Качество удивило, приятный сайт
Самым опасным был, конечно, его младший брат.
В день шестнадцатилетия Ричарда посвятили в рыцари, объявили эрлом Корнуолл и назначили главнокомандующим войском, отправляющимся через Пролив, чтобы воевать с Францией.
Все знали, что руководить солдатами будет опытный полководец граф Солсбери, а Ричард для него – это лишнее перо на шляпе для придания большей значимости выполняемой им миссии.
Знал это и сам Ричард и обиделся смертельно, но смолчал, стиснув зубы, и выполнил волю старшего брата.
Ричард жаждал доказать, на что он способен, и оказался настолько умен и ловок, что быстро собрал вокруг себя единомышленников. Неподдельный энтузиазм, исходящая от молодого принца энергия привлекли на его сторону даже прославленного воина по имени Лонгсворд Длинный Меч, назначенного вроде бы на вторую закулисную роль.
Уильям Лонгсворд приходился юному Ричарду побочным родственником, так как был сыном его деда, Генриха Второго, от Розамунды Клиффорд. С детства его одаривали землями и титулами, потому что Генрих Второй искренне любил Розамунду Клиффорд и заботился о ее сыновьях. Он женил Уильяма на графине Солсбери, и таким образом супруг сделался обладателем этого почетнейшего титула.
В карьере Уильяма Солсбери были взлеты и падения, и его обвиняли во многих преступлениях, так как он в правление своего сводного братца Джона с удовольствием и с присущей тем временам жестокостью выполнял «деликатные» поручения короля и был одним из ближайших его советников.
Самым нашумевшим делом была расправа над Джеффри из Норвича – священником, который отказался служить мессу, когда Джона отлучили от церкви. Доказано было, что граф Солсбери лишь выполнял приказ короля, но ведь есть предел, который нельзя преступать, совершая самое жестокое наказание.
На бедного каноника накинули его капюшон из тяжелой, намоченной в соленой морской воде ткани. Это происходило в тюремном замке в Бристоле, и душили его медленно, постепенно, так что он скончался в адских муках. Однако народная молва, осуждающая преступление, – это одно, а монаршее расположение – совсем другое.
Граф Солсбери набирал силу при дворе, поддерживая Джона против восставших баронов, потом сменил покровителя, когда Людовик Французский вроде бы утвердился на английской земле.
После кончины Джона Людовик послал своего недавно обретенного союзника вести переговоры с Губертом де Бургом о сдаче Дувра.
Губерт де Бург встретил посланца французов с презрением и громогласно в присутствии всего гарнизона назвал его предателем и перевертышем. Такое оскорбление не забывается, и Лонгсворд запомнил, как с ним обошлись тогда во дворе крепости.
Но все течет… и все изменяется. Теперь Лонгсворд после позорного отступления французов, по прошествии многих лет возглавил войско, сражающееся против них. И молодой король простил ему прошлые грехи, папский легат еще раньше благословил его и собранный им отряд добровольцев на крестовый поход против альбигойцев.
Везде, где бы ни появлялся Длинный Меч, ему сопутствовала победа. Он доказал, что он хороший, крепкий, безжалостный воин, и поэтому король, ныне правящий, отправил его во Францию вторым командующим армией – на ступеньку ниже, чем принц Ричард.
Им обоим повезло – они не поссорились, не стали соперничать и ставить палки друг другу в колеса. Благодаря их общим усилиям Гасконь не пала под напором войска Людовика, славный город Бордо отказался подчиниться французской короне и первый этап войны был выигран англичанами.
Людовику предстояло крепко задуматься, прежде чем возобновлять атаки на эти твердыни английского владычества на материке.
Оставив Ричарда при армии, Лонгсворд вознамерился вернуться домой морем. Наступила осень, а вместе с ней пришли и осенние штормы. Несколько раз казалось, что судно непременно захлестнут свирепые волны Бискайского залива. Когда последний груз был выброшен за борт, чтобы облегчить тонущий корабль, набравший сквозь течи полный трюм воды, моряки впали в отчаяние, а Лонгсворд обратился с молитвой к Пресвятой Деве, которая покровительствовала ему, как он убеждал себя в этом с раннего детства, когда он впервые зажег свечку перед ее алтарем, и далее, со дня его посвящения в рыцари, и милостиво прощала ему все содеянные им злодейства.
