– Твоя нога! – воскликнула Люсинда. Он поморщился.
– Немного больно, только и всего.
– Может быть, не стоит…
– О нет, стоит. – Голос его прозвучал грубовато, но в нем таился смех. Он усадил ее среди подушек и быстро развязал тесемки платья. Она помогла ему, стянув платье через голову. За платьем тут же последовали сорочка и корсет. Оставшись в одних чулках и башмаках, она почувствовала себя странно порочной и беззащитной.
– А ты? – прошептала она. – Ты не разденешься? Как Денби.
От этого отвратительного воспоминания ее пробрал холод. Она замерла. Должно быть, он это заметил и истолковал как страх, потому что погладил ее по плечу.
– Не бойся, – шепнул он. Снял фрак, рубашку, ботинки и панталоны.
Она оперлась на локоть и смотрела на него, очарованная. Провела кончиками пальцев по его плоскому животу и легко коснулась повязки на раненом бедре. Великолепный мужчина.
Он вытянулся рядом с ней, когда она легла на бок и стала поглаживать его грудь и плечи. Он перегнулся через нее, чтобы взять свой бокал, и Люсинда заметила неопровержимые признаки его возбуждения.
И его желания. Желания, вызванного ею.
– Так удобнее? – пробормотал Хьюго, проследив за направлением ее взгляда.
Она кивнула.
Он поднес бокал к ее губам, и она немного отпила. Он поцеловал ее в щеку. Губы у него были нежные. Комната расплылась у нее перед глазами, словно в тумане.
– Ляг на живот, дорогая, – прошептал Хьюго. Она заколебалась, внезапно ощутив стыд.
– Доверься мне, Люсинда.
От мольбы, прозвучавшей в его голосе, сердце у нее сжалось. Выказать страх – значит, причинить ему боль. Она легла на живот, прижавшись щекой к бархатной подушке.
– Закрой глаза.
Она опустила веки и лежала, пытаясь понять, что он задумал.
На спину ей плеснуло что-то холодное. Она ахнула. Еще мгновение – и его горячий язык слизнул холодную жидкость. Она задрожала.
– Ч-что ты делаешь?
– Терпение. – Он снова налил холодной жидкости ей на поясницу и тут же слизнул ее.
Внутри у нее все расплавилось.
Влажным пальцем он стал описывать круги на внутренней стороне ее колена. Ее бросало то в жар, то в холод, а он все мучил и мучил ее, то лил на нее шампанское, то слизывал его, пока она не достигла оргазма.
Наслаждение, похоть, желание – все это он дарил ей своими губами, языком и умелыми пальцами. Она перекатилась на спину и впилась ему в плечи.
Чувственная улыбка искривила его губы.
– Я люблю огонь, который ты скрываешь под своим строгим платьем. Это весьма эротично.
– А ты? Ты хочешь испытать удовольствие? – спросила Люсинда, бросив взгляд на его жезл.
– Конечно, хочу. – Он прижался ногами к ее бедрам, протянул руку к своему фраку и достал прозрачный пакетик.
Кондом. Она остановила его своим прикосновением:
– Теперь моя очередь.
На лице его мелькнуло выражение недоумения и надежды, когда она, все еще глядя ему в глаза, взяла у него бокал с шампанским и отпила. Потом поцеловала его жезл, и шампанское обдало его холодной струей. Он резко втянул в себя воздух, а она принялась мучить его языком и губами. Он вцепился руками в ее волосы.
– Где ты научилась этим штучкам? – спросил Хьюго, не скрывая своего восторга.
– Я не была уверена, что тебе понравится.
– Дорогая, ты сводишь меня с ума. Каждый раз, когда я тебя вижу, мне хочется прикоснуться к тебе. Я вдыхаю запах твоих духов и думаю лишь о том, как ты прижимаешься ко мне. – Он в недоумении потряс головой. – Даже твой голос возбуждает меня.
Но ведь он никогда не будет принадлежать ей, подумала Люсинда.
