А когда Люцифер "зашевелился" в своем хроне-тюрьме, зашевелились
и его бесчисленные двойники-"проекции".
Мстиша вдруг положил руку на плечо пилота, к чему-то прислушиваясь.
Но Никита уже и сам почуял неладное. Знакомое ощущение накрывшей их сверху
холодной тени заставило собраться, глянуть вокруг вторым, паранормальным
зрением.
Их догонял второй вертолет! Огромный военный вертолет с ракетными
подвесками, состоявший на вооружении современных армий Земли; в народе их
называли "крокодилами". С одного из кронштейнов его сорвался
дымно-огненный хвост - по вертолету князя открыли ракетный огонь.
Никита бросил машину влево и тут же вправо и вниз. Две ракеты
пронеслись рядом с вертолетом, расцвели на склонах гор ядовито-желтыми
тюльпанами взрывов.
- Открой дверь! - Мстиша взялся за свой лук.
Никита в сомнении глянул на князя, но дверцу кабины с его стороны
открыл: в полете она блокировалась автоматикой центральной колонки
управления. Мстиша уперся ногой в поручень над нишей в носу кабины,
высунулся по пояс из вертолета, Рогдай вцепился в его пояс, удерживая
князя на весу. Но еще до выстрела Мстиши преследуемым пришла помощь -
гигантская птица. Она упала вдруг сверху прямо на блистер "крокодила",
яростным ударом мощного клюва разбила лобовое стекло, и второй залп
военного вертолета преследователей также миновал беглецов. А затем лук
князя со струнным гудением, перебившим даже рокот моторов вертолета,
метнул в преследователей стрелу.
Сухов не поверил глазам: стрела вонзилась в бок "крокодила" и
пронзила его насквозь! Вертолет пошел юзом, завертелся, клюнул носом и
пошел вниз, вздрагивая и шатаясь. Исчез на фоне хаоса серо-фиолетовых
теней горной страны Убырь. Птица - все тот же гигантский орел с рогами,
похожий и на летучую мышь, - пришедшая на помощь, исчезла так же быстро и
таинственно, как и появилась.
- Кажется, отбились, - спокойно сказал князь, усаживаясь на место. -
А вас кто-то хранит, Посланник. Эта птица давно следует за нами, и я таких
в нашей стране не видывал.
- Может быть, Яросвет?
Мстиша качнул головой, но заговорил о другом:
- Значит, ваши враги следили за нами с начала похода, но - слава
Богу! - у них не хватило времени на маневр. Ваша идея с полетом застала их
врасплох. Вертолет с ракетами - жест отчаяния. Снижайтесь, скоро будем на
месте.
Под вертолетом потянулось серо-зеленое бугристое плоскогорье, с
высоты в сто метров похожее на застывшее, окаменевшее море с высокими и
крутыми вздутиями волн. Кое-где на спинах этих волн торчали камни,
постепенно складывались в геометрически правильную россыпь и увеличиваясь
в размерах. А потом Никита разглядел, что это за камни: головы в шлемах!
Вскоре они стали вырастать из волн по шею, по плечи, показались огромные
торсы в диковинных латах, спины гигантских животных, совсем не похожих на
коней. Но и так было ясно, что здесь навек застыло, как и на Диком поле,
погрузившись в камень, воинство Люцифера. В Битву оно, вероятно, вмешаться
не успело.
- Марена, - кивнул за борт князь. - Давным-давно здесь в самом деле
было море. Когда солнце высоко, толща камня становится прозрачной и видны
рыбы и другие морские твари. Но хотя вода и окаменела, пройти по ней
нельзя, любое существо тут же каменеет.
Застывшее море Марены уперлось в крутые, с острыми вершинами, скалы
берега, над которыми занес метровые, разделенные на три доли, копыта
жуткий зверь, помесь носорога, верблюда и древнего земного динозавра -
трицератопса. Всадник на нем по "красоте" ему не уступал - три
красно-коричневых глыбы, растущих из одного седалища, с тремя крокодильими
головами, но всего с двумя лапами. Эти двое казались живыми, окаменев в
момент выхода на сушу вместе с морем.
- Хаббардианец?! - пробормотал Никита невольно.
- Вы-угадали, - кивнул князь. - Один из хаббардианцев. Хаббард -
планета во многом уникальная, на ней уживаются сразу три десятка разных
рас, сходных только трехосной симметрией.
Вертолет миновал береговую линию, потом взлетел над полосой высоких
скал, и пассажиры увидели то, к чему стремились.
Среди скал у подножия горы, чья вершина была срезана наискось, словно
гигантским лезвием, лежал огромный, длиной в полкилометра и толщиной в сто
метров, параллелепипед из черного матового материала, похожий на
гигантский гроб. С трех сторон он был окружен скалами, а с четвертой текла
широкая черная река, через которую к параллелепипеду был перекинут
изумительной красоты ажурный мост, словно сотканный из снежно-белой
паутины. От моста вниз, к ущелью, шла, на первый взгляд, ровная дорога,
оказавшаяся на самом деле грязе-каменным потоком.
