"Богомол" попятился, зашипев по-змеиному.
- Бросьте оружие! Быстро!
Копья всех пятерых полетели на пол.
- А теперь вылезайте из скаф... из диморфантов. Ну!
Такэда округлившимися глазами смотрел, как "богомолы" пощелкивая и
потрескивая, вытягивались вверх, а из них вылезали широкие, уродливые, в
черных комбинезонах, фигуры. Из них лишь двое казались людьми, трое же,
имея человеческие туловища, ноги и руки, людьми, тем не менее, не были. Их
головы, не то птичьи, не то черепашьи, фиолетово-зеленые, с кольцами
ярко-оранжевого пуха вокруг щелевидных глаз, говорили сами за себя.
- Бредятина! - дрогнувшим голосом произнес Никита. Опомнился,
потянул. Такэду за рукав. - Пошли, Оямыч, таможня дает добро.
- Вы не уйдете далеко, - сказал им в спину тот, кто командовал
пятеркой, имевший человеческий облик.
Никита, пятившийся к раскрытому зеву "черепахи", остановился.
Он узнал вожака "десантников", который в парке говорил ему: "Слабый.
Не для Пути..." Подошел к нему на расстояние прыжка, раздвинул губы в
подобие улыбки:
- Слабый, говоришь? "Десантник" глянул исподлобья. На лице его не
было страха, и в какой-то миг Никите даже показалось, что в лице этого
неземлянина проступили черты... Вуккуба, Хранителя Книги Бездн.
Но тут же стерлись.
- Слабый, - кивнул гигант. - Все еще не для Пути.
- Ну, это мы посмотрим, - заносчиво бросил Никита. - Знаешь, что это
такое? - Танцор направил в грудь чужаку свою грозную "ножовку".
- Знаю. - В глазах предводителя "свиты" мелькнула насмешка; он
почему-то уже не боялся оружия в руках противника. - Не ошибись. Спесь и
гонор - не главные козыри в руках воина.
Никита хотел ответить презрительной фразой, но в лице чужака снова
проступили черты Хранителя, и сбитый с толку танцор прикусил язык.
Буркнул:
- Спасибо, учту...
Оглянулся, шагнув на язык "черепахи" - вход в главную камеру станции,
открывающей дверь в хроноскважину. Десять монстров - пять живых, во плоти
и крови, и пять полуживых, биомеханических, смотрели им вслед, и было в их
молчании жуткое обещание встречи.
Никита зябко передернул плечами, поманил Такэду. Показалось, кто-то
опять негромко рассмеялся за спиной, - хотя из патруля СС явно никто этого
не делал.
Коридор, идущий из головы "черепахи" через шею в ее чрево, осязаемо
материальный, по виду сделанный из грубо обработанных каменных блоков со
следами рубил, с орнаментом из буддистской символики (солнце - круг с
лучами, сложные завитки растения в виде хвоща) закончился у выпуклой
каменной двери с горельефом из драконов, кусающих себя за хвост. Никита
вдруг остановился, оглянувшись.
- Ты что?! - Такэда стремительно обернулся, вскидывая копье.
- Ничего. - Сухов посмотрел на тускло мерцавшую в руке "ножовку" и
отшвырнул ее прочь. - Это, наверное, был он...
- Кто? Зачем ты выбросил эту штуку? Они же ее боятся.
- Это всего-навсего муляж, копия. Ты был прав, Хранитель помогал нам.
Тот парень... в нем проскальзывали черты Вуккуба, а я думал - мерещится.
- Допустим, и я это заметил, хотя и не поверил. Но ведь "ножовка"
действовала.
Сухов болезненно усмехнулся.
- Эта "ножовка" - шиххиртх, арбалет одного из Великих игв, вернее,
копия шиххиртха, метателя игл-стрел с очень широким спектром
разрушительных свойств. Таких арбалетов во всем Веере всего четыре штуки.
Если бы у меня в руках оказался настоящих шиххиртх, я ничего не смог бы им
сделать: он не подпустил бы к себе никого, кроме мага. Хранитель просто
пустил охране станции пыль в глаза...
Такэда посмотрел вглубь коридора, похлопал Никиту по спине:
- Не переживай, у тебя все еще впереди. Главное, что они поверили.
Надеюсь, путь свободен?
Сухов вздохнул, качнул головой, освобождаясь от дум, и коснулся двери
пальцами. Раздался удар в гонг, на двери неторопливо вылепилась надпись на
русском и японском языках: "Добро пожаловать на лестницу Шаданакара".
Никита махнул рукой, приглашая друга за собой, несильно толкнул дверь, с
гулом ушедшую назад и в сторону, шагнул в проем. Такэда пожал плечами и
вошел следом.
Они оказались в тесном помещении в форме склепа, сложенного из
неровных, плохо отесанных каменных глыб. "Склеп" был заполнен светящимся,
слоистым, сиреневым туманом. В этом тумане глохли все звуки, а собственное
тело казалось желеобразным, полупрозрачным, колеблющимся.
- А ты сможешь им управлять? - спросил Такэда. Голос его был едва
слышен.
