вместо него появился воин с жестким взглядом.
– Я согласилась навести порядок в ваших домашних счетах. И сделала это.
– Значит, я заключил весьма невыгодную сделку. – Почему же?
Он пожал плечами.
– Вы сделали свою работу за два-три вечера. В то время как я обречен на эту чепуху с праздником, на несколько недель. Стало быть, я оказался в наихудшем положении. Если только вы не пожелаете искупить свою, вину, сыграв со мной еще раз в шахматы.
Он умеет манипулировать людьми, этот повеса. Его улыбка застала ее врасплох.
– Вы выяснили у миссис Хобб, насколько больше времени я требовала для завершения работы, да?
У него хватило благородства напустить на себя виноватый вид.
– Хотите, чтобы я сыграла с вами в шахматы? Почему?
– Потому что вы чертовски хорошо играете. – Он покраснел. – Прошу прощения. Я хочу сказать – вы очень хорошо играете. И еще потому, что мне нравится ваше общество.
Эти слова расшевелили чувства, которые, как ей казалось, она похоронила.
– Это неприлично. Попросите сквайра. Или преподобного Постлтуэя. Уверена, оба они будут рады оказать вам любезность.
– Мы взрослые люди, оба уже состояли в браке. Что здесь дурного?
Очевидно, он говорит о чем-то большем, чем просто партия в шахматы. Это, конечно, соблазнительно, но она не может себе этого позволить. Он думает, что она веселая вдова. Даже если бы она не была замужней женщиной, ей нечего предложить такому человеку, исполненному всевозможных мужских достоинств.
– Прошу прощения, милорд. Поймите, я не ищу мужского общества. Единственное, что мне нужно, – это обеспечить кров для моей дочери и жить спокойно.
– Если вы хотите покоя, зачем втягиваете других людей в ваши грандиозные планы улучшения этого мира?
– А разве желание улучшить участь окружающих не благородно?
– Вы опять отвечаете вопросом на вопрос. Вы что-то скрываете, миссис Грэм. Когда я спросил у мистера Брауна о вас, он ответил весьма уклончиво. Может быть, между вами и моим управляющим что-то есть? – Вы оскорбляете меня, милорд. Мне кажется, вам лучше уйти.
Он посмотрел на Софию.
– А мне кажется, из меня получилась очень хорошая подушка.
– Вы комфортабельны, как кровать, в которую насыпали камней, – парировала Люсинда.
Уонстед запрокинул голову и расхохотался. Это зрелище и этот звук совершенно обезоружили ее, не говоря уже о том, что они разрушили стену, которую она пыталась выстроить между ними. На месте этой стены она обнаружила желание положить голову ему на плечо и признать свое поражение.
– Миссис Грэм, давайте назовем это миром. Вам не нравится, когда я делаю намеки на ваш счет, мне не нравится, когда вы делаете неверные заключения обо мне и мисс Доусон. Мы с ней друзья детства. Ничего более.
Друзья, которые поженятся, судя по слухам. Все в деревне, не говоря уже о графстве, полагали, что мисс Доусон ждет, когда он вернется с войны. Если так, она обречена на разочарование. Если только у матушки мисс Доусон не получится перехитрить свою жертву.
– Вы хотели, чтобы я отдал свою землю для проведения праздника, – продолжал он. – Я хочу, чтобы вы заняли мое место в комитете и играли со мной в шахматы раз в неделю по вечерам. Неужели я прошу слишком много в обмен на причиняемые мне неудобства?
Она прищурилась. Не клонит ли он к тому, чтобы забраться обратно в свою раковину?
Полные подвижные губы скривились в улыбке.
– Прошу вас, миссис Грэм.
Все внутри у нее растаяло, как свеча, которую надолго оставили на солнце. Хватило одного этого слова и этой улыбки. Этот человек обладает обаянием Дон Жуана, а у нее не хватает силы воли сопротивляться.