Слева от параллелепипеда Никита усмотрел вывал в стене зубчатых скал,
словно кто-то огромный махнул палицей и раздробил камни в огромном
секторе, вершиной упиравшемся в параллелепипед. Чуть выше него на крутом
склоне второй горы, отсверкивающей холодной голубовато-стеклистой
глазурью, вырастала косо в небо необычной формы башня, привораживающая
взор: ее основание представляло собой в разрезе сильно вытянутый ромб, на
высоте трехэтажного Дома оно переходило в широкий, но плоский поперечный
брус, нависающий краями над камнем, а над брусом вырастала витая колонна,
увенчанная шаром с сияющим под лучами низкого солнца острием.
- Перед вами гроб Святогора, - кивнул на параллелепипед Мстиша после
недолгого молчания. - А ведет к нему Дорога Забвения и Калин-мост.
- Калин? - встрепенулся молчавший всю дорогу Такэда. - В нашем
фольклоре есть мост, только Калиновый, на нем Иван-ду... э-э, герой наших
сказок, бился со змеем.
- Где будем садиться? - буркнул Никита, уже давно чувствуя мощное
пси-давление на мозг. Гроб Святогора излучал целый пакет пси-волн, главной
из которых была тоска, но и скалы вокруг, и мост, и башня - весь этот
дикий горный район тоже излучали в пси-диапазоне. Потоки энергий,
вызывающих ощущения страха, угрозы, предостережения, меланхолии, скорби,
вины и горечи, - тревоги и надежды, пересекались, интерферировали, гасили
друг друга и резонировали, создавая настоящую бурю, ощутимую даже обычным
человеческим мозгом. Рогдай и Добрагаст, переглянувшись, взялись за
оружие, Вихорко Милонег сгорбился, шепча заклинания, а Такэда стал крутить
головой, надеясь увидеть засаду.
- Справа у моста, рядом с дорогой есть пятачок, - показал рукавицей
Мстиша. - Сядешь?
- Может быть, прямо на... гроб?
- Тогда уж лучше сразу отказаться от жизни.
- Понял. - Сухов повел вертолет на снижение и посадил его впритирку к
скалам на десятиметровую ровную площадку у дороги.
Наступила тишина.
Пассажиры вылезли из кабины, разминая затекшие ноги, настороженно
оглядываясь по сторонам. Глубокая тишина пронизывала весь горный массив,
тишина неподвижности, тлена и смерти, но Сухов чувствовал, что за ними со
всех сторон наблюдают чьи-то недобрые глаза, будто их рассматривали сами
скалы.
- Гроб не охраняется? - спросил Такэда.
- Не гроб, - отозвался Мстиша, пристально, разглядывая мост, - меч.
Вихорко, поколдуй, как пройти туда. Ну что, други, вперед? Времени на
размышления у нас нет.
Никита шагнул было к мосту, но князь остановил его твердой рукой.
- Не лезь поперед батьки, тут все заколдовано, нюх надобно иметь.
Молодой колдун, бледный от напряжения, шагнул к бровке дороги,
приглядываясь к каменным глыбам, утонувшим в незасыхающей, липкой,
желто-коричневой грязи, больше напоминающей смолу, и запрыгал по камням,
подавая пример. Пятерка спутников последовала за ним.
Прежде чем вступить на мост, невесомой дугой пересекающий реку,
задержались на минуту, завороженные водой. То есть вовсе не водой и вообще
не жидкостью, как оказалось при ближайшем рассмотрении! Река представляла
собой поток всевозможных предметов, тел живых существ, растений, изделий
рук человеческих и, наверное, нечеловеческих, имевших тем не менее
какое-то функциональное назначение даже для неискушенного наблюдателя.
Объекты этого потока переходили из формы в форму, сливались,
расслаивались, перетекали друг в друга, создавая впечатление струй и
медленного, беззвучного течения. Землян мороз продрал по коже от избытка
впечатлений и того жуткого равнодушия, которое внушала "река".
- Коса богини Мокоши, - сказал князь. - Олицетворение
неопределенности бытия. Она беспредельна и существует во всех Мирах Веера,
только по-разному воспринимается.
Что-то шевельнулось - в душе Никиты и одновременно вокруг него,
словно скалы мгновенно изменили форму, хотя ландшафт попрежнему оставался
неподвижен и нем. И тут же Рогдай и Добрагаст вскричали в два голоса:
- Сторож!
Оба они смотрели в противоположные стороны, и Никита понял, что отряд
попал в ловушку.
- Виноват, князь! - выговорил прыгающими губами Вихорко. - Я их
учуял, но огляд зело черен...
- Не казнись, - сказал Мстиша, - доставай меч, здесь твое искусство
не пригодится.
