– Дала деру, – услужливо подсказал Лонгфилд.
– Полагаю, вы ее не видели, а, Уонстед? – спросил Сандерсон с язвительной улыбкой.
– Не нужно было оставлять ее без присмотра, – пробормотал Лонгфилд. – Я бы не оставил.
– Я не оставлял ее без присмотра, – сказал Денби. – Эта сука сбежала ночью.
– Я же сказал. Он потерял ее, – сказал Сандерсон. Господи. Хьюго уставился на этого красивого молодого человека:
– Зачем же вы хотите ее вернуть, если она сбежала от вас?
Вейл бросил на Хьюго быстрый взгляд.
– Здесь-то и зарыта собака, друг мой.
– Ее идиот-папаша перестал выдавать мне ее карманные деньги. Не хочет выдать ни пенни, пока не узнает, куда она подевалась. Подозревает, что я ее прикончил. Моя пропавшая графиня. Толстая бесплодная корова. Деньги – единственное, что она принесла в наш брак.
В груди Хьюго шевельнулась жалость к оклеветанной графине.
– Вот она, – сказал Денби. – Я решил, что в клубе должен висеть ее портрет.
Хьюго повернулся и посмотрел на портрет.
Ему показалось, что время прекратило свой бег. На портрете была изображена молодая аристократка в бледно-синем платье с низким вырезом, открывавшим великолепную грудь.
Люсинда.
«Пропавшая графиня. Толстая бесплодная корова», – стучало у него в голове. Черт побери. Этот хнычущий жалкий идиот – ее муж. Ублюдок, издевавшийся над ней.
Хьюго казалось, будто на грудь ему упал кусок льда весом в четырнадцать фунтов, вышиб дух из тела, и пробрал холодом до костей.
Вейл внимательно смотрел на него. Он переводил взгляд с портрета на Хьюго. Господи. Если герцог заподозрит… Хьюго охватила жажда крови. Он сжал кулаки. Он убил бы всех находившихся в комнате. Но, охваченный яростью и горечью он все-таки сумел сохранить спокойствие, лицо его оставалось непроницаемым. Нужно поскорее убраться отсюда, прежде чем острый, как рапира, ум Вейла проникнет сквозь дымовую завесу равнодушия Хьюго. Если уже не проник.
Шум крови в висках заглушил голос Артура, который тоже смотрел на портрет.
– Хьюго, а ведь это… Хьюго с силой опустил ногу.
– Так мы играем или нет?
– Черт побери, Уонстед, – сказал Артур. – Будьте осторожнее, когда ставите ваше копыто. – Он снова посмотрел на портрет.
Денби перегнулся через стол и схватил Артура за руку, вино выплеснулось из его бокала на зеленое сукно сверкающими, как кровь, каплями.
– Вот черт! Вы ее видели.
Все находившиеся в этом отвратительном, месте, повернулись к Артуру. Он сделал глубокий вдох.
«Заткнись!» – приказал ему Хьюго взглядом.
Должно быть, Артур понял, потому что покачал головой:
– Нет. Сначала мне показалось, что она на кого-то похожа, но я ошибся. Я никогда ее не встречал.
Саидерсон хихикнул и тут же закрыл рот. – С тех пор как она ушла, в нашем распоряжении остался; только запах ее духов.
В распоряжении Хьюго было нечто гораздо большее. Денби опустился на стул.
– Будь вы неладны, Сандерсон. С чего это мне волноваться? Вейл сказал, что найдет ее. И найдет. Не так ли, Вейл?
Подонок, не смог найти даже собственную жену. Хьюго сжал в руке карты, чтобы не свернуть шею Денби.
Вейл посмотрел на своего друга:
– Можете быть уверены, Денби, ваша жена, в конце концов, окажется там, где ей место, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.
Какую игру ведет Вейл в этой партии? Внезапно графин с бренди, который стоял у локтя герцога, показался Хьюго необыкновенно привлекательным. Он уже ничего не видел, кроме этого графина. Он ощутил на языке терпкий вкус. Захотелось напиться до отупения.
