Использовать их ты не сможешь. Пусть молодой человек теперь тебя содержит!
– Негодяй! Пойдем отсюда, Маурисио.
– Извини, Лорена… Мне кажется, ты должна помириться с мужем.
– Что ты сказал?
– Мне не на что тебя содержать. Извини. До свидания. В отчаянии Лорена бросилась к отцу, надеясь пожить какое-то время у него. Но дон Густаво был непреклонен:
– Ты сама во всем виновата. Иди к Альберто и проси у него прощения.
– Он первый мне изменил!
– Но он все-таки предпочел остаться с тобой и с Лаурой. А чем ты ответила на его желание спасти брак? Ты подумала о Лауре? Вот уже двадцать лет ты только и делаешь, что разрушаешь жизнь близких тебе людей – брата, мужа, дочери и мою.
– А твоя здесь при чем?
– Ах, Лорена, разве я могу быть счастлив, видя, как мается Хуан Карлос и все вы?!
От отца Лорена пошла к Флоренсии, но и там для нее не нашлось поддержки и приюта. Проклиная всех и вся, она поплелась обратно домой.
– Можешь остаться, но при условии, что будешь уважать этот дом и заниматься дочерью. Ты нужна ей, особенно сейчас. Но не надейся воскресить мою любовь, она умерла.
Перемирие, однако, никому облегчения не принесло. Общие обеды и ужины проходили в тягостном молчании. Каждый старался побыстрее уйти в свою комнату.
Лауре не хотелось общаться ни с подругами, ни с матерью, ни даже с отцом. Отныне только дед стал для нее отрадой – дед, который все поймет и простит. Как-то он спросил о Хосе Игнасио, и Лаура не сдержалась, рассказала все, что с нею произошло.
– Я поговорю с ним. Он к тебе вернется.
– Не делай этого, умоляю! Под нажимом мне ничего не надо. К тому же я теперь и сама не хочу его видеть.
Забегала Ивон, сыпала, как всегда, новостями, пыталась вытащить Лауру погулять, но та все чаще отказывалась, ссылаясь на недомогание, на тошноту.
– Слушай, а ты, случайно, не беременна?
Такая мысль не приходила Лауре в голову. Не дай Бог! Но отца тоже беспокоила ее странная бледность:
– Мне кажется, ты нездорова. Дай-ка я тебя осмотрю.
Преодолевая страх, Лаура отправилась в клинику, но, разумеется, не в ту, где работал отец. Анализы подтвердили ее худшие ожидания: она была беременна.
– Когда вы наконец поженитесь? – полушутя-полусерьезно приставала к подруге Рита. Слишком хорошо зная Марию и Виктора, она побаивалась, как бы эти двое, чего доброго, не поссорились из-за пустяка и опять не разбежались лет на двадцать.
«Может, со стороны и впрямь заметно, что оба они медлят, не признаваясь в этом даже себе, – думала Мария. – Это в юности легко отважиться на брак, а им, с их многолетней „одинокой свободой“, не так-то и просто». Только недавно Мария осознала, что Виктор – любимый, родной человек. Но Виктор – муж? Звучит как нечто невообразимое.
С тех пор как Мария открыто заявила о любви к Виктору, возникли и дополнительные, вовсе не предвиденные сложности: надо было разобраться в отношениях с Фернандо и Артуро. Ей хотелось бы сохранить дружбу с обоими, но пока выходило все наоборот.
Фернандо, и прежде-то не навязывавший Марии своего чувства, тоже надеялся на продолжение их дружбы. Он сам заговорил об этом, когда Мария предложила ему деньги за лечение отца и Хосе Игнасио-младшего.
– Не обижай меня, пожалуйста. Я ведь не только врач, но и друг. И останусь им всегда, как бы ни менялась твоя жизнь.
Но ему с каждым днем все труднее становилось переступать порог дома, в котором часто можно было встретить Виктора, буквально сиявшего от счастья. Фернандо признался Марии, что не может больше оставаться ее семейным врачом. Однако, помаявшись несколько дней в одиночестве, снова пришел к Марии, потому что не видеть ее оказалось для него и вовсе невозможным. Выхода из этой ситуации не было, приходилось только уповать на время.
