Пока решили не форсировать событий и не перегружать импровизированную систему энер­госнабжения. Теперь это единственное связую­щее их с жизнью звено; если оно оборвется, они покойники.
Николь отхлебнула супа, чертыхнувшись, когда он обжег язык. Кьяри выплыл вперед и раз­вернулся лицом к остальным.
- Короче говоря, народ, еще бы немного, и нам крышка.
Это сообщение оставило экипаж безучастным; всех слишком опустошила усталость. Николь на­слаждалась теплом контейнера с едой.
- Во время перестрелки в нас несколько раз попали, - продолжил комиссар, - но нынеш­ним состоянием мы обязаны взрыву антивещест­ва. Когда разлетелся астероид Вулфа, в главный двигатель врезались крупные обломки. Просто чудо, что ничего не взорвалось. Корма «Стран­ника» смахивает на вдохновенное творение скульптора-абстракциониста. Кажется, мы пере­плюнули «Скального пса». Все отсеки позади К-1 зияют прямо в пустоту. Нам с Ханой придется соорудить импровизированный шлюз в шахте перехода, чтобы она могла спускаться для работы над топливными ячейками.
- А второе чудо, - вклинилась Хана, - что мы добились нормального функционирования неповрежденных ячеек. И я уверена, что мы вос­становим еще какую-то часть. Ну, по крайней мере в данный момент проблема энергоснабже­ния для нас уже не самая насущная.
К сожалению, на этом добрые вести заканчи­ваются. Тепловой удар вкупе с бомбардировкой обломками лишил нас внешней антенны и радар­ных модулей. Теперь «Странник» слепоглухоне­мой паралитик. Электромагнитный импульс был настолько силен, что стер даже информацию кар­манных калькуляторов. Полный отказ оборудова­ния, когда мы лишились маршевого двигателя, только добил нас. Я ухитрилась восстановить без­мозглые системы - регенераторы воздуха, климатизаторы, основные системы жизнеобеспече­ния, но сверх того - nada.
- Вспомогательная пилотажная система вроде бы работает, - снова вступил Кьяри. -
Запас топлива составляет 93% от максимума. Но учтите, что нам придется состряпать цепи управления и проделать все астронавигационные вы­числения в уме или на бумаге, но если надумаем тронуться в путь, ВПС сделает свое дело. Един­ственный недочет этого плана в том, что его мощности не хватит двигать весь корабль. Мы потратим все топливо, пытаясь просто развернуть «Странник». Так что для использования ВПС нам придется пожертвовать головным отсеком, но это будет стоить нам преимуществ, предоставляемых топливными элементами. Аккумуляторов голов­ного модуля при нормальном режиме работы хва­тит примерно на сутки, при жесточайшей эконо­мии - на неделю. После этого - капут.
- Кто-нибудь знает, где мы находимся? - справилась Николь.
- Далеко-далеко от дома, - проскрипел Андрей, но никто даже не улыбнулся.
- Вот немного передохну, - отозвался Кьяри, - и выйду поснимать звезды.
- А сколько времени займут розыски? - по­интересовалась Хана.
- Это по обстоятельствам, - задумчиво про­изнесла Николь. - Если под рукой окажется сво­бодный звездолет, от силы неделя. Если субсве­товик, то клади как минимум месяц. Но при этом подразумевается, что они знают о нашей беде.
- Да что ты, Николь, они забеспокоятся, как только мы не выйдем на связь.
- Не рассчитывай.
- Почему? Вряд ли они прозевали подобный взрыв.
- Корсар ловко воспользовался нашими ком­муникационными протоколами, и официальны­ми и неофициальными. Он даже правильно от­ветил, когда Кэт прибегла к личной проверке. Не сомневаюсь, что он проявит не меньше смекалки, заметая наши следы. Бандиты могут имитировать наши передачи или подсунуть да Винчи грамот­ное истолкование нашего молчания. И потом, центр управления может решить, что мы погибли при взрыве. Люди Вулфа с перепугу выстрелили первыми и взорвали наше топливо и боеприпасы. «Странник», покойся с миром.