- Темпорал должен нас слышать, - ответил Никита таким же
невыразительным тихим голосом. - Особых навыков управления им не
требуется. Итак, внизу нас ждут. Я имею в виду раруггов: всех этих
"эсэсовцев", "чекистов", "црушников" и других прислужников Синклита
демонов. Понимаешь, о чем речь?
Такэда кивнул.
- А я еще действительно слаб, чтобы пройти Путь объединения, -
продолжал Сухов. - Мне нужен хотя бы год тренинга и концентрации
экстрарезерва. Вниз по лестнице Шаданакара мы не пойдем, пойдем вверх, в
будущее.
Такэда снова кивнул. Он знал, что темпорал соединяет Миры Веера таким
образом, что из "угла" в "угол" при движении "вниз" скважина идет по
перпендикуляру, то есть по кратчайшему пути, как бы по закручивающейся
спирали, к началу времени, а при движении вверх - по раскручивающейся, в
будущее.
- А если нас ждут и там?
- Они не всесильны и не могут перекрыть все выходы сразу.
А для ориентации у нас есть компас. - Никита показал на перстень
Такэды. - Когда-то я отказался от него, но теперь дай его мне, я знаю, как
им пользоваться. Мы сойдем с "лестницы", как только путь будет свободен, а
горизонт чист. Ты готов?
Такэда пристально вгляделся в лицо танцора, сиренево-голубое, с
черными глазами и губами, как у мертвеца.
- Ты не все мне сказал, Кит.
Сухов криво улыбнулся.
- Какой ты чувствительный, Оямыч. Да, я хочу сначала поискать Ксению.
Ты не возражаешь?
- Возражаю, - твердо сказал Толя. - Лучше бы ты подумал о маме.
Почему я вместо тебя должен давать ей телеграммы, что у нас все в порядке?
Ксения подождет. Потому что, во-первых, ты еще не в той кондиции, чтобы
сражаться на равных со "свитой", а тем более с "черными коммандос".
Во-вторых, ты... мы ничем ей не поможем, а наша гибель - не решение
проблемы. И, в-третьих, СС или те, у кого сейчас Ксения, сами найдут нас,
чтобы предложить обмен: жизнь Ксении на... твою. Это обыкновенный
этический стандарт, если его можно назвать этическим, вечной борьбы и зла.
Никита хотел было возразить, и в этот миг перстень, который он вертел
в руках, полыхнул кроваво-красной вспышкой.
- Они рядом, Кит, бежим! И если ты все-таки решишь по-своему - я за
тобой пойду, но с твоей стороны это будет предательством.
- Что? - Сухов изумленно вскинул брови.
Перстень мигнул дважды - пятиугольником и полумесяцем.
- Вперед! - рявкнул Толя. - Включай "лестницу", быстрее!
- Ладно, я с тобой потом поговорю, - угрожающе проговорил Никита. -
На этот раз я тебя послушаю, пойдем "вверх", но...
Перстень мигнул трижды - пятиугольником, квадратом, полумесяцем.
Сухов замолчал и заставил себя сосредоточиться. Тоскливо ныло сердце, и
хотелось проснуться в привычной обстановке.
Свет в камере-"склепе" погас. Наступившая тьма была живой,
бормочущей, шевелящейся, глядящей на людей тысячью глаз, желавшей им удачи
и смерти, победы и поражения и ждущей героев и жертв...
Они с гулом, свистом и грохотом неслись по тоннелю, стены которого
казались то каменными, то металлическими, стеклянными или огненно-дымными.
Неслись долго, час, два, сутки, неделю, а тоннель все разворачивался,
изгибаясь влево-вправо, вверх-вниз, и вел все дальше и дальше, в глубины
неизведанных пространств и времен. Хотя на самом деле он не имел измерений
длины, высоты и ширины, как и времени. Потому что, когда он наконец
закончился, оказалось, что путешественники стоят в той же камере
неопределенных форм со стенами из цветных дымов, и времени с момента их
входа в камеру "лестницы Шаданакара" прошло всего-навсего - секунда!
Прислушиваясь к ощущениям - ничего не болело, не кололо, не жгло, - Никита
первым делом глянул на перстент, внутри полупрозрачного, дымчато-черного
камня сонно помаргивала голубая окружность.
- Голубая! - сказал Сухов обескураженно. Повернулся к Толе, - Ты
что-нибудь понимаешь? Голубая окружность - это к чему?
- К дождю, - буркнул Такэда. - Все в порядке, можем выходить, никто
нас не ждет. Кстати, где мы? В соседнем хроне?
- Гораздо дальше... или глубже, не знаю, как правильно выразиться.
Точного количества пройденных хронов не назову, меня не учили ни считать
их, ни ориентироваться. Выходим.
- Погоди, прежде всего надо решить одну небольшую проблемку, о
которой я только что подумал.
- Какую? Одежды, еды, питья, оружия?
- Нет, проблему языка, общения. Не зная языка, везде будем чужими, и
никакие умные размышления тут не помогут.