Нет. Не здесь. Не сейчас. Боль билась у него в голове в такт ударам сердца. Нужно выбраться отсюда. Ему нужен воздух, ему нужно подумать.
– Так мы играем или нет?
Вейл побарабанил по столу длинными белыми пальцами, глядя на Хьюго так, будто мог увидеть, что делается у него в голове, и прочесть его мысли.
– Согласен с вами, Уонстед. Если Денби хочет сидеть и лить слезы в свой бокал, это его дело. Я найду способ лучше провести вечер.
Хьюго, не глядя, швырнул на кон несколько гиней:
– Я воодушевлю вас.
– Мы с вами люди одного склада, – сказал Вейл. – Либо рискуем, все потерять, либо все берем. – И он выложил на стол целую гору золота. – Я участвую.
Интересно, что он имеет в виду? Денби нацарапал свое имя на расписке. Сандерсон и Лонгфилд положили свои карты лицом вниз.
Артур раздумывал, потом положил карты на стол.
– Мои карты ужасны.
Вейл вопросительно посмотрел на Хьюго.
Пропади оно все пропадом. Хьюго предпочел бы умереть, но не дать ни пенни этим негодяям, но он должен закончить игру. Он пододвинул к центру стола еще десять гиней.
Вейл внимательно посмотрел в свои карты, потом снова на Хьюго. И положил карты лицом вниз.
– Я не играю. А вы, Денби? Денби побледнел.
– Я был уверен, что вы выиграете, Вейл. Я не могу позволить, чтобы какой-то незнакомец с улицы взял мои расписки. И не могу заплатить.
Хьюго, выигравший и злой, вскочил на ноги:
– В таком случае не показывайтесь в обществе, потому что еще до конца этого дня все будут знать, что вы изменили долгу чести.
– Вы этого не сделаете, – хрипло сказал Денби. Артур потянул Хьюго за рукав.
– Уонстед, дайте ему шанс отыграться.
Глаза у Хьюго затянуло красной дымкой, ярость, казалось, вот-вот одержит верх над рассудком.
– Если вы и дальше будете играть с этими… негодяями, которые притворяются людьми, значит, вы еще глупее, чем я полагал, Артур Доусон. Если ваш отец отречется от вас, вы этого заслужили.
Артур раскрыл рот.
Хьюго сгреб свой выигрыш, в том числе и расписки Денби, и поспешил к выходу.
Артур догнал его и схватил за руку уже на выходе.
– Хьюго, старина…
– Прочь отсюда, – прорычал Хьюго.
Перкинс подал им шляпы, и Хьюго вышел в проулок.
– Что происходит, черт возьми? – Артур оглянулся через плечо и понизил голос. – Это же миссис Грэм. Когда я увидел ее на празднике в деревне, лицо ее мне показалось знакомым. Но пока не увидел ее портрет, я не догадывался. Я, должно быть, видел ее где-то с Денби.
Хьюго схватил Артура за горло и сжал так, что у того едва не вылезли глаза из орбит, он начал задыхаться. Хьюго слегка ослабил хватку.
– Поклянитесь, что не скажете ни слова никому из этих ублюдков.
Артур вцепился ему в запястья.
– Клянусь.
– Нарушите слово – я вас убью. Поняли? Артур схватился за горло.
– Я поклялся. За кого же вы меня принимаете, Уонстед?
– За презренного дурака. Такого же, как и я сам. – И очевидно, такого же, как Денби. Да, Люсинде придется ответить на некоторые вопросы.
Она не вдова. Она бросила законного мужа, пренебрегла данными у алтаря обетами, громоздила одну ложь на другую. У Хьюго это не укладывалось в голове. Его охватило отчаяние. Ведь он собирался жениться на ней. Люсинда разбила ему сердце.
Что ждет его в будущем? Как он сможет жить без нее? Ведь она спасла его от одиночества. С этой женщиной он познал счастье, о котором и мечтать не мог.
К Брайарзу подъехал экипаж. Стоя на коленях, Люсинда, которая укладывала последний сундук, подняла голову. София спала.
