Вечерело, начинался дождь. Он по
правил фуражку, прикидывая, как лучше сделать: остановить таксомотор, ил
и поехать на метро? Взглянул на часы Ц время было вдоволь, раньше девяти в
ечера Людмила не ждет. А и подождет немного Ц ничего страшного. «Зайду-ка
я в Елисеевский, вот что», Ц решил он.
Редкие автомобили катили по площади Дзержинского, оставляя за собой вод
яную пыль. Он пропустил легковушку и наискосок побежал через площадь в с
торону Кузнецкого моста. Бирюков был уже рядом с Пушечной, когда с Большо
й Лубянки вырвался грузовик. Едва успев отскочить в сторону, он матюгнул
ся и погрозил вслед кулаком. Обернувшись, он еще успел увидеть бьющий в ли
цо свет фар, успел поднять руки, но крик его уже был не слышен в визге тормо
зов.
Перед глазами встало лицо Лады Белозерской, ее страшный взгляд, который
чуть не убил его.
Капот трехтонного «ЗИСа» ударил его в грудь, повалил под колеса. Грузови
к подпрыгнул, переваливаясь колесами через изломанное тело, задние коле
са наехали на смятую грудную клетку, медленно перекатились… Грузовик вс
тал, из дверцы выпрыгнул белый, как простыня шофер. Придерживаясь за кузо
в, он подошел к сбитому человеку, вгляделся, сорвал с головы кепку, скомкал
ее и сунул ее в рот, пытаясь сдержать крик при виде смятого тела в форме оф
ицера Государственной Безопасности.


Ц Вот рапорт, товарищ майор, Ц Кривокрасов положил на стол листок бумаг
и, чуть отступил и, щелкнув каблуками, приложил руку к фуражке, Ц разреши
те идти?
Ц Нет, не разрешаю, Ц майор отодвинул рапорт на край стола, достал из пап
ки листок и протянул его Михаилу, Ц вот, читай.
«Приказ по третьему отделу НКГБ СССР. Сержанта Государственной безопас
ности Кривокрасова Н.Т…» Дочитав приказ до конца, Михаил молча положил е
го на стол.
Майор Кучеревский тяжело поднялся из-за стола, сцепил руки за спиной и по
дошел к окну.
Ц Я сделал все, что мог, Ц глухо сказал он, и повторил, Ц все, что мог. Ты зн
аешь, людей у нас не хватает, поэтому я…, Ц он махнул рукой, Ц что теперь г
оворить.
Ц Что же меня, в ГУЛАГ переводят? Ц глядя в сторону, спросил Кривокрасов.

Ц Единственно, чего я смог добиться, это то, что ты будешь продолжать чис
литься за нашим ведомством. Так, что перевод Ц простая формальность. Счи
тай это командировкой. Ответственным заданием, если хочешь. Сутки на сбо
ры. Завтра отбываешь. С Ярославского вокзала, купейный вагон.
Ц Разрешите идти? Ц сухо спросил Михаил.
Ц Постой, Ц поморщился Кучеревский, Ц ты едешь не просто сопровождающ
им. Не знаю, уж кто такая эта Белозерская, но приказано глаз с нее не спуска
ть, понял? Охранять день и ночь. И в дороге и, по возможности, в лагере. С вами
едет старший инспектор Шамшулов, он из Управления Лагерей. Вот и будете в
месте с ним во взаимодействии, так сказать, конвоировать эту девицу. В лаг
ере будешь подчиняться только коменданту лейтенанту ГБ Назарову.
Кучеревский подошел к Кривокрасову, подал руку.
Ц Надеюсь, ты там не задержишься, Михаил. Желаю удачи. Да, Скокова проопер
ировали, врачи говорят Ц будет жить. Ну, все, бывай, Миша.
Кривокрасов пожал протянутую ладонь, четко повернулся кругом и вышел из
кабинета. Обида за необоснованный перевод, который он считал наказанием
за некачественно проведенное задержание Белозерской, душила его. «Пока
тился по наклонной, Ц подумал он, Ц МУР, потом Третий отдел, а теперь Ц Г
УЛАГ. Дальше только самому за решеткой очутиться».

Глава 10

Москва Ц Архангельск
Шамшулов спустил с верхней полки босые ноги с болтающимися завязками ка
льсон, пошевелил пальцами.