- Наш SOS опровергнет это мнение.
- Так-то оно так, - покачала головой Ни­коль, - но кто, по-твоему, первым примет наши позывные? Может, корсары и думают, что при­хлопнули нас, может, нам повезло, и их локаторы тоже вышли из строя, но на полпути они не ос­тановятся. Это не в их правилах.
- Тьфу ты! - Хана в приступе ярости зачас­тила по-японски.
- Что?
- Я идиотка! Мы лишились не всех компью­теров!
- Как?!
- Николь, «Скитальцы»! Шлюпочная палу­ба - наиболее защищенный отсек после двига­тельного, потому что открывается прямо в кос­мос! Прибавь к этому еще и броню самих «Ски­тальцев»!.. - Она взмыла в воздух, направляясь к шахте, но Николь остановила ее.
- Проверишь завтра. То же касается и вас, комиссар.
- Как завтра?! - не поняла Хана.
- Завтра, - безапелляционно повторила Ни­коль. - А сейчас - отбой! Успокойтесь, поешь­те, поспите. Мы нуждаемся в отдыхе куда силь­нее, чем кажется. Двадцать четыре часа ничего не изменят, а вот если мы начнем метаться взад-вперед со слипающимися глазами, то рискуем по­ставить на всем крест.
Но вопреки собственному приказу Николь не спалось. Она украдкой осмотрела остатки своего первого судна, переплывая от помещения к по­мещению, инспектируя вспомогательный и го­ловной отсеки, начиная от перекрытой части шахты коридора и вперед, к мостику. Темпера­тура в корабле ощутимо повысилась, и хотя по-прежнему было холодно, Николь вскоре замени­ла скафандр джинсами, свитерами и летной курт­кой. Паря в шахте, она восхищалась самодельным шлюзом, сооруженным Ханой с Кьяри, и думала об экспериментах Шэгэя - столько кропотливо­го труда, сколько пропавших втуне усилий оста­лось по ту сторону люка, в лабораторной Кару­сели! Невозможно даже вызволить его записи; электронные пропали вместе с компьютерами, а рукописные нельзя забрать из-за огромной ра­диации в К-2.
Наконец скитания привели Николь обратно в К-1. В огромном колесе было безлюдно - все предпочли тесноту мостика. Темноту нарушали только тусклые лампы аварийного освещения. Николь машинально что-то делала, пока не пой­мала себя на том, что освобождает гитару от за­хватов, удерживающих инструмент на переборке.
Помедлила минуту, бездумно поглаживая плавные изгибы деки. Этот акустический ин­струмент ручной работы намного старше своей владелицы. Раньше он принадлежал Коналу Ши, но тот увидел, какими глазами смотрит на гитару его малолетняя дочь, и отдал инструмент Николь. Гитара входила в небогатый скарб, привезенный ею с Земли, несмотря на басно­словную цену доставки.
Ударив по струнам, Николь поморщилась.
- Детка, да ты же расстроена! - пробормо­тала она, подумав: «Ничего удивительного! Я не бралась за нее почти две недели». Вынув из при­кроватной тумбочки камертон, Николь приня­лась за работу.
Чуть позже, удовлетворенная результатами трудов, она сыграла несколько гамм. Руки со­всем окоченели; казалось, будто играешь в пер­чатках от скафандра высшей защиты - очень медленно и неуклюже. И все равно на душе по­легчало.
Сев в позу лотоса, она усмехнулась, заметив, что парит в добром метре от палубы. Руки маши­нально наигрывали любимую песню из репертуа­ра Лайлы, но едва Николь узнала мелодию, как оборвала ее на полуфразе, вспомнив, как радо­вался Поль, подарив ей контрабандные записи. Из глаз Николь снова заструились слезы, плечи ссутулились, словно она пыталась утихомирить боль. Затем девушка снова тронула струны, заиг­рав «Чакону» Баха - первое произведение, кото­рому научил ее отец.
