Сильвия испугалась. Еще так свежа была в памяти ее собственная трагедия, и вот следом – вторая. Третьей она допустить не могла. «Лорена, Лорена, Лорена…» – твердила Сильвия про себя. Свое горе она переживала одна, молча, не сетуя на судьбу. Доктор Валадес, дождавшись результатов анализов, сказал, что после несчастного случая она больше не сможет иметь детей… Сильвия знала, что теперь заплатила за все грехи, и на наказание не жаловалась.
Мария просыпалась по утрам с ощущением, что вот-вот у нее начнется новая жизнь. Какой она будет там, в Париже? Как пойдут дела в новом магазине? Понравятся ли ее модели?.. Вопросы были, ответов не было. Но даже если бы ответы были отрицательными, Мария все равно бы уехала. Конечно, часть ее души останется здесь, в Мехико, на ее фабрике, но фабрика в надежных и преданных руках Рейнальдо и Романа. За свое дело в Мексике Мария не беспокоилась.
Несчастный случай с доном Густаво, похоже, задержит ее отъезд. Очень жаль. Всего несколько дней назад Хосе Игнасио навещал дедушку, и тот чувствовал себя превосходно, был совершенно спокоен. А теперь лежит без сознания, состояние тяжелое. Все полагали причиной удара недавнюю смерть единственного сына. После сильного стресса реакция наступает с некоторым опозданием. Мария съездила в клинику, и доктор Валадес обнадежил ее, сказав, что дон Густаво вышел из состояния комы и жизненные функции понемногу приходят в норму.
И Флоренсия, и Альберто считали, что Марии с Хосе Игнасио незачем больше откладывать поездку в Париж. В скором времени дон Густаво сам позвонит им туда и сообщит, что совершенно здоров.
Вечеринка у Луиса пришлась совсем не ко времени, но Хосе Игнасио решил все-таки пойти на нее, так как был приглашен вместе с Исабель. Еще Луис пригласил Насарию и Ану; Ана очень редко выходила из дому, но Рита с Насарией уговорили ее пойти и повеселиться. Как жалел потом Хосе Игнасио, что привел туда Исабель!
Когда они пришли, вечеринка была уже в полном разгаре. Хосе Игнасио любовался тонким, прекрасным лицом Исабель, считая, что она здесь самая красивая. А Луису самой красивой казалась Насария. Не хуже выглядела и Ана, простодушно сиявшая в предвкушении праздника. Были тут и Паулина, и Педро, и вдруг совсем неожиданно появилась Ивон. Она сразу поняла, кто из девушек ее соперница, и вызывающе повела себя с Исабель. Педро увлек ее танцевать, но утихомирить не смог, Ивон так и сыпала колкостями.
Хосе Игнасио выразил свое недовольство Луису за то, что он пригласил невыносимую парочку. Но оказалось, что Ивон и Педро явились без приглашения. Хосе Игнасио пытался как-то смягчить грубые выходки Ивон, и только светское воспитание Исабель удержало ее от того, чтобы подняться и уйти, не дожидаясь конца вечеринки. А Педро приударил на глазах у всех за растерявшейся, смущенной Аной. Он то и дело приглашал ее танцевать и называл своей красавицей, спрашивал, верит ли она в любовь с первого взгляда. Узнав, что Хосе Игнасио уезжает с матерью в Париж, просил о свидании и обещал навестить ее, чтобы не скучала. Ана очень смущалась, но внимание Педро было ей все-таки очень приятно.
Когда, наконец, Хосе Игнасио и Исабель вышли на улицу и он пошел провожать ее до дому, всю дорогу он извинялся, чувствуя себя бесконечно виноватым перед ней из-за недопустимого поведения Ивон.
– Она была подругой Лауры…
И тут Исабель многое стало ясно. Совсем по-другому оценила она поведение этой грубой и малоприятной девушки, которая была, очевидно, способна на сильные чувства и очень привязана к своей подруге. Благодаря отношению Ивон она отчетливее увидела их взаимную приязнь с Хосе Игнасио. И что она могла поделать, если, засыпая, видела его счастливое лицо – оно стало счастливым после того, как она пообещала ему показать свои самые любимые достопримечательности Парижа.
– Вы увидите, как чудесно гулять по этому городу, – сказала она.
Уезжая, Мария тревожилась за дона Густаво. Странно устроена человеческая память: пройдет время, и вспоминается чаще хорошее, чем дурное.
За делами и хлопотами, связанными с отъездом, Мария нет-нет да и вспоминала Виктора – его лицо, теплую, ласковую улыбку, голос и слова, которые он ей говорил. Мария уже не помнила тревог и обид, не вспоминала дней развода, выяснения отношений. Думала, что наверняка и Виктор тоже вспоминает о ней. Без Виктора в душе ее стало пусто, и ощущение пустоты останется с ней надолго, если не на всю жизнь… Жаль было расставаться и с Ритой – их связывало почти два десятилетия верной, преданной дружбы. Кому она поплачется в Париже, если случится неприятность или беда? Рита всегда была ее совестью, ее утешительницей, ее любимой сестрой.
