– спросила мисс Доусон.
Лорд Уонстед заерзал на стуле, на его скулах проступил слабый румянец.
– Пустяки. Просто царапина.
– При Буссако, не так ли? – спросил викарий. – Мой брат писал, что там творилось что-то ужасное.
Лорд Уонстед кивнул:
– Воистину.
Раздражающе немногословный человек. Хотя Люсинде очень хотелось узнать новости о полке ее брата, она промолчала. Повышенный интерес к этой теме вызвал бы расспросы, а ей это ни к чему.
– Обед подан, сэр, – объявил появившийся в дверях дворецкий.
– Уонстед, дайте руку Кэтрин, – повелела миссис Доусон. – Постлтуэй, будьте добры, сопроводить миссис Грэм.
Объединив гостей в пары по своему усмотрению, миссис Доусон вплыла в столовую, опираясь на руку мужа. Кэтрин и лорд Уонстед обменялись гримасами, как старые друзья, и последовали за ними.
Старые друзья? Или нечто большее? Они, конечно, представляли собой потрясающую пару – высокий воин-герой и маленькая английская роза. Сердце ее болезненно сжалось. О чем она думает? У миссис Доусон весьма веские основания претендовать на такого жениха, как лорд Уонстед, для своей прелестной дочери. Люсинда не могла завидовать удаче этой милой мисс Доусон.
Викарий предложил Люсинде руку, и они пошли в арьергарде.
Огромный стол занимал всю длину комнаты, обшитой панелями, и трапеза была именно такой, какой и ожидала Люсинда. На обоих концах стола стояли канделябры. Очевидно, миссис Доусон вознамерилась произвести впечатление на лорда Уонстеда.
На том конце стола, где сидела хозяйка дома, викарий занимал Люсинду и миссис Доусон разговором, касающимся прихода и общих знакомых, а сквайр развлекал Уонстеда и мисс Доусон. При этом у Люсинды создалось впечатление, что граф уделяет больше внимания болтовне на их конце стола.
Первая перемена состояла из тушеной зайчатины и жареной свинины из собственного свинарника сквайра, с гарниром из зеленого горошка. Это напомнило Люсинде о трапезах у них дома, когда стол буквально прогибался под тяжестью блюд.
Семейные трапезы у Армитиджей были делом серьезным. Матушка обиделась бы, если бы картофель или кусочки жаркого остались несведёнными.
Бросив исподтишка взгляд на его сиятельство, Люсинда обнаружила, что он мало ест, то и дело наливает себе вина, а между бровями у него залегла глубокая складка. При его комплекции это было вредно для здоровья. Да что это она! Его благополучие ее не касается.
После того как унесли заливное и студень, вторую перемену – пирог с дичью, телячью ногу, – подали говяжий бок с гарниром из свежей зелени и блюдом из овощной смеси. Люсинда приняла из рук викария блюдо с говядиной и пастернаком в масле и передала его сквайру. Затем попробовала мясо. Прекрасно приготовленное, оно буквально таяло во рту. Люсинда старалась, есть медленно, а не как свинья из корыта, как ее постоянно упрекал Денби. Мать обучала ее манерам и не допустила бы ни малейшего отклонения от этикета. Просто у Люсинды был хороший аппетит, который, как не замедлил отметить Денби, передался ей по наследству.
На несколько минут разговор прекратился, и, воспользовавшись тишиной, викарий обратился к лорду Уонстеду, сидевшему на другом конце стола.
– Лорд Уонстед, есть у вас новости с Пиренеев? Люсинда не выдержала и подалась вперед. Мрачный взгляд Уонстеда задержался на ее лице, а потом обратился на викария.
– Почти никаких.
Люсинда постаралась не выдать своего разочарования.
– Веллингтон не может превзойти Наполеона, – заявил сквайр. – Об этом пишут газеты. Попомните мои слова, Бонапарт примет меры. Страна катится в преисподнюю, сэр.
– Полагаю, старый крючок знает, что делает, – возразил лорд Уонстед.
– Старый крючок? – переспросила мисс Доусон, смеясь. – Вы имеете в виду виконта Веллингтона?
– Уверяю вас, это знак величайшего уважения, – ответил лорд Уонстед.
– Я слышала, его прозвали так из-за его носа, – заметила миссис Доусон. – А вовсе не из уважения к его персоне. Есть более знатные семьи, достойные уважения. – Она бросила взгляд на лорда Уонстеда.
– Уэллсли заслужили свои почести, миссис Доусон. Их не поднесли им на блюдечке, – спокойно возразил лорд Уонстед.
Люсинда поняла, что лорд не хочет участвовать в матримониальной игре миссис Доусон, и настроение у нее поднялось.
– А кто сегодня присматривает за вашей дочкой, миссис Грэм? – поинтересовался викарий.
И снова взгляд лорда Уонстеда обратился к ней.
– Энни Даннинг, моя экономка.
– Славная женщина эта миссис Даннинг, – заметил викарий. – Это будет еще одна потеря для нашего прихода.
