!
– Вы достаточно умны, государь, чтобы понимать, что женщин нельзя сбрасывать со счетов. Среди них есть – и слава Богу их немало, – кто заботится о мужьях, о семье, кто ласков, добр и самим своим присутствием вносит в дом мир и покой. Но некоторых подобная роль не удовлетворяет. Я уверен, что королева Франции именно такова.
– Она моя близкая родственница. Благодаря ей Людовик получил право претендовать на престол.
– Она ваша кузина, дочь вашей тетки Элинор, вышедшей замуж за Альфонса Кастильского. У вас общие дед и бабка. Трудно представить, что внучка Генриха Второго и Элеонор Аквитанской не обладала бы честолюбием и сильной волей.
– Значит, вы думаете, что нам следует остерегаться Бланш, хотя супруг ее – человек слабый?
– Не принимайте бездеятельность за слабость! Людовик не драчлив. Он не затевает войну без надобности и без уверенности в победе. Я считаю это проявлением мудрости. Впрочем, не мне вас учить, когда вам все это и так известно.
Генрих улыбнулся про себя. Он давно обратил внимание, что все советы и наставления Губерт теперь обрамляет фразой: «Вы сами это знаете, государь». До того, как Генрих встал на его защиту против мятежных баронов и епископа Винчестерского, Губерт де Бург общался с королем без подобных оговорок.
– Итак, вы думаете, что опасность исходит от Бланш? – повторно задал вопрос король.
– Согласитесь, государь, что англичанам всегда следует не упускать из вида французов и держаться настороже. То, что случается во Франции, немедленно находит свой отклик здесь у нас. Об этом нельзя забывать. Итак, Филипп Август мертв, а Людовик вместе с Бланш на троне. Давайте поразмыслим, как нам теперь вести себя.
– И как же, Губерт?
– Мы должны выжидать, как дальше будут развиваться события.
– И в то же время, – подхватил Генрих, – помнить, что они наши враги. И следить за ними в оба. За Людовиком и Бланш… в особенности за Бланш!

Франция, 1200–1223 годы
ОБМЕН НЕВЕСТАМИ
Тогда только что наступил первый год нового века, король Джон воссел на престол Англии несколько месяцев назад, а Филипп Август стал королем Франции почти что в один день с ним.
Заботы двух государей, разумеется, не касались трех девочек, беспечно болтающих в уединенном покое дворца короля Кастилии. Солнце уже опускалось к зениту и слепило их, даже сквозь затемненные стекла, когда объявили, что прибыл к двору трубадур, который споет им и научит девочек новым песням.
Их отец, король Альфонсо Восьмой, и их мать, дочь Генриха Второго, Элинор, были образцовой супружеской парой. Они любили и солнечный свет, и музыку на открытом воздухе, а их немногочисленный двор заслужил репутацию самого галантного в Европе. Они к тому же обожали своих дочерей и занимались образованием Беренгарии, Урраки и Бланки.
Все три девочки были красивы, а также умны, грациозны и обучены иностранным языкам, грамоте и домашнему хозяйству благодаря урокам приглашенных отцом учителей.
Для государства Кастилии это было очень важно, потому что это испанское королевство торговало невестами.
Против обычаев и нравов того сурового века Альфонсо и Элинор уделяли много внимания дочерям. Девочки пели и танцевали перед родителями, а те, в свою очередь, рассказывали им разные интересные истории. Элинор было что рассказать, но она не хотела, чтобы им довелось пережить то, что она испытала в детстве. Она росла в детском приюте при Винчестерском монастыре. Жизнь там, как и в Виндзоре, была полна тревог.
И впоследствии, куда бы ни забросила ее судьба – в Нормандию или в Пуатье, – везде жизнь маленькой Элинор омрачалась постоянной враждой между ее родителями.
Волевая натура ее матери побуждала их к ссорам, а когда отец поместил в тот же приют и своего незаконного отпрыска, ни о каком примирении и речи быть не могло. Они кричали друг на друга, и скандалы их были похожи на перебранки воришек и рыбных торговок на лондонском базаре.
И к чему это привело?
Мать как-то в запальчивости пообещала отцу, что поднимет сыновей против него. И так и поступила. А потом на много лет затворилась в монастырских стенах.
Элинор, вырвавшись благодаря замужеству из застенок, не желала дочерям подобной участи, и ее кастильский супруг был с ней согласен.
Он предпочитал развлечения политическим интригам. Любимым его занятием было щелкать кастаньетами перед личиками своих дочурок.
Далекое расстояние – мили, лиги и лье – отделяли Элинор от мрачной, туманной и погруженной в кровавые распри родины.
Девочки были любопытны, они хотели все знать. Она твердила им, что растут они при счастливом кастильском дворе, что родители их очень любят, а подданные обожают.
Альфонсо обожал дочерей и предпочитал общение с ними даже охоте. И жену свою он тоже крепко любил. Он с вожделением разглядывал ее фигуру, провожал ее взглядом, когда она, колыхая бедрами, удалялась из комнаты. Казалось, сам Господь благословил их брак.