Со слезами на глазах Рита говорила Марии, как пуст и одинок будет без нее дом для тех, кто в нем останется.
– Береги всех, Рита, – просила Мария. – Особенно малышку. Вы с Аной – главная моя поддержка. С вами я за маленькую спокойна.
С покоем и непокоем на сердце улетала Мария на следующий день рано утром в Париж, где графа де Аренсо, ее и Хосе Игнасио встречали Поль и Натали, доверенные люди графа.
Всю дорогу от аэропорта до квартиры, снятой и приготовленной к их приезду Натали, Мария неотрывно смотрела в окно машины и радовалась, как ребенок, узнавая знакомые по журналам и открыткам достопримечательности столицы Франции: Елисейские поля, Эйфелеву башню, театр «Гранд-Опера». Как только она немного обживется, непременно все сама обойдет пешком…
Вот и квартира, где предстоит жить Марии. Граф де Аренсо как радушный хозяин объяснял Марии особенности житья в Париже, представил мажордома, служанку Бернадет, повара Антуана, секретаря Натали, шофера.
– Им будут помогать еще двое… – добавил граф, вызвав молчаливое недоумение Марии.
– Не слишком ли много для двоих? Ведь дома мы с мамой привыкли обходиться самым необходимым, – попытался возразить Хосе Игнасио.
– А здесь очень скоро привыкнете к другому, – с улыбкой ответил граф.
Мария обошла комнаты.
– Чудесно, граф, большое вам спасибо! – поблагодарила она.
Граф де Аренсо подвел Марию к балконной двери и показал, какой великолепный вид на парк открывается отсюда.
– Надеюсь, дом вам по вкусу? Все это… чтобы вы, Мария, не тосковали по Мехико.
– Не буду, спасибо! Здесь я начну новую…
Мария не договорила, все вдруг поплыло у нее перед глазами, и она стала падать… Граф де Аренсо едва успел подхватить ее за талию, довести до дивана. Мария была бледна как полотно.
– Мама! Что с тобой?.. – бросился к ней в испуге Хосе Игнасио.
Доктор Лакруа, явившийся буквально через несколько минут после тревожного телефонного звонка к нему Натали, сказал, что это обморок, связанный, как он думает, с длительным полетом, переменой давления на большой высоте.
– Сделаем анализы и завтра посмотрим результаты. На следующий день он вновь появился в квартире Марии.
– Ничего страшного, – успокоил он ее тотчас же, – ваш обморок – естественное следствие вашего состояния, сеньора Лопес.
– Какого состояния? – удивилась Мария.
– Разве вы еще не знаете, сеньора? Вы беременны.
Какими словами передать состояние Марии при этом известии – смятение, испуг, радость, недоумение. Она вновь едва не потеряла сознание.
Глава 48
Усталая, погрустневшая вернулась Сильвия из больницы. Еще неделю назад они с Альберто строили планы: будущий малыш обещал изменить всю их жизнь. Теперь у нее навсегда только один Альберто. Как тревожно забилось у нее сердце, стоило ей подумать о нем! Она теперь боялась за него каждую минуту, которую они проводили не вместе… Чана встретила ее радостно и передала подарок, оставленный на имя доктора Сильвии. И почти тотчас же раздался телефонный звонок. Голос, который несчастная женщина до конца дней своих будет помнить как самый страшный сигнал бедствия, спросил, получила ли она презент… Так вот от кого этот сверток!.. У Сильвии задрожали руки. Вот так, одной рукой держа трубку, другой она сняла с пакета красивый декоративный бант. «Боже!» – только и могла произнести она, без сил опустившись в кресло. Из свертка ей на колени упали трогательные детские вещи…
– Как жаль, что тебе не понравилось! – издевался голос в трубке. – Я это покупала с такой любовью для твоего ребенка!..
– Забудь о нас! – молила Сильвия ослабевшим голосом, не в силах положить трубку на рычаг. – Перестань вредить нам! Ты, ты была у дона Густаво? Правда? По твоей вине он неподвижен, безмолвен… Не говорит, не двигается… У тебя нет сердца…
– Ах, какая прекрасная новость! – не унималась Лорена. – Нет, сердце у меня есть, ты ошибаешься. И тебе лучше бы помнить об этом. Если ты или отец обвините меня… смотри! Альберто умрет. Я исполню свою угрозу, помни!
Неожиданная новость потрясла Марию. Никогда она не думала, что такое может случиться с ней именно теперь: ведь они с Виктором и месяца не прожили вместе. И первая мысль: пусть пока никто не знает об этом. Она и доктора попросила о том же: никому не говорить, она сама скажет, когда сочтет нужным. Граф де Аренсо предложил Марии съездить на несколько дней на Ривьеру – солнце, тишина, пляж бесспорно окажут благотворное действие, она отдохнет, наберется сил.
– Ни в коем случае, – не согласилась Мария, – я приехала в Париж работать и хочу начать как можно скорее.
