Неужто ты готов верить им всем без разбора?! Что
до меня, то я предпочитаю смотреть на вещи трезво и реально,
преодолевать свои неудачи и трудности с помощью надежных,
проверенных средств, а не искать ответы на неразрешимые вопросы
в суеверных измышлениях и предрассудках прошлого.
Тулли резко тряхнул головой и заговорил с не свойственной
ему горячностью:
- К твоему сведению, мастер Кулган, мы, обитатели
монастырей, вовсе не считаем Утраченную магию порождением
легенд! Она относится к тем незыблемым истинам, которые были
открыты богами первым людям Мидкемии!
Задетый резким тоном Тулли, Кулган в свою очередь
воинственно вскинул голову и возразил:
- К оным относили также и утверждение о том, что мир, в
котором мы живем, плоский, словно хлебная доска! И лишь
Ролендирк - который, заметь, был чародеем! - с помощью своего
магического искусства сумел заглянуть за пределы горизонта и
выяснить, что Мидкемия имеет сферическую форму! А ведь это от
самого начала времен было известно всем морякам и рыболовам,
которые не раз наблюдали появление верхушек мачт над горизонтом
гораздо прежде, чем им становился виден весь корабль! - Говоря
это, Кулган отчаянно жестикулировал. Последние слова он почти
прокричал, наклонившись к Тулли. Священник был явно смущен
упоминанием о заблуждении, в плену которого долгое время
находилась святая церковь. Видя это, Кулган устыдился своей
горячности и примирительно произнес: - Не принимай сказанного
на свой счет, друг Тулли! Но касательно предмета нашего спора
хочу напомнить тебе старую поговорку, так сказать, добрый
совет: не учи ученого! Я-то ведь знаю, что научные изыскания,
коими занимаются братья вашей обители, весьма актуальны и
злободневны и что теологические дебаты молодых послушников о
проблемах, преданных забвению много веков тому назад, вызывают
улыбки на устах умудренных жизнью монахов. А кроме того, разве
легенда об Утраченной магии - не ишапианская догма?
В ответ на это предположение Тулли неодобрительно покачал
головой и ворчливо произнес:
- Твое богословское образование, друг Кулган, оставляет
желать лучшего, несмотря на твое знакомство с некоторыми
сторонами жизни нашего ордена. - Губы священника тронула легкая
улыбка. - Ты совершенно прав относительно теологических
дискуссий. Многие из нас позволяют себе потешаться над ними,
ибо помнят, с каким рвением сами участвовали в подобных спорах
во времена своего послушничества. - Отец Тулли вздохнул, и
улыбка сбежала с его губ. - Но я вовсе не шучу, утверждая, что
ты недостаточно образован в области теологии. Ишапианцы и
вправду во многом придерживаются странных, спорных и нелепых
воззрений. Они весьма консервативны и неохотно идут на контакты
с другими орденами, но их монастырь - древнейший на нашей
земле, и во всем, что касается межконфессиональных различий, мы
полагаемся на их авторитетнейшие суждения.
- Ты, похоже, имеешь в виду религиозные войны, - усмехнулся
Кулган.
Тулли оставил его слова без внимания.
- Ишапианцы - признанные хранители древних сказаний и
исторических реликвий Королевства, - с прежним пафосом
продолжал он. - Они по праву гордятся своей библиотекой,
богатейшей в стране. Я видел эту библиотеку в их монастыре в
Крондоре и до сих пор нахожусь под впечатлением увиденного!
Кулган с улыбкой пожал плечами:
- Я тоже видел их собрание книг и свитков. Ничего
особенного. Во всяком случае, библиотека в Сартском аббатстве,
где я бывал неоднократно, раз в десять богаче крондорской. Не
понимаю, что ты имеешь в виду?
- А вот что, - наклонившись вперед, ответил Тулли. - Ты
можешь обвинять ишапианцев в чем угодно, но когда речь идет об
исторических фактах, на их слово можно положиться. И,
утверждая, что то или иное событие имело место в реальной жизни
и не является досужим вымыслом наших суеверных предков, они
всегда могут подтвердить это с помощью сохранившихся в их
библиотеке документов.
- Позволь мне возразить тебе, святой отец, - пробасил
Кулган и досадливо махнул рукой, призывая собравшегося было
перебить его отца Тулли к молчанию. - Я полагаю, что каждый, в
том числе и ты, друг мой, имеет право верить во что ему угодно.