Но не могло быть так, чтобы в подобном раю не завелся свой змий.
Чуть ли не в младенчестве Бланка уверовала, что все зло воплощают сарацины, неверные арабы, живущие к югу от ее королевства. Какими бы добрыми ни представлялись мусульманские торговцы и мастера, приходящие во дворец, чтобы заработать себе на пропитание, – они все равно коварные враги. Эта ненависть воспитала в ней железную волю.
Разговоров о нападении сарацин было много. «Вот-вот они захватят дворец и отправят девочек к султану в гарем!» Этот гарем представлялся сестричкам местом наподобие ада.
Однако ничего даже похожего на вторжение сарацин не случилось, и на девятом году жизни Бланка поняла, что девочкам грозит нечто иное, чем мусульманский плен.
Они все трое сидели на уроке, когда вызвали Беренгарию, старшую из сестер, для беседы с родителями. Уррака и Бланка встревожились, предчувствуя, что случилось нечто важное.
Девочки знали, что гости часто наведываются в замок, папа с мамой их тепло принимают, но зачем и почему – об этом им не говорили. Впрочем, младшие сестрички, проницательные, как все дети, догадывались, что какие-то разговоры ведутся о судьбе Беренгарии.
Но они представить себе не могли, что все произойдет так неожиданно.
Беренгария вернулась в классную комнату. Ее лицо было бело как мел, как будто что-то на нее обрушилось, но она не понимала, что именно.
Сестры немедленно осыпали ее вопросами – с кем она встречалась, о чем там говорилось и почему их не пригласили на прием, а предпочли лишь одну Беренгарию?
Та в изнеможении опустилась на стул.
– Меня осматривали послы.
– Чьи послы?
– Короля Леона Альфонсо.
– А почему тебя, а не всех нас?
– Потому что я старшая.
– Но почему? И зачем? – требовала ответа Бланка, младшая из сестер, а Уррака, как всегда, вторила ей.
– Вскоре… я выйду замуж за Альфонсо, короля Леона.
– Выйдешь замуж?! Ты? – вскричала Бланка. – Это невозможно. Ты еще не достигла брачной зрелости.
– Они решили, что я уже готова. – Беренгария обняла сестер и разрыдалась. – О, теперь я буду далеко и никогда вас больше не увижу!
– Леон находится совсем неподалеку, – возразила Бланка.
– Мы будем приезжать к тебе в гости, а ты – к нам, – обрадовалась Уррака.
– А вас здесь уже не будет. Вы тоже выйдете замуж.
Уррака и Бланка потрясенно взглянули друг на друга. Неужели их радужное детство окончилось?
– По крайней мере, раз твой супруг носит такое же имя, как наш папа, то он не может быть плохим человеком, – ободрила сестру Бланка.
– Разве имена делают человека плохим или хорошим! – всхлипывала Беренгария, а потом вдруг издала отчаянный вопль: – Мне еще так мало лет! Я ничего не знаю… и не понимаю! Зачем меня увозят далеко от дома? Я не хочу видеть никакого Альфонсо! Я хочу жить здесь!
Но понимание сущности всего живого и порядка вещей в мире все-таки пришло к ним.
Подобно Адаму и Еве, откусившим по куску яблока с Древа Познания, они вдруг прозрели и смирились с тем, что ждут их в жизни большие перемены.
Беренгария снарядилась в дорогу, чтобы обвенчаться с королем Леона. Родители успокаивали дочь и говорили, что все будет хорошо. Ведь она сможет управлять страной вместе с Альфонсо, став королевой.
А иногда король и королева Леона будут навещать короля и королеву Кастилии.
Но Беренгарии не так легко обошлось ее расставание с детством. Последние ее слова при прощании с сестрами прозвучали зловещим пророчеством:
– И ваша очередь придет!
Сестры тосковали по Беренгарии, но постепенно привыкли к ее отсутствию, и на протяжении трех лет никто в замке не заговаривал о каком-либо замужестве двух других принцесс.
Эти годы еще больше сблизили дочерей с их родителями.
Элинор с печалью на лице обнимала их. Она горько переживала будущее расставание с дочерьми.
Каждая из двух девочек страшилась будущего по разным причинам. Бланка боялась того, что она последняя и на ее долю не хватит приличных женихов, а Уррака – скоропалительного и опрометчивого родительского решения.
А больше всего они боялись одиночества – с мужем ли или без него – все равно.
– Есть хорошая новость, дорогая, – объявила вдруг Элинор. – Тебе выпала удача.
Мать поглядела на Урраку, и та затрепетала.