– Хорошо, я продолжу работу в комитете и помогу миссис Хобб с ее счетами. А если останется время, будем играть в шахматы.
Он с облегчением вздохнул:
– Слава Богу, договорились.
София пошевелилась и перевернулась на спину; теперь ее голова лежала у него на бедре.
Кончиком пальца он коснулся золотистого локона:
– Наверное, ей лучше лечь в постель.
Уонстед поднял девочку, намереваясь отнести ее в постель.
Люсинда протянула руки, чтобы принять ее. Он покачал головой.
– Где она спит?
– Наверху, на втором этаже.
Уонстед вынес Софию из комнаты, поднялся на нижнюю ступеньку, со свистом выдохнул воздух, споткнулся. Люсинда запаниковала.
– Разрешите, я возьму ее.
– Не тревожьтесь, я ее не уроню.
В его нетерпеливом тоне она услышала смущение.
Люсинда жестом предложила ему идти вперед, последовала за ним, обошла его в дверях и откинула с кровати покрывало.
Уонстед бережно положил Софию на кровать. Люсинда старалась отогнать картины, возникшие у нее в голове, – яростный солдат, джентльмен, нежный отец, любовник… Все эти мысли Люсинда прогнала, но сердцу не прикажешь.
Пока она укрывала девочку и подтыкала одеяло под ее хрупкое тельце, он окинул взглядом скудную обстановку, кружевные занавеси на окне, маленькую деревянную куклу на туалетном столике.
– Вы хорошая мать, миссис Грэм. Люсинда прижала палец к губам.
– Давайте спустимся вниз, пока мы ее не разбудили. – Но дело было не в том, что ребёнок проснется. София спала, как ангел.
Он пошел за ней вниз по лестнице, а потом оглянулся.
– Ступеньки скрипят. Я попрошу Брауна посмотреть, не нужно ли их починить, и попрошу сделать перила.
Каждый день с тех пор, как они приехали сюда, Люсинда сетовала на отсутствие перил.
– Я не могу платить за дом больше, так что не беспокойтесь. Я заключила договор с мистером Брауном на этот дом, как он есть.
Он оглядел маленькую гостиную и сжал губы.
– Утром поговорю с Брауном.
– Право же, милорд, в этом нет необходимости. – Она улыбнулась. – Благодарю вас, что помогли мне с Софией. Когда-нибудь вы станете замечательным отцом.
– Благодарю, дети – это не для меня. – Пятна тусклого румянца выступили на его щеках. – Я ничего не имею против них, если они похожи на вашу дочку. Но младенцев не люблю. – Он поморщился. – Они так вопят.
Вспомнив, как относился Джеффри к младшим сестрам и братьям, Люсинда покачала головой.
– Вы скоро привыкнете, дети быстро растут. Уонстед остановил взгляд на ее губах, дыхание его участилось.
– Софии повезло, – тихо произнес он.
– Она очень милая, – прошептала Люсинда.
Он положил руку ей на плечо, рука была горячей и, казалось, прожгла ее насквозь.
– Я знаю, миссис Грэм, каких усилий вам стоит сохранить вашу семью. Вы на правильном пути.
Его губы – чувственные, зовущие, мягкие, как бархат, – были совсем близко от ее губ. Она попыталась посмеяться над его похвалой, но смогла лишь улыбнуться. Темный завиток волос упал на его широкий лоб. Ей захотелось откинуть этот завиток с его лица, разгладить его лоб, прижаться губами к его щеке. Но Люсинда лишь прерывисто вздохнула.
– София – моя радость, и от этого жизнь кажется мне не такой тяжелой.
– Вы могли бы многое принести в жертву тому, кого любите.
Она покачала головой.
– Возможно, не знаю. Знаю лишь, что должна заботиться о Софии.
Он придвинулся ближе, обдав горячим дыханием ее губы. Ее охватило желание.
Время, казалось, остановилось.
