– А твои родители уезжают, да? – спрашивала Бренда, явно им завидуя – она и сама бы немедля пустилась в путь.
– В Акапулько, где проводили медовый месяц, чтобы отпраздновать очередную годовщину свадьбы.
– Очень мило, мне нравится! Только наш медовый месяц мы проведем не в Акапулько, а в Европе! Да? Я не была там, и ты меня повезешь! Да? Скажи «да»!
– Нет, Бренда. Я только-только получу диплом и должен буду работать, чтобы обзавестись клиентурой.
– Что за скука, Альберто! Ты меня совсем не любишь!..
Бренда зачастую вела себя как избалованный капризный ребенок. Альберто это даже нравилось, но сейчас он впервые задумался, что его ожидает в будущем. Бренда представляла себе жизнь веселым праздником, но что будет, когда наступят неизбежные будни? Тоскливое безнадежное предчувствие шевельнулось в душе Альберто. Он впервые посмотрел на Бренду другими глазами – ведь они собирались не в увеселительное путешествие, они собирались прожить вместе жизнь.
Бывает, что одно слово вдруг расставит все по-иному, переменит судьбу. Разговор с Брендой что-то изменил в душе Альберто, он помрачнел, благодушие его как ветром сдуло. Своими предчувствиями он поделился с Хуаном Карлосом, впервые задумавшись, что же такое любовь. Пришел черед Хуана Карлоса разбираться в душевных драмах Альберто. Поэтому, когда Альберто как-то вечером пришел в дом дель Вильяров очень бледный в явном душевном смятении и спросил Хуана Карлоса, Лорена не слишком удивилась: в последнее время с Альберто явно что-то происходило. Хуана Карлоса дома не было, и Альберто сказал ей, едва выговаривая слова побелевшими губами:
– Мои родители… погибли… в автомобильной катастрофе… мгновенно…
Лорена тоже побледнела, и ей тоже стало невыносимо трудно говорить, но она все-таки выговорила:
– Может, ошибка… может, можно еще спасти?!
– Ну и дом! Не встречают, не угощают кофе! – на пороге кабинета, где сидели Лорена с Альберто, стояла капризно надувшая губки Бренда. – Альберто, ты что, забыл свое вчерашнее обещание? Нашел время болтать с Лореной! Привет, Лорена, прости, что не поздоровалась!
– У Альберто беда… его родители погибли в автомобильной катастрофе.
– Вот кошмар! А как их узнали? Тела-то наверняка изуродованы? – Бренда смотрела расширившимися глазами то на Альберто, то на Лорену.
– Что ты такое говоришь, Бренда! Помолчала бы лучше, – в сердцах сказала Лорена.
Тяжкие дни переживал Альберто. Его пригласили в морг, он опознал тела родителей. Дом, их общий дом, еще недавно столь надежное и уютное прибежище, стал постоянным источником боли. Дон Густаво, давний друг родителей Альберто, близко к сердцу принял случившееся и, понимая состояние Альберто, предложил ему пожить у них.
– Мы будем твоей семьей, Альберто, Лорена – сестрой, Хуан Карлос – братом.
Лорена утешала Альберто как могла, следила, чтобы он не сидел в одиночестве, придумывала долгие прогулки. Она стала для него опорой, якорем надежды, в который он судорожно вцепился.
Примирение Хуана Карлоса с Марией произошло, но не принесло Марии ни покоя, ни счастья. Уходя, Хуан Карлос оставил ей деньги. Мария тут же отправила их обратно. На следующий день Хуан Карлос упрекнул ее за неосторожность: теперь Лорена осведомлена об их отношениях, а Лорена так недоброжелательна… Мария широко раскрыла глаза:
– А что ты тогда имел в виду, говоря о женитьбе? Ты что, по-прежнему все скрываешь от своей семьи? Значит… значит, ты снова обманываешь их, обманываешь меня!..
– Нет, не обманываю, Мария, мы непременно поженимся, но поженимся, когда я кончу учиться. Пойми, я не могу бросить учебу, а деньги на учебу дает отец… Ты же знаешь… Но если скажешь, я брошу университет, и мы поженимся сразу же!
Все опять приходилось решать Марии, но теперь она понимала, что значит учение. Сама она получила профессию, была на пути к независимости и не могла лишить этого Хуана Карлоса, человека, которого любила. Ничего не поделаешь, Мария приняла трудное решение: она будет ждать, Хуан Карлос должен получить образование! Решение нетрудно далось благородному сердцу, но осуществлять его было больно. Мария чувствовала, что нарушает душевный покой самых близких людей, тех, кто был с нею в самые трудные минуты, кто помогает ей и сейчас: доньи Мати, Виктора, Риты… Но что она могла поделать? Она должна была пройти и через это испытание – ради своей любви, ради счастья своего сына.
«Мария помирилась с Хуаном Карлосом. Тем лучше, он, Виктор, ей больше не нужен» – так решил Виктор и перестал навещать ее. И даже пригласил в кино Альмиру. Виктор искренне хотел приучить себя обходиться без Марии, хотел, но не мог. Тревога за ее судьбу не отпускала его.
