Воин упал, но сразу же принялся другой рукой вытаскивать кривое
лезвие, шепча какое-то заклинание, Вихорко помог ему и едва не получил
такой же кинжала спину.
Триглвв стал метать свои дротики, по три-четыре сразу, с невероятной
силой: Такэда увернулся от первой серии и со страхом увидел, как лезвия
входят в камни, стреляя дымными фонтанами.
Князь от бросков не уклонялся, сбивая лезвия на лету своим льдисто
сверкающим мечом, перерубавшим дротики пополам, будто спички. Рогдай
действовал также, показывая великолепное мастерство рыцаря-профессионала.
Триглав был уже на середине моста, когда к группе его противников
присоединился Никита. Не останавливаясь, он выбежал вперед и метнул свой
меч с такой силой, что тот буквально исчез из глаз. Все случилось в одно
мгновение: бросок, свист распоротого воздуха, удар, - и средняя голова
чудовища отделилась от шеи и, ударившись о мост, упала в реку. В
вечереющее небо ударила струя светящегося дыма.
Триглав перестал метать дротики, остановился. Две его крайние головы
словно в недоумении повернулись к обрубку средней шеи.
- Меч! - протянул руку за спину Никита.
Такэда, демонстрируя отличную реакцию, как заправский оруженосец
подскочил к нему первым, отдал свой клинок.
Еще один мгновенный бросок, свист и удар, и вторая голова монстра
свалилась под мост. Триглав заревел, бросаясь вперед, буквально смел с
моста в реку Вихорко и Добрагаста, поднял обе руки с дюжиной лезвий, но
Мстиша, не дожидаясь призыва Сухова, уже вложил в его руку свой меч. И
третья голова гиганта слетела с туловища, скатываясь по ажурному настилу
моста к ногам попятившихся людей. Ноги у триглава подогнулись, он сходу
сунулся обрубками шей в россыпь камней, с которых едва успели спрыгнуть в
разные стороны Мстиша, Рогдай и Такэда. На мосту остался стоять Никита,
объятый переливчатым ореолом свечения. Подошел к перилам, заглянул вниз.
Но Добрагаст и Вихорко Милонег исчезли в реке - косе Мокоши, превратившись
в ее струи-волосы.
Триглав жил еше полчаса, дергаясь, пытаясь подняться, шаря вокруг
руками, из которых выпали все его огромные сабли-дротики. Отряд не
любовался его кончиной, находясь под впечатлением гибели двух молодых
дружинников. Никита был подавлен, но понимал, что еще не закончил дело до
конца и надо спешить.
- Они не ждали нас так скоро, - сказал Мстиша, оглядываясь с моста на
труп триглава; под словом "они" князь подразумевал силы сатаны. - Иначе
меч охранял бы целый сонм чудовищ. Но ты молодец, Посланник. - Мстиша
окончательно перешел с Никитой на "ты", и тот принял это, как должное.. -
Не казнись гибелью Добрагаста и волхва, ты не виноват. Похоже,
единственный способ победить многорука без войска был твой: спровоцировать
резонанс размножения! А это уже уровень гипервоздействия. Поздравляю,
мастер. Идем дальше?
- Не спешите, князь, - раздался сверху, с крышки гробницы Святогора
чей-то голос. - Кандидатура Посланника неплоха, но, во-первых, он не
посвящен, а во-вторых, не готов к Пути Великого соединения.
- Праселк! - прошипел Такэда.
Это был тот самый старик в овчинном тулупе, с посохом в руке и с
филином на плече, что встретился друзьям в лесу Мировой Язвы. Тульпа -
двойник игвы Дуггура Али бен-Саида бен-Хурхурры. Снизу, с расстояния в
семь-восемь десятков метров он казался карликом, но глаза его светились,
как угли, а голос был звучен, и слышен всем.
Снова внутри Никиты качнулась вселенная, заколебались все физические
и магические поля, будто волны по воде от брошенного камня: Люцифер уже
отдал приказ исполнителям, и един из Великих игв прислушивался к Вееру,
нащупывая нужный хрон.
- Быстрее! - шепнул Мстиша на ухо Сухову. - Он отвлекает нас нарочно,
поелику не в состоянии помешать сам. Яросвет загнал его в, нору морока, но
Праселк многомерен и смог просочиться обратно.
Никита уже понял, почему князь разговаривает по-русски с такой
изысканной точностью и знанием терминологии, о которой простой правитель
типа земных царей и понятия не имел, однако проверять догадку было
некогда.
Четверка перебежала мости остановилась под стеной черного монолита,
на боках которого были видны борозды - будто следы ударов гигантского
топора. Внутри него, по преданию, спал мертвым сном Святогор. Праселк
смотрел на них сверху, с крышки гробницы, как голодный зверь, но
спуститься вниз не решался. Мстишауже нашел и подобрал свой меч,
возможности которого превосходили потенциал любого другого, и поглядывал
вверх с подчеркнутым вожделением.
