Снаружи Харлан забарабанил в дверь.
– Пустите в дом! – кричал он. – Пустите!
– Пропади ты пропадом, – заорал в ответ Примо, спустив «молнию» на ширинке. – Давай, вали отсюда к дьяволу!
Но Харлан продолжал вопить и барабанить в дверь. В его голосе зазвучали настоящие страх и отчаяние.
Свирепый ветер завывал снаружи, и дождь сменился градом.
– Не смейте! – предупредила она.
Но он не был расположен слушать ее возражения. Он схватил ее и впился жирными губами в рот.
В школе она изучала приемы самозащиты и теперь употребила их с пользой. Подняв коленку, она изо всей силы ударила его в пах.
Он взвыл от боли, но продолжал крепко держать ее, пригибая вниз, и она уже чувствовала, как он налегает на нее и теснит своей отвратительной тяжестью, и поняла, что настал решающий момент.
А Примо уже схватил ее за юбку, задрал вверх и вцепился в трусики.
– Ну, ладно, ладно, маленькая шлюшка, давай, тебе ведь понравится, – бормотал он и уронил на пол штаны.
Она взмахнула ножом и ударила, ничего не видя перед собой, потому что в этот самый момент трейлер начало раскачивать, как щепку, и слышен был только оглушительный, завывающий звук.
«Ураган, – блеснуло у нее в сознании. – О Господи, это же ураган!»
30
Джейн Робертс повернула на Главную улицу, когда небо стало зловеще черным, и откуда ни возьмись огромные громады заколотили в ветровое стекло.
Она съехала к обочине, окаменев от ужаса, и теперь ждала с замиранием сердца, когда кончится этот жестокий шквал, и молилась, чтобы он кончился, ведь она жила на Среднем Западе всю жизнь и знала, что предвещает такая непогода.
Луиза выглянула из широкого окна и крикнула Дэйву:
– Милый, скорее сюда, ты посмотри, что творится. Град такой, словно мячики для гольфа.
Но Дэйв едва успел сделать шаг, как вдали послышалось ужасающее завывание, с каждой секундой оно становилось все громче.
– Черт! – сказал он, подбегая к окну.
– Что? – переспросила Луиза, услышав в его голосе тревогу.
– Наверное, ураган. Иисусе! Ты видишь, вон он идет.
И она увидела. Извивающийся серый смерч, несущий смерть и разрушение. И мчался он прямо на них.
Элоиза была уже в дверях конторы, когда внезапный вой ветра остановил ее. Она повернулась к Филу.
– Что это такое? – спросила она, дрожа от страха. Он встревожился:
– Не знаю. Включи радио.
Элоиза подбежала к транзистору на своем столе и включила его. Певица в стиле «кантри» что-то мяукала про мужчину, который нехорошо с ней поступил.
Завывание снаружи становилось все громче, солнце скрылось, и небо почернело.
– Поищи новости, – крикнул Фил.
– Я стараюсь, – ответила Элоиза, отчаянно нащупывая нужную станцию.
– Ищи настойчивей. Боюсь, это беда.
Сток и Мак тренировались на стадионе перед футбольным матчем, а Мег поблизости репетировала новую песню со сводом барабанщиц, когда учитель, издали увидев приближающийся смерч, закричал:
– Все бегом в здание! Все в гимнастический зал! Быстрей! Скорее! Торопитесь!
Сток и Мак переглянулись. Небо темнело, но вряд ли небольшой дождик им помешает.
И Сток хотел уже сказать: «Это его проблемы», когда Мак вдруг увидел высокий конус, приближающийся к ним.
– О, черт, – хрипло воскликнул он, – лучше уйти. Мистер Льюкас выбежал из главного здания.
– Сюда, – завопил он, – все под крышу! Бегом!
Мак бросился вперед и схватил Мег за руку. Она хотела бы, чтобы это был Сток.
– Но что случилось? – спросила она. – Из-за чего паника?
