Дж. Б., купившемуся на этот пустячок!
А также Чарли, Скотту, Джин, Ороро, Логану, Питеру, Курту, Сиэн, Китти, Рю, Бетси, Алексу, Али и прочим, помогав­шим (и помогающим) оплатить аренду!
Посвящается моим родителям и сестре Сью (наконец-то дождавшейся, когда о ней упомянут в книге!).

1
Впереди, в сотне километров, спокойно кати­ло по орбите исполинское колесо «Вышки», сле­дуя давным-давно проторенной небесной стезей, надежной и привычной, как сама Земля. Николь знала, что станция L-5 находится именно там; об этом сообщало все оборудование - и многочис­ленные радары, и датчики, и сигнальные лампоч­ки на приборной доске; жаль только, что станция погружена во тьму и не видна сквозь прозрачный колпак фонаря. На Земле Николь могла бы до­ехать до нее на автомобиле за час или в два раза быстрее долететь на своем «Буке»; здесь же такое расстояние корабль одолевает минут за пять.
- Контрольно-диспетчерский пункт О'Нил, - Николь машинально сверялась с показаниями приборов, стараясь не выдать голосом, как ей все это наскучило, - сто двадцать первый челнок НАСА, из Космического центра Кеннеди. Захо­дим на финальную.
- Сто двадцать первый, я КДП О'Нил, - проскрипел голос в наушниках. - Уточняем параметры вашего курса.
- Вас поняли, О'Нил, прием, - Николь ог­лянулась на второго пилота Поля да Куны - та­кого же, как и она, свежеиспеченного второго лейтенанта военно-воздушных сил Соединенных Штатов - и попросила доложить, как работает аппаратура.
- Как нельзя лучше, командир, - жизнера­достно откликнулся тот. - Последняя поправка была perfectemundo, все бортовые системы функ­ционируют нормально.
- За исключением моего долбаного воздухо­провода, - проворчала Николь, извиваясь в кресле и мечтая поскорее выбраться из громозд­кого, неуклюжего скафандра, в котором прела уже добрых трое суток, с самого старта. Нельзя даже снять перчатки или шлем - разве что стря­сется нечто непредвиденное. Пожалуй, такой мо­мент и настал, поскольку шланг, засорившись, перекрыл ей доступ кислорода. Николь даже не догадывалась, как от нее разит, пока не разгер­метизировала и не сняла шлем, чтобы вдохнуть воздуха. И тотчас же прониклась жалостью к тем, кто будет рядом, когда она выберется из скафанд­ра; смрад прямо-таки убийственный. Правда, Поль тоже пахнет отнюдь не фиалками. И чем дольше Николь оставалась без шлема, тем силь­нее чувствовала, насколько сопрела, да вдобавок ощутила мучительный зуд пониже спины; разу­меется, именно там, где почесаться нечего и меч­тать. Поерзав в кресле, она лишь усугубила собственные страдания. Ради приличной ванны она сейчас пошла бы даже на убийство. И в довер­шение всего Николь с самого завтрака терзалась желанием съесть двойную порцию сливочного мороженого с целой горой орешков, вишен и взбитых сливок. Уже одна мысль об этом достав­ляла ей непереносимые мучения.
Взяв шланг, Николь повернула главный вен­тиль, в шланге зашипело, и в лицо пахнуло про­хладным воздухом. Победно улыбнувшись, она пристыковала муфту шланга обратно к скафандру.
- Вот так-то лучше, - проворчала Николь себе под нос, прикрыв глаза и мечтая о том, чтобы полет побыстрее закончился и она обрела бы хоть какое-то подобие человеческого облика. Она устала гораздо сильнее, чем предполагала, - в последний день ей даже с трудом удавалось со­средоточиться; а виной всему была только скука. С той поры, как они выбрались за пределы от­носительно оживленных околоземных орбит, де­лать было совершенно нечего. Кораблем управ­ляли компьютеры, а Николь с Полем просто си­дели, спали и глазели на дисплеи, исправно со­общавшие, что все замечательно. Непонятно, как переносят подобное экипажи рейсовых кораблей; пожалуй, Николь просто повезло, что в этом по­лете ее не разбирает что-нибудь лихорадочно сде­лать - например, попрыгать.
- Надень-ка шлем, командир, - подал голос Поль. - Не забывай о правилах.
- Да-да, сейчас, - откликнулась Николь, в тот же миг послав куда подальше все правила. Понятно, что она потакает себе, но на сей раз ей было на это наплевать. Впервые за последние дни она почувствовала себя сносно. - Что-то они чертовски мешкают с вызовом. Поль, со­общи-ка мне нашу скорость и расстояние до станции.
- Тангенциальная составляющая 170 метров в секунду, константа; присутствует отрицательная нормальная составляющая. Расстояние до станции девяносто пять кэмэ. Все бортовые системы работают супершикарно.
- Супершикарно?
- На все сто, командир. Точь-в-точь как я.
Николь фыркнула, но не удержалась от улыб­ки и потянулась за шлемом. Они с Полем зна­комы уже шесть лет - сперва однокашники, потом друзья, а с недавнего времени и любовни­ки - так что он давным-давно знает, за какие ниточки дергать и когда.
