Никита
признал своего Зипуна по мысле-эху, обрадованный не меньше. И озадаченный.
Создавалось впечатление, что их бегство было грандиозной
инсценировкой, достаточно суровой и реальной, с возможным летальным
исходом, но все же инсценировкой, игровой ситуацией. Кому она понадобилась
и для чего, оставалось только гадать"
Повеселевшие узники принялись обшаривать ниши в коридоре и другие
помещения, пока не обнаружили в каком-то затхлом чулане смирно лежащие
рядом добытый Суховым на Диком поле меч и копье-оскеп бабы Яги. Тут уж и
вовсе стало понятно, что с ними кто-то затеял спектакль, игру на
выживание, словно для того, чтобы проверить их силу, возможности и волевые
качества.
- Что ж, мы приняли их условия, - сказал Никита, завладев мечом, -
играя по чужим правилам, не пора ли сыграть по своим?
- Не очень-то размахивай, - брюзгливо заметил меч. - Я не ореховый
прутик.
- Ты же уронил его в яму, - сказал Такэда, недоверчиво разглядывая
лезвие меча, по которому скользнул тусклый блик. - Как он здесь оказался?
- Так же, как и мы. Помнишь, у Льюиса Кэррола в "Алисе": "В чьем же
это я уме? Должно быть, в чужом".
- Что ты этим хочешь сказать?
- Увидишь. - Никита еще раз взмахнул мечом и выбежал из чулана.
Они снова выбрались из замка через ту же дверь, предварительно
выяснив, не ждет ли их красноглазый дракон, и стали красться вдоль
"змеино-динозаврьего" туловища, прячась в тени контрфорсов замка или в
круглых выемках-нишах. Такэда не спрашивал, куда его ведет Сухов,
полагаясь на провидение.
Им повезло и на этот раз. А может быть, паранорм Сухов чувствовал,
куда надо идти. Обежав по каменным осыпям ползамка, они вышли прямо к
хвосту дракона, стоящему вертикально, как восклицательный знак. Голова
чудовища с закрытыми глазами тоже находилась здесь, замыкая кольцо, внутри
которого и был заключен замок. Казалось, гигантский змей спит.
Никита жестом приказал Толе отойти ближе к стене, подкрался к хвосту
и вдруг рубанул мечом по его кончику. Дальнейшее произошло в течение
двух-трех секунд.
Хвост с силой выпрямился, едва не вбив Сухова в пригорок, словно
гвоздь в деревяшку, монстр одновременно открыл глаза и пасть и сделал
ныряющий бросок вперед, собираясь проглотить наглеца, дерзнувшего
разбудить его таким способом, и... с хрустом наделся пастью на собственный
хвост. Лязг, хрип, вой, клубы дыма и пыли... и черная, разверзающаяся под
ногами бездна!..
Никита осознал себя лежащим ничком в траве. Голова кружилась,
поташнивало, сил хватило лишь на то, чтобы повернуть голову.
Ни дракона, ни замка - кустарник, трава, а дальше лес, серый, тихий,
чего-то ждущий. Синее небо над головой. И кто-то смотрит в затылок, как
затаившаяся ядовитая змея.
Никита рывком сел, пытаясь не потерять сознание от слабости,
оглянулся. В двух шагах сзади начинался темный провал размером со стадион,
солнце освещало его противоположный край, но уже двумя метрами ниже стены
провала оставались в тени, скрытые какой-то дрожащей серой мглой.
- Ничего не понимаю, - раздался рядом голос Такэды, и из кустов вылез
он сам с мутными глазами только что очнувшегося ото сна человека. - Где
змей? Замок?
Никита понял, что им обоим снилось - или внушалось - одно и то же.
Понял он так же, что это было не "учебное" испытание, а попытка разрушения
психики с анализом их возможностей, и, хотя земляне выдержали экзамен, их
таинственный экспериментатор узнал все, что хотел.
Кто-то вышел из леса, бесшумный, темный, опасный. А может, стоял
здесь все время, разглядывая людей, снова и снова оценивая их слабые и
сильные стороны, воспользовавшись шоком от излучения провала. "Мертвой
Зоны", подумал Никита чужими словами, пытаясь разглядеть таинственного
некто. Слова пришли сами собой, он не думал в этот момент о яме. "Мертвая
Зона", снова прозвучало в голове. "Здесь когда-то взорвалась граната,
сдвинувшая и, завязавшая в узел времена множества хронов. Зона
блокирована, но человеку не дано увидеть, что это такое, разве что ценой
потери рассудка".
- Кто ты? - хрипло выговорил Сухов вслух.
"Кщерь". - Голос ровный, без интонаций, да и неголос вовсе -
пси-передача.
- С кем ты разговариваешь? - обеспокоился Такэда. - Грезится что? Или
с ума начинаешь сходить?
- Как мы сюда попали? - Никита не обратил на него внимания. Ему
наконец удалось разглядеть какую-то фигуру на краю провала,
призрачно-кисейную, текучую, как струя пара. "Вас сбил террострелок.
