Это встревожило ее. Если не удастся привыкнуть к катанию на Карусели, то можно ставить крест и на экспедиции, и на работе в НАСА. Но после краткого обмена впе­чатлениями за завтраком выяснилось, что но­вички провели ночь ничуть не лучше. Это прой­дет. Поль возился с компьютером, вслух вос­торгаясь вместительностью накопителей, а при загрузке программы стал ломать голову, как же все это втиснуть. Грандиозный объем внешней памяти был выделен под «развлекательную про­грамму» - книги, музыку, фильмы, игры, - потому что самым опасным врагом в путешест­вии будет скука, а срываться друг на друга - угрожающая жизни роскошь. Невозможно все время отдаваться работе, и при этом сохранять душевное равновесие. «Дурацкие» программы и должны снять избыток напряжения.
В среду, за четыре дня до намеченной даты отправки «Странника», экипаж по-прежнему мо­тался между кораблем и базой; оставалось чер­товски много работы, но дело двигалось к концу. Однако плановая проверка главной параболичес­кой антенны показала, что один из блоков отка­зал; Хана и Поль возились с ним не меньше часа, прежде чем вынесли смертельный приговор. Без этого блока антенна не сможет сохранять неиз­менную ориентацию на Луну и Землю, поэтому требовалась незамедлительная замена. На борту имелось три комплекта сменных блоков, но все-таки решили спуститься в да Винчи за новым, пока время терпит. Хана с Полем уселись в чел­нок и отвалили, а Николь осталась на корабле в полнейшем одиночестве.
Точнее, так ей казалось. Она была на мостике, проверяла по инструкции оружейные системы. Вдруг прямо перед носом пролетел закрытый чайный контейнер и Николь вскрикнула от не­ожиданности. Инстинктивно выбросив руку, она схватила контейнер в последнюю секунду.
- Проворна, как ласка, - констатировал Кьяри, отталкиваясь от потолка и устраиваясь в соседнем кресле.
- Господи, как вы меня напугали! А я-то ду­мала, что осталась на часок одна.
- Судя по всему, на всю ночь. Держу пари, что у да Куны и Мураи имеются кое-какие планы.
Николь с притворным отвращением фыркну­ла. Эти двое даже при желании не могли скрыть ослепительных улыбок, которыми при встрече одаривали друг друга.
- Я прилетел на том же челноке, - пояснил Кьяри. - Простите, что не доложился, как по­ложено. Привык быть сам по себе.
- Ничего страшного. Пострадала только моя нервная система. А «сам по себе» - это в одно­местном корабле? - Увидев утвердительный кивок, Николь приподняла брови: - Я-то дума­ла, такое не допускается.
- Мы, комиссары, сами себе хозяева. - Он подался вперед, приглядываясь к книжке с ко­решком-пружиной. - Какие успехи?
- Седьмая страница. - Николь осторожно отхлебнула чаю, а потом отставила его в сторону, чтобы остыл. - В этой главе еще страниц сорок, и все посвящены оружейной палубе. Зато описа­ние пульта управления тянет на целый фолиант толщиной сантиметров в пять. Да еще дюжина таких же книжонок по всякому поводу. И эта еще самая маленькая, а мы с Полем выучили наизусть все до единой!
- Жизнь - штука трудная.
- Спасибо, утешили, - тряхнула головой Николь. - На школьной скамье все это казалось мне более величественным и возвышенным.
- Тогда вам было нечего терять.
Николь протянула руку к ярким предохрани­тельным крышкам выключателей бортовой ар­тиллерии и нерешительно дотронулась кончика­ми пальцев.
- Все равно, не представляю, что мы можем вступить в бой.
- Необходимое снаряжение у нас имеется.