Ц Эй, граждане, вставать пора, Ц он спрыгнул в проход, потянулся, Ц эх, ни
где так не спится, как в поезде. Если, конечно, душа чиста. Так, гражданка Бел
озерская?
Лада натянула одеяло до шеи, отвернулась к стене.
Ц Ха, а у вас вид того. Синяки вон, под глазами. Не спалось?
Ц Отстань от нее, Ц Кривокрасов отбросил одеяло, сел на полке, Ц где мы
едем? Ц он отодвинул занавесу на окне.
За стеклом мелькали темно-зеленые ели и сосны, изредка голые березы и оси
ны прореживали густой лес, подступивший вплотную к железнодорожным пут
ям.
Ц К Вологде подъезжаем, Ц сообщил Шамшулов, натягивая гимнастерку. Он з
абрал с вешалки полотенце, кинул его на плечо, влез в сапоги, Ц так, я умыва
ться. Чтобы к приходу все встали.
Он рывком открыл дверь купе и вышел в коридор. Кривокрасов поднялся, прих
ватил со стола папиросы, взял полотенце и выглянул из купе. Шамшулов, насв
истывая «Марш Буденного» и не очень-то заботясь, спит кто-нибудь еще в ва
гоне или нет, проследовал к туалету.
Ц Лада Алексеевна, вы бы действительно, поднимались, Ц сказал Михаил, з
акрывая за собой дверь.
Придерживаясь за стенки вагона, Кривокрасов прошел к тамбуру. Навстречу
попался хмурый проводник с седыми висячими усами. Предупредив пассажир
а, что через десять минут перекроет туалеты, он пошел дальше, бормоча про с
ебя, что, мол, чего не спится людям Ц пять утра. Возле туалета Кривокрасов
остановился, опустил стекло и с наслаждением закурил. Никотин ударил в г
олову, закружил на мгновение. «И ни в коем случае натощак не курить» Ц всп
омнил он слова врача из госпиталя, усмехнулся. Как же не закурить, когда на
тощак папироса самая сладкая.
За дверью плескался и покрякивал от удовольствия Шамшулов. Ветер, летящи
й мимо приоткрытого окна, нес запах паровозного дыма, сгоревшего угля из
печки проводника.
Весна здесь, севернее Москвы, еще не набрала силу Ц только-только распус
кались почки. На стоящих вдоль пути деревьях, молодая зелень еще не радов
ала глаз, но даже пасмурное небо не портило впечатление от пробуждающейс
я к жизни природы. Лес внезапно отступил от полотна, ушел вдаль темной сте
ной. Поплыли мимо раскисшие поля. Вдали, возле леса, притулилась деревень
ка, над избами курился дым. Одинокий трактор тащил в поле то ли сеялку, то л
и плуг Ц отсюда было не разобрать.
Щелкнула задвижка на двери. Кривокрасов выбросил окурок в окно, обернулс
я. Шамшулов, с покрасневшим от холодной воды лицом, шагнул навстречу.
Ц О, молодец. Не то, что эта барышня. Раз Ц и готов. А ее что, одну оставил? Не
порядок, товарищ сержант Государственной Безопасности!
Кривокрасов глянул вдоль вагона. Двери в купе были закрыты, проводник су
етился в другом конце, растапливая печурку под титаном. Сержант ткнул Ша
мшулова в грудь твердым, как гвоздь пальцем, подталкивая обратно в туале
т. На лице у того отразилось недоумение, он нерешительно отступил. Кривок
расов шагнул вперед, захлопнул за собой дверь.
Ц Ты вот что, милый. Ты у себя на зоне командуй, понял? Ц не переставая дав
ить пальцем, сказал он, растягивая слова на блатной манер. Ц Я тебе не вер
тухай скурвившийся, и не безобидник лагерный. Я в органах девять лет и нач
альство у меня свое. Мне его хватает во как, Ц он провел ребром ладони по г
орлу. Ц И девчонку не трогай. Это тебе не блатных в «столыпине» парить. Ед
ет она в спецлагерь и отношение к ней должно быть, как к оступившемуся, но
раскаявшемуся гражданину, а не к врагу народа. Если ты забыл инструктаж, т
ак я напомню.
