– Надеюсь, вы не ждете от меня, сеньора, что я собственными руками толкну сына на самоубийство? – спросил он. – Но в деньгах этой женщине мы не откажем, тем более что вы ручаетесь за ее порядочность.
Даже Лорена была теперь на стороне брата. Она защищала свое родовое гнездо от вторжения нежеланной и недостойной переступить их порог чужачки. Она была рада, что они с братом, несмотря ни на что, понимают друг друга.
– Ты знаешь, мне звонила Карлотта, хотела повидать тебя.
– Но я и видел-то ее один раз в жизни!
– Ей хватило и одного раза, чтобы быть от тебя без ума. Как часто случается, неприятности сплотили семью.
Мария хлопотала в уютной, заставленной цветами кухне, и сеньора залюбовалась ее пышными косами, нежным, немного осунувшимся личиком. Мария не позволяла горю сломить себя. С гордо поднятой головой смотрела она вперед, готовя себя к трудностям. Человек, которого она любила, оказался врагом ее ребенка, врагом жизни, которая зародилась в ней. И она приготовилась защищать эту жизнь. Она отсекла от себя этого человека. Он больше не имел права существовать в ее жизни. Открытая рана болела, но и боль была жизнью, и Мария принимала ее.
Сеньора Уркиага окликнула Марию и сообщила ей, что была у дель Вильяров, что они согласны помогать ей деньгами.
– Но я бы на твоем месте подала на молодого дель Вильяра в суд, – продолжала сеньора. – Он признает, что он – отец ребенка, и суд принудит его жениться.
– Даже если он захочет жениться на мне без всякого суда, теперь я не пойду за него замуж.
– Ты сама не знаешь, что говоришь! Ты не представляешь себе, что значит одной растить ребенка! Куда тебя с ним возьмут?
– Значит… от вас я должна буду уйти?
– Поговорим откровенно, Мария. Я сделала все, чтобы отец ребенка исполнил свой долг. Не всякая хозяйка взялась бы за это дело. Теперь я предлагаю тебе еще один выход – судиться. А что касается работы, то сама бы я никогда с тобой не рассталась, но мой муж не желает в доме младенцев. Что тут скажешь? Он вправе распоряжаться у себя в доме. Ты поживешь у нас до родов, а потом найдешь себе другое место. Но имей в виду, служанкам с детьми платят меньше.
– Спасибо за прямоту, сеньора. Я вам действительно искренне благодарна.
Мария еще выше подняла голову и на несколько секунд, казалось, окаменела. О суде ей твердит и Рита. Но какое отношение имеет суд к любви и к жизни? Оказывается, мужчины живут как-то по-иному. Важным и нужным для Хуана Карлоса оказалось что-то совсем другое, а не ребенок – дитя их любви. Но Мария не хотела даже вникать, что это могло быть. Ребенку он предпочел спокойную жизнь, обеспеченное будущее. А будущим Марии будет ее ребенок. Ее ребенок, ее, и только ее! Ребенок, которого, кроме нее, больше никто не хочет! А ей не нужен никто, кроме ее ребенка!
В маленьком дворике каждый был занят своим делом. Смуглая Перлита, внучка дона Чемы, сидит и чинит белье. С деньгами у них туговато. Сын дона Чемы после смерти жены ушел из дома, оставив маленькую Перлиту. Перлита подросла, а об отце ни слуху ни духу. Дон Чема души не чает во внучке, очень любит малышку Перлиту за доброту и кротость, так что люди говорят правду: не в деньгах счастье. И Маркос, второй сын доньи Мати, озорной подросток, пообещал подарить Перлите кучу белья, чтобы она не штопала, и это вызывает у Перлиты веселый смех. Вернулся из школы Виктор, узнал, что его младшая сестра Хулия приболела и не пошла в школу: Виктор не посочувствовал Хулии, Хулия – лентяйка, ей лишь бы в школу не ходить! Брала бы пример с Марии, вот это ученица! Усердная, старательная! Только заговорили о Марии, как смотрите-ка, гость: веселая черноглазая Рита. Она забежала узнать, как дела.