В отличие от Фернандо, который страдал, и это было понятно, Артуро вел себя просто возмутительно. Он беспрерывно звонил, посылал цветы и подарки, сам являлся в дом незваным.
Видя в ответ лишь раздражение, переходил к откровенным угрозам:
– Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы убрать с дороги Виктора Карено. Этот бедняк и неудачник не сможет получить Марию!
«Но нельзя же отказываться от старых друзей!» – думала Мария.
А Виктор все чаще ловил себя на странном чувстве раздвоенности – между ощущением счастья, которое давала ему Мария, и боязнью, что это счастье невозможно. Чем ближе был желанный предел: соединиться с Марией в браке, тем больше мучили Виктора ревнивые сомнения. Ведь неизвестно, что ее связывало в прошлом с Фернандо и Артуро.
Однажды он увидел на столе у Марии ожерелье, которое та собиралась, но еще не успела отослать обратно Артуро. Дарственная надпись привела Виктора в бешенство: «Вечно любящий тебя Артуро д'Анхиле». Никаких объяснений Марии он не хотел слушать:
– Если ты привыкла к таким дорогим подаркам, то продолжай принимать их и дальше: я никогда не смогу подарить тебе что-нибудь подобное!
Хорошо хоть работы перед открытием магазина было предостаточно, только и ею Виктор занимался без прежнего удовольствия. Кармен, желая не упустить шанса, старалась быть особенно внимательной и нежной, а донья Мати, узнав о ссоре с Марией, просто не нашла слов от досады.
Какие-то невезучие у нее дети! Виктор всю жизнь мается по Марии, Хулия вообще отбилась от дома, Германа угораздило влюбиться в сумасбродную Ирис, и даже у Маркоса что-то не ладится с Перлитой.
Донья Мати так же, как и Перлита, да и все остальные, кроме Германа, не знала, что Маркое тяжело, опасно болен. Он скрывал это, чтобы не огорчать Перлиту, которая была на последнем месяце беременности. Тайком от нее Маркое лечился, что требовало и времени, и денег. В конце концов, Перлита заподозрила его в том, что он попросту бегает на свидания к другой и там же тратит чуть ли не все деньги. Маркосу в свое оправдание пришлось сказать донье Мати, что по вечерам он работает сверхурочно, поскольку квартира, которую они снимают, стоит слишком дорого.
– Боже мой, какие вы, молодые, глупые! – у доньи Мати чуть-чуть отлегло от сердца. – У нас же пустует комната, в которой жила Мария. Переселяйтесь немедленно к нам!
Донья Мати спешно занялась ремонтом комнаты, мечтая о том, как будет нянчить здесь внука или внучку. И – как беда не приходит одна, так и радости обычно следуют друг за другом: не успели еще Маркое и Перлита переехать, как в дверь отчего дома постучалась… Хулия!
Амелия, жена Пабло, догадалась, наконец, с кем изменяет ей супруг, и самым банальным образом «застукала» любовников.
Хулия призналась, что уже пятнадцать лет любит Пабло, а он все это время обещает развестись. Амелия потребовала немедленного развода, но Пабло стал умолять ее не делать этого. И тогда что-то сломалось в Хулии. Жалкими и ничтожными показались ей годы, проведенные с Пабло: обман, один сплошной обман! Она решила вернуться домой, начать другую жизнь, в которой не будет места лжи и лицемерию.
– Дочка, дорогая, я всегда знала, что ты когда-нибудь вернешься!
– Мамочка, прости меня! И ты, брат, прости, – обратилась Хулия к Виктору.
Но тот был суров и непреклонен:
– Ты не можешь остаться в этом доме. Ты ушла из него, потому что презирала нашу бедность. Хотела быть богатой, помнишь?