- Чудесно, - послышался сзади голос Кьяри.
- Не очень, - отозвалась Николь, хотя в душе обрадовалась похвале. - Я давненько не упражнялась.
И взяла несколько пробных аккордов, под­страивая инструмент.
- Может ты хочешь побыть одна, Николь?
- Ничего, Бен. Компания мне не помешает.
- По-моему, она не помешает всем нам. Он проскользнул мимо нее в каюту и достал из футляра флейту.
- Что сыграем?
После нескольких неудачных попыток они ос­тановились на народных песнях. Знакомые напе­вы трудностей не представляли, а если мелодию знал лишь один из музыкантов, другой подыгры­вал или повторял. Николь выучила множество песен благодаря дядюшке-ирландцу, профессио­нальному исполнителю баллад, и в эту ночь, за­бившись в уголок сумрачной Карусели, вспомни­ла весь свой репертуар.
Они вдохновенно развивали искрометную тему, когда мелодии начала вторить губная гар­мошка. Музыканты от удивления остановились.
- Мы услышали, как вы играете, - застенчиво усмехнулся Андрей. - И решили, что у вас весело.
- Чем больше народу, тем веселее, - улыб­нулась Николь, - но что-то я не вижу Ханы?
- Я на промысле, - отозвалась она из шахты, втаскивая что-то в Карусель. Тусклый ми­гающий свет мешал высыпавшим из каюты имп­ровизаторам рассмотреть, что это такое. Хана по­возилась со щитком управления, и лампы вспых­нули в полный накал.
- Хана, а ты уверена, что система потянет? - мгновенно посерьезнев, спросила Николь.
- Мы все сейчас же и узнаем, командир. Не дрейфь, Николь, это две сотни дополнительных ватт. Ничего не будет, гарантирую. Черт, - она извернулась, чтобы распечатать принесенный ящик, - спорим, что моя проводка даст фору любому ремонту на верфи.
- Поверим тебе на слово. - Николь доса­довала, что грубая реальность так легко разру­шила хрупкое волшебное настроение. - Кста­ти, что у тебя там?
- Взгляни сама. - Хана слегка отпрянула, и все сгрудились над ящиком.
Там хранилось семь бутылок.
- Апельсиновый сок, - пояснила Хана, - свежевыжатый, быстрозамороженный, идеально сохранившийся... Я его оттаивала. Майор Гарсиа велела захватить его в да Винчи перед самым вы­летом, чтобы было чем отпраздновать успешное завершение экспедиции к Плутону. Только с этого захода мы вряд ли доберемся до Плутона, вот я и подумала, а не выпить ли его сейчас.
- Вот вам и возрождение безалкогольных ир­ландских поминок, - тихо промолвила Николь, вытаскивая бутылку. - Жаль, что нельзя по-на­стоящему напиться.
- Главное - нужный настрой, командир, - заметила Хана.
Николь приподняла бутылку, чтобы произне­сти тост, потом подтолкнула Хану.
- Раз уж ты решила кутнуть, милочка, то могла бы разориться и вскрыть парочку пакетов НЗ. Сойдут за закуску.
Сок показался Николь чересчур терпким. После изрядного глотка она передала бутылку Кьяри. Пока он пил, Николь заиграла новую песню, и Андрей изо всех сил подлаживался, но сломанная рука создавала кучу неудобств, и все кончилось тем, что они с Ханой вдохновенно, хотя и не в лад, запели дуэтом. Кьяри познакомил их с фольклором поясников и первопроходцев Дальнего космоса, Андрей сыпал частушками вперемешку с классическими блюзами дельты Миссисипи, разученными еще в детстве по кас­сетам, привезенным из зарубежных гастролей друзьями родителей - советскими оперными певцами. У Кьяри оказался сочный природный бас, Андрей же наполнял Карусель чистым, звон­ким тенором. Они играли и пели, разговаривали и пили, пока не опустели бутылки, еда не кон­чилась, а голоса не охрипли. Никто не знал, сколько прошло времени; впрочем, им было на это наплевать.
