Она жаловалась на
нерегулярные кровотечения, начинающиеся примерно через каждые семь дн
ей и продолжительностью до десяти дней при отсутствии нормальной менст
руации. Это продолжалось вот уже на протяжении последних двух месяцев. О
на была слаба и апатична.
Результаты осмотра по существу можно тоже оказались нормальными, если н
е принимать в расчет того, что температура была несколько повышена. Анал
изы крови были тоже в норме, но уровень гемоглобина оказался немного низ
ким.
С целью восстановления цикла доктором Ли была назначена чистка. Это было
в 1956 году, когда лечение гормонами еще не вошло в практику. Результаты выск
абливания были нормальными, не показавшими ни беременности, ни признако
в опухоли. Девушке это лечение, по-видимому, пошло на пользу. Она наблюдал
ась у врача в течение следующих трех месяцев, и цикл у нее снова восстанов
ился.
Случай казался предельно простым. Болезнь или сильное эмоциональное по
трясение могут сбить ход биологических часов женщины и нарушить ее меся
чный цикл; чистка же помогает как бы заново установить эти часы. Я никак не
мог взять в толк, зачем Арту было просить меня присмотреться именно к это
му случаю. Я прочел и патологоанатомическое заключение, полученное посл
е исследования ткани. Оно было составлено самим доктором Сэндерсоном. Оп
исание оказалось простым и лаконичным: общее впечатление Ч нормальное,
микроскопическое исследование Ч в норме.
Я положил историю болезни на место и вернулся обратно в лабораторию. Но у
яснить, что такого необычного в этом случае, я так и не смог. Я слонялся по л
аборатории, делал кое-что по мелочи, и наконец снова вернулся к проведенн
ому вскрытию, намереваясь дописать заключение до конца.
Я не знаю, что заставило меня неожиданно вспомнить о предметном стекле.
Как и в большинстве больниц, у нас в «Линкольне» заведен порядок сохраня
ть предметные стекла с образцами исследований. Мы сохраняем все; в случа
е необходимости можно разыскать даже стекла двадцатиЧ или тридцатиле
тней давности и сравнить результаты микроскопических исследований дан
ного пациента. Все стекла хранятся в длинных ящиках, с виду напоминающих
библиотечные картотеки. У нас есть целый зал, заставленный подобными шка
фами.
Подойдя к нужному шкафу, я отыскал стекло под номером 1365. На этикетке был пр
оставлен номер больничной карты и стояли инициалы доктора Сэндерсона. Н
адпись, сделанная большими буквами, гласила «ВЫСКАБЛИВАНИЕ МАТКИ».
Взяв стекло, я вернулся обратно в лабораторию, где у нас выстроен длинный
ряд из десяти микроскопов. Место за одним из них оказалось свободным; зак
репив стекло на предметном столике, я заглянул в окуляр.
Это сразу же бросалось в глаза.
Ткань представляла собой обычный соскоб со слизистой матки, с этим вроде
бы все в порядке. Налицо нормальные клетки эндометриоидной ткани в прол
иферативной стадии, но я обратил внимание на саму окраску среза. Стекло б
ыло обработанно в зенкер-формалине, окрашивающем все в ярко-голубой или
зеленый цвет. Этот препарат в исследованиях применяется довольно редко,
только в некоторых частных случаях с целью диагностики.
Обычно же в работе используется гематоксилин-эозин, дающий оттенки розо
вого и красного тонов. Этот раствор наносится на срезы исследуемой ткани
, а если в некоторых случаях требуется применение другого препарата, то п
ричины для этого излагаются в отчете патологоанатома.
Но ведь доктор Сэндерсон в своем отчете нигде не упомянул о том, что срез о
брабатывался в зенкер-формалине.
Скорее всего просто произошла какая-то путаница со стеклами. Я снова взг
лянул на почерк на этикетке. Рука Сэндерсона, в этом никаких сомнений быт
ь не может. Тогда в чем же дело?
На ум мне стали тут же приходить другие возможные варианты, объясняющие
подобную ситуацию. Например, может же быть такое, что Сэндерсон просто за
был упомянуть в своем отчете, что при исследовании было использовано дру
гое, чем обычно, окрашивающее вещество. Или, возможно, было приготовлено д
ва среза Ч один с гематоксилин-эозином и другой с зенкер-формалином Ч н
о по какой-то причине сохранилось только одно стекло. Или это просто резу
льтат обычной путаницы.
Но однако ни одна из этих возможностей не казалась достаточно убедитель
ной. Раздумывая об этом, я с нетерпением дожидался условленных шести час
ов, когда мы наконец встретились с Артом на стоянке, и я подсел к нему в маш
ину. Он предложил подыскать место для разговора где-нибудь подальше от б
ольницы. Когда мы выехали со стоянки, он спросил меня:
Ч Ну как, прочитал то, что я просил?
Ч Да, Ч сказал я. Ч Было очень интересно.
Ч И срез смотрел?