– Скорее внутрь, – сказал Мак. – Неужели не видишь? Ураган идет.
Арета Мэй побежала к боковому выходу с фабрики, выглянула и вздрогнула от ужаса. Там, всего в нескольких милях, мчался по направлению к ней, все сметая на своем пути, огромный, серый, ревущий, конусообразный столб пыли.
Арета Мэй никогда не была религиозна, но сейчас она перекрестилась и пала на колени.
– Спаси Харлана, Господи, – прошептала она, – Господи, пощади моего мальчика!
31
– Возьми щетку, вымой пол.
– Меня нанимали не пол мыть.
– Давай, к черту, мой. У меня на хвосте санитарная инспекция.
Кью Джи был хозяином заведения. Острый крысиный профиль, длинные сальные волосы, орлиный нос и узкие глазки. На нем затерханный белый пиджак, дешевая черная рубашка и ярко-зеленый галстук. Он не очень высок, на ходу прихрамывает и курит тонкие пахитоски. Ему еще нет сорока, и он бы преуспел, если бы с самого начала ему не ставили подножки. У Кью Джи много врагов.
Ник схватил щетку и стал мыть пол. Он работает здесь всего-навсего несколько часов, но уже подумывает, как бы бросить.
– Где ты нашел этого бездельника? – спросил Кью Джи у так называемого шеф-повара Лена.
– Он зашел с улицы. Я его нанял временно.
– Скажи ему, что непокорных мне не нужно.
– Ладно, ладно, скажу.
Они так говорили о нем, словно его тут и не было. Неужели они не понимают, как им повезло – нанять хоть кого-нибудь для работы в такой убогой забегаловке?
Та стрип-девица с усталым лицом, которую он уже видел, в коротеньком кимоно и с желтой лентой в волосах, прибрела на кухню.
– Привет, Кью Джи.
– Привет, куколка.
– Дела плохи.
– Такое время года.
Она открыла кухонный холодильник, достала пакет молока, отпила из него и поставила обратно.
– Какая скверная привычка, Эрна, – проворчал Кью Джи. – Какой-нибудь бедняга получит себе в кофе твои слюни.
– И пусть будет счастлив, – Эрна зевнула и сильно почесала нечто под кимоно. – Кто этот младенец, Лен?
– Он у нас на испытании, – ответил Лен, – если он хоть что-то умеет, примем его на работу.
– А он ловкий и видный, – заметила Эрна, подмигнув Нику. – Его надо на передний план, пусть будет официантом.
– Извини меня, но, кажется, я здесь хозяин, – возразил Кью Джи.
– Ну, я только предложила, – сказала Эрна и опять подмигнула. – Может, женщинам будет приятно на него посмотреть?
– Очень приятно, – сказал Кью Джи и, качнув головой, сказал Лену: – Почему-то я должен выслушивать всю эту дерьмовскую чепуху насчет найма на работу?
Лен не ответил, он деловито потрошил цыпленка.
«Интересно, – подумал Ник, – как там Джои и Синдра?»
Ему хотелось забежать перед вечерней сменой в гостиницу
и узнать, как дела. Ник быстро взглянул на часы – почти
шесть, а это значит, что он занимается уборкой уже три часа.
– Когда вы хотите, чтобы я пришел обратно? – сказал он, обращаясь к Лену.
– А что ты этим хочешь сказать – «обратно»? – требовательно спросил Кью Джи, переступая через ящик с увядшим салатом на полу. – У нас только начинается самое оно. Ты должен быть здесь, пока не закроемся.
– Но он сказал, что нанимает меня на пару часов во время ленча и на два-три по вечерам, – ответил Ник, кивая на Лена.
Кью Джи пожал плечами:
– Слышал, что я тебе сказал? Он тебе соврал.
– А плата остается почасовая?
– Да-да, – ответил нетерпеливо Кью Джи, расправляя манжеты рубашки, так что стали видны золотые с жемчугом запонки.
«Интересно, настоящие?»