Но я не желаю признавать всей этой чепухи насчет Утраченной
магии и мистической связи с оной моего ученика Пага! Представь
себе, я готов поверить, что Паг внутрення предрасположен к
какой-то из областей магической науки, в которых сам я
ориентируюсь весьма слабо, скажем, к созданию миражей и общению
с призраками. Спешу заверить тебя, я рад, что не имею ничего
общего с подобной практикой! Но я никогда не соглашусь с тем,
что мальчишка не может овладеть основами ремесла чародея только
потому, что легендарный бог магии якобы погиб во время Войн
Хаоса! Как и все ныне живущие маги и чародеи, я отнюдь не
считаю себя непревзойденным мастером своего дела. Увы, многое
скрыто от наших пытливых взоров в глубине минувших веков, о
многом, что нам надлежало бы знать, мы лишь смутно
догадываемся, а неведение порождает ошибки, недочеты и
бесчисленные трудности, которых никому из нас не удалось
избежать. Но повторяю: злосчастный Паг так плохо успевает в
ученье лишь потому, что я - плохой учитель!
Тулли хмуро взглянул на Кулгана. Священник лишь теперь
осознал, что чародей говорил с ним не о трудностях и проблемах
Пага, а о своих собственных заботах и тревогах.
- Не говори глупостей, мастер! - строго произнес он. - Ты -
бесспорный обладатель множества талантов и умений. И я, одним
из первых обнаруживший несомненную одаренность юного Пага, беру
на себя смелость утверждать, что лучшего учителя для него, чем
ты, не сыщется во всем Королевстве! И не твоя вина, если ты не
знаешь, где именно следует искать применение его недюжинным
способностям. - Кулган открыл было рот, чтобы возразить, но
отец Тулли не дал ему заговорить. - Нет, я ведь выслушал тебя
до конца, теперь дай мне закончить мою мысль! Должны же мы с
тобой в конце концов прийти к взаимопониманию! Сдается мне, ты
позабыл, что Паг - отнюдь не уникальное явление. Ведь многим,
как и ему, не удавалось раскрыть свои богатейшие таланты,
посвятить свои силы служению людям или богам. Они пытались, но
так и не смогли стать священниками или чародеями.
Кулган молча попыхивал трубкой и размышлял о чем-то,
сдвинув кустистые брови к самой переносице. Внезапно он хмыкнул
и, поймав на себе недоуменный взгляд отца Тулли, разразился
хохотом.
- В чем дело? - с негодованием осведомился Тулли. - Что
такого смешного ты нашел в моих словах?
Кулган сделал примирительный жест рукой, в которой была
зажата трубка, и, продолжая посмеиваться, пояснил:
- Мне сейчас пришло в голову, что какой-нибудь свинопас,
отчаявшись обучить сына своему ремеслу, тоже мог бы приписать
отсутствие успехов в этом начинании чему угодно, только не
своим собственным ошибкам. Скажи, ты поверил бы ему, если бы он
попытался объяснить свою неудачу гибелью Свиного бога,
приключившейся, если верить легенде, много веков тому назад?
Хотя столь кощунственное сравнение и покоробило Тулли, сама
мысль, высказанная чародеем, была столь забавна, что святой
отец не смог удержаться от смеха.
- Вот подходящая тема для религиозного диспута! -
прокудахтал он, и оба друга расхохотались чуть ли не до слез.
Когда этот приступ безудержного веселья миновал, Тулли встал с
табурета и серьезно проговорил:
- Все же подумай на досуге над моими словами, Кулган.
Возможно, Паг и впрямь сродни тем, чьи таланты обречены дремать
под спудом, не принося пользы ни им самим, ни тем, кто их
окружает. Но боюсь, ему все же не обойтись без тебя, мастер
чародей!
Кулган задумчиво покачал головой:
- Не думаю, что неудачи тех ребят, о которых ты упомянул,
могут быть объяснены так просто. Как, впрочем, и трудности,
которые испытывает наш Паг. Природа каждого отдельного человека
греховна, но идея Вселенной безупречна. Я часто ловил себя на
мысли, что в случае с Пагом мне недостает лишь умения
проникнуть в самые потаенные недра его души и что это вполне
может оказаться по силам кому-нибудь другому, кто отыщет верный
путь к тем талантам, что дремлют в глубинах его существа.
Тулли вздохнул и веско произнес:
- Мы с тобой уже касались этого вопроса, Кулган. Мне нечего
добавить к тому, что я сказал несколько минут тому назад. Ведь
недаром все ученики сходятся на том, что плохой мастер все же
лучше, чем никакого. Подумай, что было бы с мальчишкой, если бы
никто не согласился стать его наставником!
Кулган как ужаленный вскочил с кровати и воззрился на Тулли
округлившимися от удивления глазами.
- Повтори! - требовательно воскликнул он.
Тулли растерянно заморгал короткими светлыми ресницами и
пробормотал:
- Я спросил, подумал ли ты о том, что приключилось бы с
Пагом, останься он без наставника.
Кулган некоторое время молча яростно дымил трубкой, меряя
шагами тесную каморку Пага. Тулли, не сводивший с него глаз,
озабоченно спросил:
- Что случилось, Кулган?
