Хьюго сидел на передней скамье в гордом одиночестве. Ему казалось, будто глаза немногочисленной паствы буравят ему спину. Что ж, ничего удивительного в этом нет. Плохие землевладельцы часто губят своих арендаторов, в то время как хорошие приносят им процветание, на что и указала со всей откровенностью миссис Грэм. Пропади она пропадом, эта женщина.
Эта вдова-всезнайка со своей дочкой сидела позади, их разделяли несколько рядов. Хьюго мрачно улыбнулся, вспомнив, как храбро она себя вела, когда проникла в его дом несколько дней назад.
Хьюго слушал проповедь викария – высокого худого человека с копной черных волос и кожей белой, как пергамент. Его звучный голос наполнялся силой, а взгляд мягких синих глаз теплел не столько при виде сына покойного лендлорда, исполняющего свой долг, сколько при виде паствы.
Хьюго где-то встречался с этим человеком.
Простота и ободряющие слова проповеди проникали в его усталое сердце, поселив в нем надежду. Хьюго не помнил, испытывал ли когда-либо нечто подобное.
В конце службы паства поднялась, Хьюго тоже встал, морщась от боли в раненом бедре. Как того требовала традиция, он вышел из церкви первым, преодолевая боль в ноге быстрой ходьбой. Он почти пробежал по проходу между людьми, которые робко ему улыбались в ожидании, пока он пройдет. Видит Бог, порой их простая жизнь вызывала в нем зависть.
Он кивками отвечал на их приветствия, в том числе и на приветствие строго одетой миссис Грэм, стоявшей рядом со своей дочерью. Некоторые ряды скамей были почти пустыми. Если не предпринять эффективных мер для процветания в этом уголке Кента, скоро на его земле некому будет работать. Будь он неладен, этот банк в Мейдстоне. Там отказались предоставить ему заем немедленно и задают всевозможные, неудобные вопросы. Надо было поехать за займом в Лондон, в «Кауттс».
Будь неладен отец и его желание обзавестись еще одним наследником.
Щурясь от солнечного света, казавшегося особенно ярким после сумрака церкви, Хьюго вышел. День выдался прекрасный. По небу плыли пушистые облачка, на деревьях щебетали птицы. Дул свежий ветерок. В общем, Хьюго был рад, что вернулся в Англию.
Неожиданно перед ним появился викарий и протянул ему руку:
– Рад снова видеть вас, лорд Уонстед.
Должно быть, он бежал всю дорогу от ризницы. Хьюго пожал его сухую крепкую руку. Он знает этого человека. Кто же он?
– Пэсти, – сказал викарий с неодобрительной улыбкой. – Мы встречались в Итоне.
– Точно, Пэсти Постлтуэй. Вы были на два курса моложе меня. А я-то все утро ломаю голову, пытаюсь вспомнить. Я знал, что мы встречались не на войне.
Пэсти покачал головой:
– Нет. Честь отправиться служить в армию выпала на долю Джорджа, моего старшего брата. Я же всегда хотел стать служителем церкви. Кстати, теперь меня можно называть Питер.
– Заходите в Грейндж, Питер. Осушим бутылочку, поболтаем, вспомним прошлое.
Постлтуэй поблагодарил за приглашение кивком головы и повернулся к пастве.
Хьюго пошел к своей коляске. Кто-то окликнул его. Мысленно Хьюго скривился, но когда он повернулся, на лице у него была улыбка.
– Сквайр Доусон. Как поживаете?
Он подождал, когда с ним поравняется толстый седовласый джентльмен в старомодном фраке. Они обменялись рукопожатием.
– Главное, как поживаете вы, дорогой мальчик? Я слышал, вас ранили?
– Царапина, – сказал Хьюго. Он пытался сдержать волнение под проницательным взглядом старого друга их семьи. – Как поживают миссис и мисс Доусон?
– Прекрасно-прекрасно. Весь Лондон поставили на уши. Вы же знаете этих женщин.
Хьюго кивнул с таким видом, будто бы действительно знал их.