Выполняет функции капкана. В этих лесах их осталось еще много".
- Их установила свита Люцифера? "Установлены службой контроля
ситуаций Синклита Четырех еще до Битвы".
- Ты тоже оставлен ими? На чьей ты стороне? "На своей. Я был
заперт... долгое время и разработал свой личный этический стандарт: не
вмешиваться в социум, если меня к этому не принудят. Я в общем-то по вашим
оценкам, нежить. Мне не хватает свободы мысли и действия... и своего тела.
Ваши мне не подходят, слишком самостоятельны. Я не смогу вами управлять".
- Ты ради этого исследовал нашу психику? "Полной информации о
возмо-жностях и поведении землян у меня не было, пришлось создать
экстремальную ситуацию. К сожалению, вы сильнее, чем я предполагал".
- Ну и дела! - Никита слепо посмотрел на Толю, но обратился снова к
бесформенному собеседнику. - А хаббардианцы не родственники тебе? Праселк,
например? Чернорукий Старик с филином на плече. "Праселк - квазижизнь.
Бледная тень демона. У вас на Земле есть понятие голограммы, а Праселк,
хотя у него есть и другое имя, - как бы голограмма реального существа с
эффектом присутствия во многих хронах".
- Хронограмма. "Можно сказать и так. Или: трехмерная проекция живого
многомерного объекта. Хотя земной язык беден и не может отразить всех
свойств этого объекта".
- Ты сказал, у него есть другое имя. "Он, я имею в виду матрицу, а не
проекцию, начальник группы прогнозирования и целеуказания службы Четырех,
начальник ГПУ, по терминологии вашего приятеля, и зовут его игва Дуггур".
- Великий игва?! "Не великий, но игва. Человек, ты меня утомил
эмоциями. Я уже жалею, что связался с вами, только потерял время и
энергию".
Ощущение взгляда пропало, облачко на краю провала рассеялось. Никита
очнулся. Такэда глядел на него, щурясь, и ждал объяснений. Огорченно
развел руками:
- Была бы ступа - горя бы не знали. А так ни ступы, ни коней.
Хорошо, хоть оружие сохранили. С кем беседовал?
- Не знаю. Врагом его назвать нельзя, но и другом тоже. Наше
путешествие по замку было сеансом гипноза. Этот тип пытался подчинить нас
своей воле, вернее, выяснял, будем ли мы подчиняться. Я только во время
разговора с "гипнотизером" допер, что все ужасы и чудеса стандартны,
рождены чисто человеческой фантазией и вытянуты просто из нашей памяти.
Если бы мы сообразили это в "замке", раньше очнулись бы. В путь, самурай,
до заката нам предстоит дойти до Огнь-реки и... - Никита не договорил.
Где-то вдруг захлопали гигантские крылья, и из провала вынеслась
гигантская летучая мышь с почти человеческой головой. Заложив вираж над
людьми, она подарила им злобный взгляд и крутыми зигзагами умчалась в лес.
День закончился без сюрпризов.
Путешественники отмахали километров двадцать, не встретив никого, кто
хотя бы отдаленно напоминал "слуг Сатаны", да и живности в здешних лесах
водилось мало. Зато хватало комаров величиной с воробья, особенно у болот,
и гигантских муравьев, от укусов которых наверное не спас бы и хороший
сапог. Но пока на людях сидели диморфанты, бояться подобных "извращений
природы", по словам Такэды, было нечего.
К вечеру они проголодались и, хотя в дубняках и ельниках попадались
грибы, причем некоторые высотой до полуметра, решили не рисковать и
насытились из НЗ, добрым словом помянув и лесовика Живу и умельцев из
хрона Истуутуки. Отдохнули, лежа в траве на вершине взгорка, с которого
открывался вид на очередное болото, ручей, вытекающий из него и густые
леса в другой стороне.
Было тепло, от земли веяло покоем, и не хотелось никуда идти, о
чем-то думать и беспокоиться. Нахлынула сонливость, веки потяжелели, глаза
сами собой закрылись...
Никита встрепенулся, сел: показалось, кто-то окликнул его по имени.
Огляделся. Никого и ничего, вокруг дремотное спокойствие природы, не
потерявшей очарования и доброты даже в этом Богом забытом, израненном
войнами и колдовством краю.
Снова пришел из ниоткуда безголосый, беззвучный шепот, короткий, как
вздох. Никита взглянул на тускло мерцающий перстень эрцхаора, потом сунул
руку за пазуху и достал хохху. Это ее "голос" он услышал в пси-диапазоне.
Внутри лежал знакомый цилиндрик серебристой фольги величиной с
сигарету. Неровно забилось сердце. Неужели пришла информация о
местонахождении Ксении?! Но это было послание от Зу-л-Кифла. Как только
Сухов развернул рулончик, на фольге проступили, как на
жидкокристаллическом экранчике часов - цифры, слова: "Посланник,
беспечность - не признак силы, как и осторожность - не признак слабости.