- Сто двадцать первый, я - О'Нил. - В бес­страстном голосе диспетчера проскользнула тре­вога, и Николь вмиг оцепенела и забыла о скуке. - Отмечено небольшое отклонение от по­летного коридора, положительный вектор в ноль семьдесят два метра в секунду. Пожалуйста, вне­сите поправку, конец связи.
- Вас поняли, О'Нил, прием. Поль?..
- На дисплеях все в норме, - тряхнул голо­вой тот. - Дрейфа быть не должно.
- По-твоему, они нам соврали? Вруби-ка радар ближнего обзора.
Большой 35-сантиметровый экран в центре приборной панели тотчас осветился. На компью­терах яркими разноцветными линиями обозначился маршрут челночного корабля, сопровож­даемый непрерывно меняющейся колонкой цифр и буквенных кодов несметного множества курсо­вых характеристик.
Бросив взгляд на экран, Николь поняла, что диспетчер прав.
- Я так и думала, что все слишком хорошо, чтобы оказаться правдой! Проверь технические системы и запусти тест ведущего автопилота; курс надо было уже давным-давно выровнять. А заод­но проверь и основные датчики сбоев. Я рассчи­таю поправку.
Она снова протянула руку к шлему, вполуха слушая оправдания Поля.
- Николь, я тут ни при чем! Дрейфу просто неоткуда взяться. Двигатель заглушен, мы летим по баллистической кривой... Эгей! Нашел! В топ­ливном баке номер три падает давление.
Едва он успел договорить, как они полностью осознали случившееся. Этот бак питает ОМС - орбитальную маневровую систему челнока. Слов­но по команде астронавты одновременно потя­нулись к выключателям на потолочной панели, раскрашенным, как леденцы, в белую и красную полоску, с надписью: АВАРИЙНЫЙ СБРОС, но так и не притронулись к ним.
Раздался жуткий грохот, и весь мир перевер­нулся вверх дном.
Чтобы разобраться с засорившейся муфтой воздухопровода, Николь ослабила привязные ремни, и взрывная волна отшвырнула ее на фо­нарь. В тот же миг шлем отлетел назад, попутно ударив ее по лицу, и Николь, не удержавшись, громко вскрикнула от боли. Во рту появился со­лоноватый привкус крови, заструившейся из про­кушенной губы. Нос тоже кровоточил; остается только надеяться, что он не сломан. «Так тебе и надо, - пронеслось в голове у Николь, - впредь будешь умнее». Челнок закувыркался, и незакрепленные предметы заскакали по кабине. На главном пульте зловеще замигали оранжевые лампочки - бешеное вращение корабля пагубно сказалось на работе бортовых систем, и они бы­стро вышли на критический режим.
Николь совершенно утратила ориентацию. Перед глазами мелькало то звездное небо, то Земля, то ослепительно яркое Солнце. В науш­никах едва слышно раздался чей-то голос, но она намеренно проигнорировала его, сотворя благодарственную молитву за то, что в детстве ходила под парусом в Атлантике при любой по­годе и навсегда избавилась от морской болезни. Однако ее беспокоило, как переносит эту че­харду Поль - если его стошнит в шлем, второ­му пилоту придется туго.
Оттолкнувшись ногами от пульта, чтобы снова оказаться в кресле, Николь одной рукой затянула привязной ремень, а другой сорвала защитную крышку с панели аварийного сброса. Затем от­кинула предохранительные колпачки и щелкнула тумблером. На корме снова громыхнуло. Взгля­нув на приборы, Николь отметила, что пиропа­троны отстрелили взорвавшийся бак.
- Поль! - Второй пилот поморщился, когда ее голос загрохотал в наушниках. - На полную мощность! Малый пилотаж - номер один, три и пять!
Включив тумблеры зажигания, Поль отвел ру­коятки газа до отказа. Ракетные двигатели малого пилотажа ожили, и корабль задрожал, понемногу замедляя шальные пируэты.
- Расстояние до станции восемьдесят один кэмэ и все сокращается, - доложил Поль. - Касательная составляющая 250 метров в секун­ду, с положительным приращением скорости. Предполагаемый контакт с «Вышкой» - пять и четыре десятых минуты. Позиция корабля - носом вниз, отрицательный угол сорок один градус.
Николь попыталась заговорить, но горло сжал спазм, кончившийся приступом кашля; гортань будто наждаком продрали. В душе росла паника. События стремительно выходят из-под контроля. Какая-то часть ее рассудка вопила, что время ис­текает и надо срочно предпринять что-то - да хоть что-нибудь! - или челнок обречен.
И все-таки Николь не желала сдаваться. Сде­лав пару глубоких размеренных вдохов, она глот­нула воды из мундштука встроенной в скафандр системы питания и собралась с мыслями. Годы тренировок и шестое чувство, о наличии которого Николь только-только начала догадываться, под­сказывали, что надо сохранять спокойствие и ясный разум.
- А как автопилот? - Она удивилась собст­венному хладнокровию. - И компьютерная сис­тема швартовки?
- Они отказали. Ты цела? - Поль не скры­вал озабоченности.
