Сердце ее подскочило от радости. Она по­тянулась к нему, но Кьяри остался неподвижен. Он казался печальным и каким-то уязвимым, словно невозвратно лишился чего-то главного. Николь звала его по имени, но не смогла проро­нить ни звука, тянула руки, и на сей раз он от­ветил касанием пальцев... Но вдруг изогнулся от боли и по инерции отлетел вперед. Когда же Ни­коль вновь увидела его лицо, оно уже преобра­зилось.
Лицо осталось человеческим, но на знакомые черты лег отпечаток иного образа... Кошачья физиономия чужака! И не было способов ни по­мочь, ни защитить его, как не было средства спасти «Скитальца». На глазах у Николь лицо Кьяри померкло, вытесняясь кошачьей маской.
Николь бросилась к нему, неистово стремясь остановить эту трансформацию, но он заскользил прочь, быстро растворившись в обступившей их бездонной тьме.
Николь пробудилась от собственного вопля.
Она лежала на металлической плите, в круге ослепительного света. Ее трясло от озноба, страха и физической реакции на медикаменты, которы­ми накачали чужаки. Она оказалась не одна - стол обступили инопланетяне. Она была обнаже­на, но это нисколько не тронуло Николь.
Затем воспоминания обрушились на нее, на­полнив душу саднящей болью и первобытным бе­шенством.
Николь неистово вскинулась, и совершенно не ожидавшие этого чужаки тотчас беспорядочно отпрянули, не зная, как быть дальше. Она вос­пользовалась своим преимуществом, оттолкнув­шись от стола и заметавшись по просторной ком­нате, как летящая рикошетом пуля. Держась в тени, она раздавала молниеносные удары и пере­мещалась от жертвы к жертве, нигде не задержи­ваясь надолго, чтобы ее не успели подстрелить. Впрочем, никто и не пытался.
В дальнем конце комнаты раздалось гневное верещание. Николь узнала голос капитанши. По ее команде инопланетяне покинули помещение, и на пороге вырос воин в броне, заполнивший собой весь дверной проем. При нем было оружие, которое он с удовольствием пустил бы в ход. Ни­коль укрылась в самом темном уголке, хотя и не надеялась, что это защитит от выстрела. Этот ска­фандр наверняка снабжен локаторами, тепловы­ми и биологическими датчиками, которые обна­ружат ее в два счета. Итак, ее время истекает. Что дальше?
Капитанша снова что-то сказала, и воин вышел, закрыв за собой дверь.
Николь почувствовала себя спокойнее, неис­товая ярость исчезла бесследно, оставив лишь пустоту в душе и злость на собственную несдер­жанность, едва не закончившуюся насилием.
Капитанша хранила молчание, зато заговорил Кьяри.
- Николь, - окликнул он, но девушка была настолько ошеломлена, что не откликнулась. Тогда он чуть повысил голос: - Николь, это дей­ствительно я, клянусь честью разведчика!
- Выйди на свет, - распорядилась она.
Ей вдруг вспомнилось сновидение, и сердце ее стиснула ледяная рука.
Издали он казался прежним - то же лицо, та же фигура, легчайший намек на знакомую застен­чивую улыбку, предназначенную только Николь. Шелковистый комбинезон инопланетян облегал его стройное мощное тело, непристойно подчер­кивая красоту телосложения.
И все-таки он изменился. Волосы стали гуще, напоминая гриву капитанши, зрачки преврати­лись в вертикальные овалы, как у кошки... как у инопланетянина. И двигался он с нечеловечес­кой - кошачьей - грацией, затмившей преж­нюю ловкость, доводя даже самый простенький жест до уровня искусства.
Он встретил ее взгляд прямо и открыто, как всегда, готовый к любому выпаду с ее стороны.
- О Господи, Бен, - ее нежные интонации были страшнее крика боли и отчаяния, - что с тобой сделали?
- Пойдем, Рыжик, - отозвался он, привыч­но вскинув голову. - Надо потолковать.
Как только Николь надела инопланетянский комбинезон, она сугубо профессионально отме­тила, что одеяние сидит так же хорошо, как и выглядит, ничуть не ограничивая свободу движе­ний. Затем Кьяри проводил ее в конференц-комнату, где их уже дожидалась капитанша.
Николь с опаской села за столом напротив, а Кьяри подошел к окошку пищевого распредели­теля, извлек оттуда дымящуюся чашку с темной жидкостью и поставил перед Николь. Потом, прихлебывая такой же напиток, разместился между Николь и инопланетянкой.
- Что это? - поинтересовалась Николь.
- А ты попробуй! - ухмыльнулся Кьяри. Николь пригубила, бросила на него озадачен­ный взгляд и снова отпила.
- Какао?!
- Пять с плюсом, девочка, - кивнул он. - Именно так. Похоже, халиан'т'а такие же сладко­ежки, как и мы, а поскольку их синтезаторы за­пнулись на программах для чая и кофе, я выбрал наиболее подходящий для них напиток.
- Мы способны усваивать их пищу?
- В довольно широких пределах. Халиан'т'а...