Больших трудов стоило донье Мати уговорить его сменить гнев на милость. Но так или иначе – все улеглось, большая семья опять собралась вместе, и донью Мати беспокоило теперь только мрачное настроение Виктора да непомерная худоба Маркоса.
Рита не пришла в восторг от идеи Марии поселить у себя Ирис.
– Она будет причинять только неприятности. Придется мне за нею специально присматривать.
– Не волнуйся, Ирис – хорошая девушка, я знаю, – отвечала Мария.
Она также попросила Хосе Игнасио уделять Ирис побольше внимания, брать с собою в компании сверстников. Ирис ничего не имела против общества Хосе Игнасио, кроме того, ей не терпелось показаться где-нибудь в новых платьях, подаренных Марией. Друзьям же Хосе Игнасио понравилась эта веселая, остроумная девушка, и они легко приняли ее в свой круг.
По вечерам Ирис допоздна занималась в своей комнате, особенно же увлек ее реферат по литературе, который хотелось кому-то показать, услышать чье-то авторитетное мнение. Ирис попробовала обсудить свое сочинение с Хосе Игнасио, но тот отшутился: литература, увы, не та область, где он силен. И тогда как-то само собою всплыло имя Германа. Ну конечно же, Герман! Старый приятель, с которым они всегда любили поболтать о прочитанных книжках. И, не сомневаясь ни минуты, Ирис стала набирать номер телефона Германа.
Рита, наблюдая за Ирис, радовалась, что ее опасения не оправдались. Вообще в последнее время Рита ходила по дому загадочно-веселая, что-то напевала, шутила. Марии она объяснила причину такого настроения: доктор сказал Роману, что они теперь смогут иметь ребенка.
Лишь одну Ивон огорчило появление в доме Хосе Игнасио молодой красивой девушки. Хосе Игнасио и так, похоже, избегал Ивон: когда ни позвонишь – непременно ответят, что его нет дома. (А Хосе Игнасио и вправду просил не звать его к телефону, если звонит Ивон.)
– Чернь всегда тянется к черни, – злословила Ивон в разговоре с Лаурой. – Не исключено, что эта Ирис и Хосе Игнасио найдут общий язык.
Герман ломал голову, как помочь Маркосу, где раздобыть деньги на лечение. Ведь теперь за квартиру платить не надо, и тайна Маркоса может открыться. Герман знал, что Виктор все свои средства вложил в магазин, который пока не дает прибыли. Если сказать о болезни брата Виктору, то он, скорее всего, просто закроет дело, едва начав его. Маркое не мог допустить такой жертвы со стороны Виктора.
«Только Мария может помочь», – решил Герман и не ошибся. Узнав, что Маркое неизлечимо болен, Мария пообещала оплатить лечение в самой лучшей клинике.
– Может, его удастся спасти. А Маркосу скажешь, что деньги заплатили ваши должники или еще что-нибудь придумай.
Герман опять вернул Марию к мыслям о семье Виктора, о нем самом. Как же трудно ему приходится всю жизнь! Неудивительно, что он стал таким недоверчивым и взвинченным. Вот и приглашение на открытие магазина не прислал, обиделся.
Но Виктор пришел сам, чтобы пригласить Марию на открытие. А точнее, пришел, потому что больше не мог выносить этой размолвки.
– Прости меня. Я – дурак. Я пришел, чтобы сказать тебе, что я люблю тебя, Мария, выходи за меня замуж!
– Я согласна! Когда?
– Что скажешь, если через месяц?
– Так скоро?
– Что касается меня, то я бы женился завтра же!
Глава 23
– Лаурита, ты плохо выглядишь. Ты нездорова? – едва пойдя к внучке, забеспокоился дон Густаво.
– Нет, дедушка.
– Тогда скажи, что случилось? Ты не доверяешь своему деду? Если у тебя неприятности, то я помогу их уладить.
– Ты так думаешь?
– Конечно, Лаурита. Доверься мне.
– Ох, дедушка, я беременна, – промолвила Лаура сквозь слезы.
– Это ребенок Хосе Игнасио?