- Отключай. Переведи на ручное управление. Жить буду. - Зажав ноздри в пригоршню, она сильно потянула носом, чтобы остановить кровь. Мимо проплыли несколько алых капель. Навер­ное, со стороны это выглядит ужасно. Она взгля­дом поискала шлем.
- Сто двадцать первый, я - О'Нил. Обна­ружено существенное отклонение от полетного коридора...
- Ни фига себе!
- Поль, заткнись! - отрубила Николь. - О'Нил, у нас авария. Взрыв топливного бака. От­меняю швартовку и объявляю аварийный статус. Прошу оповестить корабли поблизости и подго­товить спасательные команды.
- Я - О'Нил. Вас понял, сто двадцать пер­вый. Мы можем чем-нибудь помочь?
- Ага, спасти наши задницы, - пробормотал Поль и повернулся к Николь. - Что дальше, командир?
Она вздохнула, непроизвольно желая сорвать наушники и пригладить коротко остриженные волосы: как всегда, когда она нервничала.
- Надеюсь, нам удастся проскочить мимо станции, и лучше как можно дальше. Потом будем сидеть и не рыпаться, пока за нами не при­дет буксир.
- У нас не так уж много времени.
- Знаю. Рассчитай плавный переход на более высокую околоземную орбиту. Двигатель по штирборту накрылся, но кормовые вроде бы в норме. Я хочу повернуть на четверть оборота, чтобы кормовые дюзы смотрели на «Вышку», а потом врубить полный газ...
- По-твоему, это не опасно?
- Нам надо отлететь подальше. Наш выхлоп даже не опалит его шерстку, не говоря уж о воз­можных повреждениях. О Колесе побеспокоимся, Поль, когда оно покажется.
Вызвав диспетчерскую, Николь кратко и бы­стро изложила ситуацию.
- Я займусь двигателями, - сказала она Полю, когда О'Нил одобрил план, - а ты следи за бортовыми системами.
- Усек. До столкновения четыре минуты.
- Ну, держись, сорвиголова, поехали! Сжав пистолетную рукоятку управления,
Николь запустила ракетные двигатели малого пилотажа.
- Терпеть не могу понукать, - подал голос Поль, - но, может, стоит поторопить события?
- Спешить некуда. Глянь на приборы - даже при десятипроцентной тяге в корме возникают опасные механические напряжения. Чуточку переборщишь, и это корыто рассыплется.
- Идем по восходящей дуге, угол сорок гра­дусов.
- Вижу. Активируй ОМС, включаю зажига­ние... Давай!
Внезапно корабль потряс мощный взрыв, и задней переборки рубки не стало. Николь ин­стинктивно спрятала лицо в ладонях.
- Разгерметизация! - крикнул Поль. Во­круг них мгновенно пургой закружились всяческие обломки вперемешку со снежными иглами, вымороженными из влажного воздуха убийст­венным холодом пространства. Ударившись локтями о приборную доску, Николь охнула - не столько от боли, сколько от неожиданности, но тут же с рычанием презрела собственную слабость, схватилась за ремни и шланги, рыв­ком отсоединив их и позволив ветру подхватить себя. Нужно добраться до шлема и надеть его, пока чудовищный ураган не вынес из рубки всю атмосферу; в противном случае можно считать себя покойницей. Поль следил за ней остано­вившимся взглядом, полагая, что Николь не ус­пеет; собственное бессилие прямо-таки убивало его. Он что-то говорил - должно быть, прокли­нал ее глупость. Николь и сама порядком себя ругала, но не слышала Поля, потому что отклю­чила свой интерком вместе со шлангом возду­хопровода. Шлем заклинило в частично выби­том иллюминаторе кормового отсека. Глаза обожгло морозом, выступившие слезы начали превращаться в лед; поняв, что спустя пару се­кунд она может ослепнуть, Николь рванулась вперед. Ухватившись за край горловины, она спиной уперлась в переборку и мгновенно на­дела шлем, загерметизировав стык. Хотя шлем выдержал массу ударов, на стекле не было ни царапинки; прочностью лексан похож на про­зрачную сталь, и повредить его почти невоз­можно.
Но это еще не означало, что опасность позади. Драгоценный воздух остался лишь в легких Ни­коль, а в скафандре уже образовался вакуум; предстоит еще пристыковать шланг воздухопро­вода. Она ухватилась за скобу на потолке. Надо только выждать, когда ураган прекратится и можно будет вернуться в кресло. И тут произо­шло невозможное: переборка уступила напору урагана. Николь заскользила в образовавшийся провал. Вскрикнув, она изо всех сил сжала паль­цы. Ее развернуло, и Николь с ужасом уставилась на грузовой отсек. Обычно в полете его люк рас­пахнут; теперь же одну створку сорвало с петель напрочь, а вторая, согнувшись пополам, облепи­ла вертикальный стабилизатор. С усилием повер­нувшись к кабине, Николь сквозь затуманившее­ся стекло шлема увидела, что Поль тянет к ней руки. Она ухитрилась вцепиться в скобу обеими руками, но не продвинулась вперед ни на дюйм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38