– А Артур? Что слышно о нем?
– Молодой шалопай. Я его не понимаю, милорд. И никогда не пойму. Связался с Эркерной шайкой, большинство из них, по слухам, приятели Принни.
Позор, ведь они друзья принца-регента.
– Артур исправится, он еще очень молод, – сказал Хьюго.
– И необуздан. Жаль, что вы уехали. Вы на него очень хорошо влияли. Он очень обиделся, когда вы пошли служить в армию, не сказав никому ни слова.
Хьюго устыдился собственной трусости.
– Отец не возражал.
– Вы должны были находиться здесь, учиться заботиться о поместье, вырастить наследника. – Упреки сквайра повисли в воздухе, как дурной запах.
Хьюго стоило больших усилий молча выдержать упреки старика. В графстве хорошо знали о честолюбивых замыслах миссис Доусон касательно ее дочери Кэтрин и Хьюго. Сам Хьюго молил Господа, чтобы Кэтрин обратила свой взор на кого-нибудь более достойного. Он никогда не испытывал никаких романтических чувств к Кэтрин, относясь к ней скорее как к младшей сестре, которая, по мнению его отца, слишком изящна для мужчины с таким телосложением, как Хьюго. Никогда его отец не был так близок к правде.
Сквайр поджал губы.
– Ни к чему ворошить старое, мой мальчик. Я ведь знаю вас всю жизнь. Что сделано, то сделано, а я не из тех, кто оплакивает то, что могло бы быть. Иначе я оплакивал бы этого шалопая – моего сынка.
Хьюго промолчал.
Сквайр плотнее натянул шляпу на голову.
– Приходите к нам обедать в следующее воскресенье. Дамы вернутся из Лондона. Миссис Доусон не простит мне, если я не приглашу вас. – Он хлопнул Хьюго по плечу.
Хьюго представил себе, что придется вести никчемную светскую беседу, терять попусту время в обществе миссис Доусон, и яркое утро несколько померкло в его глазах.
Сквайр пояснил:
– По крайней мере, мы с вами могли бы поговорить разумно. Миссис Доусон, конечно, пригласит для комплекта этого занудного викария и миссис Грэм.
Перспектива еще одного словесного сражения с миссис Грэм сверкнула, как маяк туманной ночью. Ощутив легкий укол совести из-за перемены своего настроения, Хьюго кивнул:
– Буду с нетерпением ждать этого дня.
Старый сквайр пошел, тяжело ступая, к поджидавшей его лошади. Хьюго уселся в двуколку, запряженную старым мерином по кличке Том. Когда же, наконец, появится Трент с лошадьми? Не к лицу графу ездить в таком неприличном экипаже. Кое-кто из его кредиторов действительно может усомниться в его финансовой стабильности. Пэсти – нет, Питер – кивнул ему, прощаясь, над головами толпы, в которой находилась и миссис Грэм. Стоя вместе с группой женщин, столпившихся у подножия церковной лестницы, она беседовала с пожилой леди, а дочка вцепилась в ее юбку. В отличие от него миссис Грэм чувствовала себя как дома в деревне Блендон. Рыжий мальчишка подбежал к ней и стал подпрыгивать, чтобы обратить на себя ее внимание. Помогло ли бы ему, Хьюго, если бы он тоже стал подпрыгивать рядом с ней?
Миссис Грэм наклонилась к мальчику, потом подняла глаза и, встретившись взглядом с Хьюго, удивилась и в то же время обрадовалась.
А-а, мальчишка, должно быть, сын Дика Дрейбета. У Дрейбетов почти все рыжеволосые.
Хьюго бросило в жар. Теперь миссис Грэм будет считать его слабовольным дурачком, которого она может обвести вокруг ее указующего пальца. А он не возражал бы, если бы она обхватила своими сильными стройными ногами его талию. Он представил себе эту плоть цвета сливок, эту щедрую пышность тела и едва не зарычал. Болван. Одно маленькое поощрение – и она будет постоянно совать нос в его дела. Их разговор в библиотеке ясно показал, что у него не хватит силы воли устоять перед ней. Хьюго был до такой степени увлечен, что согласился с ее требованиями, не возразив ни единым словом.
