Все до единого шары, упавшие из черного контейнера в прозрачный, оказались фиолетовыми.
Пораженный увиденным, Рон откинулся в кресле и оглядел своих коллег. Широко раскрытыми глазами они смотрели друг на друга.
Великий Магистр тем временем принялся выкатывать шары из прозрачного контейнера в канавку, прорезанную в столешнице. Каждый шар вкатился в пронумерованный паз. Теперь уже ни у кого не осталось сомнений в результате голосования. Двадцать пять голосов в пользу принятия новой меры. Никто из членов Совета, кроме Великого Магистра, не воздержался. Ни одного «воздерживался с предубеждением». Ни одного голоса против.
— Пожалуйста, зарегистрируйте результат голосования, — обратился Великий Магистр к Магистру Исторических Наук.
Тот кивнул и, сделав соответствующую запись в протоколе заседания, доложил:
— Результат голосования зарегистрирован.
— Тогда зарегистрируйте также и вот что. Следуя результатам единодушного голосования членами Совета Драконов в пользу вопроса об использовании человеческих душ в качестве горючего для нужд Империи, 872-й Великий Магистр Совета Драконов представил на рассмотрение Совета уведомление о своей отставке и решении эмигрировать из Империи Харс Тикларим за границу. Данное заявление вступает в силу незамедлительно.
Великий Магистр оглядел присутствующих, по очереди встречаясь взглядом с каждым из них. Когда очередь дошла до Рона, тот почувствовал отвращение Великого Магистра к нему, его неприятие гнусности, содеянной всеми присутствующими. На какое-то мгновение Рон усомнился в целесообразности избранного им и Советом курса.
Но Великий Магистр собрал свои вещи и продолжил:
— Я стыжусь того, что зло свершилось во время моего правления. — Затем повернулся к Рону и сказал: — Ты был третьим после Криссы, и я не сомневаюсь, что она приняла решение о своей отставке столь же глубоко продуманно и искренне, сколь и я. Стало быть, ты становишься действующим Великим Магистром до конца моего срока. Мне остается только надеяться, что вызванный тобой и твоими соратниками кошмар не поглотит в конце концов вас самих.
С этими словами он покинул зал заседаний.
Когда старый Великий Магистр ушел и Рон несколько торопливо уселся в освободившееся кресло, он вдруг понял, что все его сомнения относительно правильности произошедшего улетучились. Совесть его успокоилась. Он находился среди мужчин и женщин, которые понимали, какой путь является наилучшим для предотвращения краха Империи Харс Тикларим, и которые сделают все от них зависящее для того, чтобы вознести Империю к новым вершинам величия.
Глава 5
Крутящиеся в теплых летних течениях бесконечные цепочки фестивальных шаров прочертили море множеством радуг, яркое разноцветье которых привлекло десятки тысяч рыб, казавшихся живыми звездами, пляшущими в жидком небе.
В потоки воды выплескивалась музыка — сладкозвучные напевы романтических баллад, развеселые танцевальные ритмы, бравурные марши военных оркестров, которые остались единственным напоминанием о воинственном прошлом Харс Тикларима. Смешиваясь в воде, многочисленные мелодии не производили диссонанса, но сливались в изумительной гармонии, создавая чудесную и волнующую симфонию, включающую в себя образы жизни, полной надежд и страстей, жизни, которая пытается выразить всю бренность и вместе с тем жизнестойкость человечества.
Через хрустальные арки городских коридоров проходили тысячи людей, облаченных в пышные наряды, созданные специально для этого дня, этого момента, этого места. Женщины, раскрашенные как рыбы, плавающие вверху, мужчины в масках, украшенных драгоценными камнями, словно первобытные морские божества, которых они изображали, — все двигались к Полифоническому Центру на церемонию открытия Фестиваля Первой Недели.
Джесс, с браслетом на запястье левой руки, который свидетельствовал о том, что она на самом деле имеет право посетить Фестиваль, браслетом, подаренным ей подругой из семьи Артис, которая, посетив прошлогодний Фестиваль, поклялась, что впредь ноги ее там больше не будет, двигалась вместе с толпой тех, кто действительно имел право проходить под золотой аркой. На девушке была простая зеленая маска с блестками, головной убор с изящной линией из перьев, идущей со лба на затылок и дальше вниз по спине, и зеленый костюм, усеянный переливчатыми чешуйками. С ней никто не заговаривал. Впрочем, Джесс быстро поняла, что здесь никто ни с кем не разговаривает. Ей показалось странным, что в такой огромной толпе не слышно ни звука, ни шепота, ни сердитого окрика в ответ на случайный толчок локтем или прочее.