Это ведь лишь похоть. Сердце тут ни при чем, так же как и душа. Люсинда подумала, что она в долгу перед Хьюго. Она не испытала бы ничего подобного, если бы не он.
– А теперь я должен войти в тебя. Немедленно.
Он быстро натянул кондом. Она отстранила его руку и завязала бантик. Хьюго прижал ее к подушкам и буквально ворвался в нее, при этом глядя ей в глаза.
Она стиснула ногами его бедра, гладила его плечи, открылась ему навстречу, поощряя его движением бедер.
– Я сейчас кончу, – выдохнул Хьюго.
– Правда?
– Маленькая ведьма.
Она дрожала в экстазе.
Хьюго не переставал стонать. Он старался продлить оргазм.
Долгое время он висел над ней, опустив голову, закрыв глаза, словно утратив все силы.
Ей как-то удалось приблизить к нему свои губы.
Он поднял веки. Ответил на ее поцелуй со сладостью, которая ударила ей в сердце, перекатился на бок и, обхватив ее руками, прижался щекой к ее быстро вздымающейся и опускающейся груди. Под звуки его тяжелого дыхания она погрузилась в дремоту, полную блаженства и лишенную снов.
Часы на камине пробили десять. Люсинда проснулась.
Хьюго посмотрел на нее, как змей-искуситель.
– Если бы ты переехала ко мне, тебе не пришлось бы спешить. Мы могли бы играть всю ночь.
Искушение было столь велико, что у нее просто разрывалось сердце.
– Прости меня, – прошептала Люсинда. Он покачал головой и улыбнулся.
– Не нужно просить прощения. Просто подумай над моим предложением.
– После праздника, – сказала Люсинда, всматриваясь в его лицо. – Пока он не кончится, я не смогу думать больше ни о чем.
Он сжал губы, но кивнул в ответ:
– Согласен, если это поможет тебе принять решение в мою пользу.
– Любитель манипулировать людьми.
– Любительница откладывать решения. Люсинда рассмеялась. Весело, открыто. Как смеялась когда-то в своей семье. Слезы обожгли ей глаза.
Они оделись в дружеском молчании, помогая друг другу, посмеиваясь, в то время как им следовало быть серьезными.
– Я позвоню Тренту, пусть отвезет тебя домой. Пока они ждали, Хьюго налил себе бокал бренди и подошел к окну.
– Не надо пить, – сказала Люсинда. – Когда мой муж напивался, он становился бешеным.
Хьюго поставил бокал на соседний стол с такой поспешностью, словно обжегся.
– Извини. Жаль, что не сказала мне раньше. Я могу и не пить.
Денби говорил то же самое после случая с сигарой. Он, дескать, забыл, что сигара у него во рту, но в глазах у него был злой блеск.
– Я не надеюсь, что ты перестанешь пить ради меня. Хьюго подошел к ней.
– Ну вот, опять ты за свое, ощетинилась, как щетка.
Это сравнение рассмешило ее. Хьюго обнял ее, поцеловал. Звук подъехавшего экипажа заставил их отойти друг от друга.
– Пропади он пропадом, этот Трент, – сказал Хьюго.
– Нет, – мягко возразила она. – Мне действительно нужно возвращаться домой.
– Когда я снова увижу тебя?
– После праздника.
– Через неделю?
Она хотела сказать, что им вообще не следует встречаться. Хьюго, вероятно, прочел ее мысли, потому что приложил палец к ее губам.
– Твое желание – приказ для меня.
В этот миг Люсинда поняла, что он никогда не примет никакого ответа, кроме «да». Если ее окончательное решение будет «нет», ей придется уехать из Блендона и они никогда больше не увидится, При мысли об этом Люсинду охватило отчаяние. Как она сможет жить без него?
