместо ответа Конрад вынул маленький медальон с миниатюрным женским портретом.— Я никому его обычно не показываю, — заметил юноша.Тина осторожно взяла медальон в руки. Женщина на портрете в самом деле была очень хороша собой — на редкость правильные черты лица, умные внимательные глаза, изящный изгиб бровей… Ее красота казалась древней, извлеченной из глубины веков, будто собранная по крупицам, отшлифованная в десятках поколений и сконцентрированная в одном человеке.— Его дала мне Джулия, — пояснил Конрад, — я всегда ношу его с собой.Джулия… Ангел-хранитель дома, как сказал когда-то Роберт О'Рейли. Днем она смотрела на них с жалостью и осуждением, хотя и не говорила ничего. Девушка невольно дотронулась руками до горящего лица.Потом наступила ночь, вторая и последняя.В предрассветные часы Тина лежала на спине, безучастно глядя в белый потолок, и по лицу ее нескончаемой вереницей бежали крупные горячие слезы.— Девочка, милая, ну не плачь! — Конрад сам был расстроен: казалось, сердце его разрывалось от жалости.Она судорожно обняла его.— Напиши мне!— Да, конечно, я обещаю!Конрад прижал Тину к себе, и девушка жарким голосом произнесла:— Я люблю тебя, люблю! Возвращайся, клянусь, я буду ждать тебя!Он взял ее лицо в ладони и направил на него взор своих черных глаз.— Тина… Должен сказать тебе… Пойми меня правильно: я не хочу, чтобы ты меня ждала. Не потому, что не собираюсь возвращаться, и, конечно же, не потому, что ты мне не нужна, просто мне будет больно от сознания, что ты мучаешься и страдаешь в ожидании, которое, возможно, затянется на многие годы. Неизвестно, как сложатся обстоятельства, все может случиться…— Ты женишься?— О нет, я вовсе не собираюсь жениться! А вот ты можешь встретить человека, который покажется тебе лучше, достойнее меня.— И это бы тебя не огорчило?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74


А-П

П-Я