- Похоже, - задумчиво проговорил чародей,- ты, сам того не
ведая, подал мне хорошую идею.
- Какую именно? - живо отозвался священник.
Кулган, нахмурившись, помотал головой:
- Я еще ничего толком не решил, но твои слова заставили
меня задуматься вот о чем: скажи, у кого, потвоему, первые
чародеи учились своему ремеслу?
Проницательный священник без труда догадался, что праздный
на первый взгляд вопрос Кулгана имеет непосредственное
отношение к мальчишке, чья судьба в настоящий момент так
заботила их обоих. Он молча уселся на табурет и принялся
сосредоточенно обдумывать то решение, на которое натолкнули
чародея его слова. Кулган, по-прежнему попыхивая трубкой,
размышлял о том же. Из окна до них доносились громкие крики
мальчишек, резвившихся на замковом дворе.
Шестой день каждой недели был днем отдыха для мальчишек и
девчонок, работавших в замке. Юные ученики и те из ребят, кому
через год-другой еще предстояло подвергнуться Выбору, сбивались
в шумную толпу и затевали бесчисленные потасовки и всяческие
проказы. Девочки, прислуживавшие герцогской семье и придворным
дамам, занимавшиеся шитьем, вышиванием и помогавшие на кухне с
восхода до заката, а порой и до глубокой ночи, в свой свободный
день тихо и чинно собирались у Принцессиного сада. Мальчишки
затевали игру в салки, терзали кожаный мяч, туго набитый
тряпьем и, то и дело сбивая друг друга с ног, обмениваясь
тумаками. Они надевали в этот день свое самое ветхое,
поношенное платье, ибо кровавые пятна, грязь и прорехи являлись
делом обычным. Мало кто из ребят к вечеру шестого дня оставался
без подобных украшений.
Девочки, усевшись в рядок подле невысокой каменной ограды
Принцессиного сада, негромко сплетничали о придворных дамах
Крайди. В противоположность представителям сильного пола, они
обряжались в свои самые нарядные одежды, и их чисто вымытые и
заботливо расчесанные волосы - каштановые, русые, черные и
белокурые - блестели на солнце. Обе группы пытались сделать
вид, что совершенно не интересуются друг другом, но и у тех и у
других это выходило одинаково неубедительно.
Выбежав во двор, Паг тотчас же оказался в самой гуще игры,
в которой, как обычно, верховодил высокий, сильный Томас. Он
метался из стороны в сторону с мячом в руках, заливисто смеясь,
и его белокурые волосы трепетали на ветру, словно знамя. Он
стоически, ни разу не поморщившись, выдерживал удары и тычки
других мальчишек, как будто причиняемая ими боль служила для
него своего рода пряной приправой к веселой игре. Он промчался
сквозь толпу соперников и, увернувшись от нескольких тумаков и
подножек, поддел мяч ногой. Тот взвился в воздух, описал дугу и
упал посреди мощеного двора. Вся ватага стремглав бросилась за
добычей.
Никто из жителей Королевства не смог бы сказать, откуда
появилась эта веселая, подвижная игра. Она существовала уже
несколько столетий, и нынешние юнцы, неукоснительно соблюдая ее
правила, отдавались ей с таким же восторгом, как в свое время
их отцы, деды и прадеды.
Паг рванулся вперед и сильным толчком в плечо сбил с ног
коренастого Рульфа в тот самый момент, когда ученик конюшего
готовился нанести Томасу предательский удар сзади. Рульф
покатился по земле, и Томасу удалось достигнуть мяча прежде
других мальчишек. Он снова подбросил его ногой, и мяч,
повинуясь точно рассчитанному удару, плюхнулся в большую
рассохшуюся бочку. Двор огласился приветственными криками в
адрес победителя. Рульф стремительно вскочил с земли, оттолкнул
одного из мальчишек, оказавшегося на его пути, и подбежал к
Пагу. Сдвинув темные брови, он прошипел в лицо своему обидчику:
- Попробуй только повторить это, и я переломаю твои тощие
ножонки, ты, кукушкино отродье!
Паг и стоявшие рядом мальчишки прекрасно поняли смысл,
вложенный Рульфом в эти слова. Всем были хорошо известны
скверные повадки упомянутой птицы, а именно ее обыкновение
подбрасывать свои яйца в гнезда других пернатых. Назвав Пага
кукушкиным отродьем, Рульф лишний раз напомнил ему и всем, что
он - всего лишь безродный найденыш. Паг не мог оставить
подобное оскорбление без ответа. Вызов, брошенный учеником
конюха, стал последней каплей, переполнившей чашу бед и
горестей, которые свалились на него в последние месяцы.
Он бросился на Рульфа, обхватил его толстую шею левой
рукой, а правой нанес сокрушительный удар в круглое лицо
мальчишки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78