Не помогли уговоры ни Хосе Игнасио, ни Исабель – Мария не желала терять ни дня: новые ее модели для парижского Дома моды должны были затмить все, созданное ею до сих пор, и она не успокоится, пока не увидит их готовыми. О каком отдыхе может идти речь?.. Мария радовалась, что сыну понравился Париж, хотя он только еще начинал знакомиться с этим чудесным городом. А ей, чтобы быть счастливой, нужно было завоевать Париж. А значит, нужно было работать и работать.
Звонок из Мехико застал ее врасплох. Не зря она тревожилась о доне Густаво, его парализовало, но Альберто надеется: человек он сильный, даст Бог, преодолеет недуг.
– Лорена, будь она жива, порадовалась бы несчастьям семьи дель Вильяр, – заметил Хосе Игнасио.
– Хочется думать, что она уже ничему не порадуется, – отозвалась Мария.
Звонок растревожил ее, Мария стала думать об оставленном доме, маленькой внучке, о сестрах, о Рите. Как же она соскучилась по ним! Как дорого бы отдала за то, чтобы хоть на минуту очутиться среди родных стен и лиц! Скольким пожертвовал Хосе Игнасио, поехав с нею сюда, на другой конец света, оставив свою маленькую дочку! Но она надеется – пройдет несколько месяцев, и они оба вернутся домой… Мария почувствовала, что она заплачет при одном лишь воспоминании о Мехико. И, чтобы отогнать от себя мысли о доме, она принялась расспрашивать сына, чем он собирается заняться, пока она будет работать над своими моделями.
Хосе Игнасио собирался записаться на курсы – усовершенствовать свой французский, помочь ему обещала Исабель… Мария порадовалась за сына. Молодые всюду чувствуют себя как дома. Выросло поколение свободных, раскованных людей. Сама она вечно жила с оглядкой. Вот и теперь: она ждет ребенка и, казалось бы, должна радоваться его скорому появлению на свет. Но первым ее побуждением было скрыть свою беременность. «Почему?» – спрашивала сама себя Мария и не могла ответить. Твердо она знала одно: ребенок, которого она ждет, будет только ее, ее – и ничьим больше… Как горько ей было сознавать это, ведь ровно двадцать лет назад наивная деревенская простушка повторяла себе то же самое, что сегодня шепчет самый известный модельер Мексики. Вот оно, женское счастье, женская судьба!.. Могла ли она предположить такое месяц назад? А сейчас, наверное, в Мехико уже оформили их развод с Виктором. И у этого малыша не будет отца! Как у Хосе Игнасио… Точно так же.
Тетушка графа де Аренсо, Констанса, ни разу не видя Марии Лопес, была настроена против нее, – слишком уж восторженно говорил об этой женщине ее племянник. Говорил, что она – лучший модельер Мексики, что очень скоро ее Дом моды займет подобающее ему место среди европейских фирм. На все это Констанса твердила одно: она не хочет, чтобы ее племянник лишился всех своих капиталов, имея дело с какой-то мексиканкой. Родриго стоял на своем: Мария непременно очарует тетушку, стоит им увидеться. А какой у нее умный, образованный сын! Он – адвокат, окончил университет.
– Твой интерес к Марии Лопес кажется мне совсем не деловым, – покачала головой тетушка. – Именно поэтому мне бы хотелось с нею познакомиться!
Желание тетушки – закон. Граф де Аренсо передал Марии приглашение от графини Пеналберт.
Мария тщательно продумала туалет, позаботилась о цветах для графини: из дорогого цветочного магазина ей принесли роскошные хризантемы.
Но тетушка поставила Марии в вину и прекрасный букет, и изысканную элегантность костюма: Мария оказалась куда опаснее, чем она предполагала. Мексиканка была умна и хороша собой, что ж, тем хуже для нее, последнее слово все равно окажется за Констансой Пеналберт. Констанса пристально наблюдала за Марией, и Марии от холодного, изучающего взгляда старой аристократки становилось не по себе, она внутренне подобралась и невольно готовилась к отпору. Граф де Аренсо ошибся: встреча не привела к взаимопониманию. Констанса въедливо расспрашивала Марию о планах на будущее, Мария все рассеянней и рассеянней отвечала, и вдруг старая дама сказала:
– Я буду с вами откровенна. Если ваша главная цель не модный магазин, а замужество с Родриго, я… этого не позволю.
Мария вспыхнула от столь неожиданного поворота светской беседы. И это после того, как она добросовестно посвящала мадам в специфику своей профессии? Что же касается ее личной жизни, то она никому и никогда не давала права в нее вмешиваться!
Мария встала и, надевая перчатки, что означало «визит окончен», холодно сказала:
– Я тоже буду с вами откровенна: на этот счет вы можете быть совершенно спокойны, мадам. А успокоить вас я могла и по телефону. Поверьте, мне очень дорого мое время!
Тут настала очередь вспыхнуть Констансе. Отпор, да еще такой высокомерный, был для нее полнейшей неожиданностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84