Впервые июнь выдался таким холодным.
Люсинда с трудом шла по дороге, ее башмаки становились все тяжелее от налипшей на них грязи. Только первый коттедж в ряду домов, стоящих вдоль улицы, подавал признаки жизни, поняла она, подойдя к своей цели. Другие казались брошенными, ставни свободно болтались, двери были открыты всем ветрам. В городе столько бездомных, а здесь пустуют прекрасные дома. Она постучалась. Паренек лет тринадцати с копной рыжих волос, веснушчатым вздернутым носом и большими зелеными глазами открыл скрипучую дверь. Оттуда пахнуло застарелой сыростью и потянуло дымком.
Когда мальчик рассмотрел посетительниц, глаза его широко раскрылись. София спряталась за юбками Люсинды.
– Дома ли миссис Дрейбет? – спросила Люсинда.
– Ага, – ответил мальчик.
– Это хорошо. Я миссис Грэм. Викарий попросил меня зайти узнать, как себя чувствует твоя мама. Можно войти?
– Кто там, Том? – донесся дрожащий голос из глубины дома.
– Какая-то леди от викария! – крикнул мальчик, которому явно не хотелось открывать дверь пошире. – Хочет войти.
– Я принесла кое-что для маленького, – сказала Люсинда, – и еще хлеба и сыра для твоей мамы.
Мальчик просиял.
– Можно ей войти, мама? – крикнул он. – Она принесла чего-то маленькому.
После недолгого молчания послышался голос слабый, как шепот:
– Да. Да, пожалуй.
Приглашение было не очень любезным, и все же Люсинда обрадовалась.
Мальчик распахнул дверь. Люсинда пригнулась под притолокой и вошла. Коттедж очень походил на те, что она видела в отцовских владениях. Единственная комната, обставленная самодельной мебелью, у задней стены отгороженная занавеской кухня; лестница, ведущая наверх, в спальни.
Миссис Дрейбет сидела на низеньком табурете у слабого огня, горевшего в закопченном очаге. На руках она держала младенца с красным сморщенным личиком, видневшимся из-под светло-рыжих волос.
Воистину прекрасное зрелище.
Никогда еще собственные руки не казались Люсинде таким пустым, бесполезным приложением к такому же бесполезному телу. Комната расплылась у нее перед глазами, как будто с улицы вполз туман или из очага повалил дым. Лгунья. При виде детей у нее всегда наворачивались на глаза слезы. Она энергично заморгала.
София осторожно шагнула вперед.
– Младенчик, – прошептала она и коснулась его головки. – Какой хорошенький, – проговорила она тоже шепотом. По сравнению со здоровым розовым личиком Софии личико младенца казалось синеватым.
– Добрый день, миссис Дрейбет. Я миссис Грэм. – Люсинда улыбнулась женщине. – А это моя дочка София. Викарий попросил нас зайти к вам. Он хотел прийти сам, но его срочно вызвали к мистеру Праудфуту.
Женщина кивнула:
– Старому мистеру Праудфуту не понравится, когда ему напомнят, что ему недолго осталось пребывать в этом мире, но хорошо, что викарий всех посещает.
Люсинда поискала глазами, куда поставить свою корзинку. Несмотря на то, что кто-то попытался недавно подмести пол, в коттедже явно пахло сыростью. Слишком сыро было здесь для младенца и его матери. По окну стекали струйки воды. Люсинда нахмурилась.
– Крыша течет лишь, когда идет дождь, – сказала миссис Дрейбет. – Я-то обычно подметаю каждый день. Дик сказал, что потом принесет, свежей соломы, если сможет стянуть хоть малость с конюшни в «Красном льве». – Тут она опомнилась и прикрыла рот рукой. – Я хотела сказать – одолжит.
– А лорд Уонстед, наверное, не знает, что у вас течет крыша? Иначе он велел бы ее починить.
Женщина покачала головой.