Хана заплакала первой. Николь затянула ста­ринную балладу, передаваемую в ее семье из уст в уста так давно, что все позабыли, когда и кем она написана. Экипаж молча слушал. А когда она закончила, аплодисментов не последовало, хотя только что все буйно, с гиканьем приветствовали каждую песню; теперь же наступила неуютная, жутковатая тишина. Хана прикрыла глаза и от­вернулась. Не успела Николь потянуться к ней, обнять и утешить, как ощутила прикосновение Бена. Этот легкий, почти неуловимый жест удер­жал ее на месте.
Отодвинув гитару в сторону, Кьяри привлек Николь, и она вдруг задрожала от рыданий. Бен старательно баюкал ее, прижав к груди и ласково поглаживая затылок. Николь плакала совершенно беззвучно, и это молчание выражало безмерную глубину ее чувств. Сосущая боль притаилась в груди и росла с каждым вздохом, сжигая душу дотла. Николь чувствовала, как Кьяри поддержи­вает ей голову, слышала его голос, понимая ин­тонации, а не слова - знала, что он пытается уте­шить, разделить горе, которое она так долго дер­жала под спудом. Ей вспомнилась первая встреча с Полем - на бескрайнем центральном плацу Академии, в окружении тысяч испуганных, за­травленных курсантов, когда барабанные перепо­нки лопались от воплей неистовствующих стар­шекурсников. Вспомнился летний лагерь в Ска­листых горах, где Николь ошарашивала однокаш­ников своими знанием похабных баллад, а Поль доводил их до колик, выдавая экспромтом десят­ки остроумных, уморительных частушек. И по­ездку в Денвер, на балет; Поль был так неотразим в форме, что девушки просто падали от желания оказаться с ним рядом, а молодые люди совер­шенно игнорировали ее.
А теперь его нет. И Кэт. И Медведя.
Нельзя вырвать из груди сердце, чтобы оно так не болело?!
Николь шумно всхлипнула и взор ее затума­нился.
Хана перетряхнула бутылки и отыскала одну, в которой еще осталось немного сока. Николь подняла бутылку:
- За тебя, Паоло. Где бы ты ни был, напар­ник, пари в мире и счастье на веки вечные!
Она быстро отпила и передала бутылку Кьяри. Он произнес тост за Кэт, Андрей - за Шэгэя. Но Хана перед тем, как заговорить, оглядела всех по очереди, напоследок задержав долгий взгляд на Николь:
- За нас. Потому что мы еще живы.
Хана протянула руки, и Николь первая от­кликнулась на безмолвный призыв, заключив по­другу в ласковые объятия. С одной стороны ее обнимал Кьяри, с другой - Андрей, и они все сжимали объятия теснее. Слезы их смешива­лись - слезы горя и радости, утраты и любви. Николь поняла, что эти трое ей ближе всех на свете.
Один за другим они засыпали. Но разум Ни­коль отказывался последовать их примеру. Она закрыла глаза, затаила дыхание, постаралась ни о чем не думать - даже прибегла к собственной безотказной мантре, но и та подвела ее.
Огорченно вздохнув, Николь открыла глаза. Спящие оттеснили ее в сторону, и потребовалось лишь слегка извернуться, чтобы отплыть. Николь оттолкнулась ладонью и полетела вверх, к люку шахты. Сильный рывок обеими руками - и она ракетой устремилась к мостику. Когда подача энергии возобновилась, простейшие индикаторы вновь заработали, но в основном пульты остава­лись темными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38