* * *
Солнце позолотило Дингли-Делл. Господи, сколько же лет Хьюго не вспоминал название этого места, название, которое он дал ему в детстве. На изумрудной траве потные работники с ферм, закатав рукава, поднимали растяжки, полосатые навесы на шестах палаток бились на ветру, трепетали флажки. Через два часа в Блендоне начнется деревенский праздник.
Радостные, взволнованные мужчины и женщины, живущие в его владениях, окружили Хьюго. Люсинда была права. Людям нужно немного повеселиться, чтобы в их тяжелом, а зачастую просто ужасном существовании появился хотя бы какой-то просвет.
Он подумал о Люсинде и тут же заметил ее у мишени, приготовленной для стрельбы из лука. В своем строгом сером платье с белым накрахмаленным воротником Люсинда казалась скучной, немодной, совершенно непохожей на ту страстную женщину, которую он знал. Ему захотелось увидеть ее в драгоценностях и шелках, с розами в волосах.
Всякий раз, когда он смотрел на нее, она слегка опускала ресницы, и это говорило о том, что она чувствует его взгляд – тайное послание желания и тоски.
После их последнего свидания Хьюго пришел к выводу, что настало время вывести на поле битвы обаяние Уонстедов во всем его могуществе. Если это обаяние помогло его отцу завоевать самую известную после сестер Ганнинг красавицу, почему оно не поможет ему завоевать неуловимую миссис Грэм?
На этот раз ее оборонительные сооружения не устоят перед силой его убеждений. Он будет штурмовать ее укрепления одно за другим, пока она не поднимет белый флаг. Вертя в руках прогулочную трость, Хьюго направился к ней, викарию и остальным леди из комитета.
– Не здесь! – крикнула миссис Трип. – Вы разве не видите, что солнце будет бить лучникам в глаза?
Похожий на бычка паренек передвинул мишень на три фута вправо.
Люсинда покачала головой:
– Здесь нельзя. Если кто-то промахнется, стрела может попасть прямо в детей на карусели.
– Миссис Грэм права, – сказал Хьюго. Все четыре леди воззрились на него.
Люсинда вспомнила, что они не одни, и присела перед ним в реверансе. Хьюго терпеть не мог все эти формальности.
– Добрый день, леди!
– Добрый день, – чирикнули они в ответ.
– А почему бы, не поставить мишень вон туда, в угол? Тогда никто не окажется на пути.
– По-моему, милорд, мишень должна стоять на самом виду, чтобы привлечь больше зрителей, – произнесла миссис Трип.
– Лучше всего поставить ее ближе к пивному саду, – заявила миссис Педдл. – Это хорошо для торговли.
– Я согласна с его сиятельством, – сказала мисс Кротчет и густо покраснела.
– Я тоже, – сказала Люсинда. – Тогда будет больше места, где люди могли бы собраться и смотреть, а солнце будет позади лучников.
Миссис Трип поджала губы.
– В таком случае, миссис Грэм, мы так и сделаем. Фред, возьми это и отнеси вон туда. Мы поставим мишень там.
Многострадальный Фред с трудом поднял намазанное дегтем соломенное чучело и пошел следом за не терпящей возражений миссис Трип. С чучела на траву падали соломинки.
– Еще немного, и от мишени ничего не останется, – заметила Люсинда.
– Уверен, ему больше не придется перетаскивать ее, – сказал Хьюго и добавил, легко коснувшись ее плеча: – Могу я чем-нибудь помочь?
Мисс Кротчет уставилась на них, округлив глаза.
– Ах, извините меня, пожалуйста. Пойду, посмотрю, как расставляют столы для выпечки. Слуги сквайра Доусона наверняка поставят их на солнце.
– Да, – сказала миссис Педдл, – и если я не буду присматривать за Педдлом, он будет бесплатно давать им пиво на пробу, чтобы подкрепиться.
Глаза у Люсинды сверкнули.
– Это никуда не годится.
– Я угощу всех помощников пинтой эля, миссис Педдл, – сказал Хьюго. – Пошлите счет мистеру Брауну.
Лицо миссис Педдл посветлело.
