Николь поняла, что подтекст последней фразы предназначался для нее.
- А доводы?
- Слишком прыткие ублюдки, угробившие нас. Уж такой-то кусок они не упустят, чтоб мне провалиться на этом месте. Надо же отыграться за утрату станции Вулфа.
С каждым словом Кьяри в груди Николь раз­расталась ледяная бездна - но не страха и оце­пенения, как на мостике Чужака, а ярости. На лице ее проступила мрачная, неукротимая реши­мость, бросившаяся в глаза даже Кьяри. Он сам угадал эту черту в Николь и старался взлелеять ее, но ни разу еще не видел воочию. Волчица. Охотница. А он охотник.
- И часа не проходит, чтобы я не думала о случившемся, - сказала она. - Я прокручиваю каждую секунду этой схватки, разбираю ее до мельчайших деталей, анализирую наши ошибки. Но чем больше фрагментов мозаики встают на свои места, тем ужаснее становится истина.
- Не хочешь ли поделиться ею?
- Засада не был случайной, Бен, - пророни­ла она. - Все было подстроено.
- Поясни.
- Мы наткнулись на остов корабля Филиппа Вулфа. Все говорило о несчастном случае, но, не­много покопавшись, мы вытащили свидетельства злого умысла. Поэтому мы решили проверить станцию. Вполне логичный расклад, тем более что они с майором - старые друзья. Мы появ­ляемся возле астероида одновременно с другим кораблем, знающим не только действующий в ВВС код опознавания «свой-чужой», но и по­дробности личной жизни Кэт. Бах! - и мы го­товы. И если бы Кэт, Паоло и Медведь не пожертвовали собой, мы отправились бы прямиком на тот свет.
И ключиком к головоломке является «Скаль­ный пес». Не найди мы выпотрошенный корабль, мы жизнерадостно устремились бы к Плутону, позволив корсарам обглодать астероид Вулфа до косточки.
- Значит, все упирается в корабль. Быть может, это совпадение?
- И не надейся, Андрей. Если уж корсары хо­тели забрать станцию Вулфа, разумнее было бы устранить его. Но зачем же утруждаться, создавая столь презентабельную развалину? Не проще ли было распылить «Скального пса» на атомы и не напрашиваться на лишние неприятности? - Она взглянула на Кьяри в поисках поддержки. Тот кивнул.
- Это типичная военная операция, Андрей.
- Отсюда вывод: кто-то хотел, чтобы мы ока­зались у астероида Вулфа. Подозревая что-то не­ладное, но не располагая фактами, позволяющи­ми вызвать войсковое подкрепление. А зачем? Чтобы уничтожить нас. Иначе это просто не имеет смысла.
- Это и так бессмысленно, - возразил Анд­рей. - К чему ломать копья ради нас? Это же первый, учебный полет! Случайно напороться на перестрелку - это я еще понимаю. Но замыш­лять покушение на нас?!. Абсурд!
- Согласна. Как раз это и убивает меня больше всего... - Николь умолкла на полусло­ве, когда Кьяри метнулся к двери, отшвырнув Андрея в сторону, и резко раздвинул ее. Осталь­ные ринулись в коридор следом за ним как раз вовремя, чтобы увидеть, как за поворотом скры­вается щуплая инопланетянка, преследуемая Кьяри.
- Проклятие, ну и прыть! - буркнул он, вер­нувшись минуту спустя.
- Черт побери, что это значит? - требова­тельно поинтересовалась Николь.
- Последнее время, стоит мне обернуться, как я обнаруживаю за спиной кошку, целящуюся в меня каким-то прибором. Но едва они пони­мают, что обнаружены, как удирают во все ло­патки. Или смешиваются с толпой. Я допускаю, что они по природе пугливы. Или застенчивы.
Несомненно любознательны. Возможно, просто фотографируют, как поступили мы, попав на борт звездолета. К сожалению, все легавые по природе - параноики. Я заметил, что дверь при­открыта. И впрямь, снаружи оказалась эта ино­планетянка.
- Я тоже это заметила, - кивнула Николь, - хотя на меня они произвели не столь сильное впечатление.
- Может, это дистанционные сканеры?
- Вполне возможно.
- Если они что-то замыслили, Бен, фиг ли тут поделаешь?
- Готовить динамит на эпитафии, Ши.
- Порой, комиссар, вы бываете ужасной язвой.
- Я жив. И хочу оставаться таким. Коридор упирался в другой, пошире. Они уже повернулись к двери, когда Хана высунулась из-за угла и возбужденно позвала их.
- Ты не встречала инопланетянку? - спро­сил Кьяри, присовокупив подробное описание, хотя видел ее всего лишь миг.
- Метрах в ста отсюда. Направлялась в носо­вую часть. А что?
После легких понуканий Николь Хана тоже осознала, что находится под наблюдением. Но не удивилась и не встревожилась, заявив, что в по­добных обстоятельствах на их месте поступила бы точно так же.