Ч Да. А он подлинный?
Ч Тебя интересует, этот ли соскоб я взял у Сьюзен Блэк? Нет, конечно.
Ч Тебе следовало бы быть поосторожнее. Там другое окрашивающее веществ
о. В случае чего на этом можно запросто попасться. Откуда же тогда взялось
это стекло?
Арт чуть заметно улыбнулся.
Ч Из магазина наглядных пособий. «Образец нормальной эндометриоидной
ткани».
Ч А кто произвел подмену?
Ч Сэндерсон. Тогда мы с ним были новичками, только-только начинали играт
ь в такие игры. Кстати, это была его идея подложить фальшивое стекло и опис
ать случай, как нормальный. Сейчас, разумеется, мы в этом деле значительно
поднаторели. Каждый раз, когда к Сэндерсону попадает чистый соскоб, он де
лает с него несколько лишних стекол и придерживает их на будущее.
Ч Я не понимаю, Ч сказал я. Ч Ты хочешь сказать, что Сэндерсон в этом с то
бой за одно?
Ч Да, Ч просто ответил Арт. Ч Вот уже несколько лет.
В моих глазах Сэндерсон всегда был очень мудрым, очень добрым и очень пра
вильным человеком.
Ч Понимаешь, Ч продолжал Арт, Ч вся эта история болезни обыкновенная
туфта для отвода глаз. Правдой там можно назвать только то, что девушке на
самом деле было двадцать лет и что она переболела корью. Разумеется, у нее
было нарушение менструального цикла, но только причиной тому стала бере
менность. Этим подарком ее наградил в одну из совместных вылазок на футб
ольный уикэнд какой-то молодец, которого, как выходило по ее же словам, он
а очень любит и даже собирается выйти за него замуж. Но все же сначала ей х
отелось закончить учебу в колледже, а ребенок стал бы помехой в этом деле.
К тому же во время первого семестра она умудрилась подхватить где-то кор
ь. Может быть эта девица и была не слишком сообразительной, но, видать, для
того, чтобы представить себе возможные последствия кори, у нее ума все же
хватило. Когда она пришла ко мне на прием, она была очень встревожена. Снач
ала она, запинаясь, мямлила что-то маловразумительное, а потом напрямую п
опросила меня сделать ей аборт.
Я был в ужасе. Я тогда был только-только после стажировки и все еще смотре
л на мир мечтательным взглядом идиалиста. А она оказалась в такой ситуац
ии, что не позавидуешь; ей было уже нечего терять, и она шла напролом, дейст
вуя так, как если бы весь мир вокруг нее вдруг начал рушиться. Наверное, в н
екотором смысле, это так и было. Ей было наплевать на чужие проблемы; ее во
лновали только ее собственные трудности, как то вынужденная необходимо
сть бросить учебу в колледже и стать матерью-одиночкой, родив вне брака р
ебенка, который, возможно, может к тому же оказаться дефективным. Это была
довольно милая девушка, и мне было ее искренне жаль, но тем не менее я отка
зал. Я посочувствовал ей, на душе у меня было чрезвычайно мерзко, и начал о
бъяснять, что не могу этого сделать, что руки у меня для этого связаны.
Тогда она вдруг поинтересовалась, опасно ли делать аборт. Вначале мне по
казалось, что она собирается попытаться проделать это самостоятельно, и
поэтому я ответил, что это, безусловно, рискованная и сложная операция. И т
огда она сказала мне, что будто бы где-то в районе Норт-Энда есть один чело
век, который делает аборты и берет за это две сотни долларов. Вроде как он
когда-то работал санитаром в «Маринз» или еще где. Короче, она заявила, чт
о если я не сделаю ей аборт, то она обратится к тому человеку. А потом она вс
тала и вышла из кабинета.
Он глубоко вздохнул и покачал головой, продолжая следить за дорогой.
Ч В тот вечер, когда я вернулся домой, настроение у меня было прескверное
. Я возненавидел ее: за то, что она имела наглость посягнуть на мою только-т
олько начинавшуюся практику, за то, что ворвалась в мою чистенькую жизнь,
в которой все мною было уже заранее распланированно. Я ненавидел ее за то
давление, что она пыталась теперь оказать на меня. Я не мог спать; я думал в
сю ночь. Я представлял себе, как она заходит в вонючую дальнюю комнату как
ой-то грязной квартиры, где ее встречает некий подозрительный тип, котор
ый ее искалечит или даже отправит на тот свет. Я думал о своей собственной
жене и нашем годовалом малыше, и как все могло бы быть хорошо. Я думал о пос
ледствиях тех кустарных абортов, которые мне приходилось видеть еще буд
учи стажером, когда в три часа ночи к нам поступали истекающие кровью дев
очки. И, если честно сказать, я думал о тех проблемах, что возникали у меня с
амого, когда мы еще только учились в колледже. Однажды мы с Бетти целых шес
ть недель с не находили себе места, дожидаясь ее долгожданных месячных. Я
очень хорошо знал, что случайно забеременеть может любая женщина. Это эл
ементарно, и это может случиться с каждым, а поэтому это не должно считать
ся преступлением.
