окно в морозных узорах, пакля с потолка свисает, печк
а гудит, доедает порцию угля. Уголь, конечно, горит неплохо, и жар дает, толь
ко вот вонь от него. То ли дело Ц дрова, да леса поблизости нет, не достать д
ров. Летом, ненцы говорят, плавник можно у моря собрать, да сколько его соб
ерешь? На всю зиму, что ли? А зима тут девять месяцев.
Над кроватью, на выцветшем бухарском ковре Ц подарке приятеля по Пензен
скому лагерю, маузер и кривая басмаческая сабля. А снизу, для контраста, мо
ржовый хер висит. Хрящ окостенелый в полметра длинной. Это уже презент от
местных косорылых, от ненцев. За спирт поднесли. Вот, начальник, спасибо те
бе за зелье. В гости звали, черти немытые. Говорят, почетным гостям они сво
их жен подкладывают. Салом тюленьим обмажут, чтобы скользила, значит, и к т
ебе в чум приводят. Не обессудь, мол, добрый человек. Чем богаты. Надо будет
съездить, может, и вправду бабу какую помять удастся. Вот только со своими
сволочами разберусь, и поеду, решил Тимофеев. А разберусь завтра, вот, чтоб
мне сдохнуть! Пистолет «ТТ» не стреляет, заговорили пистолет, суки интел
лигентные. А маузер! Подарок друга-приятеля. Он маузер этот у басмача в Ту
ркестане забрал. И саблю забрал. Бритва, а не сабля. Клинок гнутый, тусклый,
будто крови напился, рукоять серебром поблескивает. Ну, приятель под хме
льком лишнего сболтнул, пришлось сдать его, хоть и жаль было. Тут кто кого
опередит: ты быстрее стукнешь, или он. Вот и посмотрим, господа философы: с
умеете, маузер и саблю бухарскую заговорить, или нет.
Тимофеев поднялся из-за стола, хватаясь за столешницу, добрался до койки.
Пестрые узоры на ковре плыли перед глазами. Он протянул руки, ухватил мау
зер, саблю, рванул. Ковер сорвался с мелких гвоздиков, рухнул на постель. П
ошатываясь, Тимофеев вернулся к столу, освобождая место, смахнул на пол м
ясо, положил перед собой клинок, и, рухнув на табурет, стал разбирать маузе
р. Хорошее оружие немцы придумали, даром что ли, все «курбаши» его предпоч
итали. Хочешь Ц кобуру деревянную к рукояти подставь, и сади, как из винто
вки, хочешь Ц бери в кулак, и пали по врагам народа, как в тире. Прицельная д
альность Ц тысяча метров, чем не винтовка! Кургузые девятимиллиметровы
е патроны раскатились по столу. Да, это не «ТТ». Десять патронов, десять см
ертей, три запасные обоймы. На всех интеллигентов хватит, да еще останетс
я. Их, гнид очкастых, всего-то десяток! Завтра… а чего тянуть? Сейчас всех ко
нчить! Нет, бабу эту черную оставить побаловаться. А на Большую землю пере
дать Ц медведи сбесились, всех заели. Точно, так и сделаю! Но тянуть не над
о… Всех кончить, прямо сейчас. Вот так: в правую руку саблю, в левую маузер! К
то не с нами Ц тот против нас… Ну, за погибель врагов народа! Тимофеев мах
нул разом полкружки спирта, запил водой из носика чайника.
Прихватив со стола керосинку, он взял маузер, сунул подмышку бухарскую с
аблю и пошел к дверям.
Пурга сразу залепила глаза, ударила в грудь. Лампа погасла, и он с прокляти
ем отбросил ее. Где они, затаились? Тимофеев вскинул маузер. Звук выстрела
потерялся в вое пурги, его развернуло отдачей.