В ответ на молитву Длинного Меча Господь позволил чуду свершиться.
И Лонгсворд, и моряки увидели над клотиком мачты фигуру. Это была женщина божественной красоты, в которой все сразу же признали Святую Девственницу. Она пришла к ним на помощь, когда они как раз в ней нуждались.
Мачта, почти лежащая на волнах, взметнулась вверх, выпрямилась, корабль обрел устойчивость… а фигура исчезла среди штормовых туч.
Корабль долго еще дрейфовал, но в конце концов благополучно добрался до гавани. Точнее сказать, его выбросило на мель возле какого-то острова.
Лонгсворд спрыгнул за борт и, шествуя по колено в воде по зыбучему песку, выкрикивал:
– Пресвятая Дева спасла нас!
Губерт принес королю хорошие новости. Англичане доказали французскому королю, что способны отстоять свои права. Злосчастные времена короля Джона миновали. У Англии был теперь молодой и твердый правитель, а при нем мудрые советники.
Людовик убрался в свое логово и зализывал там полученные раны.
– А что дальше? – поинтересовался Генрих. – Надо ли нам продолжать? Стоит ли возвращать все владения, утерянные моим отцом?
– Военные действия надо тщательно спланировать, – таков был ответ де Бурга. – Мы дождемся возвращения Уильяма Лонгсворда и выслушаем его доклад. Он знает, сколько у Людовика собрано сил.
– Армия Людовика – это мусор, раз мы разгромили ее в первых же сражениях.
– Одна или две победы не означают исхода всей войны, – предупредил короля Губерт. – Давайте подождем, не обольщая себя, пока не явится к нам граф Солсбери с подробным докладом.
Несколькими днями позже Генрих вдруг захворал, и Губерт стал беспокоиться за жизнь короля.
– Что нам делать? – в панике вопрошал он у единственного собеседника архиепископа Кентерберийского, которому мог доверять. – Может возникнуть смута. Враги могут срочно вызвать Ричарда из Гаскони. Мерзавец де Роше только и ждет удобного момента, чтобы перегрызть нам горло.
Стивен Ленгтон, как обычно, призвал его набраться терпения. Король молод и обязательно выздоровеет. Они должны сделать все, что в их силах, чтобы он скорее поправился, и не допустить распространения зловредных панических слухов. Свежеиспеченный граф Ричард Корнуолл имеет задатки вождя, но его трудно прибрать к рукам и вообще невозможно водить на поводу. Прекрасно, что его вызвали в Лондон, он в пределах досягаемости и сможет наследовать трон в случае кончины Генриха, но нельзя терять надежды на милость Божью и надо молиться о скорейшем выздоровлении Его Величества.
Такова была речь мудрого церковника, и так и случилось. Король встал на ноги и выглядел столь же бодрым, как и до начала военной кампании во Франции. Если Англия возвратит все ею утерянное, король хотел бы пожинать победные лавры сам и не отдавать их Ричарду, одержавшему победу.
Людовик повел себя странно. То ли он испугался собранных против него армий, то ли получил от кого-то некое предостережение – все это было окутано тайной.
Внезапно он решил примкнуть к церковному воинству, творящему расправу над остатками альбигойцев. Это означало, что он подпадет под покровительство Рима, которым пользовались все участники крестовых походов.
Вероятно, Людовик того и добивался. Папа Римский приказал английскому королю приостановить военные действия против короля Франции, занятого в настоящее время в Священной войне.
Генрих был в ярости, но Губерт справедливо указал, что ему нельзя ослушаться Рима, так как в результате он будет неминуемо отлучен от церкви, а пагубные последствия отлучения Его Величества хорошо известны. Генрих присмирел и согласился выжидать. Время его торжества еще наступит, но никаких известий от графа Солсбери не поступало с тех пор, как он отплыл из Франции.
