Однако сердце ее переполнялось горечью, когда подброшенный ребенок был в дорогих, тонких, с шитьем пеленках и атласном одеяльце… Все говорило о достатке в доме, где появился на свет этот несчастный. Какой же грех надо было взять на душу, каким обладать черствым сердцем, чтобы отторгнуть… от себя это беспомощное существо, бросить безжалостной рукой на холодные ступени, в чужие, неизвестные руки?!
Так всякий раз думала мать Кармела, когда находила ни в чем не повинное создание, жертву несчастной любви, около приюта, брала на руки и несла в приемный покой… Вот и еще одна бедняжка, подброшенная минувшей ночью. Девочка безмятежно спала и даже не проснулась, когда мать Кармела и Мерседес распеленали ее. О, да у нес на шейке серебряный медальон с Лурдской Божьей Матерью…
– Мы его сохраним, – решила мать Кармела, – и отдадим приемным родителям, если кто-то ее возьмет.
– Сколько малюток ждут своей очереди, да ведь не каждая дождется, – грустно добавила Мерседес, помогая Кармеле пеленать ребенка. – Детишек у нас много, и тут рук не достает за ними ухаживать…
– Будем ее любить, как любим всех детей, посланных нам Богом, – перекрестилась мать Кармела, глядя на медальон. – Как мы ее назовем? У нас, знаешь, обычай – называть по дню недели, в который ребенка принесли в приют.
– А для этой малютки давайте сделаем исключение, – попросила Мерседес, – назовем ее, когда будем крестить, Лурдес… в честь Лурдской Божьей Матери на ее медальоне.
Мария хотела знать, что творится у нее в доме. Помочь ей могла только Дульсе. Дульсе ей и сказала, что слышала случайно, как сеньор Андрее кричал на Лусию, а она умоляла не выгонять ее, потому что не сможет без него жить. Теперь Мария понимала, почему Лусия ее ненавидит, но ей не было дела до чувств Лусии. Она только с большим основанием стала опасаться ее, видя в любом ее жесте и намерении подвох и ловушку. Добрая Дульсе советовала ей принять предложение сеньора Андреса и отправиться с ним путешествовать куда-нибудь подальше от дома и сестры. В ответ Мария начинала плакать, она не любит его, ей с ним тяжело, она хочет от него уйти. У Лусии она пыталась добиться, где все-таки ее девочка, но та только усмехалась и советовала успокоиться, а то как бы Марии и в самом деле не попасть в сумасшедший дом!
После разговоров с Лусией Мария плакала еще горше. Дульсе с трудом уговорила ее выпить сладкого чая. Мария отпила глоток, другой и вдруг почувствовала острые боли в желудке.
– Кажется, я умираю, – простонала она, согнувшись пополам и прижимая к животу руки.
Сиделка засуетилась, дала ей болеутоляющее лекарство, и Марии стало полегче. Обе были в недоумении и тревоге: у Марии со вчерашнего вечера и крошки во рту не было, может быть, это от голода?
– От чая ничего не может быть, – раздумывала вслух Дульсе, – я сама его заварила, сама положила две ложки сахару, как сеньора любит…
– Нервное, и ничего больше, – ответила Мария. – Сколько вам со мной хлопот!
Дульсе улыбнулась:
– Мне не хочется вас и на ночь оставлять одну, но я не предупредила племянницу Мерседес, так что запишите мой номер телефона. Соскучитесь – звоните…
Дома Дульсе уже ждала Мерседес, которая вернулась из приюта, где работала.
За ужином Дульсе и Мерседес по обыкновению делились новостями. Дульсе мысленно все еще была с Марией, она тревожилась за нее и рассказала племяннице, как Мария ждала ребенка, как попала в катастрофу и как внезапно умерла девочка – трудно и представить себе страдания несчастной сеньоры…
А Мерседес, Мече, как ее называли дома, рассказала тетке, что к ним подбросили очаровательную девчушку… только родившуюся…
– Есть же такие негодяи! – возмущалась Мерседес. – Одни матери страдают, теряя детей, а другие от них избавляются, считая обузой. Как несправедливо устроен мир, – кипятилась девушка. – Бог прибирает долгожданного младенца и позволяет появиться на свет нежеланным…
– Бог тут ни при чем, – недовольно заметила Дульсе. – Все беды от людей. Главная беда сеньоры Марии в том, что ее сестра влюблена в ее мужа и, скорее всего, она и повинна в смерти малютки. Но самое ужасное… что эта Лусия, сестра сеньоры, способна на все и, похоже, задумала отравить несчастную…
С этими словами Дульсе открыла свою сумку и достала пакетик сахара. Затем она отсыпала немного, сказав Мерседес, что хочет сдать его завтра с утра на анализ в лабораторию.
Мерседес, широко раскрыв глаза, с ужасом смотрела на тетку, затем улыбнулась:
– Ты так привязалась к сеньоре Марии, что тебе мерещится Бог знает что.
Тетка поджала губы: ну, завтра узнаем, мерещится ей или нет.
Лусия опять была сама кротость и так хотела накормить Марию завтраком, но та отказалась. И чай не будет пить. И сок тоже… Сестра обиделась:
– Мне хочется помочь тебе, сестричка, позаботиться!