Из-за гроба Святогора бесшумно, как тень, выпрыгнуло к мосту жуткое
страшилище, напоминающее то, что с вертолета людям казалось окаменевшим
над берегом: три бугристых, красно-коричневых торса сидели на одном заду с
двумя складчато-бугристыми ногами. Тела венчали крокодилоподобные головы с
горящими желтыми глазами - по три на каждой голове. Все торсы имели по две
лапы с кинжаловидными когтями, которые казались вовсе не когтями, а
многолезвийными саблями. Кисти рук у чудовища были почти человеческими,
пятипалыми - три пальца отдельно от двух других, хотя и раз в пять
крупнее.
- Триглав! - побледнел Вихорко.
- Многорук! - эхом отозвался Добрагаст.
Никита оглянулся.
По дороге к мосту неспешно шествовал еще один монстр: десятиметровая
горилла с головой-бугром, напоминающей лягушачью, замотанная от колен до
шеи блестящим, как металлическая фольга, винтом. В каждой руке-лапе гигант
держал по огромной секире, но лап у него было всего две, плюс две толстых,
оплывших, слоновьих ноги, заканчивающихся копытами. Многоруком, по мнению
Сухова, он быть никак не мог. Как и многоногом.
- Как он мог нас догнать?! - изумился Рогдай.
- Это другой, - сказал Мстиша, думая о чем-то своем.
- Может быть, отступим? - предложил Добрагаст, не очень уверенно
чувствовавший себя без коня. - Или откупимся? Говорят, от них можно
откупиться...
- Чьей-то жизнью, - нахмурился князь. - Что будем делать, Посланник?
По мне, смерть лучше бесчестья, и еще никому не удалось откупиться от зла.
Никита молчал, полузакрыв глаза. Пространство вокруг кто-то
раскачивал, и в такт ему качались горы, реки, моря и города, вздрагивала
планета, ежился космос, шевелилась вселенная-хрон, вибрировал весь Веер
Миров!
- Бог ты мой! - пошептал Никита. - Люцифер что-то почувствовал. Я
слышу, как он ворочается!
- Тогда нам конец, - хладнокровно сказал Мстиша. - Он пошлет сюда
Великих игв, и даже Яросвет не в силах будет нас спасти... если мы не
успеем справиться со своей задачей. Может быть, отступим действительно,
пока не поздно?
Сухов выпрямился. Мрачный огонь сверкнул в его глазах в ответ на
вопрошающий взгляд Такэды.
- Ну нет! Теперь меня никто не остановит! Конечно, шиххиргх или хотя
бы вардзуни нам не помешали бы, но мы имеем только то, что имеем.
Отвлеките триглава, я пока займусь многоруком. - Никита привычно
сосредоточился на своих переживаниях, застыл на долгих несколько секунд,
пока Мстиша стрелял в триглава из лука, а Добрагаст и Вихорко Милонег
взбежали на мости напали на монстра с мечами и сулицами, острия которых
были заговорены по особым формулам колдовства этого мира.
Такэда, как и Рогдай, вооруженный заговоренным мечом и дротиками, в
схватку пока не вмешивался, наблюдая за бывшим танцором. Сухов на глазах
бледнел, вернее, как бы становился прозрачным, голубел, стрелял искрами,
пока не оделся в пульсирующую сетку голубовато-зеленого свечения. Затем,
не глядя ни на кого, быстро направился к приближавшемуся гориллоподобному
великану, скользя над каменным потоком дороги, словно в невесомости.
Многорук остановился, слегка озадаченный, а в следующую секунду
Такэда понял, почему эту тварь назвали многоруком: рна раздвоилась! Пока
инженер протирал глаза, не веря в происходящее, каждый из
близнецов-страшилищ тоже раздвоился, те в свою очередь повторили действие,
и пошло, и поехало. Процесс закончился в тот момент, когда светящийся
Посланник приблизился к первой паре многоруков на расстояние в полсотни
метров и остановился. Напротив, по колени в пелене пара выстроился целый
полк многоруков: грязь под ногами гигантов начала испарять воду.
- Что он делает?! - сдавленно просипел Добрагаст, забывая о втором
чудовище за своей спиной.
Такэда двинулся было к Никите, но князь остановил его:
- Погодь, Наблюдатель, он нашел неплохое решение.
Многоруки не нападали! Они толклись на месте, размахивали лапами и
выглядели так, будто у них болели животы. И вдруг снова начали делиться!
Их и так было уже сотни две, а тут стало четыре, восемь, шестнадцать! И с
каждым делением они становились прозрачнее, теряли цвет и плотность,
таяли, испарялись, пока с долгим ядовитым Шипением не распались в облако
желтого дыма, осевшего на скалы желтовато-сизым налетом.
- Браво! - негромко высказался Мстиша и тут же мгновенно пустил
стрелу в ступившего на мост триглава. Тот легко отбил ее веером лезвий в
правой руке. Одно из лезвий длиной в два метра вылетело из руки, словно
его выстрелила метательная машина, вонзилось в щит Добрагаста, пронзив его
насквозь, вошло ему в грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94