– Что Мария? – спросила донья Мати.
Улыбка сбежала с Ритиного лица, она замялась, не зная, что отвечать.
– Похоже, она в положении, – ответил матери Виктор.
– Кто вам сказал, учитель? – встрепенулась Рита.
– Никто. В школе ей стало плохо, вот мне так и подумалось.
– А кто у нее муж? – поинтересовалась донья Мати.
– Она не замужем, – ответила Рита. – А отец ребенка… не больно-то красиво себя показал. Заявил, что, видите ли, он студент, и жениться ему еще рано.
– А Мария?
– Молчит.
– Рита, а почему бы тебе не привести Марию к нам? Посидим, поговорим, я приготовлю что-нибудь вкусненькое, – пообещала донья Мати.
– Спасибо, донья Мати, но она не пойдет.
– А мы будем говорить только о приятном и интересном. Непременно позови, Рита, – поддержал донью Мати Виктор.
На обратном пути Рита забежала к Марии и передала приглашение, но та только руками замахала:
– Что ты! Что ты! Никуда я не пойду! И в школу ходить не буду! Мне теперь добрым людям в глаза смотреть стыдно.
– Добрые-то люди тебе и помогут.
– Помочь мне мог один-единственный человек, но не захотел.
– Помогать и он не отказывался.
– Деньгами, да?
Рита никак не могла взять в толк, что уж такого обидного в помощи дель Вильяров, а Мария никак не могла ей объяснить. Как объяснишь нестерпимую обиду? А обидным ей казалось то, что совершенно чужие люди взяли и распорядились ею и ее судьбой, решили за нее, что ей можно, а чего нельзя, на что она имеет право, а на что нет. Так вот: эти люди не имели на нее никаких прав! И судьбой своей она сумеет распорядиться сама! И деньги их не помощь, а клеймо: «Ты прокаженная!» Словами всего этого Мария выразить не могла, но чувствовала боль, гнев и жгучую обиду.
К вечеру в дом сеньоры Уркиаги заглянул Виктор. Он решил сам поговорить с Марией, узнать, почему она перестала ходить на занятия. Заботливость учителя растрогала и смутила Марию, но, несмотря на смущение, на вопросы она отвечала, глядя Виктору прямо в глаза.
– В школу я больше ходить не буду, – твердо сказала она. – Мне и работы хватает.
– А мне показалось, что тебе интересно учиться. Вот как ошибаешься в людях!
– Учиться, конечно, очень интересно, маэстро.
– А где учиться, как не в школе? Так что придется тебе заниматься, и ребенок учебе не помеха.
– Откуда вы знаете? – вспыхнула Мария. – Рита сказала?
– Я сам все вижу, без Риты. О чем же ты плачешь? Ребенок же – это счастье!
– Я не замужем…
– Разве это главное, Мария? Главное родить ребенка. Нет ничего непоправимого, когда только-только начинаешь жить. Стыдиться тебе нечего, а вот мужества понадобится немало, пока его вырастишь… Но разве есть на свете что-то лучше детей?
– Мне сказали, что я не имею права иметь ребенка. Что сама скитаюсь из дома в дом, и он будет скитаться, и так же, как я, станет слугой.
– Кто это сказал?
– Он…
– Да, ребенок будет таким, как ты. Но ты должна решить, какой сама хочешь стать.
– Мне хотелось бы дать ему все, чего у меня самой не было.
– И так оно и будет! Жду тебя на уроке.