Я молча курил.
Ч Я поднялся с постели посреди ночи, решив все же довести этот спор с сам
им собой до конца, и выпил сразу шесть чашек кофе, а потом сидел, тупо устав
ившись на стену кухни. К утру я пришел к выводу, что закон несправедлив. Я р
ешил для себя, что коли уж врачу, если судить по большому счету, и приходит
ся исполнять обязанности Господа Бога, то это дело несомненно благое. Ве
дь выходило, что я бросил больного в беде, не оказал ему помощи, хотя это бы
ло мне вполне по силам. Это угнетало меня больше всего Ч я отказал пациен
ту в лечении. Это было равносильно тому, как если бы отказать заболевшему
человеку в пеницилине, так же глупо и жестоко. На следующее утро я отправи
лся к Сэндерсону. Я знал, что он придерживается довольно либеральных взг
лядов по целому ряду вопросов. Я обрисовал ему ситуацию и сказал, что я хоч
у сделать чистку. Он ответил, что устроит все так, чтобы самому провести па
тологоанатомическое исследование. Сказано Ч сделано. Вот с этого все и
началось.
Ч И ты что, делал аборты все это время?
Ч Да, Ч сказал Арт. Ч Когда я считал, что они оправданы.
Он остановился у какого-то неприметного бара в районе Норт-Энд, в скромно
обставленном помещении которого проводили время местные разнорабочие
Ч немцы и итальянцы. Арт был настроен на доверительный разговор и говор
ил без умолку, словно исповедывался.
Ч Я часто задаюсь вопросом о том, Ч говорил он, Ч какой была бы медицина
, если бы главенствующее положение среди всех прочих религиозных чувств
в этой стране занимало бы научно обоснованное христианство. Разумеется,
раньше это было не слишком актуально; потому что медицина в то время была
слишком примитивной и неэффективной. Но что было бы, если бы этот период п
ришелся на эпоху пеницилина и антибиотиков. Что если бы вдруг появились
некие воинственно настроенные группы, выступающие против лечения с пом
ощью этих лекарств. И что если бы в таком обществе нашлись бы заболевшие л
юди, которые знали бы наверняка, что им вовсе не обязательно умирать от св
оих болезней, потому что есть лекарство, которое может им помочь. Разве то
гда не появился бы черный рынок этих лекарств? И разве не умирали бы эти лю
ди от самолечения, от домашней передозировки, от суррогатов, завезенных
контробандой? И разве не воцарилась бы тогда во всем полнейший хаос и нер
азбериха?
Ч Мне ясна твоя аналогия, Ч сказал я, Ч но согласиться с этим я никак не
могу.
Ч Послушай, Ч сказал он. Ч Нравственность не должна идти вразрез с нау
кой, потому что если человека поставить перед выбором, быть нравственным
и мертвым или безнравственным и живым, он всегда выберет жизнь. Сегодня л
юди хорошо осведомлены о том, что аборт Ч это безопасно и просто. И они хо
тят быть счастливыми и просят о том счастье, которое им может дать эта опе
рация. Они нуждаются в этом. И так или иначе они все же добиваются своего. Е
сли они богаты, то они едут для этого в Японию или в Пуэрто-Рико; если бедны
, то обратятся к тому же самому санитару из «Маринз». Но так или иначе, они в
се равно сделают этот аборт.
Ч Арт, Ч сказал я. Ч Это же противозаконно.
Он улыбнулся.
Ч Я никогда не подумал бы, что ты до такой степени чтишь закон.
Это было намеком на мою несостоявшуюся карьеру юриста. После колледжа я
поступил на юридический факультет, который был мною терпеливо посещаем
в течение целых полутора лет, прежде, чем я наконец решил для себя, что нен
авижу там решительно все. Я забросил юриспруденцию и решил попробовать с
ебя в медицине. В перерыве между этими двумя событиями я успел еще некото
рое время прослужить в армии.
Ч Я совсем другое имею в виду, Ч возразил я. Ч Если ты попадешься на это
м, то тебя упрячут в кутузку и лишат лицензии. Об этом ты знаешь не хуже мен
я.
Ч Я делаю это, потому что это мой долг.
Ч Арт, брось дурить.
Ч Я уверен, Ч сказал он, Ч что поступая так, я поступаю правильно.
Взглянув ему в лицо, я понял, что он и в самом деле настроен самым решитель
ным образом. Позднее, с течением времени, мне и самому выпала возможность
столкнуться с несколькими случаями, где аборт был единственным гуманны
м выходом из положения. Арт делал свое дело. А мы вместе с доктором Сэндерс
оном надежно прикрывали его у себя в отделении. Мы четко организовали вс
е таким образом, что больничный совет по-прежнему оставался в полнейшем
неведении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47