- Ага. Ракеты и противоракетные лазерные батареи на «Страннике» плюс еще боевой «Ски­талец», под завязку набитый мини-ракетами, укомплектованный крупнокалиберным пулеме­том Гатлинга, сверхмощным лазером да к тому же индивидуальным оружием всех мыслимых размеров и видов. Да плюс боевая броня. Знаете, комиссар, нам вполне по силам выиграть неболь­шую войну.
- Такое случалось.
Николь присмотрелась к развалившемуся в кресле комиссару повнимательнее. На Кьяри был спортивный костюм, смягчавший его угло­ватость. За многие дни работы бок о бок Ни­коль поняла, что его вялая расхлябанность - напускное. Он способен мгновенно, без всякого предупреждения перейти к действиям с весьма плачевным для противника итогом. Его старо­модный конский хвостик стягивает серебряный зажим с бирюзой, открывая залысины. Левое ухо дважды проколото - для серебряного ко­лечка и рубиновой звездочки; говорят, звездочка эта была прощальным даром русского кол­леги. А вообще-то о нем почти ничего не из­вестно - личные файлы комиссаров закрыты для любопытных, а сам он замкнут и неразго­ворчив. Пожалуй, таким безмятежным и при­ветливым Николь его еще не видела. Она сразу же доверилась ему, хоть пока не решила, как к нему относиться. В Кьяри есть что-то отталки­вающее. Слишком уж сильно чувствуется в нем одиночка, охотник. И убийца. Разве что люди врут.
- Комиссар, а вам доводилось воевать?
- В какой-нибудь из этих консервных банок? - Не скрывая презрения, он покачал головой.
- Но вообще-то под огнем вы бывали?
- Старлей, свое звание я получил не за кра­сивые глаза.
- А вы убивали?
- Не твое собачье дело, - совершенно без­мятежно откликнулся Кьяри.
Николь залилась румянцем, ощущая себя круглой идиоткой.
- Извините, - пролепетала она. - Я не хо­тела быть бестактной.
- Черта с два! Вы прямо умираете от желания спросить об этом с первой же нашей встречи - и вы, и да Куна.
- Но вы ведь не станете спорить, что о вас ходят какие-то невероятные слухи.
- Ну и что?
- Мне интересно.
- Скоро узнаете.
- То же самое родители говорили мне о сексе, - отхлебнув чаю, призналась Николь.
- Наверно, их вы тоже не слушали.
- А если я замешкаюсь?
- Погибнете. Или угробите кого-то положив­шегося на вас.
- Это варварство.
- Уж так мы тут живем.
- Комиссар, я ведь прошу о помощи!
- Здесь вам никто не помощник, лейтенант. Для каждого бесценным оказывается одно-един­ственное мгновение, когда впервые надо проде­лать это самостоятельно. Опыт придет или с на­жатием на кнопку, запускающую десятимегатонную боеголовку, или в рукопашной, когда вы со­рвете шлем с какого-нибудь ублюдка.
- А как это было у вас?
- Я уцелел.
- Вас послушать, так тут сплошные джун­гли - убей или умри.
- Да, выживает сильнейший. Здесь форпост, Ши. И в каком-то смысле будет таковым всегда. Расстояния чересчур велики, людей слишком мало, а ставка чрезвычайно высока. И тем не менее мы по-прежнему чертовски гуманны и подвержены прежним слабостям. Страсти толка­ют людей на преступления не реже, чем алчность. И комиссары, и вы, синие кителя, здесь для того, чтобы мир не обезумел окончательно.
- Так вы еще и философ?
Кьяри странно посмотрел на нее и рассмеялся.
- Матерь Божья, я и забыл, насколько ново­бранцы оторваны от жизни!
- В каком это смысле?
- За кого вы меня принимаете, Ши? За обыч­ного тупорылого скорострельного легавого? Как я ни типичен, но вряд ли в том смысле, как вы подумали. Правду сказать, я действительно фи­лософ и располагаю соответствующими диплома­ми и публикациями. У меня степени магистра по электронике, машиностроению и астрономии. Я официально допущен к адвокатской и медицин­ской практике. А ведь это только суесловие.