Господи, что она делает? Люсинда отскочила.
Уонстед вопросительно наклонил голову.
– Вы не можете отрицать, что нас влечет друг к другу.
– Будем считать, что это ошибка, милорд. – Она смотрела на него из-под опущенных ресниц. Ведь она вела себя ничем не лучше блудницы, а теперь отвергала его.
Он пришел в замешательство и резко поклонился.
– Прошу прощения, я неправильно истолковал ситуацию.
Единственное, чего Люсинда хотела, – спокойно жить с Софией. Но сама лишила себя покоя, то и дело совершая опрометчивые поступки.
– Прошу вас, не нужно никаких объяснений. По моей вине произошло недоразумение.
Люсинда виновата в том, что вышла замуж за Денби, в том, что у нее не хватило храбрости во всем разобраться. Но не убеги она от мужа, не встретилась бы с лордом Уонстедом.
– Не будем искать виноватых, – произнес Уонстед, кривя губы. – Впредь постараюсь вам не навязываться.
Люсинда промолчала, как ни горько ей было это слышать.
– Но наш договор по-прежнему остается в силе, миссис Грэм?
Что он имеет в виду?
– Вы вернетесь в комитет как представитель Грейнджа? Я сказал викарию, что вы вернетесь.
– Да, наш договор остается в силе, – прошептала Люсинда.
– Я рад. – Он крепко сжал ее руку и поднес к губам. Люсинду бросило в жар, голова закружилась. Какая же она дура!
– Благодарю вас, – произнес Уонстед.
– Всего хорошего, милорд. – Она указала на дверь.
– Всего хорошего, миссис Грэм. Буду ждать шахматной партии в среду.
С этими словами Уонстед вышел.
Люсинда не двинулась с места, пока стук копыт не затих вдали. Потом вернулась в гостиную и в полном изнеможении опустилась на диван. Это нужно прекратить. Сегодня же. Но почему у нее так хорошо на душе? Почему она счастлива?
Одна партия в шахматы. Что в этом дурного, если она ясно даст понять лорду, что они могут быть только друзьями? А он согласился предоставить для проведения праздника свою землю только потому, что она его попросила.
Когда праздник пройдет, она разорвет их договор.
– Джевенс сказал, что я найду вас здесь, миссис Грэм. Люсинда резко обернулась.
– Лорд Уонстед.
Великолепный темно-синий сюртук и накрахмаленная белая рубашка выгодно подчеркивали его суровые, строгие черты.
– Я не знала, что вы дома. Мистер Джевенс сказал, что вы не будете возражать, если я выберу себе книгу из вашей великолепной библиотеки.
– Большую часть книг собрал мой дед. Вы нашли что-нибудь себе по вкусу?
Она показала ему томик в зеленой кожаной обложке. «Макбет».
– А, Шекспир. Конечно. Вы говорили, что любите его пьесы.
Запомнил.
– Надеюсь, вы не возражаете?
– Пожалуйста, берите что хотите. Мне жаль, что столько книг пропадает без пользы.
– А вы их не читаете?
– Читаю. – Он озорно улыбнулся. – Но предпочитаю шахматы.
Она ничего не ответила, а он подошел к окну и посмотрел на изгиб обсаженной деревьями аллеи.
– Мой предок выстроил эту часть дома в шестнадцатом веке.
Тема довольно безобидная.
– И с тех пор дом принадлежал вашей семье?
– Да. Нам удалось выжить во времена Генриха Восьмого и Кромвеля. – Он повернулся к ней; улыбка придала его лицу сурового воина совершенно юношеский шарм.
– Действительно, повезло. – Предки самой Люсинды сохранили верность Стюартам и потеряли все, пока Реставрация не вернула им утраченное. С каким удовольствием она рассказала бы ему историю своей семьи, поделилась бы гордостью за своих праотцев. Она сплела пальцы. – Вы зачем-то искали меня, милорд? Я закончила наши дела с миссис Хобб.
