Тогда можно будет, не б оясь угодить за решетку, и яблочко
съесть. Тогда не станут вываливать яблоки в реку, чтобы поддержать
цену. И это в то время, когда такие, как мы с тобой, яблок вдоволь не
едим. Смотри шире, Лондон, не замыкайся в нашей забастовке.
Лондон страдальчески следил, как Мак говорит, точно хотел увидеть
слова, слетавшие с губ.
- Так это же леворю... революция?
- Ну, конечно. Против голода и холода. Ведь те трое, что
заправляют всем в долине, ни перед чем не остановятся, чтоб сохранить
власть, чтоб по-прежнему выбрасывать яблоки ради рыночных цен. Конечно,
всякий, кто думает, что пищу должно есть, - красный. Понятно?
В широко открытых глазах Лондона читалась задумчивость.
- Я часто слушал левых. Да не особо прислушивался. Уж очень они
все горячие. А я горячим не шибко верю. Но так, как ты, никто из них не
говорил.
- Значит, смотри зорче, больше поймешь. Говорят, мы ведем
нечестную игру, работаем подпольно. Рассуди сам, Лондон. Оружия у нас
нет. Случись с нами что - в газетах и строчки не напишут. Зато, не дай
бог, пострадают хозяева, тут уж щелкоперы чернил не пожалеют. У нас нет
ни денег, ни оружия, поневоле приходится мозгами шевелить. Все равно
что с дубинкой против пулеметов идти, понимаешь, Лондон? Вот и остается
только прокрасться в тыл, да оглушить пулеметчиков. Может, это и
нечестная игра. Но мы ведь не в футбол играем. И правил для голодного
человека не существует.
- Я этого не понимаю, - медленно проговорил Лондон. - Ни у кого
времени не хватило все растолковать. Умные да спокойные речи
любо-дорого слушать. Не чета тем, лихим головам. "К черту легавых!"
"Долой правительство!" Того и гляди, все государственные конт оры дотла
сожгут. Такое мне не по душе, дома-то все красивые. А вот как ты, со
мной никто не говорил.
- Безмозглые, значит, тебе собеседники попадались.
- Слышь, Мак, ты вот говоришь, мы проиграли. С чего ты взял?
Мак призадумался.
- Нет...- словно отвечая сам себе, пробормотал он. Не вытянем мы
сейчас. Объясню, почему. Власть в долине у малой кучки людей. Тот, что
вчера приезжал, уговаривал нас прекратить забастовку. Теперь они знают:
мы будем бороться. Значит, выход таков: или разогнать, или пере бить
нас всех. Будь у нас врач, продукты, да если б и Андерсон нас
поддерживал - глядишь, и продержались бы какое-то время. Но Андерсон на
нас зол. И нас отсюда вышвырнут; понадобится - они и пушки приволокут.
Главное - через суд провести решение, чтоб нас выгнать, а за остальным
дело не станет. Куда нам тогда податься? Нигде уже лагерь не разобьешь
- запрещено. Пойдет у нас раскол, недовольство, вот и проиграли. Не так
мы сильны, как кажется. Боюсь, даже еды нам и то больше не раздобыть.
- Так, может, сказать ребятам, что забастовке конец, и всех
распустить?
- Тише, Лондон, тише, разбудишь Джима. Ничего пока говорить не
надо. Они нас попугали, а теперь мы их попугаем. В последний разочек.
Сколько хватит сил. Если кого из наших убьют, в округе тут же известно
станет, да же если газеты умолчат. А остальные наши еще отчаяннее
сражаться станут. Понимаешь, у нас есть враг. Вот тут-то ребята
сплотятся - врага единым фронтом встретят. Амбар у Андерсона спалили
наверняка такие же бедолаги, как и мы, только они газет начитались. А
мы их должны на свою сторону привлечь и как можно скорее. - Мак вытащил
изрядно отощавший кисет.
- Это я про запас оставил. А сейчас в самый раз закурить. Будешь,
Лондон?