- О-о...
- Черт побери, а с какими людьми, по-ва­шему, вы имеете дело, сударыня?! С отбросами земного общества? С отщепенцами и уродливы­ми выходцами из бесчисленных трущоб, не су­мевшими приспособиться к жизни внизу и уд­равшими в космос, как раньше вступали в ино­странный легион? Ха! Держу пари, что да Куна мыслит точно так же! Насмотрелись видеоре­альности! - Отсмеявшись, он покачал голо­вой. - Знаете, кто здесь изгои? Типчики всего с парой дипломов по одной-двум специальностям. И знаете почему? - Николь отрицательно затрясла головой. - Потому что посылать сюда человека и обеспечивать ему условия для жизни чертовски дорого! Ни предприниматели, ни правительство не станут тратиться на какого-нибудь клоуна, который даже не сумеет про­жить достаточно долго, чтобы оправдать вло­женные средства. Сюда прибывают лишь луч­шие из лучших, ибо только умнейшие и талантливейшие - наверно, и самые удачливые - способны выжить. Хорошо ли это, плохо ли,
Ши, но вам придется работать с отчаянными головами, достигшими вершин путем естествен­ного отбора. Стоит их недооценить, и вам конец. Потому-то ни один из земных синдика­тов так и не смог обосноваться на Луне. Их люди просто не ровня нашим - ни мошенни­кам, ни легавым. Поэтому и здешние преступ­ники отличаются от поясников и вакуумников. В каждом монастыре свой устав, как говаривали в старину.
- Я запомню.
- Тогда учтите вот еще что: большинство кос­мопроходцев проводят жизнь в пути; ведь чтобы добраться куда-нибудь в пределах Солнечной системы, требуется уйма времени. Это оттачивает ум, а только рассудок и позволяет сохранить го­лову на плечах. Никогда и никого не встречайте по одежке; велик шанс, что вы наткнетесь на эн­циклопедиста, эксперта в полудюжине областей и весьма осведомленного еще в двух десятках дисциплин. В данный же момент вы проигрывае­те - причем там, где, как вы наверняка частень­ко слышите, ошибаются лишь раз.
- Как же тут ухитряются выжить?
- За счет мастерства и таланта. И не допуская ошибок.
Послышался мягкий звук гонга, и громкого­воритель ожил:
- Борт «Странника», я - диспетчерская да Винчи, как поняли? Прием.
- Да Винчи, - откликнулась Николь, щелк­нув соответствующим выключателем, - поняли отлично, прием.
- «Странник», пожалуйста, включите видео-интерком. Майор Гарсиа на связи.
Мгновение спустя на пятидесятисантиметро­вом главном экране появилось лицо Кэт.
- Как вы наверняка догадались, - с легкой усмешкой сообщила она, - старший лейтенант да Куна и доктор Мураи проведут ночь на базе.
- Ничего страшного, майор, - ухмыльнулась Николь. - Все бортовые системы работают нормально, а комиссар Кьяри составит мне компа­нию. И убережет от бед.
- Насчет первого точно, - проворчала Кэт. - А вот насчет второго я не уверена.
- Думаю, ничего с нами не случится, - не­принужденно откликнулась Николь, полагая, что Кэт ожидает от нее веселого расположения духа; но от внимания девушки не ускользнуло легкое раздражение в голосе командира. Вполуха слушая ее, Николь вспомнила обед в Дубовом зале рес­торана и реакцию Кэт, когда Николь обрушилась на ее приятеля Моргана. Неужели она до сих пор носит в душе обиду? А как это скажется на экс­педиции?
«Впрочем, - решила Николь, - у меня могло разыграться воображение».
Кэт глядела мимо экрана.
- Я наблюдаю данные вашей телеметрии... - Пока они на борту корабля, диспетчерская не­прерывно считывает медицинскую информацию с многочисленных датчиков, которыми напичкан корабль. - Ши, когда вы в последний раз по-че­ловечески выспались?