– Мой Дик говорил об этом мистеру Брауну прошлой зимой, но тот ничем не может помочь. Приказание его сиятельства. Я имею в виду старого графа. Дик сказал, что новому лорду лучше ничего не говорить, а то вдруг он скажет, что нам больше нельзя тут оставаться. – В ее словах не было озлобленности, только смирение.
– Нельзя оставаться? Разве мистер Дрейбет не работает у его сиятельства? – спросила Люсинда.
Миссис Дрейбет пожала плечами.
– Вот уже два года, как здесь нет никакой работы. А, следовательно, и жалованья. Все уехали на север, но Дик, все еще ждет, может, что-то появится. Я не могла никуда ехать, тоже ждала. Дик подрабатывает в «Красном льве». Приносит для мальчонки немного хлеба поесть.
Неудивительно, что викарий так волновался из-за того, чтобы кто-нибудь навестил сегодня эту семью.
– А нового лорда мы и в глаза не видали с тех пор, как он вернулся, – сказала миссис Дрейбет.
Его вообще никто не видел. Со времени ее встречи с лордом Уонстедом в лесу три недели назад никто в деревне не видел его сиятельство. Даже в церкви. Он словно сквозь землю провалился. Поговаривали, будто он сторонится людей. Кое-кто говорил, будто он отшельник. Как он посмел бросить своих людей на произвол судьбы? Особенно такого крошечного ребенка? Люсинда прикусила язык. Если она будет бранить владельца поместья, это лишь огорчит болезненную миссис Дрейбет.
– У вас правда есть хлеб и сыр? – спросил мальчик, уставившись на корзинку Люсинды.
Люсинда поставила корзинку на дощатый стол у стены.
– Есть, и еще кое-что для малыша. Надеюсь, вы не возражаете, миссис Дрейбет? Мисс Кротчет сшила ночную рубашечку, здесь также есть куски фланели на пеленки и вязаное одеяльце от Энни Даннкнг. Хлеб испекли только сегодня утром. Викарий прислал круг сыра, а миссис Педдл – флягу крепкого портера. Это для вас, миссис Дрейбет, чтобы вы подкрепились.
Женщина глазам своим не верила.
– Подумать только. Это все викарий. Он очень добрый, я всегда говорила об этом моему Дику. – Миссис Дрейбет склонила голову набок. – Жена ему нужна, вот что. Негоже викарию жить одному.
Все разделяли мнение миссис Дрейбет, в том числе миссис Доусон, жена сквайра. Люсинда игнорировала намеки и продолжала носить полу траур как вид самозащиты.
Она перевела взгляд с дымящего очага на мальчика, который с жадностью смотрел на хлеб и сыр.
– У вас есть, что подбросить в огонь? Здесь холодновато для малыша.
– Есть немного дров у задней двери, – сказала миссис Дрейбет. – Но это наш запас на зиму. Мне не следовало разводить огонь, но малыш совсем замерз, бедненький.
Воистину бедненький.
– Пришлите вашего мальчика в Брайарз завтра утром, – сказала Люсинда. – У меня есть для него кое-какая работа, взамен он получит немного дров и ведерко угля. А пока что, молодой человек, подкиньте дров в огонь.
Бросив тоскливый взгляд на хлеб и сыр, лежавшие на столе, мальчик стукнул себя по лбу костяшками пальцев и бросился вон из комнаты.
Господи, к завтрашнему дню ей придется придумать какие-то поручения для него. Она посмотрела на темный влажный след, вьющийся по каменной стене. Или лорду Уонстеду придется найти какую-то работу для отца мальчика. Это интересная мысль.
– Всего хорошего, миссис Дрейбет, – сказала Люсинда. – Не забудьте, пожалуйста, прислать ко мне завтра вашего сына. Пойдем, София. Нам нужно зайти еще в один дом.
Она вышла, быстро закрыв за собой дверь, чтобы в дом не проник холод. Теперь они пойдут к лорду, бросившему своих людей на произвол судьбы. Она представила себе младенца с посиневшими губами, и кровь забурлила у нее в жилах.