– А мне хочется, чтобы меня оставили в покое, – тихо сказала Мария, – и если хочешь помочь, то, пожалуйста, дай мне отдохнуть.
Недовольная, Лусия удалилась, а Дульсе, присев рядом с Марией, тревожно зашептала, оглядываясь на дверь:
– Я и подумать не могла, что ваша сестра дойдет до такого! Имейте в виду, она… хочет… вас… убить. Сегодня утром я получила результаты анализа сахара, с которым вы вчера пили чай. В сахаре обнаружены… ядовитые вещества. Так что ничего не принимайте из рук сестры. Я сама буду покупать и все вам готовить. А пока… выбросим этот сахар и насыпем другой!..
– Я не боюсь умереть, Дульсе, – сказала Мария со слезами на глазах. – Я хотела бы умереть! Без дочки мне жить незачем, так что… если она убьет меня, то окажет мне этим неоценимую услугу, поверь!
– Да что вы такое говорите, сеньора! – возмутилась сиделка. – Жизнь прекрасна, и только Богу дано право давать или отнимать ее у человека! Из любого положения есть выход, вот увидите…
Дульсе не успела договорить, в комнату вошла Лусия и хозяйским тоном стала распекать Дульсе за нерадивость: она рассыпала сахар, она плохо кормит Марию. Лусия вынуждена ее рассчитать.
И вдруг покорности Дульсе как не бывало, она взглянула на Лусию с презрением:
– Вы не любите свою сестру! Она всегда от вас плачет. И я все расскажу об этом сеньору Андресу, которого вы… так любите!
– Забирай свои вещи и немедленно убирайся отсюда, грубиянка! – злобно зашипела Лорена – Лусия.
Дульсе с достоинством, без тени страха выслушала Лусию и тихо сказала:
– Меня нанимал сеньор Андрее. Если он скажет, что я его не устраиваю, я уйду.
Лусия вылетела из комнаты.
Мария решила сегодня же все рассказать Андресу, но он все не приходил. Стемнело, женщины заперлись на ключ – в этом пустом, страшном доме им было очень не по себе.
Вдруг Марии почудилось, что щелкнул замок. От неожиданности она вздрогнула – перед ней стояла Лусия.
– Для чего запираться? – усмехнулась она. – У меня ключи от всех комнат в доме. Я говорила с Андресом по телефону… он тоже считает, что Дульсе должна уйти.
– Нет, – запротестовала Мария, – ты, Лусия, в этом доме не хозяйка, так что нечего распоряжаться всем и всеми. А если все дело в Андресе… то оставайся с ним, я не собираюсь мешать вашему счастью…
После этих слов Лорена бросилась на нее разъяренной кошкой, руки ее тянулись к горлу Марии, вот-вот схватят и задушат.
– Ты… ты, – шипела она как змея, – не помешаешь мне никогда больше!
На выручку Марии бросилась Дульсе, стараясь высвободить ее из цепких рук сестры. Лусия переключилась на сиделку.
– Вы мне обе заплатите, обе! – грозила Лусия, сверкая глазами и пятясь задом к двери. – Заплатите!
Выдворив общими усилиями Лорену из комнаты, женщины со вздохом облегчения опустились на диван. Теперь им нужно было принять решение, что делать дальше. Дульсе считала, что пока Мария с нею, ничего не случится. Она звала Марию уйти из этого страшного дома, где ей каждую минуту грозит смерть.
– Куда? – отвечала Мария. – У меня нет друзей, нет других родственников, я одна как перст…
Дульсе грустно посмотрела на Марию и сказала:
– А на что же Дульсе? Мой дом к вашим услугам, сеньора. Я предлагаю вам и кров, и дружбу. Бежать из этого проклятого дома – единственный для вас выход. Держите, вот вам ключ от сада сеньора Андреса… Я выйду через дверь, а вы, сеньора, закройтесь в своей комнате на стул, так будет надежнее.
Дульсе не ушла незамеченной. Едва она вышла от Марии, как тут же столкнулась с Лусией.
– Я решила, что не вернусь в ваш дом, сеньора, – сказала она. – Я не собираюсь оставаться в доме, где меня за мой труд постоянно оскорбляют и унижают…
– Наконец-то, наконец-то я покончу с тобой, Мария Лопес! – шептала Лорена, торопливо запирая входную дверь за сиделкой и подходя к комнате Марии. Жизнь Марии теперь в ее распоряжении. И она заставит ее выпить очень полезное лекарство…
Лорена повернула ручку двери, но дверь не открылась. Не помог и ключ. Подергав дверь еще и еще раз, Лорена убедилась, что войти не сможет…
Мария, внимательно следя, как покачивается, как поворачивается стул в ручке двери, повторяла про себя:
– Я должна убежать… Должна убежать… Должна… Должна…
Если бы Мария знала, как печалились, потеряв ее, все, кто ее любил, – друзья, родные, знакомые… Дня не проходило, чтобы кто-то из близких не вспоминал ее, не жалел, что ее нет, что никогда ей не переступить порог родного дома, который она так любовно и с таким вкусом убрала. Теперь каждый чувствовал, как много значила для него Мария, – она умела поддержать в беде, участливым словом развеять сомнения, вселить надежду, дать дельный совет. Рите приходилось, пожалуй, труднее всех. Если бы Мария была жива!.. С этой горестной мыслью она ложилась и вставала. Она тосковала без подруги, с которой прожила бок о бок двадцать лет, она нуждалась в совете Марии. Вот, например, с Аной. Ана твердит, что они с Педро любят друг друга. А Хосе Игнасио считает, что Педро морочит Ане голову и непременно ее обманет, они с Исабель отказались даже идти на свадьбу, чем огорчили всех, особенно Ану. Рита не могла ничего запретить девушке, но и она чувствовала, что Педро не тот человек, который нужен Ане. А Мария?.. Что бы она сказала, как поступила?..