Она привела их в большое просторное поме­щение, в центре которого находилось обширное голографическое поле, какое Николь не доводилось видеть прежде, и она не сдержала изумлен­ного восклицания. Проекция казалась настолько достоверной, что Николь решилась дотронуться до изображения, дабы убедиться в его нереаль­ности. В иллюзии объема не было ни малейшего изъяна. Вначале на картине появился морской пляж, и пока Николь облетала его, пейзаж изме­нился. Обрамленный скалами горизонт подер­нулся дымкой, и Николь влетела в прибой, ин­стинктивно отпрянув от большой волны и вос­хищенно ухмыльнувшись при виде друзей, стоя­щих на безупречно белом песке. Подняв голову, Николь прикрыла глаза руками и прищурилась, чтобы защититься от сияния невероятно яркого солнца. К тому же и более горячего - в переде­лах поля действовала специальная климатизационная установка, так что Николь сразу вспотела, услышала крики странных птиц, почуяла соленое дыхание моря. Ну, по крайней мере родные пла­неты обеих рас хоть в чем-то схожи. Не хватало только физического ощущения воды, чему Ни­коль весьма обрадовалась, поскольку в против­ном случае непременно захлебнулась бы. Океан с шипением забурлил, и на поверхность с леде­нящим душу ревом вырвалась тварь, достаточно громадная и зубастая, чтобы разом проглотить че­ловека. Отшатнувшись, Николь полетела сквозь голографическое поле кувырком, погрузившись под воду, где ее глазам открылось радужное тело чудища, вооруженное гигантскими плавниками и жуткими шипами на спине. Затем Николь снова вылетела в воздух, нелепо размахивая руками в тщетной попытке восстановить равновесие. Сделав полный оборот, она достигла «земли», но толку от этого не было, поскольку грунт оказался такой же иллюзией, как и вода. Легко пройдя сквозь песок, Николь на пару секунд погрузилась в полнейшую темноту, затем снова выскочила на свет и наконец оказалась в объятиях Кьяри. Сквозь грохот ее собственного сердца она услы­шала смех команды.
Опомнившись, она тоже расхохоталась, пред­ставив, как ее приключения выглядели с берега. Кьяри - благослови его Господь! - сжимал ее в объятиях, вселяя в нее столь нужные силу и спо­койствие. Николь мимолетно поцеловала его, а он ответил ей крепким объятием.
- Господь всемогущий, - дрожащим голосом проговорила Николь, - вы видели это чудище?!
- Впечатляет, - заметила Хана.
- У них есть акулы, - сказал Кьяри, отпус­кая Николь.
Хана пренебрежительно фыркнула и задумчи­во вымолвила:
- Или касатки. Киты-убийцы.
- Разумные? - Кьяри уловил ее намек.
- Трудно сказать, комиссар, но я впервые увидела морскую тварь с такой выразительной физиономией.
- Ты чересчур антропоморфна.
- Быть может. Но все же было бы любопытно узнать.
Пейзаж снова сменился. Их обступили горы с заснеженными вершинами, сверкающими в лучах закатного солнца, словно бриллианты, воздух за­дрожал от гула далекой лавины. Затем крупным планом появился лес. Буйная растительность самых причудливых видов и цветов вызвала у зем­лян единодушный вздох изумления. Деревья, точ­нее, их инопланетные аналоги, вздымались в вы­шину, порождая на земле вечные сумерки. Повеяло тысячами ароматов, не все из которых оказались приятными, но не было ни малейших признаков животной жизни. Николь оттолкнулась от палубы, но ударилась о потолок, не долетев даже до нижних ветвей. Теперь прямо на глазах началась смена вре­мен года. Листья вспыхнули красками, разнообра­зием и яркостью затмевая осенние пейзажи Новой Англии, родины Николь, затем землю окутал снег. И хотя на ветках не осталось ни единого листочка, разглядеть небо по-прежнему не удавалось. Лес сменился глухой пустыней, затем водопадом, нис­падавшим с величественного утеса на многие мили вниз. Видели они полярные шапки и остров, за­росший экваториальными джунглями. Даже Кьяри забылся в этом фейерверке открытий, увлечен­ный уникальной возможностью исследовать со­вершенно незнакомую планету. Потеряв счет вре­мени, они пристально вглядывались в каждый образ, возбужденно перекликаясь и обмениваясь впечатлениями.
- Прямо «Клуб кинопутешественников», - заметил Андрей, когда ревущий буран согнал их в кучу.
- Ладно тебе, ворчун, - огрызнулась Хана, - пусть мы видим то, что нам показывают они, все равно узнаем много нового.
- Да, они весьма откровенные режиссеры, - согласился Андрей. - Но не забывай, Хана, я - дитя общества, где контроль государства над ин­формацией считался задачей первостепенной важности. В итоге мы становились настоящими экспертами подтекста.
Что мы наблюдали, в сущности? Дикие края. Или, скажем, парки. Но ни разу не было ясных ночных небес, когда их ничто не заслоняло от взора - следовательно, не догадываемся, где на­ходится их планета. Мы ни разу не видели их луну. Имеется ли у них таковая? Две? Или ни одной? Где и как они живут? Есть ли у них го­рода, научные центры, производственные мощ­ности? Нас познакомили с планетой, но отнюдь не с обществом.
