- Если решишь остаться в Калифорнии, попробуешь обязательно. Во всяком случае, услышишь, и не раз. Так, а вот это уже заставляет нас перейти ко второму вопросу, мисс Элизабет Бек из Хоэнвальда, штат Теннесси. - Отбросив в сторону пустую тарелку, он обхватил ладонями кружку с горячим кофе и перехватил взгляд ее огромных черных глаз: - Что мне с тобой делать?
- Я не хотела бы быть вам обузой, мистер Кэган, - напрямик заявила она. - Вы и так были добры ко мне. Если бы вы проводили меня до ближайшего города, я была бы обязана вам по гроб жизни и не смела бы вас больше задерживать.
- Вот как? - недоверчиво протянул он, немало удивленный ее решительным тоном. - И что бы ты стала делать в ближайшем городе, позволь спросить?
Ничего не выражавшее лицо Элизабет вдруг сразу сморщилось.
- Вам не стоит об этом тревожиться, мистер Кэган. Довольно того, что я буду в безопасном месте. Я прошу только проводить меня до города и указать какую-нибудь гостиницу или отель.
Она же не умеет читать, вдруг вспомнил Джеймс. Без него Элизабет совершенно беспомощна! Если он уедет, ей придется кого-то просить, даже чтобы ей прочли обычную вывеску.
- Значит, ты рассчитываешь подыскать какую-нибудь работу? Горничной или клерка? - Впрочем, он тут же себя одернул. Какой из нее клерк - она же абсолютно безграмотна!
- Горничной или белошвейки, - спокойно отозвалась Элизабет, видимо, не хуже его понимая свои возможности. - Когда мама заболела, я научилась всему. Я умею стирать и готовить куда лучше других. И потом, мне всегда говорили, что я на редкость проворно шью. Лет с двенадцати я обшивала всю семью.
Окинув придирчивым взглядом ее простенькое платье, Джеймс только вздохнул: можно себе представить, как бедно жила ее семья! У него перед глазами тотчас возник образ Мэгги в одном из ее умопомрачительных платьев - вот уж кого совершенно невозможно было представить в подобном туалете! Простая бежевая блузка без малейшего намека на какую-то моду - ни присборенных рукавчиков, ни кружев, ничего, - и такая же простая темно-коричневая юбка. Из-под подола стыдливо выглядывают обшарпанные носки старых-престарых башмаков... впрочем, их фасон неопровержимо свидетельствовал, что ни красотой, ни элегантностью они не блистали с самого начала. «Если Элизабет Бек надеется зарабатывать на жизнь шитьем, - подумал Джеймс, - ей придется еще многому поучиться».
- Бет, знаешь, я тут ночью здорово поломал голову. Послушай, до чего я додумался. - Джеймс рассеянно заглянул в пустую кружку. - Насколько я могу судить, выбор у тебя невелик. Две... нет, три возможности, раз уж ты решила добраться до города. А теперь слушай: либо ты позволишь мне оплатить твое возвращение в Теннесси, либо я отвезу тебя в Сайта-Барбару. Это достаточно большой город, и, думаю, ты без труда найдешь там работу. Если ты выберешь первое, - покосившись на нее, он наткнулся на застывший взгляд темных глаз и осекся, - я клянусь, что оплачу тебе проезд по высшему классу. Поверь, все будет совсем не так, как когда вы ехали сюда, дорогая! Будь я проклят, если обману тебя! Послушай, часть пути ты проедешь дилижансом, потом пересядешь на поезд, и если все будет хорошо... - На мгновение у него перехватило дыхание. Взяв себя в руки, он уже спокойнее продолжил: - Несчастные случаи на железных дорогах случаются редко, но все же случаются. Мне казалось, ты имеешь право об этом знать. Однако, - твердо сказал он, - все-таки они настолько редки, что вряд ли тебе стоит тревожиться. Не пройдет и пары недель, как ты уже будешь в родных местах. Быстро, правда? А ведь сюда вы добирались несколько месяцев...
Элизабет отрицательно замотала головой. Широко распахнутые глаза ее поразили Джеймса.
- Нет! - резко выкрикнула она. - Я не могу вернуться в Хоэнвальд... без мамы и папы, и Фрэнка, и... и без семьи. Я не могу... я не хочу снова видеть эти... эти места.
Джеймс сразу все понял. Бедная девочка решила, что ей вновь придется проехать по тем же местам, где разбросаны могилы ее родных.
Острая жалость пронзила его сердце. Только сейчас он постепенно начал понимать, что творится у нее на душе: одна, в чужом штате, без родных и близких, преследуемая ужасными воспоминаниями... горе, смерть, боль, отчаяние - больше, чем могла вынести эта хрупкая девочка, куда больше, чем его собственная боль.