Когда Губерт обследовал владения Солсбери, подсчитал, сколько они стоят, и принял во внимание, что осталась вдовой графиня тридцати восьми лет, ему сразу же запала в голову блистательная идея присоединить богатства Солсбери к своему семейному достоянию.
У Губерта был племянник Реймонд, подыскивающий себе подходящую супругу. Губерт подумал, что было бы неплохо женить Реймонда на Эле, графине Солсбери. Она принесла первому мужу солидное приданое. Почему бы этому приданому не перейти в руки племянника Губерта? Семья де Бург знает, как распорядиться приумноженным богатством.
Он осторожно подвел короля к беседе на эту тему:
– Грустно, что наш Длинный Меч исчез и занесен в списки мертвых. Бедный малый! Он был жесток, и грехи его велики, но солдат он был хороший и храбрец, каких мало.
– Это правда, – согласился Генрих, – но, как и все негодяи, он был лжив и клялся в верности кому угодно и легко нарушал свои клятвы.
– Он умер. После него осталась вдова.
– Обогатившая его своим приданым, – подхватил Генрих.
– Она еще далеко не пожилая женщина, – продолжал свое хорошо подготовленное наступление де Бург. – Ей всего тридцать восемь лет. Она еще способна рожать детей. Ей необходим муж.
Генрих согласно кивнул.
– Позволю себе вам напомнить, что мой племянник Реймонд намерен в скором времени жениться. Он достойный молодой человек и до глубины души предан Вашему Величеству. Он бы хорошо распорядился оставшимся после покойного графа состоянием и взял бы на себя опеку над бедной графиней. Как вы отнесетесь, если, конечно, он завоюет ее сердце, к их браку?
– Если она будет благосклонна к Реймонду, почему я должен быть против? – удивился Генрих.
Этого Губерт и добивался.
Не теряя времени, он снарядил племянника в дорогу и отправил его ухаживать за безутешной, но богатой вдовой.
Если сама Пресвятая Дева своим чудесным вмешательством вызволила эрла Солсбери из морской пучины, то на этом и закончилась ее помощь, так как он и немногие уцелевшие после кораблекрушения очутились на острове Ре, принадлежавшем Людовику Французскому.
Им удалось, однако, найти кров в островном аббатстве и там из-за жалкого их вида не распознали, что приютили врагов. Все они были близки к смерти и нуждались в тщательном уходе, который им и предоставили. Но эрл не надеялся, что ему удастся долго пребывать неузнанным. Монахи скоро догадаются, кто он такой.
Будучи человеком глубоко религиозным, настоятель не выдал эрла, и больной постепенно поправлялся, готовясь к новому морскому путешествию. Конечно, из аббатства его бы не выпустили, и граф обдумывал побег.
Более трех месяцев прошло с тех пор, как он отплыл от берегов Франции, и логично было бы уже предположить, что он давно на том свете. Когда же эрл Солсбери на украденной лодчонке вернулся в Англию, Губерт был в шоке.
Эрл сразу же узнал, что произошло в его отсутствие. Его жену старательно обхаживали и добивались ее руки, внушая ей, что она овдовела. И главным ухажером был племянник Губерта де Бурга, Верховного судьи государства!
Уязвленный до глубины души, Солсбери предстал перед Генрихом Третьим. Король выразил свою радость по поводу того, что его побочный родственник вернулся из царства мертвых.
– Мы боялись, что этого никогда не случится. Вы так долго отсутствовали, а на море так опасно…
– Плохо то, милорд, что, возвратившись, я обнаружил, что моя супруга уже почти обвенчана с другим мужчиной.
– Дорогой Солсбери, ваша супруга еще не старая женщина, и я из уважения к вашей памяти поспешил отдать ее в заботливые руки.
– Вместе с моими владениями! – вскричал Длинный Меч. – Не сомневаюсь, что эти заботливые руки оказались и загребущими…
– Ну зачем же так грубо! – поморщился Генрих. – Мы все были уверены, что вас нет в живых. Вам не на что обижаться. Я вызову сюда в Вестминстер Губерта с племянником, и они извинятся перед вами, если вам требуется извинение, произнесенное вслух. Но уверяю вас, что мы соблюдали прежде всего интересы вашей графини.