Хьюго хлестнул лошадь, и двуколка со скрипом тронулась. Придется дать понять этой вдове, что она его совершенно не интересует. Именно это он и сделает на обеде у Доусонов.
Сидя рядом с мисс Доусон в синей гостиной Доусонов, миниатюрной брюнеткой, лицо у которой было цвета персиков и сливок, а губам мог позавидовать бутон розы, Люсинда не отрывала глаз от своих рук, лежавших на коленях. Миссис Доусон, одетая в шелковое платье бледно-зеленого цвета, в чепце на седых волосах, болтала как сорока, а приземистый сквайр расхаживал среди мебели в стиле Людовика XIV.
Воистину то была сцена, приготовленная к появлению героя-победителя. Либо перспективного жениха. Люсинда с трудом скрывала охватившее ее волнение. Стоило ей вспомнить об их короткой встрече, как сердце у нее начинало учащенно биться. Она видела его в церкви – благородный аристократ, приветствующий своих нижестоящих соседей чопорным кивком. Это зрелище ничуть не успокоило Люсинду. Волнение ее возросло во сто крат, когда она увидела, как лорд возвышается над викарием.
Слушая рассказ Тома о том, как починили дырявую крышу, Люсинда заметила, что Уонстед наблюдает за ней, и, вспомнив о его мрачном взгляде, покраснела до корней волос и стала обмахиваться рукой.
– Какая жаркая погода для июня, – Люсинда чуть не застонала. Что за дурацкое замечание!
– Да, право, – произнесла мисс Доусон с приветливой улыбкой. – Хоть бы дождь пошел.
Сквайр вытащил часы, встряхнул их и быстро подошел к украшенному резьбой креслу рядом с женой. Единственному в комнате, имевшему солидный вид. Сквайр опустился в него.
– По-моему, дождей слишком много. Пшеница гниет на корню.
Из-за двери донесся шум. Миссис Доусон подняла голову.
– Кто бы это мог быть?
– Мама, это наверняка либо лорд Уонстед, либо преподобный Постлтуэй.
– Да, но кто именно? – спросила миссис Доусон.
– Скоро мы это узнаем, жена, – ответил мистер Доусон, поднимаясь с кресла. – Можете в этом не сомневаться.
– Лорд Уонстед и преподобный Постлтуэй, – доложил дворецкий.
– Вы приехали вместе? – спросила миссис Доусон, когда мужчины вошли в комнату. Викарий покачал головой:
– Мы встретились в дверях.
– Рад вас приветствовать, джентльмены.
Люсинда не могла не восхищаться Уонстедом. Неужели ее влечет к нему? Она тут же прогнала эту мысль.
– Прошу вас, джентльмены, входите. Уонстед, вы, конечно, знакомы с моей женой и дочерью.
– Разумеется. – Хьюго склонился к руке миссис Доусон.
Люсинда не могла справиться с охватившим ее волнением. Даже голос лорда возбуждал ее. Ей стоило немалых усилий взять себя в руки.
Мисс Доусон тоже не осталась равнодушной к Уонстеду. Протянув ему руку, она залилась румянцем.
– Добро пожаловать домой, Хьюго.
– Вижу, вы процветаете, – пробормотал он.
– Разрешите познакомить вас с миссис Грэм, – сказал Доусон.
Один шаг – и он оказался перед креслом Люсинды.
Этот человек прямо-таки навис над ней. Пальцы ее исчезли в его ладони, и хотя он сжал их только слегка, ее бросило в жар, и она снова ощутила волнение, не в силах противостоять его обаянию и мужественной красоте.
– Милорд.
Уонстед смотрел на нее равнодушно, лицо его оставалось непроницаемым.
– Как поживаете?