Ц Ты кого защищаешь? Ц лицо Шамшулова пошло красными пятнами, Ц интел
лигенцию гнилую? Деклассированный элемент? Ты же партиец! Да она…
Ц Я тебе все сказал, Ц Кривокрасов открыл дверь, Ц освободи помещение.

Шамшулов боком стал протискиваться мимо него, остановился, дохнув запах
ом нечищеных зубов.
Ц Что-то ты к ней неровно дышишь, товарищ сержант. Как бы тебе…
Кривокрасов сгреб его за гимнастерку, рванул к себе и, прижавшись лбом к г
олове, прошипел в масляные глаза:
Ц Еще слово и в Вологде ты отстанешь от поезда, сука. Слово даю. По слабост
и здоровья отстанешь. А поправлять ты его будешь долго. Может даже всю жиз
нь.
Проводив Шамшулова глазами, Кривокрасов умылся, расчесал волосы, поскре
б ладонью щетину на подбородке. Побриться бы, конечно, не мешало. Еще со вр
емен работы в МУРе он привык, чтобы с утра на лице не осталось никаких след
ов ночи, какая бы она не была. А ведь приходилось и в засадах сутками сидет
ь, и малины воровские трясти, не глядя день за окном или ночь. Все тогда был
о ясно, все понятно: вот бандит, грабитель, убийца Ц возьми его и хорошим л
юдям станет легче жить. А сейчас? На кого укажут пальцем, тот и враг. Дело ес
ть дело, он никогда не отказывался вести слежку, арестовывать, но иногда в
душу закрадывалось сомнение: а так ли все просто? Что ж получается: челове
к честно жил, работал, а его Ц раз под белы руки за то, что он из дворянской
или купеческой семьи! «Вот вернусь и попрошусь обратно в МУР», Ц подумал
он и тут же невесело усмехнулся. Если даже Кучеревский не знает, надолго л
и его откомандировали, то лучше уж тянуть лямку, там, куда послали и не дум
ать о скором возвращении. Да-а, подкинула жизнь работенку Ц заключенных
охранять.
Лада вышла из купе, Кривокрасов посторонился, пропуская ее. У девушки был,
действительно, не выспавшийся вид. Шамшулов забросил на свободную верхн
юю полку постельные принадлежности и матрацы и, расстелив на столике газ
еты, доставал из вещмешка продукты.
Ц Отец, Ц окликнул Кривокрасов проводника, Ц чайку не организуешь?
Ц Подождать придется, Ц проворчал тот, Ц вот, это чудо раскочегарю. Ско
лько раз говорил начальству Ц дымоход прочистить. Хоть сам в трубу поле
зай!
Вдвоем быстро порезали чуть зачерствевший кирпич черного хлеба, почист
или вареную в «мундире» картошку. Шамшулов развернул тряпицу, вытащив ув
есистый шмат сала, покрытого кристаллами соли.
Ц Ты как насчет по рюмочке? Ц спросил он, глядя в сторону.
Ц В шесть утра? Нет, спасибо.
Ц Ну, как знаешь, Ц пожал плечами Шамшулов, Ц а я приму для бодрости.
Он взял у проводника стакан, выбив сургучную пробку, налил себе граммов с
то водки и, залпом выпив, налег на сало. Кривокрасов вяло пожевал хлеба, ма
кнул в соль картошку. Всухомятку еда не лезла в горло. Шамшулов снова нали
л.
Ц Вот ты обижаешься, а зря, Ц сказал он, Ц с этой девкой еще мороки не обе
ремся. Уж ты мне поверь Ц я мно-огих видал. Вся из себя гордая! Дворянка, ма
ть ее за ногу! Да мы их в семнадцатом, Ц он рубанул воздух ребром ладони,
Ц во как! Будь здоров!
Водка проскользнула ему в глотку, словно мышь в знакомую нору Ц даже кад
ык на покрасневшей шее не дернулся.
Ц Тебе сколько лет? Ц спросил Кривокрасов.
Ц А что? Ц насторожился Шамшулов, Ц ну, тридцать два.
Ц Значит, говоришь, в семнадцатом ты их Ц во как!
