Рейт рассмеялся.
— Пообещайте ей от моего имени, что я не увяну. Хоть я и один, но не одинок. Пусть она обо мне не беспокоится. Но я так много работаю и так часто бываю в разъездах, что у меня даже возникло опасение, что я вряд ли заинтересую какую-нибудь женщину. Если я кому-то и нужен, то только моим театрам.
— Вот и Дира мне сказала, что вы обязательно отыщете способ избежать этого знакомства. Что ж, возможно, вы и правы. Несмотря на все женские прелести Диры, иногда я скучаю по холостяцкой жизни.
Собеседник Рейта улыбнулся, затем провел своих гостей в другой зал, где их могли видеть все посетители основного этажа, не имея возможности слушать, о чем они разговаривают.
— Ваш столик, господа. Сейчас к вам подойдет наш официант и порекомендует наиболее достойные блюда, специально приготовленные для сегодняшнего вечера. А я пока позову метрдотеля, специалиста по винам.
С этими словами он ушел.
— Здесь всегда такая атмосфера? — поинтересовался Соландер.
— Ты имеешь в виду поклонников, лучшие места в ресторане и специальное обслуживание?
— Именно.
— Да, всегда, — ответил Рейт. — А иногда здесь бывает даже еще шикарнее. Здесь меня никто не беспокоит. Мне предоставляют столик подальше от главного зала, чтобы я мог спокойно есть и не слышать бесконечных вопросов о лишних билетах, о том, не является ли мой спутник знаменитым Винкалисом, не могу ли я взглянуть на их сценарии и порекомендовать их к постановке и так далее. Мне иногда кажется, что во всем Эл Артисе нет такого человека, который не мечтал бы стать драматургом.
На короткое мгновение Соландер ощутил жгучую зависть. Это, наверное, замечательно, подумал он, вызывать восхищение у совершенно незнакомых людей, когда тебя все узнают и бегают вокруг тебя на задних лапках. Затем он представил себе, как идет куда-нибудь с женщиной, надеясь на романтический ужин в ее обществе, а вместо этого вынужден натянуто-бодро улыбаться окружающим, вести бесконечные разговоры о своей личной жизни с абсолютно незнакомыми людьми. Вся его зависть куда-то незаметно улетучилась.
— Мне очень жаль, — сказал он. — Наверное, это довольно утомительно.
Рейт равнодушно пожал плечами.
— Если бы пьесы не доходили до них, меня бы просто не замечали.
— Но разве пьесы до них доходят? То есть я хотел сказать, так, как ты на то надеялся.
Рейт перевел взгляд с Соландера на Борлена, затем обратно на Соландера. На его лице появилась напряженная улыбка.
— Винкалис дал мне хороший материал. Думаю, кое-что подойдет для инсценировки. Конечно же, большая часть зрителей не видит глубже поверхности театрального действа. Мы шутим — они смеются. Мы отправляем красивую девушку на смерть — они рыдают. Они не ищут в сюжете глубинного смысла. Но несколько человек в каждой толпе зрителей уходят со спектакля с задумчивым выражением лица.
— Я видел несколько ваших пьес, — вступил разговор Борлен. — Мне посчастливилось достать билеты на некоторые ваши замечательные представления, хотя места были не слишком хорошими. Мне всегда хотелось спросить Винкалиса, специально ли он вносит элемент опасности в использование магии, или же я просто что-то не так понимаю?
Рейт улыбнулся и, обратившись к Соландеру, сказал:
— Вот видишь? Некоторые зрители более внимательны, чем остальные. — Он пожал плечами и добавил: — Я не могу с полной уверенностью сказать, какой смысл вкладывает Винкалис в свои произведения. Я всего лишь несколько раз видел его, и у меня практически не было возможности поговорить о его намерениях или его философии. Я знаю, что эти пьесы значат для меня, и мне этого достаточно. Думаю, каждый зритель должен найти в них что-то для себя лично.
— Думаю, в некоторых своих произведениях у него все предельно ясно, и считаю, что это… довольно смело с его стороны. И с вашей тоже — ставить подобные пьесы очень опасно, поскольку они указывают на серьезные недостатки основ существования Империи. — Борлен положил локти на стол и немного подался вперед. — Или, может быть, это просто упрямство?
Рейт нахмурился.
— Как я уже сказал, об этом нужно спросить его самого и узнать, что он хочет донести до зрителя своими пьесами. Я знаю, что он никогда открыто не высказывался против Империи. Я бы просто не стал ставить антигосударственные пьесы. И все же, как гражданин Империи, я думаю, что тот, кто понимает полный цикл магии Драконов, способен на все, кроме задавания вопросов о том, как именно используется магия в театральной постановке. Цена магии слишком высока, а ее использование впустую — слишком бездарно.
Соландер слегка поморщился.
— Сегодня мне совсем не хочется беседовать на эту тему, Рейт, — вкрадчиво произнес он. — Мне хочется обсудить с тобой многое другое, но только не вопросы политики.