Когда они добрались до Грейнджа, морось прекратилась, но настроение у Люсинды было таким же черным, как тучи, убегавшие за горизонт.
На конюшенном дворе они встретили Альберта.
– Добрый день, миссис Грэм, мисс София. Как поживаете?
– Добрый день, Альберт. У нас все в порядке, благодарю вас. Дома ли его сиятельство?
– Час назад вернулся из Мейдстона в очень плохом настроении.
Люсинда поморщилась. Не отложить ли свой визит на какой-нибудь другой день, когда его сиятельство будет в хорошем расположении духа? «Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня», – вспомнила она слова матери.
– Я рада, что он дома.
– А он почти всегда дома. Хотите, я присмотрю за маленькой леди, пока вы будете у его сиятельства? Отведу ее посмотреть лошадок?
София, уставшая от затянувшейся прогулки, запрыгала от радости:
– Лошадки.
У Люсинды не хватило духу отказать ей. Кроме того, с его сиятельством будет легче разговаривать, если не придется одновременно присматривать за этой озорницей.
– Ну, если она вам не помешает…
София ухватилась за грубую руку, протянутую ей.
– А больше тут и делать нечего, миссис Грэм, кроме как смотреть, есть ли сено в кормушке, пока не прибудут хозяйские лошади.
Можно не сомневаться – эти лошади будут содержаться лучше, чем люди, которые живут на его земле. При мысли об этом спина у нее стала несгибаемой, и она устремилась к парадной двери, утыканной железными гвоздями. Подняв круглый дверной молоток, Люсинда дважды постучала.
Прошло некоторое время, после чего дверь распахнулась, и появился пожилой дворецкий.
– Миссис Грэм, – проговорил он.
В Блендоне все всех знали.
– Мистер Джевенс, – сказала она, – я пришла поговорить с лордом Уонстедом.
– Его сиятельства нет дома, – сказал дворецкий не очень убедительно.
– Вздор. Альберт сообщил мне, что он вернулся час назад.
Дворецкий покраснел.
– Я хочу сказать, миссис Грэм, что его нет дома для посетителей.
– А он когда-нибудь бывает дома, Джевенс?
– Нет, миссис Грэм. Никогда.
– Тогда давайте считать, что это деловой визит, хорошо?
Люсинда вошла в холл, проскочив мимо дворецкого, который потрусил следом за ней. Теперь он может смело сказать, что Люсинда ворвалась в дом.
– Где он?
– У себя в кабинете.
Джевенс кивнул на дубовую дверь, ведущую из помещение, которое некогда было огромным средневековым залом. Каменный очаг в одном его конце был настолько велик, что в нем можно было стоять во весь рост. Подножие великолепной лестницы, украшенной почерневшей от времени резьбой, охранял доспех времен Кромвеля, огромный железный канделябр свисал с консольной балки. Великолепно, открыто для сквозняков и… необыкновенно мрачно. Люсинда посмотрела в зеркало, но не увидела своего отражения – зеркало было покрыто толстым слоем пыли.
Люсинда подошла к двери и остановилась, чтобы оправить платье. Последний раз она оправляла юбки перед дверью, когда Денби сделал ей последний выговор из-за угля. Это воспоминание походило на пощечину. В те дни Люсинда нервничала, боялась сказать что-то не то. Потом она взяла свою жизнь в собственные руки. Предстоящий разговор мог оказаться неприятным, но страха она не испытывала, только колени слегка дрожали, а сердце гулко билось.
Люсинда постучала в дверь.
– Войдите. – Голос у лорда был глубокий, приятный, звучный и очень мужской.
Люсинда вошла.
Ставни были открыты, но в комнате царил полумрак. Лорд сидел за письменным столом, склонившись над бумагами, и писал.
Люсинда закрыла дверь.