Как там приятель рассказывал? Песчаная буря, ветер в харю, но впереди враг
и, значит Ц вперед! А здесь снежная буря? Плевать! Профессору пулю прямо в
лоб, посмотреть, как разлетится осколками голова, как очки брызнут стекл
ами, шамана Ц саблей сверху, чтобы до жопы, напополам, чтобы кишки наружу…
ассистент под лавку заберется, вытащим, в ногах ползать будет, скулить, со
плями исходить! Голову с плеч ему. Лопаря этого, бабку, учительшу, грузина…
или он абхаз? Аварц…, аварец, полячишку надменного… всех, всех под корень!
Где барак? Ворота? Почему открыты? Часовой!
Кто-то громадный, страшный, глухо рыча, надвинулся из снежной круговерти.
Тимофеев поднял голову, оскалился. Он еще успел вскинуть маузер, когда ог
ромная туша белого медведя рухнула на него. Смрад звериной глотки отрезв
ил Тимофеева за мгновение до смерти, он забился, закричал тонко, чувствуя,
как смыкаются на голове зубы зверя. Хрустнули кости и череп лопнул, разбр
ызгивая кровь и мозг, и захрустел в пасти медведя…
Пурга внезапно унялась, осела на землю, словно придавленная черным полог
ом полярной ночи. Александр Васильевич Барченко
Барченко А.В., 1981-1938, профессор
, сотрудник института изучения мозга и психической деятельности, заведу
ющий лаборатории, последователь французского мистика де Альвейдера. Пр
иговорен ВКВС СССР 25 апреля 1938 по обв. в шпионаже и участии в к.-р. массонской
организации «Единое трудовое братство».
снял очки и принялся протирать их кончиком шерстяного шарфа. Руки
его подрагивали, левую щеку сводило нервным тиком. Илья Данилов, саамски
й шаман-нойд, стоял рядом, бесстрастно наблюдая, как ворочается в снегу ме
дведь, разрывая в куски тело Тимофеева. Чуть в стороне сидел на снегу, подж
ав ноги, ненец Василий Собачников. Глаза его были закрыты, словно то, что с
лучилось, совсем его не интересовало.
Ц Не надо жалеть, Илья, Ц кашлянув, сказал Барченко, Ц не стоит он того. И
ли мы его, или он нас.
Ц Я не жалею, Ц с сильным акцентом сказал лопарь, Ц но кто придет вместо
него?
Ц Придет достойный, а главное, нужный нам человек, без которого «Золотые
врата» останутся закрытыми.

Глава 1

Париж, март 1941г.
Наступило время обеденного перерыва и кафе заполнилось служащими и про
давцами маленьких магазинчиков, расположенных по соседству. Это было об
ычное квартальное «бистро», куда Александр Назаров ходил уже не одну нед
елю, если становилось невмоготу сидеть в своей мансарде под крышей старо
го четырехэтажного дома и смотреть на мокрые крыши, серое беспросветное
небо и бесконечный дождь, заливавший Париж этой зимой. Кельнер уже призн
ал Назарова за своего и, обычно, без вопросов наливал рюмку кальвадоса. На
заров выпивал рюмку возле стойки, перебрасывался с кельнером парой бесс
одержательных фраз о погоде, которая «что ни говорите, мсье Алекс, при рес
публике была не в пример лучше» и, забрав со стойки пачку «Житан», уходил з
а свой столик в углу. Здесь же Назаров обедал бифштексом с картофельным п
юре, орошая мясо кружкой пива, выпивал на десерт рюмку коньяка под кофе, чи
тал газеты.
Сегодня есть не хотелось, гомон беспечных парижан действовал на нервы, д
аже кальвадос показался безвкусным и Александр заказал рюмку абсента и
минеральную воду. Поначалу он удивлялся французам: как же так? Страну окк
упировали враги, по Монмартру, по Елисейским полям, по пляс Пигаль словно
по Тирпицуфер, или Мариенплац по-хозяйски прогуливаются люди в чужой во
енной форме. Над мэрией полощется флаг государства, которое несколько ве
ков враждовало с Францией. Армия разбита, остатки ее выжжены огнеметами
в развалинах линии Мажино, флот, которым так гордились потомки Людовика
Святого и Наполеона, затопил себя на рейде Тулона, а парижане по-прежнему
беззаботны. Так же работают кафе и рестораны, в «Гранд Опера» дают спекта
кли, в «Мулен Руж» по прежнему скачут по сцене не совсем одетые и совсем ра
здетые девочки кордебалета. Удивление Назарова перешло в досаду, потом в
брезгливость и лишь разговор с пожилым французом, ветераном Великой вой
ны, как здесь называли Первую мировую, кое-что прояснил.