— Рейт? — удивленно поднял брови Борлен.
— Это дурацкое детское прозвище, — торопливо произнес Соландер, чувствуя, как покраснело его лицо.
За многие годы он ни разу не совершил подобной оплошности, но если уж на то пошло, то все эти годы он и не чувствовал себя в такой опасности. Необходимо рассказать Рейту, зачем он пришел к нему сегодня. Он собирался рассказать ему о своих намерениях и ближайших планах, понимая при этом, что их успешное выполнение для него гораздо хуже, чем неудача. Он был готов к тому, что Рейт скажет: «Ну, что я говорил?»
Тем не менее Рейт все-таки способен помочь ему. Со временем их пути разошлись — Рейт в одиночку достиг настолько видного положения в обществе, что Соландер не мог не рассчитывать на помощь с его стороны в обмен на старые услуги. Он мог лишь одно — взывать к старой дружбе, которая, увы, осталась в прошлом, и надеяться, что Рейт поможет найти решение возникшей перед ним, Соландером, дилеммы.
Он посмотрел на Борлена, кивнул, и они вдвоем в унисон прошептали два слова, которые воздвигли небольшой звуконепроницаемый щит. Борлен разработал его буквально несколькими часами раньше. Внешне ничего не изменилось, но Соландер почувствовал, как их троих окружил незримый, непроницаемый кокон.
Рейт нахмурился и спросил:
— Новая форма? Что это значит? К чему это имеет отношение?
— Нам придется говорить быстро. Если за нами ведется наблюдение, а я уверен, что это так, они заметят на своей аппатуре отсутствие звука и отправят своего человека выяснить, что тут происходит.
— Я должен успеть вовремя убрать щит, прежде чем это сделает кто-нибудь другой.
Рейт и Соландер обменялись быстрыми взглядами.
— Драконы наблюдают за тобой. За нами. Но ты сделал нечто такое, чтобы они не слышали, о чем мы говорим.
Соландер кивнул.
— Тогда говори. Но только побыстрее, потому что сегодня вечером произойдет кое-что большее, чем ты можешь себе представить, и я не рискну лишиться своего алиби, находясь с друзьями в людном месте.
Соландер не стал задавать никаких вопросов, зная, что Рейт ему все равно ничего не ответит. Кроме того, у них действительно было очень мало времени.
Соландер быстро объяснил, как окончательные составные элементы его магической формы встали на место и как Борлен, глядя на формулы, разработал щит, который будет служить своим собственным оружием, а затем объяснил Рейту почему, по его мнению, Драконы спокойно убили бы его, узнай они о его новом магическом открытии.
Рейт на короткое мгновение задумался над рассказом товарища, затем сказал:
— Если это не сработает, то у тебя не возникнет и никакой проблемы, верно?
— Конечно. Но оно сработает.
— Сомневаюсь. Ты изменишь несколько основных параметров в своих формулах, и они не сработают как надо. Завтра ты идешь туда, куда и собирался, настраиваешь свою аппаратуру, приводишь коллег поприсутствовать на испытаниях, после чего терпишь неудачу.
— Мы будем выглядеть полными идиотами, — пробормотал Борлен. — Потеряем наши лучшие лаборатории, возможно, даже наши покровители от нас отвернутся.
— Нет-нет, — неожиданно улыбнулся Соландер. — Все будет в порядке. Мы объявим предварительные результаты и признаемся, что они вызывают сомнения у нас самих. Скажем, что чем больше об этом думаем, тем чаще приходим к выводу, что получаем некий артефакт, и приводим контрольную группу помочь нам с настройкой аппаратуры и еще раз проверить наши результаты, а затем терпим полный провал. Если мы с самого начала будем сомневаться и заранее не заявим, что пока не ожидаем никаких результатов, а затем проверим, в надежде на неудачный исход, мы сделаем то, что девяносто процентов других Драконов…
Соландеру в голову неожиданно пришла мысль, от которой ему стало не по себе.
Он посмотрел сначала на Борлена, потом на Рейта и подумал, что последний также пришел к этому же выводу, и изо всех сил постарался сдержать улыбку. Лицо Борлена не выражало ничего, но он и не отличался живым, гибким умом.
— Полагаю, кое-какие из так называемых мертвых результатов, на которые махнули рукой, на самом деле были весьма успешными открытиями, о которых сами первооткрыватели не осмелились сообщить.
— По моему мнению, — сказал Рейт, — многие ваши коллеги разрабатывают некие замечательные технологии за счет Империи, а затем прячут результаты, чтобы тайком продать их заинтересованным лицам.
— О, этого лучше не знать, — каким-то слегка виноватым тоном произнес Соландер.
— Об этом лучше забыть, — согласился с ним Рейт. — Кроме того, будет разумнее, если мы перестанем скрывать наш разговор. Я чувствую, что у нас не слишком много времени.