– Не бойся, дитя! – сказала Элинор. – И я, и твой отец больше всего печемся о будущем твоем счастье. И с нашей стороны было бы неразумно отвергнуть предложение, которого с замиранием сердца ждут все принцессы в Европе. Вероятно, сам Господь надоумил короля Франции прислать гонцов к твоему отцу с просьбой стать невестой его последнего дофина Людовика… Мы польщены оказанной нам честью, и, когда все необходимые договоры будут подписаны, тебе надо будет отправиться во Францию.
Уррака насупилась. Потом слезы из ее глаз полились ручьем и смочили воротник платья матери, прижавшей дочь к себе.
– Ты что, безумна, дочь? – спрашивала мать, борясь с раздражением. – Судьба благоволит к нам! Беренгария уже стала королевой Леона, а ты станешь королевой Франции. Разве можно пожелать лучшей доли?
Элинор еще крепче обняла дочь.
– Как мне внушить тебе, что Господь пролил свою милость на наш дом? Представь только – ты… королева Франции, и я… преклоню колени перед твоим троном.
– Я не хочу уезжать и оставлять вас… – рыдала Уррака.
– И я не отпущу ее! – присоединилась к общему хору Бланка. – Я не хочу оставаться одна!
– Ты недолго останешься одна в этой уютной комнатке. Очень скоро тебе отыщется подходящий супруг, и ты будешь гордиться тем, что он тебя выбрал. И я буду счастлива, глядя на твою счастливую мордашку. А теперь выслушайте меня, дорогие девочки! Великая женщина займется твоим воспитанием и представит тебя, Уррака, к французскому двору.
– Неужели моя бабушка? – Уррака чуть не упала в обморок.
Тяжелым испытанием было замужество, но попасть в руки зловещей леди, чье имя было овеяно мрачными легендами, было еще страшнее.
Знаменитая Элеонор Аквитанская, восьмидесяти лет от роду, не побоялась совершить путешествие через Пиренеи, покинув монастырь, где собиралась вскоре отдать Богу душу, на что надеялись многие европейские монархи и вельможи.
Она желала окончить свой земной путь в уютном пристанище, рассчитывая после бурной жизни обрести тихую кончину, и жизнь обещала ей такой мирный конец.
И вот она куда-то снова отправилась! Вершить какие-то таинственные дела. Удивленный шепот переносился от монастыря к монастырю, от замка к замку.
А в кастильском дворце все было перевернуто вверх дном – готовились к ее приему.
Уррака и Бланка жадно ловили малейшие слухи – кто такая их бабушка, почему она так знаменита и как она влияла когда-то на судьбы коронованных особ.
Девочки уже выведали, что старая Элеонор побывала когда-то в Святой земле вместе со своим первым супругом – другим Людовиком, который тогда был королем Франции, – и там едва не погибла, участвуя в сражении между крестоносцами и сарацинами. Потом она развелась с Людовиком и вышла замуж за Генри Анжу, ставшего очень скоро английским королем, и совместная жизнь их была настолько насыщена приключениями и переворотами, что она даже на какое-то время стала узницей собственного супруга.
Мать предупредила дочерей:
– Вы должны быть с ней очень осторожны. У вашей бабушки такой характер, что можно ждать любой каверзы, а к тому же она сейчас очень расстроена. Ваш дядя Ричард, ее сын, недавно скончался, и она скорбит по нему!
Глаза их матери затуманились, словно мысли ее улетели в далекое прошлое.
– Он был ее любимцем. Как она его пестовала, какие надежды на него возлагала! Он был так прекрасен… но она внушила ему ненависть к нашему отцу, и он затвердил эти уроки назубок.
– Но ведь так не должно быть! – вскинулась Бланка. – Нельзя учить сына ненавидеть отца!
– Моя мать делала то, что считала нужным для своего благополучия. Никаких правил и моральных устоев для нее не существовало. Да, моя милая дочь, ей надо было бы для общей пользы всех нас, ее детей, действовать лаской, а не дергать за узду. Но прошлое не исправишь. Она гордая женщина – самая гордая из всех, кто остался еще на свете. Она очень стара. И все же она решила приехать сюда. Я боюсь, что она не выдержит путешествия, но ей все нипочем. Она отправилась в путь ради блага своей семьи.
– А зачем она нам нужна? – наивно осведомилась Уррака. – И без нее свадьба состоится.
– Это очень важная свадьба. – Мать понизила голос, доверяя дочерям самую главную тайну. – Более важная, чем свадьба вашей старшей сестрицы. Бабушка ваша устроила так, что внучка ее сможет когда-нибудь надеть на голову корону Франции.
– А если б она не настаивала, то сын французского короля не получил бы разрешения от отца жениться на мне?
– Трудно сказать! Этому решению предшествовало множество переговоров. Но ваша бабушка ничего не предпринимает впустую, за каждым ее действием кроется глубокий смысл. Если она захотела самолично сопроводить тебя к французскому двору, значит, и ей, и Богу это угодно. Она захотела увидеть дело свое свершенным… – Тут мать слегка запнулась. – Если Господь дарует ей силы дожить до этого…
– И, значит, я поеду с ней в одной карете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56