Ц Поймите, мсье, Франция не сдалась, она просто устала и набирается сил. В
нашей истории бывали нашествия: англичане, русские бывали в Париже, но гд
е они? Франция поднимется, поверьте мне. Возможно, на этот раз потребуется
чуть больше времени, но французы не сдадутся. Пусть боши пока гуляют в Бул
онском лесу и загорают в Ницце, рано или поздно мы дадим им такого пинка, ч
то они выметутся из нашей страны гораздо быстрее, чем вошли сюда. Поймите,
их просто нет для нас, мы их не замечаем, и мы будем как всегда ходить в кафе
, и пить вино, и смотреть на хорошеньких женщин на бульварах. Будем собират
ь новый урожай и отмечать праздник молодого вина. Это не безразличие, мсь
е, это презрение. До поры Ц презрение и молчание, но только до поры!
В кафе, словно рой раздраженных пчел повис, гул голосов, смех. Табачный дым
резал глаза. Назаров допил из толстенькой рюмки мутную зеленоватую жидк
ость, сделал кельнеру знак «повторить» и прошел на террасу. Дождь то усил
ивался, подгоняя прохожих, то слабел, вселяя призрачную надежду на улучш
ение погоды. Александр присел на плетеный стул в глубине террасы, куда не
долетала дождевая изморозь и брызги от проезжающих автомобилей. Гарсон
в белой рубашке с засученными рукавами и черном жилете принес ему рюмку
и бутылку «Перно», поставил на столик и, посетовав на погоду, поспешил вер
нуться в прокуренное помещение. Дождь плясал по мостовой, по зонтикам то
ропливо шагающих женщин, по шляпам нахохлившихся мужчин. Мимо кафе не сп
еша проследовали два «ажана» в накидках с капюшонами. Один из них, с роско
шными черными усами, с тоской загляделся на рюмку абсента в руке Назаров
а. Александр приподнял рюмку, сделал приглашающий жест, указывая на своб
одные стулья рядом со столиком. «Ажан» грустно развел руками Ц служба, м
сье, и, кинув два пальца к кепи, побрел дальше. Назаров сделал небольшой гл
оток настойки, долил рюмку водой. Глупо, конечно, так подставляться Ц мог
ли и документы проверить, но уж больно унылый вид был у полицейских. К том
у же вряд ли они разберутся, что документы поддельные. Уж если на двух гран
ицах не возникло вопросов, то опасаться обыкновенных полицейских вряд л
и стоило.
Во рту стояла горечь полыни и Назаров закурил сигарету. Три месяца ожида
ния дела… Первые дни после бегства от франкистов через Италию он никак н
е мог приспособиться к размеренной мирной жизни. Впрочем, жаловаться гре
х Ц другим повезло гораздо меньше. Сколько бывших однополчан по интербр
игаде сейчас гниют в пересыльных лагерях, скольких уже отправили в Герма
нию, или обратно в Испанию, а он сидит в кафе на рю де Прованс, пьет эту полын
ную отраву, наслаждается видом на зимний Париж… В посольстве приказали н
е только не приходить, даже звонить запретили. «Оставьте адрес, с вами свя
жутся». Три месяца связываются. Хорошо, хоть паспорт американский Ц нем
цы пока еще лояльно относятся к янки.