– А когда получка? – спросил Ник.
– В пятницу. Иисусе, только этого мне не хватало, заиметь мойщика посуды, который рта не закрывает.
– Оставь его в покое, Кью Джи, он усердно работает, – это сказала Эрна, его новоявленный ангел-хранитель. – В первый раз вижу, как здесь стало почти чисто.
Он выбрался отсюда только в половине первого ночи. Если его расчеты правильны, он сделал двадцать баксов. Но, Иисусе, как же он устал, прямо упадет сейчас. От усталости он не. мог вспомнить, где находится эта дурацкая гостиница.
С час он бродил по улицам, затем махнул рукой, спустился в подземку и прикорнул на лавке возле мужского туалета. Гостиницу отыщет завтра утром, а теперь он хочет спать и только спать.
Прежде чем окунуться в забытье, он подумал о Лорен и заснул, улыбаясь.
Его разбудили руки. Трясущиеся, торопливые и настойчивые. Он открыл глаза и увидел хорошо одетого пожилого человека. Тот наклонился над ним и пытался спустить «молнию» на его джинсах.
– Какого черта! – И Ник оттолкнул его.
– Я заплачу, – сказал человек с лихорадочным блеском в глазах. – Я хорошо заплачу. Десять долларов, если у тебя… а если захочешь, наоборот, то я…
Ник подскочил, чем напугал его, тот упал и ударился о стену.
– Я могу и пятнадцать дать, – предложил человек, облизываясь, – даже двадцать…
– Иди на… – рыкнул на него Ник и побежал по платформе к лестнице. – Иди отсюда… извращенец.
– Нечего злиться…
Ник выбежал на улицу и вдохнул свежий воздух. Глубоко вдохнул. «Черт! Вот что случается в большом городе, и надо быть начеку».
Он взглянул на часы. Дело к восьми, на улицах полно народу. Теперь при свете дня найти гостиницу было несложно. Он проскользнул мимо стойки администратора и поднялся на этаж. Синдра и Джои спали. Хотелось бы, чтобы они хоть немного побеспокоились о нем. Он дал Джои тумака.
– Что такое? – промычал Джои, открыв один глаз.
– Я вернулся, вот что такое! Джои с трудом сел.
– А где ты пропадал, парень?
– Работал. А вы где были? Джои уважительно спросил:
– Нашел работу?
– Не очень заманчивую. Мойщиком посуды. Но пока другое не подвернется, и это сойдет.
– Мыть посуду, – сказала Синдра из-под одеяла, – не для этого я сбежала из дому.
– Да, но ты и этим не занимаешься, правда? Это я мою, – ответил Ник, – и только до тех пор, пока тут мы не обживемся.
– Ну, это не задержится, – сказал Джои, бодро спрыгивая на пол. – Очень скоро мы наладим связи.
Но, к сожалению, как Ник узнал, повезло только ему. Ни Синдре, ни Джои найти работу пока не удалось. И он втайне гордился собой. Он доказал, что может прожить самостоятельно, и уже это было большое достижение. Наверное, ему давно надо было сбежать от отца.
Позже, когда он опять явился на работу, он уже чувствовал, что вроде освоился. Даже рыскающая в мусорном ящике крыса казалась старой знакомой. Лен в своем засаленном фартуке дружески махнул ему рукой. А кругом было полно сигаретного пепла.
Мойщик посуды Ник Анджело. Но это только начало.
И это лучше, чем ничто.
Синдре было только семнадцать, но она знала, что значит этот мужской взгляд, – на нее так смотрели почти все мужики, только увидев.
И этот был не исключение. Маленький, тощенький пота-скунчик с небольшой лысиной, в очках и с нервным тиком.
– Сколько лет? – спросил он, ковыряя в носу.
Да он просто интервьюировал ее! А она нанималась на место служащей в кино, чье занятие – провожать зрителей на их места. Сколько лет для этого нужно иметь? И она бойко ответила:
– Двадцать.