– Она уезжает? – спросила мисс Доусон. – Вы ее знаете, Хьюго. Это дочь Альберта Фарроу, она замужем за младшим сыном кузнеца, Сэмюелом Даннингом. Фарроу жила в Блендоне и работала в Грейндже всю жизнь. И Даннинги тоже.
– Она уедет, если ее мужу удастся найти работу на севере, – ответила Люсинда. – Выбора у нее нет.
Постлтуэй нахмурился.
– Все уезжают отсюда, их манят города обещанием работы.
– Вздор, сэр, – проговорил сквайр. – Сельская местность живет за счет ферм. Так было всегда.
– Позволю себе не согласиться, сэр, – возразил викарий. – Война приносит большие прибыли фабрикантам севера. Жалованье, которое они платят, больше того, которое могут предложить землевладельцы.
– К несчастью, – произнесла Люсинда, – без необходимых навыков сельские жители могут скорее попасть в дурную компанию, чем найти работу.
– Многие идут в рекруты и служат в армии, – сказал лорд Уонстед. – Видит Бог, они нам нужны.
– Война, сэр! – воскликнула миссис Доусон. – И политика. Вы, господа, только об этом и думаете. Я не желаю больше слышать об этом, прекратите, прошу вас.
– Приношу свои извинения, миссис Грэм, – сказал лорд Уонстед. – Мне следовало помнить, что подобные разговоры причиняют вам боль.
Люсинда уставилась на него. Конечно, он имеет в виду ее вымышленного мужа-солдата. Она не могла выдержать его прямой взгляд и опустила глаза на свою тарелку.
Вошел дворецкий, неся на подносе огромное блюдо с десертом, и поставил его на середину стола.
– Пудинг «плавучий остров», – сказала мисс Доусон, бросив взгляд на соседа по столу.
– Помню, он всегда вам нравился, – с удовлетворением сказала миссис Доусон.
– И Артуру тоже, – добавила мисс Доусон. Люсинда не ела пудинга «плавучий остров» с тех пор, как оставила родительский дом. Запах крема словно перенес ее в другой мир, где она была счастлива и любима.
– А я думал, встречу Артура здесь сегодня, – сказал Уонстед, когда лакей наполнил их тарелки.
– Он обещал приехать на бал, который мы устраиваем в честь дня моего рождения в конце месяца, – сообщила мисс Доусон.
– Если он сможет вырваться из Лондона, – добавила миссис Доусон. – Вы собираетесь застать конец лондонского сезона, лорд Уонстед?
– У меня нет ни малейшего желания ехать в Лондон, – ответил Хьюго.
Миссис Доусон просияла от радости:
– Значит, договорились. Вы приедете к нам на бал.
У лорда Уонстеда был вид человека, в которого попала пущенная им самим петарда. Люсинда с трудом сдержала улыбку. Она не могла не восхищаться тактикой миссис Доусон, хотя приемы ее при этом были просто шокирующими. Люсинда попробовала пудинг. На вкус он был таким же превосходным, как и на вид. Интересно, умеет ли Энни Даннинг приготовить такой?
– Я уже сыта по горло, – объявила мисс Доусон.
– Да ты ничего не ела, воробей и тот съел бы больше – сказал мистер Доусон, бросив взгляд на ее тарелку.
Неудивительно, что эта барышня такая изящная. Люсинда не выдержала бы таких ограничений, просто заболела бы. Она убедилась в этом на собственном опыте, когда жила с Денби. Даже при желании Люсинда не смогла бы похудеть.
– Вам нужно поддерживать силы, мисс Доусон, – вмешался викарий. – Ведь из-за упадка сил вы не сможете побывать на всех празднествах.
– Каких еще празднествах? – спросил лорд Уонстед, прищурившись.
– Мы собираемся устроить деревенский праздник, – ответил преподобный. – Чтобы собрать деньги для церкви и нанять школьного учителя. Миссис Грэм предложила нам подумать о том, чтобы открыть школу в деревне.
– Неужели в Блендоне столько детей, что стоит открывать школу? – удивился лорд Уонстед.
– Конечно, нет, – сказала миссис Доусон. – Зачем давать образование беднякам? Ведь потом неприятностей не оберешься.
Сердце у Люсинды упало. Сам того, не желая, лорд Уонстед сыграл на руку опасениям миссис Доусон.
– На окрестных фермах есть множество детей, не говоря уже о тех, которые живут в деревне. Поскольку в округе работы становится все меньше, многие стремятся в Лондон в надежде найти работу, – сказала она. – Будь они грамотны, скорее нашли бы для себя что-либо подходящее.
– Вы говорите так, миссис Грэм, будто убедились в этом на собственном опыте, – сказал лорд Уонстед. – Вы жили в Лондоне до того, как приехали в Кент?
Все взоры обратились на Люсинду. Ее бросило в жар. Дурацкий, просто дурацкий промах. Почему она не может держать язык за зубами?
– Я читала об этом в газетах, милорд.
– Но вы говорили об этом с жаром, – заметил Уонстед.
– Уверена, что тема не может оставить никого равнодушным, ведь речь идет об условиях жизни людей, милорд.