Глава 5
Учился Хуан Карлос, училась Мария, и оба делали успехи. Хуан Карлос успешно сдал три экзамена, порадовав дона Густаво и Лорену. Лорена больше не ворчала на брата, опасность заполучить в невестки невежественную деревенщину миновала, и у нее отлегло от сердца. Она надеялась на Карлотту, глядишь, отвлечет Хуана Карлоса от ненужных воспоминаний, а там… Одного Хуана Карлоса не радовали ни учеба, ни собственные успехи. Он знал, что поступил правильно, но почему-то чувствовал себя виноватым и хотел повидать Марию, хотел убедить ее в своей правоте. Целыми днями он не выходил из своей комнаты, слонялся, томился, курил. Хуана Карлоса беспокоило, как чувствует себя Мария, где будет рожать. Ему хотелось поместить ее в хорошую клинику. Он звонил ей. Но она ни разу, ни единого раза не подошла к телефону, для него Марии никогда не было дома. И Хуан Карлос опять слонялся по комнате и опять курил.
Но Марии часто и в самом деле не было дома. Она была в школе. Подперев рукой щеку, она внимательно смотрела на доску, слушала учителя, а потом читала по слогам написанное. Она стала правильнее говорить. Виктор хвалил ее почерк, и сама она с удовольствием смотрела на округлые ровные буквы, которые выводила на бумаге.
– Ты все схватываешь на лету, – хвалил ее Виктор.
Похвалы окрыляли Марию. Каждый прожитый день укреплял ее веру в себя, в свое будущее. Она не сомневалась: ради своего ребенка она справится со всем на свете.
Возвращаясь однажды вечером после занятий домой, она повстречала Хуана Карлоса. Он бродил вокруг дома, надеясь на встречу. Лицо Марии окаменело, а он смотрел на нее молящим взглядом.
– До чего ты изменилась, Мария! – сказал он.
– Благодаря тебе.
– Мне?
– Да, я жила как во сне, но ты помог мне проснуться.
– Ты думаешь, я тебя не люблю? Но пойми, это разные вещи, я просто не могу сейчас жениться.
– Я поняла это сразу и, кажется, ни разу ничем тебя не побеспокоила.
– Ни разу, Мария.
– Прошу оставить в покое и меня.
– Но я же имею право заботиться о своем ребенке?!
– Ребенок? Я впервые вас вижу и надеюсь, что в последний!
– Мария! Что ты говоришь? Подумай, что ты говоришь?!
Не зажигая света, Мария лежала в своей маленькой комнатке. Она не плакала. Слезы подступали к глазам и сразу же высыхали. Как он посмел заговорить с ней? Как посмел говорить о какой-то заботе?! Он обрек ее на беду. Не тем, что подарил ей ребенка, а тем, что обрек своего ребенка быть незаконнорожденным, тем, что отверг и ее, и его. Ей казалось, что они вступили в огромный неведомый мир и вместе открывают его, а он скупо выделил ей в нем лишь место служанки! Но она не признает никаких мест. Не желает их знать! И Хуана Карлоса тоже!
Срок родов приближался. Виктор позаботился о больнице, он договорился со знакомым врачом, и тот пообещал положить Марию к себе. У Марии становилось теплее на душе, когда она думала об учителе, мир опять становился ей понятным: добрым, щедрым, бескорыстным, а Хуан Карлос казался обездоленным калекой, и она его жалела. Но забота Виктора о Марии ранила сердце Альмиры, коллеги Виктора по школе. Стройная, довольно высокого роста Альмира не блистала красотой, но чисто по-женски была очень привлекательна, и знала это. Виктор нравился ей давно, они дружили, но теперь она перестала его понимать. Мало ли с кем нагулян этот ребенок? Что ж, и носись теперь с каждой легковерной девицей как с писаной торбой? Да таких девиц пруд пруди! А ценить нужно прежде всего порядочность и скромность. Порядочных и скромных девушек нужно ценить! Так считала Альмира и ни от кого не скрывала своего мнения. В том числе и от Виктора.