– Имеешь рекомендации?
– Нет.
Он прекратил раскопки и взглянул на нее через толстые стекла очков:
– Значит, рекомендаций нет? Вот пристал. Надо ему улыбнуться.
– Но это было бы моей первой работой, – сказала она вежливо.
Человек уставился на ее грудь:
– Я бы нанял тебя, но администрация потребует рекомендации.
– Но где же мне их взять, если я только-только начинаю работать? – резонно заметила она и пожалела, что надела не очень толстый свитер.
Человек поправил очки:
– Тогда рисковать не могу.
Это была уже пятая беседа за день и, может быть, пятидесятая за неделю. Ник просто явился с улицы и сразу же получил работу. А она? Нет, это несправедливо.
«Интересно, а если она напишет на консервную фабрику в Босвелл, они дадут рекомендацию?»
«Тем, кого это может заинтересовать: Синдра Анджело насиживала задницу в течение нескольких месяцев, занимаясь изготовлением прекрасных грушевых компотов, и никогда не путала банки. Она стояла на конвейере по десять часов в день, и мы платили ей самую низкую зарплату. Да, вот еще: каждый мужчина на фабрике пытался ее уложить». Нет, не надо. А кроме того, она ушла, не подав заявления. И Галлахер, начальник ее смены, наверное, до сих пор писает кипятком от злости.
Она вышла из кинотеатра и опять стала бродить по улицам. Было жарко, ноги горели. Она присела на скамейку у автобусной остановки и попыталась сообразить, что делать дальше.
«Используй свою внешность, – подсказывал внутренний голос. – Пусть твоя внешность поработает на тебя».
И тут она вспомнила то, что произошло два дня назад.
В объявлении было написано: «Нужны девушки, умеющие танцевать». Она поднялась на какой-то городской чердак и присоединилась к шеренге девушек, человек в двадцать, которых снимал на видео человек без рубашки. Кончив, он сказал:
– О'кей. Теперь нагая натура. Тот, кто не хочет раздеваться, уходите.
Синдра и еще три девушки поспешно пустились в бегство. Остальные стали сбрасывать с себя одежду.
А что бы случилось, если бы она осталась?
Она вздрогнула, не желая ничего об этом знать. Нет, она не будет маршировать голая, это не ее стиль. А у нее таки был собственный стиль. Что бы ни случилось, что бы ни произошло с ней в будущем, она всегда должна верить в себя и уважать себя, иначе она конченый человек.
– У меня есть двое друзей, и им нужна работа, – сказал Ник.
Сегодня Кью Джи был в серебристо-сиреневом вельветовом сюртуке, довольно сильно потертом на локтях. Но при этом у него был такой вид, что куда там Кэри Гранту.
– Да что ты думаешь о моем заведении? Это тебе что, благотворительное общество? – ответил Кью Джи, корча гримасу Лену, словно желая сказать: «Кто этот болван? И почему он здесь околачивается?»
Лен делал из кроличьей ляжки цыплячью котлету «Сюрприз».
– Нам разговоры здесь не нужны. Нечего сорить на кухне. Этот парнишка рта не закрывает. Он думает, наверное, что он артист.
Артист? Кью Джи сделал вид, что удивляется:
– Только меня можно уговорить нанять дерьмового мойщика посуды, который думает, что он артист.
Как обычно, они говорили все это при нем, словно его здесь не было. Да ладно, он к этому уже привык. Достаточно поработать на Кью Джи две недели, и можно привыкнуть ко всему на свете. Место это – просто дыра, но оказалось, что эта дыра пользуется популярностью. Вскоре он узнал, что Кью Джи – раскаявшийся домушник, который столько лет провел по тюрьмам, что года два назад решил покончить с преступной жизнью и открыть ресторан-бар вместе с зятем Леном, который раньше работал официантом в одном из самых модных чикагских ресторанов. Эрна приходилась сестрой Кью Джи и объявила себя главной стриптизершей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74