- Нет, я не курю, а табак, когда заведется, жую.
Мак свернул тонкую самокрутку из оберточной бумаги, приподнял
колпак лампы, прикурил.
- Тебе неплохо бы вздремнуть, Лондон. Мало ли что ночью случиться
может. А я пока в город схожу, письмо опустить нужно.
- А если схватят?
- Не схватят. Я садами пойду. Никто меня и не заметит. - Он вдруг
настороженно взглянул за спину Лондону. Лондон обернулся. Край палатки
вздыбился, в щель червяком пролез Сэм, поднялся на ноги - весь в грязи,
одежда порвана. Длинная царапина прочертила впалую щеку. Он, видно,
очень устал: рот раззявился, глаза ввалились.
- Я на минутку, - прошептал он. - Ну и дела! Вы наставили везде
охраны, а я хотел незаметно. В общем, среди нас - стукач. Это точно.
- Ты отлично сработал! Мы видели зарево.
- Еще бы! Весь дом - к чертовой матери! Но дело не в этом, - он
тревожно оглянулся на спящего Джима. Меня сцапали!
- Да ты что!
- Теперь они меня в лицо знают!
- Здесь тебе находиться не след! -сурово постановил Лондон.
- Знаю. Хотел только вас предупредить: вы меня не знаете, не
видели, не слышали. Мне пришлось... в общем, крепко я вложил там
одному. Все, пошел. Если снова попадусь, то никакой я не забастовщик.
Просто псих. чокнутый. И дом спалил по наущению господнему. Вот и все,
что хотел вам сказать. Вам из-за меня рисковать не стоит. Я сам этого
не хочу.
Лондон подошел к нему, пожал руку.
- Ты, Сэм, хороший парень. Отличный, можно сказать. Ну, до
встречи.
Мак, глядя на палаточный полог, негромко бросил через плечо:
- Будешь в городе, зайди на Центральный проспект, дом сорок два.
Скажешь, ты от Мейбл. Тебя накормят. И больше там не появляйся.
- Спасибо, Мак. До свидания! - Сэм стал на колени, приподнял край
палатки, выглянул, изогнувшись шмыгнул во тьму - брезентовый край
опустился на землю.
Лондон вздохнул.
- Дай бог ему выкрутиться. Парень он неплохой. От личный, можно
сказать!
- Забудь о нем, - посоветовал Мак. - Кончит он в один прекрасный
день так же, как и малыш Джой. От судьбы не уйдешь. И нас с Джимом рано
или поздно та же участь ожидает. Это почти неизбежно, впрочем, какая
разница!
Лондон изумленно открыл рот.
- Ну и веселенькую же картинку ты показал! Неужто вы, ребята,
радости в жизни не видите?
- Еще как видим! Больше, чем остальные. У нас работа важная. Нет
ничего приятнее на свете, чем сознавать свою нужность. Другое дело,
когда работа бесцельная вот тогда человек всякую уверенность в себе
потеряет. Наше дело поспешает медленно, но верно цели держится.
Господи, что ж я здесь торчу да лясы точу. Мне ж идти надо!
- Будь только осторожен.
- Постараюсь. Хотя многое б отдали хозяйчики, чтоб нас с Джимом
убрать. Я-то поберегусь, а ты оставайся здесь и смотри, чтоб с Джимом
ничего не случилось. Ладно?
- Договорились! С места не сойду.
- Ты все ж таки приляг на матрац с краешку и вздремни чуток. Но
Джима сбереги. Он нам нужен. Ему цены нет.
- Понял.
- Ну, тогда до встречи. Постараюсь вернуться побыстрее. Хорошо б
обстановку в городе разведать. Может, газе ту удастся раздобыть.
- До встречи.
Мак вышел. Заговорил с одним часовым, чуть про шел - с другим.