Такэдас удивлением обнаружил, что гроб окружен густой желтой травой с
необыкновенно красивым резным язычком, более светлым, чем нижняя часть
стебля.
- Плакун-трава, - сказал Мстиша, заметив взгляд Толи. - Цветет раз в
сто лет, в канун гибели Святогора.
- Как же они его сюда заманили? - проборматал Такэда. - И кто именно?
- Игва Гиибель, - ответил князь мрачно.
Никита тоже смотрел на гробницу великана сквозь прищур век и думал о
том же. Земной былинный Святогор не совершил ни одного подвига, не сделал
ничего выдающегося, лишь послужил олицетворением первобытной, чрезмерной,
и ненаправленной силы.
Сказитель былин, неосознанно получивший информацию о богатыре из
эйдоса, общего поля информации Веера, не нашел ему применения ни
героически-воинского, ни хозяйственно-производительного. Такая сверхсила в
земных условиях не пригодилась. Но она не сработала и здесь, на родине
колосса, слишком простодушного и доброго, чтобы сражаться с коварным,
хитрым и злобным врагом, в моральном арсенале которого не было места
благородству, великодушию и чести. Предок Святой Руси, освященный ее
Соборной Душой, впитавший силу многих поколений, он так и не смог встать
на защиту родины, поверив порочной красоте Гиибели, которая и заманила его
в ловушку.
- Что ты медлишь? - толкнул Сухова Такэда. - Бери меч и сматывай
удочки. Где он, кстати? Неужели под гробом лежит?
Никита оглянулся на Мстишу.
- Я не боюсь, князь. Сверхмечом должна обладать сверх сила, а я -
обычный человек, способный совершать ошибки.
- Не прибедняйся, - проворчал Такэда. - Ты не обычный человек, ты
паранорм и потенциальный маг, и уже доказал нам это.
К тому же если вспомнить былину, были богатыри и посильнее Святогора,
тот же Микула Селянинович, ратай, свободно таскающий в узелке "всю тягу
земную". А он ведь был нормальным человеком, с виду хотя бы. Вспомнил?
Тогда действуй.
Мстиша, улыбнувшись в бороду, кивнул, соглашаясь.
Никита, встретив его взгляд, глубоко вздохнул, расправил плечи,
глянул мельком на филина, который с криком носился над ним и медленно
приблизился к странной крестообразной башне, косо нависавшей над скалами и
краем площадки у гроба Святогора. Сеточка свечения вокруг Посланника
засияла сильнее.
Такэде показалось, что где-то в недрах гор зародился низкий гул,
прокатился по скалам, выплескивая неистовый - но не слышимый ушами! -
грохот взрыва, и ушел в кости людей тонкой вибрацией, едва не прейратив их
в желе. Вселенная плавно поехала вправо-влево, потом вверх-вниз - и все
это за гранью человеческих чувств, воспринимавших мир вокруг неизменным.
Что-то поднималось из неведомых глубин в неизмеримые высоты,
сопровождаемое чудовищным грохотом и прекрасной музыкой - в полной тишине
и неподвижности горной страны. Засияло невыносимым пламенем - в полумраке
наступающей ночи. Лопнуло фонтаном боли и блаженства - при абсолютном
отсутствии каких-либо ощущений...
И когда Такэда готов был умереть от переполнявших душу
нечеловеческих, невыразимых никакими словами, чувств, башня над головой
Сухова дрогнула и начала вытягиваться вверх, вырастать, уходить в небо,
скрытое невесть откуда взявшимися облаками.
- Знич, Дажбог, Сварог, Хоре и Стрибог! - забормотал Рогдай,
заикаясь, отмахиваясь пальцем. - Помогите нам, помогите ему, помогите
всем...
- Финист! - с благоговением проговорил Мстиша, задирая голову и не
спуская глаз с башни.
- Меч Святогора!
- Что?! - ахнул Такэда. - Это - меч?!
Дрожали горы, ревел ветер, молнии рвали воздух, вонзались с шишака
рукояти меча в облака, а он все вытягивался и вытягивался из склона горы в
небо, пока не завис огромной наклонной колокольней над фигуркой человека в
коконе голубой светящейся паутины. Остановился. Что-то кричал Праселк,
прыгая по краю крышки гробницы, но его никто не слушал. Задрав головы, все
смотрели на исполинский, длиной в семьдесят с лишним метров, меч.
Никита тоже глядел вверх, на гигантскую крестообразную рукоять-крыж,
состоящую из огнива - поперечных дуг, черена - собственно ручки и яблока -
шаровидного навершия, смотрел задумчиво и строго. Ждал. А почувствовав
момент, протянул руку вперед - и меч, стремительно уменьшившись в
размерах, словно прыгнул ему в руку.
Все замерли, в том числе и Праселк, и даже его филин-оборотень
перестал летать и орать. Затем Праселк сиганул вниз с гробницы,
приземлился, как резиновый мяч, и поскакал по камням к мосту, через мост и
дальше по глыбам Дороги забвения.
- Ты можешь его достать, - негромко сказал Мстиша.