– Тогда, милорд, я должен благодарить Бога… и Пресвятую Деву за то, что вернулся домой вовремя. Иначе…
– Иначе… произошло бы досадное недоразумение, – мудро заключил молодой король.
Король сдержал свое обещание и устроил встречу Губерта и его племянника с разгневанным Солсбери, где они покорнейше принесли свои извинения. При этом присутствовал и король.
Лонгсворд пронзил Губерта пылающим ненавистью взглядом и заявил:
– Я насквозь вижу тебя, гнусный стяжатель… Хоть вы и Верховный судья государства, – добавил он с издевательским поклоном.
– Уважаемый эрл, я думал только о том, как помочь бедной графине.
– И прибрать к рукам ее состояние! – закончил за него Лонгсворд.
– Уверяю вас, милорд, что мой племянник искренне влюблен в эту достойную леди. Скажи, разве это не так, Реймонд?
– Да-да, конечно, милорд.
Лонгсворд стал пурпурным от злобы, настолько он раскалился.
– Вы осмеливаетесь здесь утверждать заведомую ложь, когда уши короля слышат, а глаза видят. Впрочем, может быть, вы знаете, что наш король и глух, и слеп.
– Милорд… – Реймонд схватился за то место, где должен был висеть меч, который стража отобрала у него, допуская к королю.
Губерт положил тяжелую руку на плечо племянника и заставил его замолкнуть.
Он произнес успокаивающе:
– Милорд Солсбери, нет греха в том, что мужчина ухаживает за женщиной, потерявшей мужа. Теперь он раскаивается и постарается найти другой предмет любви.
– Твой племянничек подобен шлюхе из непотребного притона. Кто больше даст, с тем она и ляжет!
Король посчитал нужным вмешаться:
– Прошу тебя, дражайший мой родственник, помирись с Губертом! Я верю, что мотивы его поступков, как и племянника его, были далеки от всякой корысти. И эта ссора унижает нас всех. Чудесное спасение твое от гибели на море – это повод, чтобы отслужить благодарственные молебны во всех церквах, а не устраивать склоки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
В день шестнадцатилетия Ричарда посвятили в рыцари, объявили эрлом Корнуолл и назначили главнокомандующим войском, отправляющимся через Пролив, чтобы воевать с Францией.
Все знали, что руководить солдатами будет опытный полководец граф Солсбери, а Ричард для него – это лишнее перо на шляпе для придания большей значимости выполняемой им миссии.
Знал это и сам Ричард и обиделся смертельно, но смолчал, стиснув зубы, и выполнил волю старшего брата.
Ричард жаждал доказать, на что он способен, и оказался настолько умен и ловок, что быстро собрал вокруг себя единомышленников. Неподдельный энтузиазм, исходящая от молодого принца энергия привлекли на его сторону даже прославленного воина по имени Лонгсворд Длинный Меч, назначенного вроде бы на вторую закулисную роль.
Уильям Лонгсворд приходился юному Ричарду побочным родственником, так как был сыном его деда, Генриха Второго, от Розамунды Клиффорд. С детства его одаривали землями и титулами, потому что Генрих Второй искренне любил Розамунду Клиффорд и заботился о ее сыновьях. Он женил Уильяма на графине Солсбери, и таким образом супруг сделался обладателем этого почетнейшего титула.
В карьере Уильяма Солсбери были взлеты и падения, и его обвиняли во многих преступлениях, так как он в правление своего сводного братца Джона с удовольствием и с присущей тем временам жестокостью выполнял «деликатные» поручения короля и был одним из ближайших его советников.
Самым нашумевшим делом была расправа над Джеффри из Норвича – священником, который отказался служить мессу, когда Джона отлучили от церкви. Доказано было, что граф Солсбери лишь выполнял приказ короля, но ведь есть предел, который нельзя преступать, совершая самое жестокое наказание.
На бедного каноника накинули его капюшон из тяжелой, намоченной в соленой морской воде ткани. Это происходило в тюремном замке в Бристоле, и душили его медленно, постепенно, так что он скончался в адских муках. Однако народная молва, осуждающая преступление, – это одно, а монаршее расположение – совсем другое.