Мария была верна любви, Мария была верна и дружбе. Сколько бы ни ревновал ее Хуан Карлос к Виктору, Мария в угоду ему не собиралась терять верного и преданного друга. Она попросила Риту сказать Виктору, что хотела бы его увидеть. Виктор предпочел бы не ходить, но все-таки пришел. И Мария была очень рада его приходу. Рад был и Виктор, увидя ее. Что значили все его самолюбивые мучения по сравнению с радостью видеть ее, с возможностью помогать ей? А Мария говорила, что он ей как старший брат, что у него совершенно особое место в ее жизни, что никому его не занять и не заменить. Виктор не особенно вслушивался в слова, он все это знал, и он смотрел на Марию и на душе у него становилось спокойнее.
Беспокойнее становилась Альмира. Они были с Виктором в кино, она знала, что Мария помирилась с Хуаном Карлосом и уже не сомневалась – Виктор будет принадлежать ей, но он опять отдалился, ушел в дела, хлопоты. Альмира ревниво отметила, что он написал для Марии объявление в газету о том, что она принимает заказы, потом новую вывеску… Смириться с неизбежностью проигрыша она не могла и заходила в знакомый дворик все чаще и чаще, надеясь на лучшее.
Лучшее это было или нет, однако во дворике ее с некоторых пор стал поджидать Рене, помощник дона Чемы, веселый, разбитной толстяк. Альмира нравилась ему, и он не скрывал от нее, до какой степени. Альмира вслух негодовала, но страсть Рене, с каждым днем все возраставшая, служила ей и утешением тоже.
После примирения с Марией Хуана Карлоса вновь одолели сомнения. Мария волновала и восхищала его стойкостью и мужеством, своей красотой, но он никак не мог представить ее у себя в доме, сидящей за столом вместе с Лореной и отцом. Он видел: между его семьей и ею – пропасть, и не представлял, как можно ее преодолеть. Стоило ему только вернуться домой, как несбыточность его семейного союза с Марией становилась очевидностью, и у него не поворачивался язык заговорить о нем с отцом или Лореной.
Флоренсия, закусив губу, взволнованно ходила по комнате: Боже мой! Что же делать? У Фернанды приступ, а ее врач в отъезде! Кого позвать? К кому обратиться? Вдруг ее осенило, она схватила трубку, набрала номер.
– Хуан Карлос слушает.
– Моей дочке плохо, Хуан Карлос! Ее врач в отпуске. Мне не к кому обратиться!
– Не волнуйтесь, сеньора, продиктуйте адрес. Я приеду со своим другом. Мы сделаем все возможное!
Восковое лицо Фернанды в обрамлении пепельных волос… Ни малейшего признака жизни… Молодые люди вступили в борьбу со смертью. Укол, дыхательные упражнения. Мертвенно бледная Фернанда по-прежнему неподвижна, зато Хуан Карлос и Альберто покраснели от напряжения, на висках у них заблестели капельки пота. Впервые в жизни они боролись за человеческую жизнь, борьба давалась им нелегко, но они не отступали. Упражнения, еще упражнения, еще и еще… Щеки Фернанды чуть-чуть порозовели, она вздохнула и едва не закашлялась. Молодые люди счастливо переглянулись. Боевое крещение позади, они выдержали его успешно.
– Они уже ушли, мама? – спросила спустя полчаса Фернанда. Она была вне опасности, но вставать ей было еще рано.
– Да, детка, – ответила счастливая Флоренсия, с любовью глядя на дочь и поправляя ей подушки.
Фернанда была сейчас так хороша, с копной белокуро-пепельных волос, таким одухотворенным лицом!
– Знаешь, мама, – потемневшие глаза Фернанды казались бездонными, – взгляд Хуана Карлоса вернул мне жизнь.
– Он тебе понравился?
– Ах, мамочка, ты же знаешь, нравиться, любить – все это не для меня…
После спасения Фернанды ее судьба стала Хуану Карлосу небезразлична. Ему захотелось вылечить эту бледную хрупкую девушку, раздуть поярче едва теплящийся в ней огонек жизни. Она казалась ему бесплотной душой, и ему хотелось одеть ее в плоть, способную радовать и радоваться. Он стал посещать дом Флоренсии, болтал и шутил с Фернандой, играл с ней в шахматы. В этом доме, с этой утонченной деликатной девушкой ему было легко и хорошо. Легко говорить, легко понимать друг друга. Про себя Хуан Карлос иронически и горько посмеивался – как злобно обходилась с ним судьба: Марию он любил, но они говорили на разных языках и не понимали друг друга, Фернанду только жалел, но им было хорошо вместе, Наталию не любил, не жалел, с ней ему было плохо, но именно она и была его подругой!
А для Фернанды Хуан Карлос был сама жизнь. Приходил он – и она оживала, сил у нее прибавлялось, она могла выйти из дома, пойти с ним на прогулку. Он надеялся и внушил надежду и ей, что здоровье ее улучшится, что ей поможет его учитель доктор Валадес, и она начинала надеяться, робко, опасливо, но все-таки надеялась. Хуан Карлос был светом, который озарял ее бесцветную и бессмысленную жизнь.