Люсинда поднялась с колен. Голова у нее закружилась. Она постояла не шевелясь. Она, должно быть, слишком резко поднялась, или же ей просто нужно поесть. Младенец, которого она носит под сердцем, то и дело дает о себе знать. Они с Хьюго зачали ребенка! Он всегда будет напоминать ей Хьюго, которого она никогда больше не увидит. Она уедет раньше, чем он вернется из Лондона.
Дитя будет постоянно напоминать ей о нем, но она понимала, что Хьюго не сможет разделить с ней ее радость. Он не любит ее, она всего лишь возбуждает его как женщина. Он удовлетворяет свою похоть – вот и все. Дети ему не нужны, он постоянно говорит об этом. Лучше ей уехать прежде, чем он узнает все и решит, что его долг – поддержать ее дитя. И потом, как только станет видно, что она в положении, жить в деревне она уже не сможет.
С дорожки, ведущей к двери, донеслись шаги. Это вернуло Люсинду к реальности. Чтобы не разбудить Софию, Люсинда сбежала вниз и открыла дверь.
Это был Хьюго. Почему он вернулся на целых две недели раньше, чем она ожидала?
– Лорд Уонстед, вас не ждали раньше следующей неделя.
– Трент! – крикнул Хьюго слуге. – Поезжайте домой в коляске. Я вернусь пешком.
Трент уехал.
– Милорд, по-вашему, разумно проделывать такой путь пешком?
– О, это более чем разумно, леди Денби.
Он знает. Земля у нее под ногами покачнулась. Она прислонилась к дверному косяку. Хьюго подошел к ней.
– Вам нечего сказать в свою защиту, леди Денби?
– Я… – Разве можно словами развеять чудовищную боль в его глазах? – Мне очень жаль, – прошептала она.
– Вам жаль. – Он вскинул брови. – Неужели? А вы понимаете, в какое положение поставили меня?
Она покачала головой.
– Я был вынужден лгать человеку относительно его жены. Честь требовала, чтобы я сказал ему правду, а я лгал именно так, как вы лгали мне. В кого я превратился?
Он не выдал ее. Люсинда прижалась к косяку и обхватила себя за талию.
– Я не хотела…
– Вы не хотели? – Его сарказм хлестнул ее, как кнут. – Не хотели одурачить всех нас? Вы знаете, чем я занимался в Лондоне?
Люсинда с опаской посмотрела на него:
– Были у врача.
Он порылся в кармане жилета, вытащил кольцо, сверкнувшее синей вспышкой.
– Я купил вот это.
С болью в сердце она смотрела на кольцо, затем подняла глаза на Хьюго.
– Будь оно проклято, это обручальное кольцо. – Он медленно и отчетливо произнес эти слова. Потом рассмеялся. – Вы, без сомнения, очень умно разыграли меня.
Она шагнула к нему.
– Хьюго, прошу вас. Милорд. Вы не поняли. Я хотела рассказать вам правду.
– Чего я не понял? – спросил он ледяным тоном. – Что вы жили в этом доме как самозванка? Прежде чем уехать из Лондона, я навел справки о пропавшей леди Денби. У вас нет ребенка. – В его глазах теперь была только суровая отчужденность, как если бы он понятия не имел, кто она, и его это не интересовало. Холодный взгляд ранил гораздо сильнее, чем презрительные слова.
Она отступила на шаг.
– Пьяница с куриными мозгами, за которого вы вышли замуж, ищет вас по всей Англии. Как вы думаете, сколько времени пройдет, прежде чем он найдет вас здесь?
Он тяжело вздохнул, стараясь сохранить самообладание.
– Артур Доусон знает, кто вы. В любой момент он может рассказать своему кумиру Вейлу, и вас найдут. Вы должны уехать отсюда, как только рассветет.
Она была настолько потрясена, что лишилась дара речи.
– Я… – Ей некуда идти. Новый дом освободится не раньше первого числа следующего месяца.