- Халиан'т'а? - пролепетала Николь, слегка запнувшись. Кьяри произносил это слово чуть сдавленным рыком, подладиться под который Николь не могла.
- Так они себя называют, Николь. Халиан'­т'а - «избранные». Их родная планета обращается вокруг звезды главной последовательности, спект­рального класса G, дальше по спиральному рукаву Галактики, в тридцати с чем-то световых годах по ту сторону Дальнего космоса. Похоже, их раса воз­растом не уступает нашей, техника ушла чуть-чуть подальше; к тому же они уже давненько знали о нас. Судя по всему, это связано с тем, что Земля и их планета с'Н'дар излучают невероятное коли­чество электромагнитной энергии, хотя мы не за­мечаем этого на фоне невероятно насыщенного звездами галактического ядра. Невзирая на качест­во и мощность их сигнала, по дороге к нам он по­тонет в «помехах». Зато Землю они видят на пустом фоне межгалактического пространства.
- Все равно что искать иголку в стоге сена, - согласилась Николь.
- Точно. - Кьяри указал чашкой на рассла­бившуюся капитаншу; казалось, она вот-вот за­дремлет. Но Николь знала, что эта поза обманчива. С первого же мгновения инопланетянка не спуска­ла с противницы глаз - как, впрочем, и Николь.
- Это Шаврин, - сообщил Кьяри, и капитанша склонила голову. Николь ответила тем же.
- На Земле ее титул звучал бы так - матриарх клана, - продолжал Кьяри, - но это лишь грубое приближение. Ранг указывает на социаль­ное, политическое и экономическое положение плюс эмоциональное и физическое состояние. Скажем, как если бы Кэт Гарсиа - их обязан­ности командоров экспедиции равнозначны - была бы к тому же княжной, членом правитель­ства планеты, членом элитного экономического класса и биологической матерью экипажа.
- Безумие какое-то!
- В глубине души я согласен с тобой. Но перевод оставляет желать лучшего. В нашем языке нет слов, способных передать халиан'т'-скую социальную систему, любые наши термины ограниченны и расплывчаты. Например, для нас дерево - это дерево. В его, так сказать, привыч­ном значении. Но для халиан'т'а дерево - это дом и святилище, увеселительный парк и охот­ничья территория, и так далее и тому подобное - десятки различных понятий, и каждое по-своему уникально.
- Но ты-то их понимаешь. Кьяри молча кивнул.
- Догадываюсь, почему. Но как?
- Шаврин и данный корабль являются хали-ан'т'ским вариантом Следопытов НАСА. Ее мис­сия - добраться до человечества, до Земли, всту­пить в контакт и постараться установить мирные дипломатические отношения.
Николь пыталась сохранить на лице маску не­возмутимого картежника, но Кьяри слишком ошарашил ее.
- А конкретно?
- Для халиан'т'а, впрочем, и для нас это во­прос жизни и смерти. Как я говорил, они уже давно знают о нашем существовании. Они ува­жают нас, ибо видят в человечестве слегка иска­женное собственное отражение. С'Н'дар домини­рует над частью космоса между нами и галакти­ческим центром. Если мы продолжим экспансию, то рано или поздно вторгаемся на их территорию. Но хуже то, что халиан'т'а обнаружили иные ра­зумные расы.
Что-то в его тоне заставило Николь спросить:
- Враждебные?
- Весьма. Пока происходят лишь отдельные стычки, словно стороны прощупывают друг друга. Но халиан'т'а выяснили, что столкнулись с чис­ленно и технически превосходящим противником. Им неприятно в этом сознаваться, они такие же твердолобые гордецы, как и мы, но они напуганы. Особенно имея в тылу Землю. В подобных обсто­ятельствах они предпочитают найти в нас друзей и союзников.
- Логично. А что случилось с этим кораблем?
Кьяри перевел дыхание и обвел опрятную, ас­кетично обставленную комнату отсутствующим взглядом. Николь оставалось лишь гадать, чьи воспоминания он извлекал на свет Божий.
- Точно Шаврин не знает. Быть может, по­ломка, отказ основных систем. Или диверсия. Или саботаж. У нее на родине далеко не все в восторге от этого посольства. Зачем приглашать Землю в качестве равноправного партнера, когда мы способны без труда колонизировать ее?
Николь резануло это «мы».
- Как европейцы колонизировали Индию и страны «третьего мира»?
- Угу. На наше счастье, партия Шаврин побе­дила. Как бы то ни было, когда произошел инци­дент, этот корабль, «Разведчик просторов», нахо­дился в искривленном пространстве, далеко от с'Н'дара. В криогенной топливной сети произошел отказ, бригада ремонтников приступила к работе, и взрыв уничтожил всех дежурных техников и на две трети лишил корабль воздуха, прежде чем сра­ботали автоматические переборки. Они потеряли семьдесят процентов экипажа. В том числе и Тол­мача, - завершил он.