Ц Ну, это я к слову, Ц отмахнулся тот, Ц но уж этим интеллигентишкам спу
ску не дадим! Это они поначалу гонор показывают, уж я-то знаю. В лагере мы их
к блатным определяли, а те сами разбираются. Не хочешь по-людски Ц перо в
бок, и Ц привет родителям. Ты молодой еще, Миша, горячий. Все справедливос
ть ищешь. А они враги! Вот повидаешь с мое…
Ц Да мне и своего хватает, Ц усмехнулся Кривокрасов.
Ц Чего там тебе хватает, Ц отмахнулся Шамшулов, Ц я ведь с командира от
деления охраны начинал, ага. В Соловках еще, в двадцать восьмом. А вот, досл
ужился до старшего инспектора, Ц он потер рукавом серебряную звезду в п
етлице. Ц Там, на Соловках, у нас все просто было: возьмешь, бывало, попа ка
кого, или этого, из офицерья, да в лесу его к сосне привяжешь, в чем мать роди
ла. А на следующий день он уже и холодный. Гнус там Ц жуть, кровь сосут, что
твои упыри. Зимой еще проще: выведешь такого…
Дверь в купе отворилась, Лада вошла, повесила полотенце, присела на полку.
Лицо у нее посвежело, разгладились морщинки в уголках глаз.
Ц Завтрак, Ц кивнул на стол Кривокрасов, Ц присоединяйтесь.
Ц А у меня огурчики соленые есть, будете? Ц Лада вытащила чемодан, доста
ла банку огурцов и поставила ее на стол.
Ц Не откажусь, Ц кивнул сержант.
Ц О-о, вот это закуска, Ц Шамшулов потер ладони, Ц выпьете с нами.
Ц Нет, благодарю, Ц вежливо отказалась девушка.
Ц Во, а я что говорил, Ц обрадовано воскликнул инспектор, Ц брезгует.
Ц Нет, просто я водку не пью, да и рано еще…
Ц Ну, шато-марго у нас не подают. Мы люди простые, из пролетариев. Так вот, с
ержант, слушай дальше, на Соловках-то как было: выведешь его на снег в одно
м белье, руки за спину, стреножишь и пускаешь гулять, Ц Шамшулов развесел
ился, вспомнив, по его мнению, забавные эпизоды, Ц а он и скачет в сугробе
Ц греется, значит…
Ц Вы знаете, я выйду в коридор, подышу, Ц сказала Лада.
Она закрыла за собой дверь, не прикоснувшись к еде.
Ц Видал? Ц спросил Шамшулов, Ц видал? Не нравится, значит, а?
Ц Ты, инспектор, не пей больше, Ц посоветовал Кривокрасов, Ц оставь на о
бед.
Ц Еще купим. Вагон-ресторан есть, значит, не пропадем! Ты куда?
Ц Пойду насчет чая узнаю, Ц успокоил его сержант.
Он вышел в вагон. Белозерская стояла у приоткрытого окна, закрыв глаза. Ве
тер трепал ее русые волосы. Кривокрасов подошел к ней, хотел окликнуть и в
друг заметил на ресницах слезы. Он кашлянул. Девушка открыла глаза, быстр
о вытерла глаза.
Ц Ветром надуло, Ц попыталась она улыбнуться.
Ц Это не ветер, Лада Алексеевна, я же вижу. На вас так подействовали его ра
ссказы? Хотите, я его заставлю замолчать?
Ц Спасибо, Михаил Терентьевич, но, я думаю, не стоит портить с ним отношен
ия. Нам еще сутки почти ехать, да и в лагере он тоже будет рядом. Мне бы не хо
телось настраивать его против себя. Я просто вспомнила, Ц она запнулась,
быстро взглянула на Кривокрасова, Ц ах, вы все равно все знаете из моего
дела. Так вот, бабушка мне говорила, что последняя весточка от родителей д
ошла с Соловков.
Губы у нее задрожали, на глазах опять блеснули слезы.
Ц Ну-ну, вот, возьмите, Ц Кривокрасов протянул ей свой платок, Ц постар
айтесь успокоиться. Таким людям, как наш инспектор, нет ничего приятнее, ч
ем видеть слабость других.
Ц Спасибо. А как вы попали на эту работу? Если, конечно, не секрет.
Ц Какой там секрет. Я, вообще-то, работал в уголовном розыске.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43