– Да? – сказал лорд Уонстед, поднял голову, прищурился и медленно встал. Перо выскользнуло из руки. Лорд окинул ее взглядом с ног до головы и вопросительно вскинул брови. – Какого чер…
– Миссис Грэм, милорд, – сказала Люсинда, злясь на себя за то, что голос ее дрогнул. – Мы познакомились в лесу около двух недель назад. Я снимаю…
– Я знаю, кто вы, миссис Грэм. Но не понимаю, как вы оказались здесь.
Он направился к камину, где висел звонок, и потянул ленту с явным намерением вызвать лакея, чтобы выпроводил ее. Поднялась огромная собака, лежавшая рядом со столом.
– Сидеть, Белдерон, – скомандовал Уонстед. Собака села.
– Прошу вас, милорд, будьте снисходительны. У меня к вам важное дело.
– Что случилось, миссис Грэм? У вас в кладовке завелись мыши? Вы хотите повесить какие-нибудь полки во вдо… в Брайарзе? Тогда обратитесь к мистеру Брауну.
Люсинда стянула с рук перчатки и сняла шляпку.
– Давайте сядем и побеседуем, как цивилизованные люди. – Люсинда подошла к стулу, стоявшему у письменного стола, и села.
Уонстед опустился в свое пухлое кресло.
– Не хотите ли чаю, миссис Грэм? – спросил Хьюго.
– Нет, благодарю вас. Я пришла, чтобы поговорить, с вами об одном из ваших работников и его семье.
– Какое вам до них дело, позвольте узнать? – прорычал Хьюго.
– Сегодня викарий попросил меня навестить миссис Дрейбет, отнести им кое-какие вещи от приходских дам для новорожденного.
– Дрейбет, – повторил Хьюго. – Дик Дрейбет? Я совсем забыл о старине Дике. Сколько лет не видел его.
– Видимо, так оно и есть, милорд.
В потемневших глазах Хьюго мелькнуло что-то похожее на стыд, и он перевел взгляд на бумаги, лежавшие на столе.
– Я очень занятой человек, миссис Грэм. Прошу вас, ближе к делу.
– Милорд, семейство Дрейбет живет в условиях, не подходящих даже для скотины, не говоря уже о людях и тем более о младенце.
Плечи его напряглись, на скулах вспыхнул румянец, пальцы судорожно сжали перо. Люсинда поняла, что зашла чересчур далеко. Мужчинам не нравится, когда им говорят правду в глаза, осуждая их поведение.
– Вы пришли сюда, чтобы сообщить, что какой-то дом в моем поместье требует ремонта?
– Д-да.
– Я понятия не имел об этом, – сказал Хьюго.
– Неудивительно. Вы же никуда не выходите с тех пор, как вернулись. А известно ли вам, что еще два коттеджа в этом ряду пустуют и, если не заняться ими, в ближайшее время рухнут?
– Я очень занят, – сказал Хьюго, бросив взгляд на бумаги. – У меня не было времени…
Не было времени? Что же он делал, сидя здесь взаперти, в одиночестве, в этом доме, похожем на усыпальницу? Кстати, этим домом тоже нужно заняться.
Вид у Хьюго был усталый, даже несколько взволнованный, как будто что-то пробилось сквозь его железную сдержанность.
Она вдруг пожалела, что говорила с ним так обвиняюще.
– Если я могу как-то помочь… Он закрыл глаза, выпрямился.
– Нет. Благодарю вас. Полагаю, вы сделали достаточно.
Он явно выпроваживает ее.
– Не стану мешать вам, милорд. Всего доброго.
– Всего хорошего, миссис Грэм. – Хьюго вежливо поклонился.
Приглашения снова зайти Люсинда не получила, но свой долг выполнила.
Она присела перед ним в глубоком реверансе, быть может, слишком демонстративном, но вполне соответствующем ее настроению, после чего покинула кабинет.
Глава 4
Церковь в нормандском стиле стояла в деревне Блендой примерно с той эпохи, когда Вильгельм Завоеватель прибыл к английским берегам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34