Стихли его шаги, а Лондон еще прислушивался к ночным шорохам. Вроде все
спокойно, но не похоже, чтоб в лагере спали. Ходят взад-вперед часовые,
встретятся-перекинутся словом. Закукарекали петухи: один - совсем
рядом, другой - судя по голосу, старый, опытный петух - в отдалении;
зазвонил станционный коло кол, зашипел, запыхтел и двинулся поезд, все
быстрее и быстрее застучали колеса. Лондон присел на матрац подле
Джима, вытянул одну ногу, на другой - согнутой в колене - скрестил
руки. Потом положил на колено голову и испытующе посмотрел на Джима.
Тот спал неспокойно. Вот вскинул руку, снова уронил. Пробормотал:
"Ох... и воды". Тяжело задышал. "Все дегтем залили". Открыл глаза,
заморгал, еще находясь во власти сна. Лондон опустил руки, будто
собирался поддержать Джима, но не стал трогать - глаза у того
закрылись, и он затих. По шоссе прогрохотал грузовик. Кто-то
приглушенно вскрикнул чуть поодаль от палатки.
- Что там еще? - негромко спросил Лондон.
- Звали, командир? - в палатку просунулся часовой.
- Кто кричал?
- Сейчас-то? Вы разве только что услышали? Да это старик, тот, что
ногу сломал. Совсем спятил. Дерется, кусается - ребята едва удерживают.
Сейчас, наверное, рот заткнули.
- Ты, никак, Джейк Педрони? Да, похоже. Вот что, Джейк. Док
говорил, если старику время от времени не ставить клизму, он свихнется.
Я к нему пойти сейчас не могу. Сходика ты, скажи, чтоб сделали все как
надо.
- Понял.
- Ну вот и хорошо. Ступай. Куда ему драться со сломанной ногой! А
как тот парень, что ногу вывихнул?
- Его кто-то угостил виски. Так что с ним полный порядок.
- Если что- зови меня, Джейк.
- Лады!
Лондон растянулся на матраце рядом с Джимом. Далекий поезд все
набирал скорость. Снова затеяли перекличку петухи: теперь начал старый,
а молодой подхватил. Лондон почувствовал, как сон тугой пеленой
обволакивает его. Но он все же приподнялся на локте, взглянул еще раз
на Джима и лишь после этого окунулся в тяжелый сон.
14

Только-только начала рассеиваться ночная мгла. В палатку заглянул
Мак. Лампа на шесте посередине все горела. На матраце рядом спали
Лондон и Джим. Как только Мак вошел, Лондон дернулся, резко привстал,
сощурился, вглядываясь.
- Кто это?
- Я. Только что пришел. Как Джим?
- Заснул я, - признался Лондон. Зевнул, почесал лысину.
Мак подошел, наклонился над Джимом. Усталые морщинки на лице
разгладились, напряженность и озабоченность исчезли.
- Выглядит он много лучше. Отдых ему на пользу.
Лондон поднялся с матраца.
- Который час?
- Не знаю. Уже светает.
- Костры еще не разводят?
- Кто-то там крутился. Вроде и дымом пахнуло. А может, это с
андерсонова пепелища ветром принесло.
- Ни на минуту его не оставлял, - кивнул на Джима Лондон.
- Молодец.
- А ты сам-то когда спать ляжешь?
- Бог его знает. Пока вроде и не хочется. Вчера ото спался,
точнее, позавчера, А кажется, будто неделю назад.
И Джоя только вчера похоронили, ведь только вчера.
Лондон снова зевнул.
- Небось, на завтрак опять говядина с фасолью. Эх, вот бы чашечку
кофе сейчас!
- Иди в город. Там тебя и кофе, и яичницей с ветчиной угостят.
- Брось шутки-то шутить! Ладно, пойду поваров потороплю. - И,
пошатываясь со сна, он вышел.
Мак подвинул ящик под самую лампу, достал из кармана газету,
развернул.
- Я уже не сплю, - услышал он голос Джима. - Куда ты ходил?