Он выгнул бровь.
– Мне хотелось бы узнать ваше мнение об одном деле, требующем вкуса и здравого смысла. Кажется, вам дано в избытке и то, и другое.
– Мне, милорд?
– Да. Пойдемте со мной. – Он направился к двери напротив той, в которую она вошла.
– Куда мы идем? – Люсинда едва поспевала за Уонстедом.
– Поспешите, – бросил он через плечо.
Сгорая от любопытства, Люсинда подхватила юбки и побежала за ним по коридору, увешанному портретами в жестких гофрированных воротниках времен Тюдоров или в струящихся кружевах времен Стюартов; был среди них и некто сурового вида в черном с ног до головы. Без сомнения, сторонник Кромвеля.
Уонстед исчез в конце коридора, соединявшего дом эпохи Тюдоров с более новым крылом. Запыхавшись, Люсинда спросила:
– Что…
– Сюда. – Он распахнул дверь в одну из комнат. Это спальня? Люсинда попятилась.
– Извините, милорд, но мне пора домой.
Он заглянул в комнату и перевел взгляд на Люсинду.
– У вас слишком богатое воображение, миссис Грэм. Люсинда почувствовала, что краснеет. Неужели он догадался, что после пикника она только и мечтает о том, чтобы он снова прижался к ней всем телом? Знает ли он, что она была разочарована, поскольку ей показалось, что его поцелуй был не таким страстным, как ей хотелось бы. Люсинда бросила на него сердитый взгляд и вошла в комнату, прижимая к груди книгу – единственное средство самозащиты.
Люсинда огляделась. Кровать под пологом занимала один угол комнаты, в другом углу стояли дамский туалетный столик и табурет.
– Что вы хотели мне показать? – едва слышно спросила она.
– Мне хотелось бы устроить в этой комнате новомодный ватер-клозет и ванную. Что скажете?
– Ванна должна быть большой. Глаза Уонстеда почему-то блеснули.
– Надеюсь, достаточно большой, чтобы в ней могли поместиться двое.
Люсинда представила себе лорда Уонстеда в ванне, и внутри у нее вспыхнуло пламя, справиться с которым она не могла. Она постаралась, чтобы голос у нее звучал ровно, а мысли сосредоточились на предмете разговора.
– Но, насколько я понимаю, это спальня графини. Вы собираетесь переделать ее?
– А почему бы и нет? – Он прошел мимо нее и остановился в изножье кровати. – Ведь у меня нет жены. – В голосе прозвучали нотки радости, – Кроме того, – продолжал Уонстед, – комната большая – эта комната вполне годится для двоих. – Уонстед неожиданно привлек ее к себе. – Что скажете?
Жар его тела согревал ее. Голову туманил запах лимона и лавра. Люсинде хотелось припасть к его плечу, отдаться под защиту его мужской силы, открыть сердце и душу этому неожиданному дару – чему-то замечательному, что происходит в ее жизни.
Она прижала ладони к его груди и не могла отвести глаз от его губ, обещающих райское блаженство.
– Пустите меня, прошу вас, милорд.
– Вы все-таки боитесь меня, миссис Грэм? Не думал, что вы трусиха.
Что-то резкое в его голосе заставило ее замолчать, а его способность читать ее мысли показалась устрашающей. Но в глазах его была одна только доброта.
– Я должна счесть вас дерзким. Это нечестная игра, милорд.
– Зовите меня Хьюго. Вы счастливы?
– Скорее да, чем нет, милорд.
– Хьюго. – В его взгляде не было ничего угрожающего, но он не отпускал ее. Люсинда поняла, что он хочет ее.
И, помоги ей Бог, она тоже хочет его всеми фибрами своего существа. Никогда в жизни она не испытывала желания такой неопровержимой силы. Сердце билось, чувствуя одновременно волнение и страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34