- Не совсем, - ответила Николь. - Если предположить, что они не подтасовывают инфор­мацию, то воздух у них чистый. Мы не видели дымки, которая свидетельствовала бы о загрязне­нии воздуха продуктами сгорания тепловых электростанций. Воздух у них куда свежее, чем на Земле.
- Ну и с какой целью они это делают? - вслух размышлял Андрей.
- С целью проверки.
- В каком смысле, Бен?
- Представьте, что вы взяли на борт четверых чужаков, представителей незнакомой цивилиза­ции примерно того же уровня развития. Вам не­пременно захочется выяснить, что они за люди. И вы выпускаете их на своеобразную игровую площадку. Как они будут реагировать на ситуа­ции, в которых окажутся, как будут взаимодействовать? Есть ли у них жесткая иерархия, или поступают кто во что горазд? Дайте им возмож­ность поиграть достаточно долгое время, чтобы они утратили бдительность, и увидите, каковы они на самом деле. Если они не забудут про ос­мотрительность, это тоже ответ на вопрос.
- Интересно, как мы себя зарекомендова­ли? - спросила Николь больше у себя самой.
Картина сменилась, снова явив взору мор­ской пейзаж, хотя и не тот, что вначале. Солнце низко висело над морем на небосклоне, кото­рый следовало бы назвать «западным», окрасив горизонт в красные, оранжевые и изумрудно-зеленые тона. Небо было не таким синим, как на Земле; когда солнце стояло высоко, небо вы­цветало почти до белизны. Вглубь, к югу, про­стиралась плоская равнина, но с противополож­ной стороны вздымался исполинский обрывис­тый утес. К вершине его вела извилистая тропка, врезавшаяся в склон, наверху она наверняка обрывается, точь-в-точь как кроны деревьев. Из небытия вдруг возник костер, угнездившийся под прикрытием невысокой скалы, защитившей землян от свежего вечернего бриза, и они сгру­дились вокруг огня, радуясь фантомному теплу. Хана принялась восхвалять проекционную ап­паратуру, а Николь с благодарностью поймала взгляд Кьяри, послав ему безмолвную команду. Комиссар тотчас же покинул их, чтобы через минуту-другую вернуться с инструментами.
- Костер, закат, море... - промолвила Ни­коль, настраивая гитару. - Грех упускать подоб­ную возможность.
Все улыбнулись и удобно расположились на мягких кушетках, расставленных по комнате и замаскированных голографическим полем под горки и песчаные холмики. Хана пристроилась под бочком у Николь, а Кьяри держался поодаль. Андрей вытянулся на песке у костра, устремив взгляд в темнеющие небеса.
Кьяри начал с Партиты номер три, и Николь быстро подладилась под него. От Баха плавно перешли к Моцарту, а затем Николь сбила лири­ческий настрой, заиграв рок-н-ролл - самую буйную, самую низкопробную песню, какая при­шла в голову. Хана тотчас же сорвалась с места, пустившись в неистовый пляс, зависнув над Анд­реем и потянув его за собой. Солнце коснулось горизонта, утроившись в размерах благодаря ат­мосферному параллаксу, над океаном плыли да­лекие облака, словно охваченные огнем. И настолько иллюзорным было это мгновение, что Николь даже глазом не моргнула, когда перед ней вдруг появился смеющийся Поль, зааплодировав­ший ее выступлению, насмешливо изогнувший брови, словно предупреждая, что не стоит при­нимать рукоплескания близко к сердцу. Ее со­весть в облике Паоло. Он любил океан не меньше Николь, хотя вечно сетовал, что и американские пляжи, и блуждающие по ним женщины куда скучнее и добропорядочнее, чем у него на роди­не, в Рио-де-Жанейро. В прошлом году отца Поля назначили послом в Бразилию, и они вдво­ем навестили его во время отпуска. «Как, ну как мне сообщить ему, что Паоло погиб?!» - поду­мала Николь, с помощью песни Лайлы скрывая подступившие слезы. Поль познакомил ее со всеми своими любимыми местечками, и к концу двухнедельного визита она стала такой же раско­ванной и вольной, как любая carioca. Перемена поразила обоих, поскольку ни один из них не по­дозревал в ней подобных способностей.
Теперь настала очередь Кьяри - он заиграл тихую, горестную народную песню, в которой говорилось о ньюфаундлендском моряке, забрав­шемся далеко от родины в чужие моря, и о том, как его снедают мечты о неоткрытых землях и тоска по близким. Андрей знал слова, и от его чистого голоса, зазвеневшего в вечернем воздухе, у Николь побежали мурашки. Солнце зашло, небо превратилось в бархатный купол над их го­ловами, и Николь впервые узрела звезды чужой планеты. На песок легли двойные тени - отбро­шенные светом костра и взошедшей на востоке полной луны. Она казалась крупнее, чем земная - то ли благодаря своей величине, то ли из-за более низкой орбиты; и то, и другое означает, что приливы на планете очень сильны. Опустив глаза от рябого лика чужой луны, Николь обна­ружила тени, которых не было прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38