– Хорошо сказано, миссис Грэм, – вмешался в разговор Постлтуэй. – Но понимаете, Уонстед, мы в наших планах несколько ограничены. Деревенский луг здесь отнюдь не так велик, на нем не поместится столько людей, чтобы обеспечить достаточно большую прибыль.
Люсинда бросила на него благодарный взгляд.
Лорд Уонстед посмотрел на нее, потом на викария, потом опять на нее, взвешивая и оценивая. Вдруг у Люсинды вспотели ладони. Лицо ее залил румянец. Она положила вилку и ложку на свою пустую тарелку и вытерла рот салфеткой.
Миссис Доусон фыркнула:
– Кому захочется, чтобы орава деревенщины топталась на его земле, не говоря уже об отвратительных личностях, которых обычно привлекают подобные празднества? Не слушайте их, Уонстед, иначе в ваш парк соберется всякое отребье. Я отказалась приглашать их сюда. Леди, давайте удалимся в гостиную. Оставим джентльменов беседовать о войне и политике за портвейном, – предложила миссис Доусон. – Очень надеюсь, лорд Уонстед, что после этого вы сыграете с нами в карты. И вы тоже, викарий.
Люсинда надеялась уйти сразу же после обеда, но для игры в карты требуется четное число игроков, и было бы невежливо бросить хозяйку в столь затруднительном положении.
Люсинда так и не поняла, как оказалась партнершей лорда Уонстеда в игре в вист против старших Доусонов. Шансы были явно неравны. Наверное, ее погубил отказ сыграть на фортепьяно. В результате викарий, который весело признался, что карты его не интересуют, остался в обществе мисс Доусон петь баллады, и их голоса сливались в приятной гармонии в другом конце комнаты.
Сквайр сделал первый ход, и ход этот вызвал у Люсинды надежду, что первая партия окажется последней, поскольку они с лордом Уонстедом явно превосходят своих противников. Следующий ход был ее, и она тоже пошла с треф.
Миссис Доусон пошла с короля червей.
– О чем ты только думаешь, жена? – пробормотал сквайр, когда Хьюго пошел с козыря.
– Миссис Доусон не могла сделать ничего другого, – сказала Люсинда, которая терпела подобные замечания в течение всего вечера с нарастающим раздражением. – Король – это самая младшая червовая карта, которая осталась на руках у миссис Доусон, а у лорда Уонстеда есть только козыри.
Лорд Уонстед поднял брови и кольнул ее пронзительным взглядом.
– Какая наблюдательность, миссис Грэм.
Она поморщилась. Почему она никак не может запомнить, что женщинам не полагается уметь считать?
– Просто нужно запоминать, какие карты вышли до того.
– Запоминать все карты? – изумилась миссис Доусон.
– Миссис Грэм прекрасно разбирается во всякой цифири, – сказал викарий, радостно улыбнувшись всем собравшимся. – Она замечательно помогла мне с церковными счетами.
– Очень рада быть вам полезной, викарий, – сказала Люсинда.
Лорд Уонстед бросил на нее ленивый взгляд из-под опущенных век.
– В таком случае я доволен, что вы мой партнер, а не противник.
– Я не жульничаю, если вы это имеете в виду, – отозвалась Люсинда.
– Я ничего подобного не предполагал, миссис Грэм, – проговорил его сиятельство.
В голосе его не было раздражения. Пожалуй, зато время, что лорд Уонстед находился в гостях, он как-то стал мягче, но, заметив, сколько он выпил вина, Люсинда не стала бы держать пари насчет его настроения, Она промолчала.
– Должен сказать, миссис Грэм, что ваши познания сверхъестественны, – весело произнес сквайр.
Люсинда с вздохом опустила глаза на свою руку. Снова подтвердилась ее репутация странной женщины. Почему она не может быть такой, как остальные знакомые ей женщины, которые не разбираются ни в чем, кроме цен на муслин и модных фасонов шляп? Зачем вообще ей понадобилось что-то говорить? Она рассеянно потерла ключицу и подумала, не стоит ли ей вообще проиграть, чтобы показаться самой обычной женщиной. Пусть Уонстед решит, что она чудовищная игра природы.
Лорд Уонстед забрал взятку и выложил свою последнюю карту. Карта была козырной.
– Лично я предпочитаю картам шахматы. Вы играете в шахматы, миссис Грэм?
– В стратегическую игру, милорд? Да, в детстве играла с братом.
– Я не знала, что у вас есть родственники, – сказала миссис Доусон. – Где они живут?
Слова застряли в горле у Люсинды. Она положила на стол старший козырь, пользуясь паузой, чтобы собраться с мыслями.
– Мой брат живет на севере. – Проклятие. Слишком туманный, слишком уклончивый ответ. – В Йоркшире.
– А вам не кажется, что было бы удобнее жить ближе к родственникам? – Голос у лорда Уонстеда звучал лениво, но напряженное выражение лица выдавало его интерес.
Вдруг сердце ее пронзила тоска по своим, тоска такая острая, что на миг она утратила способность говорить. Она вздохнула.
– Я предпочитаю жить здесь.
Миссис Доусон приготовилась сделать ход. – Вам не найти лучшего графства для жизни, чем Кент, и деревни лучше, чем Блендон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34