– Да, дедуля. И клянусь, что у нас все было по любви.
– У любви есть пределы, детка.
– Я знаю. Но я была так влюблена…
– Хосе Игнасио должен взять ответственность на себя.
– Нет! Я не хочу, чтобы он об этом вообще узнал.
– Так нельзя, Лаура! Вы поссорились, это бывает. Но Хосе Игнасио должен жениться на тебе. Я поговорю с ним.
– Нет, дедуля миленький, обещай, что ты ему ничего не скажешь!
– Ладно, обещаю. Но мы же должны найти какое-то решение.
От Лауры дон Густаво пошел прямо к Хосе Игнасио: он не сомневался, что решение может быть только таким.
– Я вас слушаю, сеньор дель Вильяр.
– Поговорим о Лауре.
– Если вы пришли уговаривать меня, то бесполезно.
– Нет, ты должен выслушать меня.
– Говорите скорее, мне время дорого.
– Не понимаю, откуда в тебе столько злости?!
– Не понимаете? А вы вспомните, сколько страданий принесла нам с мамой ваша семья!
– Ты несправедлив к нашей семье, но речь сейчас о другом.
– О Лауре я не хочу слышать ничего. Не знаю, почему я вообще с вами еще разговариваю.
– Лаура ждет от тебя ребенка.
– Это неправда!
– Я же не сумасшедший, чтобы позорить имя своей внучки! Лаура беременна. Ты не веришь, что это твой ребенок?
– Нет, если Лаура ждет ребенка, то он – мой.
– Лаурита – наивная девушка, но ты-то должен был думать о последствиях!
– В тот момент я об этом не подумал.
– Я одобрял ваши отношения, ты помнишь. Защищал вас даже от собственной дочери. У меня и в мыслях не было, что ты захочешь отомстить.
– Я не мстил. Все случилось потому, что мы любили друг друга безумно. Хотя я знаю, что это не оправдание.
– Как это у вас все быстро закончилось! Лаура не хочет тебя видеть, не хочет, чтобы ты знал о ребенке.
– Почему, дон Густаво?
– Она не говорит, почему. Но ты понимаешь, что я должен был поговорить с тобой? Я не допущу, чтобы Лаура одна расхлебывала то, в чем участвовали двое. Очень надеюсь, что ты сумеешь поступить по-мужски.
Хосе Игнасио решил перехватить Лауру по дороге из школы, но Ивон, конечно же, была рядом с подругой.
– Ивон, я прошу тебя уйти: мне надо поговорить с Лаурой.
– Лаура не желает с тобой говорить.
– Не твое дело! Убирайся отсюда! Это касается только Лауры и меня.
– Хам!
– Лаура, прошу тебя, подожди! Остановись! Я знаю, что ты ждешь от меня ребенка!
– Я не жду никакого ребенка.
– Не отрицай. Я знаю, что этот ребенок – мой.
– Это не твой ребенок.
– Лаура, не надо! Дон Густаво никогда не стал бы меня обманывать.
– Не знаю, зачем он это сказал. Наверно, хочет нас помирить, вот и придумал все.
– Ты же знаешь, что он не из тех, кто лжет.
– Ну а если это твой ребенок, что тогда?
– Я взял бы на себя все расходы.
– Ах, расходы по родам, да?!
– Все заботы, Лаура. О тебе, о ребенке.
– Твои заботы никому не нужны – ни мне, ни ребенку.
– И ты думаешь, я оставлю тебя в такой момент?
– Ты оставил меня раньше. Между нами ничего нет.
– А наш ребенок?
– Ты уже объяснил мне, что встречался со мной, чтобы отомстить. Так оно и вышло! Чего ты еще от меня хочешь?
– Я хочу на тебе жениться.
Лаура больше не могла сдерживать слез, они побежали по ее щекам ручьями. Хосе Игнасио бросился к ней:
– Ты плачешь, милая? Не надо! Не надо, успокойся, – говорил он, гладя ее волосы, плечи, руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84