- Письмо нужно было опустить. Вот, на газоне подобрал газету.
Посмотрим, как события разворачиваются.
- Мак, вчера вечером я себя небось последним идиотом выставил.
- Ничего подобного, Джим. Ты такого шороха навел! Мы с Лондоном
перед тобой щенками себя чувствовали.
- На меня что-то нашло. Никогда такого не было.
- А сегодня-то как самочувствие?
- Отлично. Но той внутренней силы, что вчера, уже нет. Вчера я бы
и корову на руках вынес.
- Нас-то ты "вынес" чисто! И неплохо с парами машин придумал.
Только вот понравится ли затея хозяину той машины, что должна
заграждение разнести. Ну, посмотрим, что новенького в городе. Ух ты,
заголовки такие, что вырезать да оставить на долгую память
ЗАБАСТОВЩИКИ ЖГУТ ДОМА,
УБИВАЮТ ЛЮДЕЙ
"Вчера в десять часов вечера пожар уничтожил дом на окраине,
принадлежащий Уильяму Хантеру. Полиция утверждает, что это - дело рук
бастующих садовых рабочих. Заподозренный в преступлении был схвачен, но, ранив
задержавшего его, бежал. Пострадавший - помощник шерифа по особым делам Олаф
Бингем - находится при смерти".
А дальше вон еще:
"Несколькими часами раньше по недосмотру или по злому умыслу
забастовщиков сгорел амбар на ферме Андерсона. Некоторое время тому
назад Андерсон дал забастовщикам разрешение разбить палаточный лагерь
на своей земле".
- Тут, Джим, много понаписано. Хочешь - почитай, он перевернул
страницу. - Это надо ж! Слушай редакционную статью!
"Мы полагаем, настало время действовать. Пришлые сезонные рабочие
парализовали важнейшую отрасль экономики в округе. Бездомные бродяги,
которых ведут и науськивают платные агитаторы из-за рубежа (это мы с
тобой, Джим), сжигают дома, совершают акты вандализма, внедряют нравы
красной России в тихой, мирной Америке. Наши граждане уже опасаются
ездить по дорогам, боятся, как бы и их дома не запылали от рук
смутьянов. И поэтому мы считаем, что нельзя долее сидеть сложа руки.
В нашем округе заботятся о людях, но забастовщики здесь чужие. Они
попирают законы, покушаются на жизнь людей и их собственность. Сами как
сыр в масле катаются благодаря поддержке тайных доброхотов. Наша газета
никогда не уповала и не уповает на жесто кость, но коль скоро закон не
в силах обуздать мятежников и убийц, мы призываем граждан самих взяться
за дело. Головорезам никакой пощады! Изгнать из наших краев продажных
смутьянов! Наша газета призывает граждан разобраться, из каких
источников поступают забастовщикам всяческие разносолы. По сообщениям,
вчера в лагере забастовщиков были забиты три племенных быка".
Мак швырнул газету на землю.
- А призыв газеты обернется так: сегодня вечером ватага местных
обывателей - обычно они в бильярдной просиживают - забросает камнями
окна тех, кто хочет перемен к лучшей жизни.
Джим резко сел на матраце.
- Господи, Мак! Неужто вся вина на нас ложится!
- А то как же!
- Я не понял, кого там видели убитым.
- Это работа Сэма. Его схватили. Как убежать-то? У них ружья. А у
него только ноги.
Джим снова лег.
- Да, видел я днями, как он ногами орудует. Но все равно страшно
слушать! Страшно!
- Еще бы. Редакция лихо закрутила, ишь какие яркие ярлыки, не
поскупилась. "Платные агитаторы из-за рубежа". Это я-то1 Родился в
Миннеаполисе. Дед мой еще при Бычьей тропе <Битва при Бычьей тропе
произошла во время Гражданской войны, 21 июля 1861 года.> сражался. Он
на бой как на корриду вы шел - сам рассказывал, - очухался, лишь когда
враг огонь открыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37