Граф Солсбери набирал силу при дворе, поддерживая Джона против восставших баронов, потом сменил покровителя, когда Людовик Французский вроде бы утвердился на английской земле.
После кончины Джона Людовик послал своего недавно обретенного союзника вести переговоры с Губертом де Бургом о сдаче Дувра.
Губерт де Бург встретил посланца французов с презрением и громогласно в присутствии всего гарнизона назвал его предателем и перевертышем. Такое оскорбление не забывается, и Лонгсворд запомнил, как с ним обошлись тогда во дворе крепости.
Но все течет… и все изменяется. Теперь Лонгсворд после позорного отступления французов, по прошествии многих лет возглавил войско, сражающееся против них. И молодой король простил ему прошлые грехи, папский легат еще раньше благословил его и собранный им отряд добровольцев на крестовый поход против альбигойцев.
Везде, где бы ни появлялся Длинный Меч, ему сопутствовала победа. Он доказал, что он хороший, крепкий, безжалостный воин, и поэтому король, ныне правящий, отправил его во Францию вторым командующим армией – на ступеньку ниже, чем принц Ричард.
Им обоим повезло – они не поссорились, не стали соперничать и ставить палки друг другу в колеса. Благодаря их общим усилиям Гасконь не пала под напором войска Людовика, славный город Бордо отказался подчиниться французской короне и первый этап войны был выигран англичанами.
Людовику предстояло крепко задуматься, прежде чем возобновлять атаки на эти твердыни английского владычества на материке.
Оставив Ричарда при армии, Лонгсворд вознамерился вернуться домой морем. Наступила осень, а вместе с ней пришли и осенние штормы. Несколько раз казалось, что судно непременно захлестнут свирепые волны Бискайского залива. Когда последний груз был выброшен за борт, чтобы облегчить тонущий корабль, набравший сквозь течи полный трюм воды, моряки впали в отчаяние, а Лонгсворд обратился с молитвой к Пресвятой Деве, которая покровительствовала ему, как он убеждал себя в этом с раннего детства, когда он впервые зажег свечку перед ее алтарем, и далее, со дня его посвящения в рыцари, и милостиво прощала ему все содеянные им злодейства.
В ответ на молитву Длинного Меча Господь позволил чуду свершиться.
И Лонгсворд, и моряки увидели над клотиком мачты фигуру. Это была женщина божественной красоты, в которой все сразу же признали Святую Девственницу. Она пришла к ним на помощь, когда они как раз в ней нуждались.
Мачта, почти лежащая на волнах, взметнулась вверх, выпрямилась, корабль обрел устойчивость… а фигура исчезла среди штормовых туч.
Корабль долго еще дрейфовал, но в конце концов благополучно добрался до гавани. Точнее сказать, его выбросило на мель возле какого-то острова.
Лонгсворд спрыгнул за борт и, шествуя по колено в воде по зыбучему песку, выкрикивал:
– Пресвятая Дева спасла нас!
Губерт принес королю хорошие новости. Англичане доказали французскому королю, что способны отстоять свои права. Злосчастные времена короля Джона миновали. У Англии был теперь молодой и твердый правитель, а при нем мудрые советники.
Людовик убрался в свое логово и зализывал там полученные раны.
– А что дальше? – поинтересовался Генрих. – Надо ли нам продолжать? Стоит ли возвращать все владения, утерянные моим отцом?
– Военные действия надо тщательно спланировать, – таков был ответ де Бурга. – Мы дождемся возвращения Уильяма Лонгсворда и выслушаем его доклад. Он знает, сколько у Людовика собрано сил.
– Армия Людовика – это мусор, раз мы разгромили ее в первых же сражениях.
– Одна или две победы не означают исхода всей войны, – предупредил короля Губерт. – Давайте подождем, не обольщая себя, пока не явится к нам граф Солсбери с подробным докладом.
Несколькими днями позже Генрих вдруг захворал, и Губерт стал беспокоиться за жизнь короля.