Люсинда, в общем-то, не ждала, что он проявит к ней какой-либо интерес после их последнего разговора, однако его холодная сдержанность подействовала на нее, как ушат ледяной воды. Но Люсинда интуитивно чувствовала, что под этой чопорной сдержанностью кроется одиночество, от которого Уонстед страдает.
Викарий тем временем здоровался с дамами Доусон.
– Миссис Грэм недавно приехала в нашу деревню, – рассказывал сквайр.
– Мы с миссис Грэм уже знакомы, – произнес лорд Уонстед. – Она снимает у меня дом.
– Вы уже встречались с миссис Грэм? – воскликнула миссис Доусон и посмотрела, прищурившись, сначала на него, потом на Люсинду.
– Я не была уверена, что вы пожелаете упомянуть о нашей короткой встрече, милорд, – пробормотала Люсинда.
Глаза у лорда Уонстеда потемнели.
– Вряд ли я мог о ней забыть. Полагаю, я должен извиниться перед вами, миссис Грэм. Я вел себя не очень любезно.
– Полагаю, милорд, что мы оба вели себя не очень любезно.
– Что-нибудь случилось? – спросила миссис Доусон. – Садитесь рядом со мной, Уонстед. Вы загородили всю комнату, и я ничего не слышу.
Лорд Уонстед склонил голову и уселся на хрупкий стульчик рядом с хозяйкой, как ему было велено, а преподобный Постлтуэй поклонился Люсинде, улыбнулся, поздоровался с ней и занял пустой стул между Люсиндой и мисс Доусон.
– Как поживаете, миссис Грэм? – Бледное лицо преподобного залилось румянцем. Он не смотрел в сторону мисс Доусон, но его волнение в присутствии красивой женщины, сидевшей рядом с ним, бросалось в глаза.
Люсинда натянуто улыбнулась:
– Хорошо, сэр. Но вам, кажется, нездоровится. Постлтуэй еще сильнее покраснел.
– Вовсе нет. Просто перегрелся от ходьбы.
– Ну, говорите же, Уонстед. Как вы познакомились с миссис Грэм? – прогудел сквайр со своего места у камина.
Люсинда с трепетом ждала рассказа о том, как она вмешалась в его личные дела. Достаточно одного его слова, чтобы настроить Доусонов против нее.
– Мы встретились в лесу Брекли, – сказал лорд Уонстед. – Я скакал на лошади, и чуть было не наехал на дочку миссис Грэм.
– О Господи! – ахнула мисс Доусон.
– Все было не совсем так, милорд, – возразила Люсинда. – София напугала лошадь его сиятельства. Он прекрасный наездник и ни на кого не может наехать.
– Вы мне льстите, миссис Грэм, – сказал Уонстед, криво усмехнувшись.
Миссис Доусон игриво похлопала Уонстеда веером по колену.
– Теперь, сэр, когда вы вернулись, надеюсь видеть вас чаще в Холле. Кэтрин ждет, не дождется снова оказаться в вашем обществе, не так ли, милочка? – Она выгнула бровь и посмотрела на дочь. – Вы будете вместе ездить верхом, как бывало в прежние времена.
– Мама, с Хьюго ездил Артур, а не я. Я еще сидела в классной комнате.
– Но теперь ты уже не сидишь в классной комнате, – весело заметила миссис Доусон.
Мисс Доусон покраснела.
– Прошу вас, матушка. Что подумает Хьюго? Видимо, лорд Уонстед почувствовал себя так, будто у него на шее затягивается петля, потому что невольно потянул себя за воротник.
– К сожалению, у меня нет ни времени, ни склонности к развлечениям. Мой долг приводить в порядок поместье.
– Рад слышать это, мой мальчик, – сказал сквайр. – Не понимаю, о чем думал ваш отец, когда так запустил свои дела.
– Ну, право же, мистер Доусон, – заметила миссис Доусон, – надеюсь, вы не собираетесь заводить разговор о делах в моей гостиной?
Сквайр нахмурился.
– Я только сказал…
– Хьюго, говорят, вас ранили, вы уже вполне оправились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34