Мимо кафе проехал приземистый армейский вездеход в серо-зеленых развод
ах. Назаров проводил его глазами. Мы проиграли им в Испании. Впрочем, проиг
рал весь мир. Англия и Франция это уже почувствовали, Америка тоже не убер
ежется от войны, но следующий удар будет на востоке. Готовы ли мы? Технику
в Испании обкатали, людей проверили, но одно дело несколько тысяч специа
листов, воюющих далеко от дома, а другое Ц когда враг у твоих ворот.
Назаров залпом допил абсент. Гарсон, тут же показался в дверях, словно ожи
дал, пока он освободит рюмку.
Ц Э-э, друг мой, Ц сказал Назаров, стараясь говорить с английским акцент
ом, Ц мне неловко гонять вас за каждой рюмкой. Принесите всю бутылку и ещ
е «Перно», если вас не затруднит.
Обед закончился, посетители освободили кафе, но с улицы уходить не хотел
ось. Уже не разбавляя настойку, Александр пил рюмку за рюмкой, удивляясь, ч
то хмель никак не закружит голову, не прогонит навязчивые мысли. Возможн
о это следствие холодной промозглой погоды, а может, подсознательно он ч
увствовал, что этот пустой день станет последним в затянувшемся ожидани
и.
Остановившееся на противоположной стороне улице такси поначалу не при
влекло его внимания. Пассажир, одетый в светло-бежевый плащ не торопясь в
ыбрался из машины, сказал несколько слов водителю и пошел через улицу, на
правляясь к «бистро». Что-то знакомое было в его расслабленной походке, в
том, как он мимолетно оглядел улицу из-под полей шляпы. Назаров прищурилс
я, стараясь рассмотреть его лицо в наступающих сумерках, но узнал только,
когда мужчина подошел к его столику и, приподняв шляпу, спросил:
Ц Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
Ц Господи боже, Леонид Александрович!
Ц Спокойно, Саша, Ц чуть усмехнулся мужчина, Ц угостишь? Ц он кивнул н
а почти пустую бутылку абсента.
Ц Конечно. Гарсон, еще рюмку!
Подождав, пока официант исчезнет в кафе, они приподняли рюмки. Назаров да
же глаза зажмурил. Сам «генерал Котов
Котов Леонид Александрович, настоящее имя
Эйтингон Наум Иссакович. Резидент НКВД в Китае, Турции. В Республиканско
й Испании руководил разведкой, контрразведкой и диверсионными операци
ями. Руководитель операции по устранению Троцкого.
»! Неужели ожидание кончилось?
Они выпили до дна. Котов поморщился, полез за портсигаром. Назаров поднес
ему спичку.
Ц Ну, что, заждался? Ц спросил Леонид Александрович.
Ц Вы не представляете, до какой степени.
Ц Почему же не представляю. От хорошего настроения абсент бутылками не
заказывают. Ты знаешь, как его называют? «Жидкий кокаин»! У некоторых букв
ально от рюмки этой настойки начинаются галлюцинации. Кстати, во Франции
она была запрещена с тысяча девятьсот пятнадцатого года. Ну, сейчас, коне
чно, времена не те, чтобы следить, кто что пьет, но, во всяком случае имей в в
иду: алкоголиком от употребления абсента становятся в несколько раз быс
трее, чем от водки.
Ц Понял, Ц улыбнулся Назаров, Ц перейду на водку. Уже и вкус забыл. Здес
ь она, конечно, есть, но пьют ее редко, а внимание привлекать не хочется.
Ц Правильно. А у тебя еще и загар не сошел. Помнишь Испанию?
Ц Такое сразу не забудешь, даже если захочешь, Ц помрачнел Назаров. Ц С
последнего задания вернулся я один. Мост на Льобрегате рванули, на отход
е рассыпались. До сих пор не знаю, целы ребята, нет.
Ц Ты как выходил?
Ц Я в посольстве оставил рапорт. Через Барселону, в наглую. Морем на рыба
цкой шхуне до Менорки. Потом с контрабандистами до Сардинии. В Италии чут
ь не взяли, почти год на Сицилии в деревнях отсиживался. Там считали, что я
мафиозо из Чикаго, Ц Назаров невесело усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43