- Ладно, - кивнул он. - Значит, на возвращении в Теннесси можно поставить крест. Стало быть, у нас остаются два пути. Ты хотела, чтобы я проводил тебя до города, - я могу отвезти тебя в Сайта-Барбару, тем более что мне это по дороге. Конечно, на побережье есть и другие города, но если бы мне пришлось выбирать, где жить, я бы выбрал Сайта-Барбару. Это большой город, и у меня там полно друзей. - Он снова перехватил ее взгляд, но на этот раз не отвел глаза. - Но если ты решишь остаться там, то должна позволить мне позаботиться обо всем, хорошо? Не подумай, что я брошу тебя посреди улицы, а сам преспокойно вернусь домой. Этому не бывать, Элизабет.
- Вы очень добры, мистер Кэган, но моя судьба не ваша забота.
- Джим, - поправил он. - Кстати, ты ошибаешься - твоя судьба как раз моя забота. И пожалуйста, не спорь.
- Как это? - недоумевающе спросила она. - Вы ведь едва меня знаете!
- Верно, - кивнул он, - но все изменится, если ты остановишься на последней из трех возможностей. И если честно, так мне было бы куда спокойнее, поверь.
Она в недоумении уставилась на него.
- Наша вчерашняя свадьба была фарсом, - признался он, - брак не имеет никакой законной силы. Но негодяй Робелардо отлично понимал, что делал, когда решил положиться на мою честь. Он понимал, что я никогда не нарушу данную мной клятву. Мужская честь - это свято, Бет, и я дорожу ею больше, чем собственной бессмертной душой. Да, конечно, мы едва знаем друг друга. И так же верно, что любви между нами нет. Но в наших силах сделать брак настоящим. В наших силах, - тихо сказал он, по-прежнему глядя в сторону, пока Элизабет в изумлении таращилась на него, - стать мужем и женой.
Глава 3
Элизабет решила добраться до Санта-Барбары.
Джеймс дал слово, что отвезет ее, и так и сделал, честь по чести. Однако он не обещал, что не будет пытаться переубедить ее.
- Считай, что это обычное деловое соглашение, Бет. Вроде как сделка, не больше.
Элизабет ехала рядом на чудесной кобыле - прощальном подарке Робелардо. Она осторожно покачала головой.
- Вы сказали, мистер Кэган, что вам нужна жена лишь для того, чтобы держать в порядке дом, верно? Но для этого вполне сгодится и экономка. - Обернувшись, он в который уже раз поразился серьезному выражению ее темных глаз. - Поверьте, я была бы счастлива служить у вас в экономках, предложи вы мне это место.
- Экономка не родит мне детей, - ответил он. Ее щеки мгновенно вспыхнули. - И экономка не согреет меня в холодные ночи. Мне действительно нужна жена, Элизабет Бек. Впрочем, ты можешь расценивать это как службу, причем пожизненную. Конечно, у жены есть и еще кое-какие обязанности, но я позабочусь, чтобы вознаграждение того стоило. И потом, - добавил он, - быть моей женой куда легче, чем белошвейкой у какого-то местного торговца или горничной в захолустной гостинице.
Не дождавшись ответа, он отвернулся и тяжело вздохнул.
Она по-прежнему оставалась для него загадкой, эта Элизабет Бек. Несмотря на все, что она рассказывала о своей безграмотности, девушка говорила на редкость правильным языком. Когда Джеймс спросил ее об этом, она невозмутимо объяснила, что родители ее были люди образованные - до того как стать фермером, отец долгое время работал клерком. Элизабет, как и остальные дети, просто копировала манеру правильно говорить, присущую отцу и матери, что, по ее словам, вызывало бесконечные насмешки окрестной детворы. Ее с братьями вечно дразнили за то, что они, дескать, «чудно» говорят.
Она вдруг вспомнила, как каждый вечер отец читал им перед сном, любовно выбирая книги из своей крошечной библиотеки. Особенно часто он заглядывал в Библию, так что ему с детства удалось привить дочери любовь и уважение к печатному слову. К несчастью, она единственная из всех не умела читать. Еще крошкой Элизабет всегда оставалась дома, чтобы помогать быстро слабевшей матери. Она вечно хлопотала по хозяйству, пока младшие братья и сестра ходили в школу. Они учились читать и писать, осваивали азы арифметики, а бедняжка Элизабет в это время скребла и мыла, следила, чтобы дома было тепло и чисто, чтобы их всегда ждал горячий обед, а чистая одежда была аккуратно заштопана.
Отец, правда, торжественно обещал, что в один прекрасный день научит ее всему, но у него почему-то никогда не хватало времени. Вдруг находились куда более срочные дела - посеять, прополоть, собрать урожай и так далее, - и обучение Элизабет раз за разом отодвигалось на задний план. Сначала отец говорил «завтра», потом «скоро», потом «как-нибудь».
Прошло немало времени, прежде чем Джеймсу удалось наконец вытянуть из нее все с начала до конца, и это было потруднее, чем выжать каплю воды из сухой груши. Ведь перед ним была всего-навсего перепуганная до смерти, очень одинокая и отчаявшаяся девочка, печальная и растерянная. Джеймс прекрасно понял это - недаром все последние вечера он обращал внимание на искорки страха в ее темных глазах.
И может быть, именно поэтому он так стремился сделать ее своей женой.