- Ты, как всегда, прав, сэнсэй. Но фандзэра оссимадис пикте мургис. -
Никита прищурился в лукавой успешке.
- Чего? - не понял Толя.
- Это язык кхарохтхи, на котором говорят в одном из Мирог Веера.
Хранитель толкнул Весть в лингвозону, я теперь знаю около двух десятков
основных языков Шаданакара. Плюс японский.
- Ага. - Такэда успокоился. - Когасира ты наша. А что ты сказал?
Фазенда осел...
- Фандзэра оссимадис пикта мургис, почти по Вовенаргу: ум не заменяет
знания.
- Ух ты, здорово! Так чего мы стоим?
Никита засмеялся и, повернувшись, шагнул в стену камеры сзади себя,
рискуя разбить лоб. Но это был уже не камень, а иллюзия камня, и отверстие
выхода в стене появилось мгновенно, как только нога Сухова коснулась ее.
Коридор, в который они вышли, обоих насторожил.
Гофрированные его стены были металлическими, со множеством грубых
заклепок, потолок прятался в паутине проводов и ферм, а пол был залит
какой-то маслянисто-коричневой жидкостью и завален металлическим хламом и
каменным крошевом. Запахи в коридоре витали прогорклые и кисло-чесночные,
среди которых узнавались бензино-нефтяные и ментоловые. Дышать здесь не
хотелось.
- М-да, высоким уровнем цивилизации не пахнет, - сказал Сухов,
зажимая нос платком. Оглянулся.
На двери, из которой они вышли, в потеках и пятнах, красовалась серая
табличка с коричневатыми буквами неизвестного языка. В памяти всплыли сами
собой значения слов и перевод: "Могильник радиоактивных отходов".
Сухов присвистнул.
- Веселые тут люди обитают! Знаешь, откуда мы вышли? Из могильника
радионуклидов.
- Ничего удивительного, вход в темпорал и должен быть замаскирован
так, чтобы в него ненароком никто чужой не сунулся.
Инженер, обходя кучи мусора и лужи нефти, углубился в коридор,
который через два десятка метров вывел их на пересечение трех таких же
коридоров, освещенных лишь просачивающимся откуда-то мутным светом дня.
Так как никаких ориентиров на стенах коридоров не было, решили проверить
каждый из коридоров, но первый же - левый - вывел их на открытую площадку,
расположенную на самом верху здания огромной высоты - не менее трехсот
метров. Здание, по сути, было круглой серой башней не то из бетона, не то
из металла, и возвышалось над городом, представлявшим собой дикое
скопление асимметричных угрюмых зданий из того же серого материала - камня
ли, металла или бетона, - а также из щелевидных окон ржаво-оранжевого
цвета. Город гудел, ревел, грохотал и звенел, то есть жил, и двое с высоты
башни долго смотрели на мрачный урбанистический пейзаж без единого
признака зелени садов или парков, на реки транспортных средств, похожих и
непохожих на трамваи, автобусы и автомобили разных форм и размеров,
текущие по улицам-ущельям, на безрадостное мглистое небо в хлопьях дымов и
серых облаков. Такэда опомнился первым:
- Вряд ли здесь мы будем в безопасности. И я очень сомневаюсь, что в
таком мире отыщутся чистое место и хороший тренер.
- Тренер мне без особой надобности, а вот экологически чистый уголок
не помешал бы. - Никита сморщился. - Ну и запахи!
Уж если здесь, на такой высоте, трудно дышится, то, представь, каково
внизу, на улицах.
Помолчали, снова вглядываясь в громады зданий и глубины улиц.
Пешеходов почти не было видно и разглядеть их с такой высоты подробно
не удалось, но Сухову все они представлялись одетыми в серые балахоны,
сапоги и даже в противогазы, скрывающие болезненные, бледные, опухшие
лица.
- Не думал, что попадем в мир, каким представляли будущее Земли в
романах, - сказал наконец Такэда. - Вероятно, мы не прошли "пакет" Земель
с технологическим циклом развития, а в этом, видимо, "завоевание" природы
доведено до абсурда.
- Вы ошибаетесь, - раздался сзади хрипловатый бас.
Друзья, подскочив, обернулись, схватившись за оружие. На дальнем
конце балкона высилась странная черная фигура, одетая в балахон и шлем,
напоминавший танковый. В руках существо держало какое-то громоздкое
устройство в решетчатом кожухе с двумя тускло блестевшими стволами и
гофрированным шлангом, уходящим за спину. Лицо существа было вполне
человеческим, земным.
Заросшее щетиной, землистого цвета (как точно я их представил,
подумал Сухов не без удивления), скуластое и бровастое, оно вполне могло
принадлежать местному бродяге или бандиту. Да и аппарат в его руках будил
мрачные ассоциации, явно принадлежа к Классу оружия, а не мирных орудий
труда.
До Сухова вдруг дошло, что заговорил незнакомец на русском языке.
Танцор опустил свое копье.
- Кто вы?
Незнакомец явно удивился, аппарат в его руках дрогнул и стволы его
глянули на гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94