Прикиньтесь немощными, скорее дойдете до цели. Привет Наблюдателю.
Зу-л-Кифл."
Второй раз прочитать послание не удалось, слова пропали, а фольга
съежилась и рассыпалась серым пеплом, но Никита и так запомнил письмо.
Пожал плечами.
- Что он имел в виду под "прикиньтесь немощными"?
- Внутреннюю силу, - подумав, предположил Такэда. - Ты паранорм,
почти колдун, можно сказать, и фонишь в магическом диапазоне, как реактор
без защиты, излучаешь магиполе. Поэтому тебя легко пеленговать. Может
быть, попробуешь заэкранироваться?
- Как?
- Ну, я не знаю... поставь блок. А лучше попроси диморфанта.
Если они могут обеспечить защиту от внешнего пси-излучения, то почему
не сделать наоборот?
- Зипун, - позвал Никита мысленно своего диморфанта, - закрой меня во
всех диапазонах энергией, каких только можешь.
Живой скафандр отреагировал мгновенно.
Никите показалось, что его спеленали по рукам и ногам, по коже
прокатилась волна огня. Голову сдавило, внутри нее забились, зашептали
сотни чужих голосов, сознание помутилось... чтобы тут же восстановиться.
Голоса исчезли, голова прояснилась. Диморфант не разговаривал с хозяином
на его языке, да и мыслил по-своему, используя чужой ассоциативный ряд, но
все же дал понять, что приказ исполнил: на миг Сухов ощутил себя
вмурованным в металлическую гору, не поддающуюся никаким воздействия ни
снаружи, ни изнутри.
- Ну? - заинтересованно поднял брови Такэда.
- Н-нормально, - ответил Никита. Но ответ этот инженер прочитал по
губам, голоса слышно не было.
- Ты чего?
- Я тебя не слышу.
- Как не слышишь?! А-а... Зипун, звук можно. А теперь?
- О'кей.
Друзья с некоторым усилием прервали-отдых и потопали в распадок, мимо
болота, к лесу. И через полчаса нарвались на засаду.
Сначала послышался свист, от которого у путешественников заложило
уши. Хорошо, что диморфанты уже приспособились к мировосприятию своих
хозяев и, выяснив пределы их выносливости и выдержки, вовремя
среагировали. Через несколько секунд свист как бы раздвоился: первая его.
тональность стала уходить в ультразвук, а вторая подняла рев и понижающий
вой, отчего завибрировала земля и все, что на ней росло и стояло.
Инфразвук был настолько мощен, что земля не выдерживала, трескалась, а
стволы сухих сосен лопались, как фарфоровые. Когда неведомая стихия
достигла ураганной силы, Такэда сообразил, в чем дело.
- Кажется, нас встречают братья-Соловьи, - прокричал он на ухо
Никите. - Дети Соловья-разбойника Инф и Ульт.
- Если бы засечь, где они расположились...
- Это просто. Видишь, рябь идет по траве и кустам? Как бы веером
расходится. А они где-то в углу веера, свистят в одном направлении.
- Теперь я вижу. - Никита одним усилием, хотя и с видимым
напряжением, вогнал себя в стресс. Голова его на мгновение оделась в
сетчатый ореол голубоватого свечения, которое как бы втянулось в глаза и
уши. А затем едва уловимым броском он послал оскеп - копье бабы Яги в
цель, находящуюся никак не меньше, чем в двухстах метрах.
Рев стих, как по волшебству, послышался слабый крик, после которого
прекратилась и ультразвуковая атака. Из кроны могучего дуба на взгорке
что-то вывалилось белое, затрещало валежником, из кустов раздался гнусавый
голос:
- Эй, витязь, не балуй, мы сдаемся!
Подойдя ближе, путники разглядели огромного косматого мужика с усами
и всклокоченной бородой, одетого в полосатую Длинную рубаху без пояса и
кожаные штаны с бахромой, из которых высовывались мосластые босые ноги
примерно пятидесятого размера. Руки у мужика были также мосластые, с
лопатообразными ладонями, в каждой из которых уместилась бы человеческая
голова.
Лицо мужика стоит описать особо. Широкое, корявое, как сосновая кора,
оно создавало впечатление катастрофы, постигшей этого человека в раннем
детстве. Глаз на нем почти невозможно было отыскать: были они величиной с
вишню и сидели так глубоко, словно для них специально сверлили дыры. Нос
был не просто уродлив, он состоял из множества бугров и походил на кап -
нарост на стволе дерева, - а губастый рот не могла спрятать даже густая
борода - настолько он был широк.
- Ты кто? - спросил мужик, ощерясь, показав великолепные, крупные,
белые зубы. - По платну виже - не рядович, а витязи сюда не захаживают без
надобности.
- Я вой, - сказал Никита коротко. - А это...
- Меченоша, - подсказал Такэда. - А вы Ульт? Может быть, Ульр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94