– Это настоящий джентльменский поступок, милорд, право же. Извините, что ухожу, и скажите об этом Педдлу.
– Разумеется, – кивнул Хьюго.
Люсинда проводила ее взглядом и повернулась к Хьюго. Между бровями у нее залегла морщинка. Ему захотелось разгладить эту морщинку поцелуями.
– Вы сделали это нарочно? – спросила она.
– Что именно? – Он избегал ее взгляда.
– Избавились от них.
– Миссис Грэм, как вы можете так думать? Люсинда огляделась.
Викарий, помогая мисс Доусон привязать ее пони к изгороди, поймал взгляд Люсинды и махнул ей рукой. Хьюго счел это слишком фамильярным.
– Кажется, викарию нужна моя помощь, – сказала Люсинда.
– Пусть подождет, – бросил Хьюго.
– Признаться, я не понимаю, что еще требуется. Все, что мы задумали, на месте и готово.
– Есть еще кое-что, о чем никто не подумал.
– Что вы имеете в виду?
– Пойдемте со мной и увидите.
Ему хотелось взять ее за руку. Нет. Обнять за плечи и объявить свои права на нее перед всем миром. Но он удовольствовался тем, что коснулся ее спины, слегка подтолкнув в нужном направлении.
– Сюда.
Он указал на большую палатку, стоявшую под прямым углом к палатке Педдлов. Люсинда нахмурилась.
– Столы на козлах накрыты к ужину.
– Да. – Он поднял полог и наклонился. – Войдите сюда и увидите, что вы упустили.
Прохладный запах полотна и мятой травы наполнял, пустую палатку. Смягченный свет проникал сквозь полотняные стены. Как он велел вчера Брауну, в одном конце палатки трава была покрыта настилом из досок, за которым находился помост.
Люсинда прошла на середину дощатого пола и посмотрела на подставки для музыкантов и стулья, расставленные на помосте. Она повернулась, лицо ее сияло.
– Глазам своим не верю. Хьюго не сдержал улыбки.
– Неужели будут танцы?
– После ужина. У сквайра будет свой бал, у жителей деревни – свой.
Она подошла к нему.
– Это будет главным событием вечера. Они так обрадуются. Благодарю вас. – И она наклонилась к нему!
Она хотела поцеловать его в щеку, но он губами перехватил ее губы и привлек ее к себе.
С мгновение они стояли, прижавшись, друг к другу, ее руки лежали на его плечах, он обнимал ее за талию, казалось, они давно уже состоят в браке.
Люсинда отодвинулась.
– О Господи. – Она пригладила платье, коснулась волос и оглянулась через плечо. – Напрасно мы это делаем. Вдруг кто-нибудь увидит.
Это был ее последний бастион. На этот счет у него тоже имелся план.
– Музыканты приедут к началу ужина. Кто-то кашлянул снаружи палатки.
Люсинда отступила на шаг и уставилась на доски настила.
Вошел Трент, на лице у него была понимающая ухмылка.
– Вас ищет сквайр, милорд.
Хьюго расслабился. Ему следовало бы знать, что Трент будет прикрывать его с тыла.
– Это правда?
– Да, милорд. Минуту назад он был у палаток и теперь идет сюда.
– Спасибо, Трент. – Он обратился к Люсинде с грустной улыбкой: – Итак, миссис Грэм, полагаю, вы все это одобряете?
Губы у нее были розовые, на щеках пылал румянец. Она выглядела восхитительно. Да, подумал он, ощутив, как внутри у него угнездилось глубокое удовлетворение, у него есть очень недурной план, который он собирается осуществить чуть позже.
– По-моему, все великолепно, милорд, – сказала Люсинда.
Блеск в глазах Трента говорил о том, что его не обманула выдумка насчет осмотра палатки. Ухмыльнувшись, он вышел.
– Пойдемте, миссис Грэм?
– Пойдемте, милорд. – Люсинда вышла на солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34