Но вот наступил срок родов. Мария аккуратно сложила свои вещи и отдельно пеленки для малыша. Не без грусти смотрела она на свою комнатку: здесь она была счастлива, была и несчастна. Попрощалась взглядом с кухней, с верандой, с садом. Сеньоре Уркиаге тоже было грустно – детей у нее не было, она привязалась к Марии, но расставание было неизбежно, так что не о чем было и говорить. Сеньора пообещала помочь, если понадобится, пожелала благополучного разрешения, и они простились…
Мария вступала в другую жизнь.
Страшновато было Марии переступать порог больницы. Но она его все-таки переступила. Ее встретила пожилая монахиня в высоком белом чепце, усадила, записала имя, фамилию. Спросила о муже.
– Не замужем, – ответила Мария. – А много в больнице женщин? – отважилась спросить она.
– Много, – ответила монахиня.
– И все замужем?
– Почти все.
– Хорошо тем, чьих детей с нетерпением ждут отцы!
– Миг рождения не разделить ни с кем. Каждая в этот миг одинока. И в помощь ей только Бог.
Хуан Карлос и сам не знал, что его мучает: самолюбие, любовь, обида, тревога… Все вместе. Он не мог смириться с тем, что Мария отстранила его и пошла дальше сама. Неужели она не нуждается в нем? Неужели ему нечего дать даже простой деревенской девушке? Нечего дать собственному сыну? Лорена чувствовала: брат подавлен, нервничает. Ей захотелось помочь ему, отвлечь, и она попросила его помочь устроить праздник, ей хочется отметить свой день рождения, пусть он пригласит университетских приятелей, а она позовет подруг. Хуан Карлос пообещал.
– Пригласи и Альберто, – попросила Лорена.
– С невестой или без нее? – поинтересовался Хуан Карлос, бросив внимательный взгляд на сестру.
– Как угодно, – сухо ответила Лорена.
Она недолюбливала невесту Альберто, Бренду. Зато Альберто ей нравился. Нравились его высокий рост, стройность, выразительные глаза; нравилась ровная доброжелательность, уравновешенность. Он без ущерба совмещал учебу с развлечениями. Был всегда вежлив, корректен, то есть воплощал в себе все то, что считалось хорошим тоном и что превыше всего ценила Лорена.
Ох уж эти мальчишки: подрастают, своевольничают. Виктор был недоволен Маркосом – возвращается поздно, поутру просыпает школу. Вот и сегодня спит как младенец. Но если уж Виктор вместо отца младшим братьям, то он сделает все, чтобы мальчишки стали мужчинами!
Маркосу вставать не хочется: рано, холодно. А мама почему не разбудила?
– Мало у мамы дел! Не хватало еще будить лентяев! Быстро под душ, а я пока сварю кофе, есть серьезный разговор!
И вот они сидят за столом, большим обеденным столом, где всем хватает места, всем – и своим, и чужим, сидят – старший брат и младший. Старший ласково и в то же время строго смотрит на младшего, он знает, чего он от него хочет. Младший уткнулся в чашку и искоса поглядывает на старшего, он приготовился защищать свои права, права взрослого человека, как он их понимает.
Когда Виктору, как сейчас Маркосу, было пятнадцать, он учился и работал на двух работах, зарабатывая матери и младшим детям на хлеб. Маркое тоже учится и работает, но очень любит развлечения, поэтому он зачастую возвращается под утро.
– Мне и развлечься хочется!
– Для развлечений достаточно и субботы.
– Мне – нет.
– Достаточно, если хочешь расти, набираться умения и знаний, а не стоять на месте. Тоже мне занятие – играть в бильярд с крикунами и лоботрясами!
– Имею право. Мужчина я или нет?
– Мужчиной имеет право называться тот, кто выполняет свой долг и отвечает за свою семью.
– Что, я не отдаю маме денег?
– В этом месяце не отдал ни гроша.
– У меня тоже есть расходы!
– Так вот, Маркое, с будущего месяца ты будешь отдавать маме половину зарплаты на хозяйство, а из школы приходить прямо домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84