- Полагаю, тогда же, когда и все - шесть не­дель назад.
- Ужасно смешно.
- Извините, майор. Некогда было.
- Это не оправдание. Вы трудились гораздо больше, чем от вас требовалось, Николь, что весьма похвально, но из-за переутомления вы на­чали допускать ошибки. Вам известно, что вы пропустили два пункта инструкции?
- Черт! - Николь рванулась вперед, забыв о невесомости. Взмахнув рукой, она сшибла с под­ставки инструкцию, а та, в свою очередь, задела контейнер с чаем. Николь без труда поймала и то и другое.
- На вашем месте я бы отдохнула, - заме­тила Кэт. - Ступайте в постель.
- Майор...
- Старлей, вам однажды уже преподнесли урок о вреде самоуверенности; гарантирую, что второй раз будет менее приятен. И генерал Кэнфилд вам не поможет. Говорят, что вы фено­мен - так докажите.
- Есть, мэм.
Экран померк, и Николь потерла виски ладо­нями. «Ах ты, дура, тупица, идиотка!» - эти слова были самыми нежными из тех, которыми она нещадно ругала себя.
- Вам надо отключить оружейный пульт и поставить систему управления в автоматичес­кий режим, - спокойно сказал Кьяри, потя­нувшись за инструкцией. Николь машинально кивнула. - Пушки я возьму на себя, а вы - все остальное.
Когда с процедурой проверки было поконче­но, Кьяри оттолкнулся от кресла и поплыл по коридору в «домашнюю» Карусель. Николь же осталась на темном мостике, устремив взгляд на горящие за иллюминаторами звезды. Ее окружало полнейшее безмолвие. Даже шелест воздухооб­менников различался с трудом, хотя датчики со­общали, что работают они безупречно. Вдали вы­зрела светлая полоска. Николь невольно затаила дыхание, когда над горизонтом медленно, вели­чественно взошла полная Земля - яркая, голубая и самая прекрасная на свете.
Николь уже пять месяцев не ступала на ее поверхность, а дома не была и того больше. Ро­дители ради нее решили отпраздновать Рожде­ство заранее, заодно с Днем Благодарения. По­тому что настоящее Рождество Николь встретила уже на Луне.
Дом ходил ходуном от гостей - родные, дру­зья, люди, которых она знала и любила всю свою жизнь; кое с кем она давненько не виделась. А вот бабушку уже не увидит никогда.
Однако к субботе постоянные увеселения на­чали раздражать Николь. Ей было гораздо уютнее в горах или у океана, чем посреди большого го­рода, в котором прошли ее детские годы. При­вычка к одиночеству сыграла не последнюю роль в выборе пути космопроходца. К исходу недели она больше всего мечтала хоть немного побыть вдали от всех. Рано утром, еще до рассвета, она крадучись выскользнула через заднее крыльцо и направилась к берегу, радуясь, что ушла незаме­ченной. Но ошибалась.
Конал Ши нашел дочь на гребне исполинской дюны. Николь смотрела вдаль. Оба любили бы­вать здесь, перед бескрайним Атлантическим океаном. Когда отец со вздохом опустился рядом, Николь с удивлением посмотрела на него, словно очнулась от раздумий.
- Папа, - вместо приветствия обронила она.
- Видел, как ты удрала, - ответил он на не­высказанный вопрос. - Думал, в компании ве­селее.
- Да ни фига подобного, - фыркнула она, качнув головой в сторону дома. - Ой, папочка, извини, я вовсе не то...
- Ты не сказала ничего оскорбительного. Кроме того, я имел в виду вовсе не ту компанию.
Они немного помолчали. Отцу было что ска­зать, но Николь не знала, как сломать стену молчания. И в который раз пожалела, что не обладает даром Поля да Куны непринужденно вести беседу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38