Сомневались в благополучии этого брака и Эстела с Федерико. Федерико все повторял:
– Была бы жива Мария, никогда бы не разрешила устраивать эту свадьбу… Все изменилось с тех пор, как умерла твоя сестра, Эстелита…
И оба горестно вздыхали, жалея Ану… Диего вообще считал младшую сестру предательницей: обещала до конца своих дней пестовать Марииту и вот, пожалуйста… А это ничтожество, Хосе Игнасио, только и знает, что материнские деньги транжирить… Маргарита одергивала брата, говорила:
– Видела бы тебя Мария, не очень-то порадовалась бы… Не учишься, не работаешь толком! Характер вконец испортился!
Родные с ранчо на свадьбу не поспевали, обещали приехать позже, уже на венчание.
На скромной свадебной церемонии, которая состоялась на квартире жениха, народу было немного, только самые близкие: Рита, Роман, Рейнальдо, Насария, Луис. Судья провел церемонию сухо, без лишних слов, соблюдая лишь необходимые формальности. Подняв бокалы с шампанским за счастье молодоженов, гости стали расходиться…
Глава 56
Рита после свадьбы Аны еще больше загрустила: ушла из дома Ана, скоро уйдет и Насария – Луис тоже торопит ее со свадьбой. Хосе Игнасио дождется окончания траура и сразу женится на Исабель… И останутся они тогда с Романом одни. Была бы рядом Мария, все было бы по-другому: Рита не ощущала бы так остро своего одиночества. Вот женится крестник, заживет своим домом, а они с Романом купят себе небольшой домик, и будет в нем Рита полновластной хозяйкой. Вот тогда они, может, и усыновят ребенка, как давным-давно мечтает Роман. Он уверяет, что любить они его будут ничуть не меньше собственного.
– Не знаю, Роман, не знаю, – отмахивалась до сих пор Рита.
Доктор Гонсало консультировал в той самой клинике, где работал Фернандо Торрес, Оба считались прекрасными специалистами, и поэтому их всегда приглашали на консилиумы, если в клинику поступал больной со сложным диагнозом и нужно было всесторонне обсудить режим лечения. За долгие годы совместной работы у них возникло что-то вроде профессиональной дружбы, советовались они и по поводу своих больных, у каждого была частная практика.
Сейчас к Торресу с просьбой обратился Гонсало: средних лет женщина подозревает, что ее родная сестра лишила жизни новорожденного ребенка. Навязчивая идея! Он начал лечить ее еще до родов гипнозом, но муж счел это опасным. А вот теперь, после родов, признаки паранойи. Он был бы очень признателен Торресу, если бы тот осмотрел его больную и высказал свое мнение…
Дульсе очень волновалась. Дома она уже не один час, а Марии все нет и нет. Добрая женщина думала что Мария сразу же, следом за нею, покинет ненавистное жилье, но Мария пришла к ней только на следующий день поздно вечером. Дульсе вздохнула с облегчением, она усадила Марию за стол, стала поить кофе: наконец-то несчастная женщина обретет хоть какой-то покой и почувствует себя в безопасности. Подумать только: две родные сестры, и такие разные – Мария – ангел небесный, Лусия – исчадие ада. Дульсе по-прежнему считала, что нужно все сказать сеньору Андресу, он прогонит Лусию, тем более у Дульсе есть неопровержимое доказательство ее виновности: лабораторный анализ сахара. Но Мария и слышать об этом не хотела. Она просила Дульсе спрятать ее и никому не говорить.
– Не говори и Андресу. Ни за что!.. Я не хочу с ним оставаться! Он не уберег мою девочку. И в их страшном доме мне не жить!
Дульсе и Мерседес с участием слушали Марию. Отчаяние сквозило в каждом ее движении, в глазах, прежде таких ясных и лучистых, – невыразимая печаль. Им было ее бесконечно жаль, и они готовы были сделать все, лишь бы страдания ее уменьшились.
Дульсе заботливо приготовила ей постель. Мария легла, и столь велика была ее усталость, так много пережила она за минувший день, что едва ее голова коснулась подушки, сон облегчил страдания мятущейся души. Но ненадолго. И во сне явилась к ней Лусия с перекошенным от злобы лицом, подбиралась к ней, тянула руки, грозя задушить…
Артуро в тот день вернулся поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84