– Вы что, не понимаете? Как главное лицо в этих краях, я обязан выполнять закон. Вас нашли. – Он вытащил из кармана конверт. – Здесь банковский чек на Коттса. Воспользуйтесь этими деньгами, чтобы уехать как можно дальше, в Ирландию, Шотландию. Если ваша семья не захочет вам помочь, это лучшее, что вы можете сделать. Мистер Браун приедет за вами рано утром и отвезет вас в Лондон.
Хьюго протянул ей конверт.
Потрясенная Люсинда застыла на месте. Тогда Хьюго швырнул бумагу на пол к ее ногам. Она посмотрела на него.
– Бегите, Люсинда, – устало проговорил Хьюго. – Без оглядки. – Он расправил плечи. – Единственное хорошее во всей этой катастрофе – я понял, что у вас не может быть детей. За это я благодарю Господа… Если бы были хотя бы малейшие шансы на то, что мой ребенок будет принадлежать этому отвратительному дрянному типу, за которого вы вышли замуж, мне бы пришлось его убить. А болтаться на виселице из-за лживой шлюхи мне бы не хотелось.
Душевная мука, которая слышалась в каждом его слове, не оставила Люсинду равнодушной. Она никогда не думала, что причинит кому-нибудь такую боль, и меньше всех – этому человеку. Но разве она не сделала все, что в ее силах, чтобы не заниматься с ним любовью? Но он буквально преследовал ее и, в конце концов, добился своего. А теперь во всем винит ее, как Денби.
Люсинду охватила ярость. Глаза ее метали молнии.
– Черт бы вас побрал, Уонстед. То, что я дала вам, я дала по своей воле – потому что хотела вас. Если бы вы спросили меня, хочу ли я выйти за вас замуж, я бы сказала «нет». Но вы не спрашивали. Вы типичный надменный самец, который взялся решать мою судьбу. С какой стати? Я отдала вам мое тело и – видит Бог – свою любовь, но я не дала вам права распоряжаться моей жизнью.
Люсинда сорвалась на крик.
В этот момент наверху заплакала София.
– Вы разбудили ребенка, – сказала Люсинда. – Буду вам признательна, если вы уберетесь отсюда.
– Взаимно, – сказал Хьюго и замахнулся на нее. Люсинда отпрянула, а Хьюго рассмеялся, швырнул кольцо в клумбу с розами у дверей и пошел по дорожке. У ворот он оглянулся. – Бегите далеко и быстро, Люсинда. – После чего чопорно поклонился и исчез в лесу.
Люсинда долго смотрела ему вслед.
– Мамочка! – позвала София.
– Иду, детка, – прошептала Люсинда. Слезы высохли, и она кончиком языка ощутила, какие они соленые. Страдания Хьюго тяжким бременем легли ей на плечи. До этого дня она не понимала, какая уязвимость скрывается под его мужской гордостью. Невыносимая боль наполнила ее грудь. Она согнулась, прижала руки к талии, рыдания сотрясали ее так, что она задыхалась.
Она так и собиралась сделать – уехать. Пойти своим путем. Никогда больше не видеть его. Но расстаться врагами…
– Мамочка!
София. Она должна думать о Софии. И о младенце. Она носит дитя. Дитя ее и Хьюго. Это все, что у нее осталось от него. Она знала это с того мгновения, как поняла, что забеременела.
На следующее утро прибыл мрачный мистер Браун. Прибыл он, как ни странно, не один. Следом за ним приехал в коляске преподобный Постлтуэй. У обоих мужчин был смущенный и растерянный вид.
Люсинда предложила им войти. Они уселись рядышком на диване, и мистер Браун объяснил, что встретил викария по дороге сюда и рассказал ему о внезапном деспотическом приказе лендлорда расторгнуть с ней договор об аренде.
Значит, Хьюго решил изобразить из себя тирана. А Люсинда сделала вид, будто ничего особенного не произошло, расправила плечи и заговорила бодрым тоном:
– Надеюсь, его сиятельство не поставил вам в вину, мистер Браун, что вы согласились сдать мне этот дом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34