- Знаю, - спокойно сказал Никита, - но удару в спину не обучен.
Такэда подошел и, как завороженный, уставился на меч. За ним Рогдай.
И лишь князь глядел на Сухова, а не на клинок в его руке длиной в полтора
метра. Меч играл необыкновенным дымчатым блеском, сочетавшим одновременно
туманность и прозрачность, он плавился и горел, испарялся и твердел,
исчезал на неуловимое мгновение и появлялся вновь. Он жил!
Такэда почувствовал холодок страха и ощутил, как диморфант на нем,
закамуфлированный под кольчугу, поежился в ответ. Видимо, он знал, что
удара этого меча не выдержит.
- Уходим, - дотронулся до плеча Сухова Мстиша. - Пора, Посланник.
Тебя ждет Путь, меня - мои дела. Чем быстрее вы доберетесь до темпорала,
тем меньше шансов встретиться с ЧК.
Такэда, услышав знакомые термины, вопросительно уставился на князя,
удивленный его чисто русским произношением, не требующим перевода
лингвера. Оглянулся на Сухова.
- Что, прозрел наконец? - усмехнулся тот. - Знакомься: Данила,
камнерез, он же Мстиша Удалой-Спаситель, Великий князь Святой Руси, он же
Яросвет, маг, держатель хрона.
- Не всегда, - мягко возразил Мстиша. - Яросвет так же многомерен,
как и другие маги и демоны, а я всего лишь один из его альтернативных "я",
так сказать, полномочный представитель.
Яросветом я могу стать лишь в том случае, если соберу в себе все "я"
мага. Но поторопись, Посланник, я чую запах дьявола.
- Я тоже. - Никита оторвался от созерцания меча, сделал гибкое
движение кистью, отчего меч вычертил замысловатую фигуру перед ним. - Но,
во-первых, к мечу полагается щит или, по крайней мере, перевязь и ножны,
во-вторых, ты забыл о Посвящении, а в-третьих, мне хочется кое-что
проверить.
- К этому мечу не нужны перевязь и ножны, - сказал Мстиша. - А тем
более щит. Твое желание и есть ножны.
Сухов понял князя правильно, полузакрыл глаза, прислушался к чему-то,
и в то же мгновение меч оказался у него на поясе, в ножнах, сияющих
ртутно-серебристым блеском и висящих на такой же узорчатой перевязи.
- Ну вот, видишь?
- Годится. - Сухов выхватил меч из ножен, поупражняло я в
вытаскивании: зрителям казалось, что меч сам выскакивает из ножен ему в
руку и прыгает обратно. - Что ж, поглядим, что искал там господин Праселк.
Он воткнул меч в землю и... вознесся на вытянувшемся клинке на высоту
гробницы Святогора, спрыгнул на край крышки, где недавно плясал Праселк.
Прошелся по черной, крупнопористой поверхности площадью с футбольное поле,
прислушиваясь к ощущениям. И ему внезапно открылась истина: Святогор все
еще был там, внутри гигантского пенала, но богатырь не умер! Он спал.
Может быть, сон его и был вечным, однако смертью сон этот назвать было
нельзя, существовал мизерный шанс снять заклятие зла, принявшее в этом
мире форму абсолютной тюрьмы - гроба. "Пусть не сейчас, но я помогу тебе!"
- мысленно воззвал Никита к тому, кто покоился под миллионотонной плитой,
и услышал ответный пси-шепот: "Благодарю, витязь. Возьми мой меч, Финист,
колебатель пространств. Он твой". - "Я взял". - "Тогда тебе легко будет
проделать щель в крышке гроба - я тоже могу кое-что сделать для тебя".
"Может быть, я разрушу весь гроб?" - "Чтобы разрушить гроб-заклятие, надо
быть Люцифером. Даже моей силы не хватило бы, сомноженной с мощью меча".
Никита огляделся, подошел к углу плиты, примерился, взяв меч двумя
руками, и ударом наискосок - клинок меча превратился в широкое полотнище
прозрачно-стального пламени - снес угол плиты и часть ребер гробницы, так
что образовалось треугольное отверстие, в которое с гулким хлопком
ворвался воздух. Куски плиты и стен тяжело рухнули вниз. "Протяни в
отверстие меч и нагнись сам".
Никита сделал мечом на срезе ступеньки, стал на колени над отверстием
и, сунув туда острие меча, наклонился сам. Ему показалось, что в голове
разорвалась бомба! Но не боли, чего он ждал невольно, а мощнейшего
возбуждения! В жилы влилась ликующая, жизнерадостная, бодрящая,
всесокрушающая сила, и печаль, и понимание того, что есть пределы
применения этой психофизической мощи, ограниченной Законами Универсальной
Экологии, Этики, Любви и Добра. "Прощай, витязь. Ты все принял и понял,
считай это Посвящением. Прежний Посланник был моим другом, хотя и не был
ни человеком, ни великаном, но он остался бы доволен выбором Собора - и
Вестника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94