Соландер, не повернув головы, краем глаза посмотрел на главный вход. Он заметил, как взметнулись от движения одежды вошедшего в зал посетителя, судя по цветам наряда — Дракона, который собрался выбрать себе столик самостоятельно.
Соландер убрал щит и громко сказал:
— А затем она сообщила мне, что хочет иметь дюжину детишек, и на этом наши отношения прервались. Я могу еще представить себя отцом одного ребенка, но не дюжины!
Рейт громко рассмеялся:
— Мне тоже удалось избежать любовного романа!
— Но я вовсе не хочу избежать романа, — отозвался Соландер. — Однако здесь немало женщин, которые… которые вроде Джесс Ты меня понимаешь?
Рейт улыбнулся ему в ответ.
— Понимаю. С ней, кажется, все в порядке. Последнее, что я о ней слышал, это то, что она выкупила долю у своего партнера и уехала в Арим руководить одним из своих оркестров.
— Возможно, мне не следует даже упоминать об этом, — сказал Соландер. — Но я в последнее время слышал довольно странные вещи о Велин. Вернее, о ней и о Луэркасе. О том, что она поднимается по лестницеиз комнат для прислуги, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Рейт посмотрел на свои руки и тяжело вздохнул.
— Сегодня она приходила ко мне, — сообщил он.
— Велин?! Ты шутишь!
— Нет. Луэркас избил ее. Очень жестоко избил. Даже пытался убить. Я отвел ее к знакомому судье, и она дала соответствующие показания. На основании этого судья окончательно расторг их брак. Луэркас должен выплатить штраф Велин и ее семье. Подозреваю, что состоится омерзительное судебное разбирательство.
— Думаю, ты прав, с его то характером, что это мог быть за брак! — произнес Соландер, пытаясь понять роль Рейта во всей этой истории.
Рейт по-прежнему сидел, уставившись на свои руки, как будто только что разглядел в них что-то удивительное. Как будто они, например, удвоились в числе. Это совсем не похоже на Рейта — говорить что-то, не глядя в глаза собеседнику. Соландер подумал, что на этот раз Рейт опустил голову, потому что что-то скрывает. Но что именно? То, что до сих пор испытывает к Велин какие-то чувства? Каждому, кто хорошо знал Рейта, было известно, что он по-прежнему любит ее.
— Принимая во внимание то, что у тебя с ней было, удивляюсь, что ты в это ввязался.
— У меня не было выбора, — сказал Рейт и посмотрел другу в глаза.
Он выглядел обиженным, но держался очень скромно. Что ж, может, его руки и впрямь делали что-то интересное.
— Когда я сегодня пришел в свой кабинет, она уже ждала меня там. Вид такой, будто на нее напал дикий зверь. Я просто не мог отправить ее прочь, несмотря на то что, как я подозреваю, Луэркас начнет меня разыскивать.
— Мне бы не хотелось, чтобы он за мной начал охотиться, — вступил в разговор Борлен. — В последнее время я слышал о нем просто жуткие вещи.
— Я помог ей, — произнес Рейт. — Я оплатил услуги охраны и комнаты, где она будет проживать в ближайшее время, и отправил восвояси. В моей жизни для нее нет больше места. Мне не хочется страдать снова, а она — великий мастер причинять душевные страдания. Поэтому я сделал для нее все, что было в моих силах.
Соландер не поверил своим ушам.
— Ну надо же! Она приходит к тебе, искренне надеясь, что сможет исправить былую ошибку — я имею в виду ее опрометчивый брак с Луэркасом, — а ты лишь предоставляешь ей комнату и покровительство и вышвыриваешь из своей жизни!
— Да, это так. Мне кажется, лучшее, что я мог сделать для нее и для меня. — После короткой паузы он добавил: — Особенно для меня.
— И поэтому ты стыдливо отводишь глаза. Ты чувствуешь себя виноватым. — Соландер откинулся на мягкую спинку стула и пристально посмотрел старому другу в глаза. — И тебе следует чувствовать себя виноватым. Боги милосердные! Если бы ко мне вдруг пришла Джесс и попросила взять ее обратно, я бы ни на секунду не задумался. Чего тут раздумывать! Если любишь кого-то…
Рейт прервал его, умоляюще подняв руку.
— Ты не хочешь обсуждать мою политику, я не желаю обсуждать мою личную жизнь. Абсолютно не желаю, Велин в безопасности, она ушла из моей жизни. Именно это мне и нужно.
Соландер пожал плечами. Над столиком повисла тишина. Все трое избегали смотреть друг на друга. Затем, когда молчание сделалось просто невыносимым, Соландер сказал:
— Нужно оплатить счет и уходить. Мы с Борленом должны проверить, как идет работа по предложенным нами формулам, прежде чем завтра обнародовать наше открытие. Я не слишком доволен результатами. Боюсь, в наши расчеты где-то закралась ошибка. Сегодня я обнаружил довольно странные показания аппаратуры. Полагаю, все-таки следует пригласить наблюдателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67