Лорена менялась на глазах, в ней появилось что-то торжествующее, победное. Альберто смотрел на нее все более влюбленными глазами. Она казалась ему очень сильной, и он не сомневался: спасение всей его жизни только в ней. Пришел день, и он сказал ей об этом. Лицо Лорены засветилось счастливым торжеством. Она его не скрывала. Не скрывала, что, по ее мнению, Альберто должен немедленно разорвать помолвку с Брендой. В жизни на все есть правила, Нарушать правила она не собиралась. Но Альберто медлил: собственная уязвимость и боль сделали его чувствительным к чужой боли, сейчас он был не в силах причинить Бренде страдание. Бренде – своевольному капризному ребенку, который приготовился прожить жизнь как шумный, веселый праздник. Но Бренда почувствовала что-то неладное в своих отношениях с Альберто и решила все выяснить, не откладывая. Терпеть было не в ее характере. Она отправилась в дом к дель Вильярам, чтобы увидеть собственными глазами, что происходит между Альберто и Лореной.
Ни Альберто, ни Лорену ей увидеть не удалось. Они, видите ли, пошли пройтись. Бренду встретил дон Густаво, поприветствовал, осведомился, как идут дела.
– Плохо, – откровенно ответила Бренда. – И за все плохое в моей жизни я благодарю вашу дочь, Лорену.
– Хуан Карлос, ты понимаешь, при чем тут Лорена? – обратился недоумевающий дон Густаво к сыну, который тоже вышел встретить Бренду.
– Еще бы не понимать! Только слепой не видит, что Лорена закрутила роман с Альберто!
– А мне кажется, Бренда, что ты обижаешь и своего жениха, и мою дочь.
– Раз она ваша дочь, то кажется вам безупречной. Но так ли уж безупречно на чужом горе выстроить свое счастье? Для начала она воспользовалась горем Альберто, а теперь разбивает жизнь мне!
Дон Густаво побледнел, лицо его напряглось, он старался сохранять спокойствие, но смятение было сильнее его.
– Подожди, Бренда, – сказал он, – давай сначала разберемся, а потом сделаем выводы.
– Могу представить, до чего у них дошло! Как-никак живут под одной крышей!..
– Бренда! – на пороге стояла негодующая Лорена. Презрительно поджав губы, смотрела она ледяным взглядом на кричащую, красную от гнева Бренду. За спиной Лорены стоял обеспокоенный Альберто.
Да, отношения лучше было выяснить. Их выяснили, но на душе у дона Густаво светлее не стало. Лорена и Альберто в самом деле намеревались пожениться. Бренда пришла в отчаяние от вероломства, казалось бы, самых близких друзей.
Как они смели калечить ей жизнь? Она не желает быть одна! Она не уступит Альберто!
Не желала уступать и Наталия. Она чувствовала: Хуан Карлос ускользает от нее, и жгучая ревность, смешанная с негодованием и отчаянием, завладели ею. Она была готова на все, лишь бы смести препятствия, мешающие ее счастью с Хуаном Карлосом.
Не долго думая, она отправилась к Марии. Появление богатой красавицы-блондинки удивило Марию: она-то думала, что странная гостья больше не вернется.
– Принесли материю, сеньора? Надумали сшить платье?
– Да, свадебное. Мой жених Хуан Карлос назначил дату венчания.
Мария онемела: о чем это она? О ком она говорит? Глядя на страдальческое лицо Марии, Наталия расхохоталась:
– Я пошутила. На своей свадьбе я обойдусь без вашего платья, милочка. Шить ничего не надо, но я не хотела бы, чтобы вы питали излишние надежды относительно Хуана Карлоса. О ваших отношениях мне сообщила моя подруга и будущая золовка Лорена. А поскольку отец Хуана Карлоса уже благословил нас…
– Наталия! – Вошедший в комнату Хуан Карлос был вне себя от ярости и негодования.
– Сеньорита только что сообщила мне, что она – твоя невеста и вы скоро поженитесь, – ровным голосом сказала Мария.
– Ложь! Как?! Ты способна и на такую низость?! Да как ты посмела сюда явиться?! Да еще лгать! Вон отсюда! А не то я вышвырну тебя сам!
Наталия выбежала из комнаты. Хуан Карлос бросился за ней следом.
Мария лежала неподвижно, глядя куда-то вдаль… Пришли донья Матильда, Рита. Ровным спокойным голосом Мария рассказала им, какая у нее была гостья, но рассказывая, была далеко-далеко… Голову сверлила одна лишь только мысль: «Сейчас вернется Хуан Карлос и опять начнет врать…»
Дон Густаво во всем винил Альберто: как он смел злоупотребить оказанным гостеприимством? Как не пощадил чувств Бренды? Нет, Альберто человек ненадежный, и Лорене ни в коем случае нельзя выходить за него замуж! У дона Густаво были свои особые причины беспокоиться о судьбе Лорены, он никому не открывал их, но беспокоился о Лорене куда больше, чем о Хуане Карлосе, и хотел быть уверенным в прочности ее счастья, чувствуя особую ответственность за ее судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84