К тому же, по его мнению, мисс Элизабет Бек отвечала всем требованиям хорошей жены. Она превосходно стряпала - это она доказала в первые же дни, сотворив буквально из ничего такие блюда, от которых у Джеймса слюнки текли. Кроме того, она была девушкой работящей, что тоже уже успела доказать. Элизабет не только взяла на себя заботу о его одежде, но и без каких-либо просьб с его стороны каждый раз вечером помогала ему разбивать лагерь, а каждое утро - собираться. Характер у нее был покладистый, и все же он не раз ловил себя на том, что нисколько не скучает. С его собственной матерью тоже всегда было интересно, и сейчас Элизабет невольно напомнила ему мать - то же спокойное изящество, та же женственность и покой, которым просто веяло от нее. И еще одно, чем Бет сильно ее напоминала: как бы, Джеймс ни настраивался поговорить о ней, в конце концов разговор переходил на него.
Джеймс не считал ее особенно хорошенькой, однако он давно понял, что для него не будет таким уж кошмаром делить с ней ложе. На свой лад Элизабет казалась даже привлекательной, поскольку ее простенькое, поношенное платье отнюдь не скрывало точеной фигурки и восхитительных форм. По правде говоря, именно поэтому последние две ночи Джеймс и не спал... хотя он скорее бы умер, чем признался в этом.
- Ну, Элизабет, что скажешь? Сегодня снова устроимся на берегу? - спросил он, ибо молчание уж слишком затянулось.
Она отреагировала так, как он и ожидал. Румянец смущения исчез, темные глаза вспыхнули неподдельным интересом. Девушка разом ожила.
- Ой, конечно! А можно? Как замечательно!
Он хмыкнул. Ее ребяческий восторг изумлял и радовал его. Казалось, только магия прибоя имела власть превращать холодную каменную статую в живую девушку.
Два дня назад, когда они впервые выбрались на берег и темно-синяя чаша Тихого океана предстала перед ее взором во всем своем великолепии, Джеймс с нескрываемым удовольствием любовался Элизабет: от удивления она раскрыла рот, застыв в благоговейном восторге.
- О Боже! - только и выдохнула она. - О Боже!..
С того самого дня океан, казалось, совсем заворожил ее.
- Да, здорово, - согласился он. - Будь мы немного севернее, непременно угостил бы тебя абелонами. Наловил бы несколько штук, и мы испекли бы их на костре. Закатили бы настоящий пир!
- У нас осталось еще немного ветчины, - буднично отозвалась она, - а еще картошка и пшеничная мука, что вы купили в Сан-Бонавентуре. Чем не пир?
Она, как всегда, оказалась права, чуть позже думал Джеймс, лениво растянувшись на постели и украдкой наблюдая за сидевшей на берегу Элизабет. Даже из этих немудреных припасов она ухитрилась приготовить нечто восхитительное.
Оставалось только гадать, что же она приготовит, если в ее распоряжении окажется настоящая современная кухня со всем необходимым!
Кстати, у него в домике в Санта-Инес-Вэлли именно такая кухня.
Элизабет наверняка быстро бы там освоилась.
Песок под ее босыми ногами до сих пор хранил тепло солнечных лучей. Элизабет с наслаждением зарылась в него пальцами. Удивительное, ни на что не похожее чувство. «Побережье», как его называл Джим, было еще одним чудом, так же как и океан.
Стало быть, вот и наступил конец ее бесконечным странствиям.
Огромный, бескрайний океан... Она не раз слышала о нем, но то, что она увидела, потрясло ее до глубины души.
Фрэнку и Джону здесь бы понравилось. Элизабет представила, как братья наперегонки бросились бы к воде, чтобы с головой погрузиться в холодную солоноватую воду. В отличие от нее оба умели плавать. Джеймс Кэган не раз уже предлагал ей окунуться и поплескаться в прибое. Сам он никогда не упускал случая искупаться, но Элизабет отказывалась наотрез. Она еще согласилась на его уговоры и сбросила ботинки, чтобы пошлепать по мелководью, но на большее не решалась. Ни Фрэнк, ни Джон, ни отец никогда бы этого не поняли, а вот мать всегда отличалась стыдливостью. И сейчас Элизабет хорошо представила, как та, усевшись с дочерьми на теплый, прогретый солнцем песок, следит взглядом за мужем и сыновьями, с хохотом и шутками ныряющими в темно-синюю глубину.
Прикрыв глаза, Элизабет видела это словно наяву. Но вот она подняла голову, и наваждение рассеялось.
Необозримая мощь океана, бескрайний песок - все это заставляло Элизабет чувствовать себя крайне одинокой. «Если бы не Джеймс Кэган, - вдруг подумала она, - Бог весть, что за судьба ждала бы меня». Потеря близких, ужасные воспоминания - все это давно свело бы ее с ума.
Но Джеймс Кэган был рядом, совсем близко. Лежал, зарывшись в песок. Одна эта мысль не давала ей покоя.
Он хотел, чтобы она стала его женой. Во всяком случае, не уставал повторять это снова и снова, спорил до хрипоты, когда она говорила «нет», и, как ни странно, Элизабет радостно было это слышать, в конце концов она вынуждена была поверить, что так оно и есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44