– Что нам делать? – в панике вопрошал он у единственного собеседника архиепископа Кентерберийского, которому мог доверять. – Может возникнуть смута. Враги могут срочно вызвать Ричарда из Гаскони. Мерзавец де Роше только и ждет удобного момента, чтобы перегрызть нам горло.
Стивен Ленгтон, как обычно, призвал его набраться терпения. Король молод и обязательно выздоровеет. Они должны сделать все, что в их силах, чтобы он скорее поправился, и не допустить распространения зловредных панических слухов. Свежеиспеченный граф Ричард Корнуолл имеет задатки вождя, но его трудно прибрать к рукам и вообще невозможно водить на поводу. Прекрасно, что его вызвали в Лондон, он в пределах досягаемости и сможет наследовать трон в случае кончины Генриха, но нельзя терять надежды на милость Божью и надо молиться о скорейшем выздоровлении Его Величества.
Такова была речь мудрого церковника, и так и случилось. Король встал на ноги и выглядел столь же бодрым, как и до начала военной кампании во Франции. Если Англия возвратит все ею утерянное, король хотел бы пожинать победные лавры сам и не отдавать их Ричарду, одержавшему победу.
Людовик повел себя странно. То ли он испугался собранных против него армий, то ли получил от кого-то некое предостережение – все это было окутано тайной.
Внезапно он решил примкнуть к церковному воинству, творящему расправу над остатками альбигойцев. Это означало, что он подпадет под покровительство Рима, которым пользовались все участники крестовых походов.
Вероятно, Людовик того и добивался. Папа Римский приказал английскому королю приостановить военные действия против короля Франции, занятого в настоящее время в Священной войне.
Генрих был в ярости, но Губерт справедливо указал, что ему нельзя ослушаться Рима, так как в результате он будет неминуемо отлучен от церкви, а пагубные последствия отлучения Его Величества хорошо известны. Генрих присмирел и согласился выжидать. Время его торжества еще наступит, но никаких известий от графа Солсбери не поступало с тех пор, как он отплыл из Франции.
Когда Губерт обследовал владения Солсбери, подсчитал, сколько они стоят, и принял во внимание, что осталась вдовой графиня тридцати восьми лет, ему сразу же запала в голову блистательная идея присоединить богатства Солсбери к своему семейному достоянию.
У Губерта был племянник Реймонд, подыскивающий себе подходящую супругу. Губерт подумал, что было бы неплохо женить Реймонда на Эле, графине Солсбери. Она принесла первому мужу солидное приданое. Почему бы этому приданому не перейти в руки племянника Губерта? Семья де Бург знает, как распорядиться приумноженным богатством.
Он осторожно подвел короля к беседе на эту тему:
– Грустно, что наш Длинный Меч исчез и занесен в списки мертвых. Бедный малый! Он был жесток, и грехи его велики, но солдат он был хороший и храбрец, каких мало.
– Это правда, – согласился Генрих, – но, как и все негодяи, он был лжив и клялся в верности кому угодно и легко нарушал свои клятвы.
– Он умер. После него осталась вдова.
– Обогатившая его своим приданым, – подхватил Генрих.
– Она еще далеко не пожилая женщина, – продолжал свое хорошо подготовленное наступление де Бург. – Ей всего тридцать восемь лет. Она еще способна рожать детей. Ей необходим муж.
Генрих согласно кивнул.
– Позволю себе вам напомнить, что мой племянник Реймонд намерен в скором времени жениться. Он достойный молодой человек и до глубины души предан Вашему Величеству. Он бы хорошо распорядился оставшимся после покойного графа состоянием и взял бы на себя опеку над бедной графиней. Как вы отнесетесь, если, конечно, он завоюет ее сердце, к их браку?
– Если она будет благосклонна к Реймонду, почему я должен быть против? – удивился Генрих.
Этого Губерт и добивался.
Не теряя времени, он снарядил племянника в дорогу и отправил его ухаживать за безутешной, но богатой вдовой.
Если сама Пресвятая Дева своим чудесным вмешательством вызволила эрла Солсбери из морской пучины, то на этом и закончилась ее помощь, так как он и немногие уцелевшие после кораблекрушения очутились на острове Ре, принадлежавшем Людовику Французскому.