- Это ты, - без всякого выражения проком­ментировала Николь. Кьяри пристально взглянул на нее и перевел сказанное Шаврин. Николь пы­талась разобрать отдельные слова, но это оказалось абсолютно нереально; речь лилась без перерывов, менялись только звуки да тембр голоса. Он пел - и мелодия была не менее важна, чем слова.
- Верно, - наконец отозвался он по-англий­ски. - Это я.
Толмачи, видимо, представляют один из важ­нейших столпов посольства и, по-моему, обще­ства халиан'т'а в целом. Встречаются они чрез­вычайно редко - если каждое поколение рожда­ет хотя бы по горстке Толмачей, это считается невероятным везением. Относиться к клану Тол­мачей... пожалуй, то же самое, что доводиться родственником избраннику на роль папы рим­ского. Высочайшая честь.
Толмач передает смысл. Его мозг хранит все знания и опыт халиан'т'а; память не знает изъяна. Столь полная осведомленность в сочетании с даром эмпата делает их незаменимыми посредни­ками в общении. Они видят дискутируемую про­блему с обеих сторон, далеко идущие перспективы, затрагивающие не только заинтересованные сторо­ны, но и общество в целом. В то же самое время они остаются вне обсуждения, сохраняя беспри­страстие и объективность. Их решение всегда при­нимают безоговорочно, потому что общеизвестно: «вердикт» справедлив и непредвзят.
Толмач «Разведчика просторов» был до мель­чайших подробностей посвящен в информацию, накопленную халиан'т'а о Земле и ее обитателях.
Он говорил по-английски и понимал нас лучше любого другого халиан'т'а. Его эмпатические способности позволяли доносить до Шаврин не только смысл речей наших представителей, но и социально-политический контекст, а также под­спудные эмоции. Без него она подобна слепо­глухонемому охотнику.
- Тогда почему же она не вернулась для ре­монта и замены?
- Не могла. Они ухитрились справиться с по­ломками, оставаясь в искривленном пространст­ве. Но целостность конструкции самого «Развед­чика просторов» сильно пострадала. Она сомне­валась, что корабль вынесет обратный переход в нормальное пространство, не говоря уж о повтор­ном уходе в искривленное. Шаврин сочла, что гораздо безопаснее двигаться вперед.
- А не стало бы ее возвращение равносильно политическому поражению?
Молчание. - Да.
- А это, в свою очередь, изменило бы обста­новку в пользу другой партии?
- Вероятно. Кроме того, они лишились значи­тельных запасов пищи, воды и воздуха. Пытаясь сберечь оставшееся, Шаврин перевела корабль под компьютерный контроль и приказала экипажу лечь в анабиоз. Потому-то мы и не встретили признаков жизни, когда ступили на корабль.
- И компьютер пробудил их, как только ты открыл шлюз.
- На самом деле он пробудил Шаврин, как только радиосигнал Ханы отразился от обшивки. Она наблюдала за нашим приближением из бронированной комнаты. Нам позволили добраться до мостика, чтобы посмотреть, кто мы такие и как себя поведем.
- Похоже, увиденное ей понравилось.
От Кьяри не укрылись иронические нотки в голосе.
- Ее чуть удар не хватил, когда ты сняла шлем.
- Боялась земных болезней?..
- Не-а. Они прошли медицинское зондиро­вание и были уверены, что мы не опасны. Дело в том, что для Шаврин ты... смердела. И сейчас смердишь. Потому-то она и пользуется носовыми фильтрами.
Николь обрадовалась, что ее догадка насчет необыкновенного чутья инопланетян подтверди­лась. Жаль только, что эту радость слегка омра­чила реакция Шаврин.
- Ладно, Бен, им нужен был Толмач, и они выбрали тебя. Для этого и служили те прибо­ры? - Он кивнул. - А что с Андреем и Ханой? Судя по тому, что со мной ничего не произошло, я думаю, с ними тоже все в порядке. Но хотелось бы знать наверняка.
- Не волнуйся, Николь. Они в анабиозе. - Он надавил на кнопку настольного пульта, и в воздухе появилась голограмма - панорама комнаты, где Николь пришла в себя, но теперь она рассмотрела, что одна длинная стена поделена на прозрачные квадраты. Большинство из них пустовало, но в двух можно было разглядеть лица Ханы и Андрея. Не­вооруженным глазом трудно было определить, живы они или нет; несмотря на безразличие уста­лости, Николь передернуло от отвращения - уж очень это местечко смахивало на морг.
Кьяри нажал другую кнопку, и голограмма исчезла.
- Почему меня разбудили, а их нет? - оза­боченно спросила Николь.
- Их вернут к жизни, как только мы закон­чим разговор. Мне... - Кьяри пытался выразить эмоции. - Мне не забыть, как ты на меня гля­дела, когда воины влекли меня прочь. Мне... - Он замялся, подыскивая слова. Это так не похо­дило на самоуверенного комиссара, что Николь в упор уставилась на него. - Мне хотелось уто­лить твою душевную боль. Успокоить.
- А-а, ты тревожился обо мне, - безжизнен­но произнесла она.
- Я всегда тревожился, - нервно улыбнулся он. - Теперь для меня... важно... чтобы ты знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38