Им удалось, однако, найти кров в островном аббатстве и там из-за жалкого их вида не распознали, что приютили врагов. Все они были близки к смерти и нуждались в тщательном уходе, который им и предоставили. Но эрл не надеялся, что ему удастся долго пребывать неузнанным. Монахи скоро догадаются, кто он такой.
Будучи человеком глубоко религиозным, настоятель не выдал эрла, и больной постепенно поправлялся, готовясь к новому морскому путешествию. Конечно, из аббатства его бы не выпустили, и граф обдумывал побег.
Более трех месяцев прошло с тех пор, как он отплыл от берегов Франции, и логично было бы уже предположить, что он давно на том свете. Когда же эрл Солсбери на украденной лодчонке вернулся в Англию, Губерт был в шоке.
Эрл сразу же узнал, что произошло в его отсутствие. Его жену старательно обхаживали и добивались ее руки, внушая ей, что она овдовела. И главным ухажером был племянник Губерта де Бурга, Верховного судьи государства!
Уязвленный до глубины души, Солсбери предстал перед Генрихом Третьим. Король выразил свою радость по поводу того, что его побочный родственник вернулся из царства мертвых.
– Мы боялись, что этого никогда не случится. Вы так долго отсутствовали, а на море так опасно…
– Плохо то, милорд, что, возвратившись, я обнаружил, что моя супруга уже почти обвенчана с другим мужчиной.
– Дорогой Солсбери, ваша супруга еще не старая женщина, и я из уважения к вашей памяти поспешил отдать ее в заботливые руки.
– Вместе с моими владениями! – вскричал Длинный Меч. – Не сомневаюсь, что эти заботливые руки оказались и загребущими…
– Ну зачем же так грубо! – поморщился Генрих. – Мы все были уверены, что вас нет в живых. Вам не на что обижаться. Я вызову сюда в Вестминстер Губерта с племянником, и они извинятся перед вами, если вам требуется извинение, произнесенное вслух. Но уверяю вас, что мы соблюдали прежде всего интересы вашей графини.
– Тогда, милорд, я должен благодарить Бога… и Пресвятую Деву за то, что вернулся домой вовремя. Иначе…
– Иначе… произошло бы досадное недоразумение, – мудро заключил молодой король.
Король сдержал свое обещание и устроил встречу Губерта и его племянника с разгневанным Солсбери, где они покорнейше принесли свои извинения. При этом присутствовал и король.
Лонгсворд пронзил Губерта пылающим ненавистью взглядом и заявил:
– Я насквозь вижу тебя, гнусный стяжатель… Хоть вы и Верховный судья государства, – добавил он с издевательским поклоном.
– Уважаемый эрл, я думал только о том, как помочь бедной графине.
– И прибрать к рукам ее состояние! – закончил за него Лонгсворд.
– Уверяю вас, милорд, что мой племянник искренне влюблен в эту достойную леди. Скажи, разве это не так, Реймонд?
– Да-да, конечно, милорд.
Лонгсворд стал пурпурным от злобы, настолько он раскалился.
– Вы осмеливаетесь здесь утверждать заведомую ложь, когда уши короля слышат, а глаза видят. Впрочем, может быть, вы знаете, что наш король и глух, и слеп.
– Милорд… – Реймонд схватился за то место, где должен был висеть меч, который стража отобрала у него, допуская к королю.
Губерт положил тяжелую руку на плечо племянника и заставил его замолкнуть.
Он произнес успокаивающе:
– Милорд Солсбери, нет греха в том, что мужчина ухаживает за женщиной, потерявшей мужа. Теперь он раскаивается и постарается найти другой предмет любви.
– Твой племянничек подобен шлюхе из непотребного притона. Кто больше даст, с тем она и ляжет!
Король посчитал нужным вмешаться:
– Прошу тебя, дражайший мой родственник, помирись с Губертом! Я верю, что мотивы его поступков, как и племянника его, были далеки от всякой корысти. И эта ссора унижает нас всех. Чудесное спасение твое от гибели на море – это повод, чтобы отслужить благодарственные молебны во всех церквах, а не устраивать склоки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56