Джесс не могла припомнить, чтобы за все годы, проведенные вне Уоррена, ей доводилось присутствовать в обществе людей, двигающихся в таком безмолвии. Но она хорошо помнила, как бесшумно двигались люди там, в Уоррене, и вдруг ощутила у себя на языке острый, горьковатый привкус страха, когда людской поток уносил ее все дальше вперед.
Джесс надеялась отыскать Рейта и, будучи переодетой до неузнаваемости, хотела понаблюдать за ним, не выдавая своего присутствия. Ей не хотелось, чтобы он узнал, что она прибыла на Фестиваль, чтобы шпионить за ним. Джесс стыдилась своей ревности, своего желания постоянно видеть его и быть рядом с ним, желания, которое она скрывала, потому что Рейт никогда не смотрел на нее как на кого-то более близкого, чем друг. Он относился к ней с какой-то забавной терпимостью, а иногда и с жалостью. Джесс было стыдно, но она боялась, что Рейт познакомится на Фестивале с кем-то, кто ему понравится. Что он будет танцевать с женщиной, которая увидит в нем все то прекрасное, что первой разглядела сама Джесс, и что Рейт, увлеченный новым лицом, довольный какой-нибудь умной фразой со стороны новой знакомой, уйдет навсегда и больше уже никогда не вернется. Джесс не знала, что она предпримет в случае, если увидит, как Рейт танцует или разговаривает с какой-нибудь незнакомкой, но ей было мучительно неприятно оставаться в неведении.
Она, однако, не предполагала присутствия на Фестивале такого огромного количества людей. Детские Фестивали были гораздо малочисленнее, хотя Джесс всегда казались грандиозными по своим масштабам — несколько сотен детей собирались в одном месте, как правило, без надзора со стороны взрослых. Но каждая семья проводила свой отдельный детский фестиваль. Для взрослых существовал только этот общий фестиваль, и, судя по всему, каждый взрослый горожанин принимал в нем участие.
«И как, скажите на милость, я найду Рейта в этой невообразимой людской массе?» — в отчаянии спросила себя девушка.
Откуда-то спереди донесся ровный тихий перезвон колокола, и вскоре Джесс увидела перед собой красивую золотую арку и поняла, что приближается к месту назначения. Звон колокола постепенно становился все громче. Несколько человек, находившихся перед Джесс, неожиданно подняли левые руки навстречу арке, и девушка увидела, как на их браслетах заплясали крошечные огоньки. Она сделала то же самое и ощутила легкое покалывание на коже. А потом прошла под сводами арки.
Толпа заметно поредела. Полифонический Центр, похожий на колоссальный улей, растянувшийся на несколько фарлонгов во все стороны, будто заглатывал людей, устремляющихся к нему из многочисленных коридоров, и вел их по сотням направлений. Однако казалось, места хватит еще очень многим. Джесс выбрала себе место у перил балкона. Встала там и принялась разглядывать окружающих. Хотя она уже бывала в Полифоническом Центре и раньше, ей никогда не доводилось входить в громадный Триумфальный Зал, используемый только для проведения Фестивалей да иногда для официальных государственных мероприятий.
Джесс казалось, что она стоит в сияющем сердце ограненного драгоценного камня. Дальние стены, прозрачные и гладкие, открывали перед ней панораму освещенного иллюминацией моря, в котором плавали как ангелы, так и демоны всей водной вселенной. Все они, вызванные к жизни вьющимися, сплетающимися и пляшущими сполохами разноцветных огней, изгибались и делали всевозможные кульбиты, то прячась в темноте, то снова появляясь, когда свет, лаская их, спиралью обвивался вокруг этих эфемерных созданий. Все они бесшумно двигались с неописуемым изяществом.
Даже если бы эта огромная стена купола была единственным украшением Фестиваля, Джесс сочла бы его вполне достаточным. Однако ближе к ней сверкали и танцевали в воздухе еще и фонтаны, подсвеченные изнутри красными, золотистыми, зелеными, серебряными и голубыми огнями. Пол, искусно украшенный богатой каменной мозаикой, изображавшей подводные пейзажи, прекрасно гармонировал со стенами, но люди, движущиеся по его великолепной поверхности, казались насекомыми. Ароматы летних цветов, лугов, листьев и журчащих ручьев наполняли ветерок, нежно ласкавший кожу Джесс. Между фрагментами мозаики зеленели поросшие травой поляны, окруженные цветущими деревьями. Там же стояли скамьи и беседки. Небольшие сады с клумбами, кустарниками и деревьями будто предлагали уединение для парочек и групп людей в своих лабиринтах, а плавательные бассейны позволяли купаться и резвиться в них, словно люди были морскими обитателями. Джесс видела парящие в воздухе танцплощадки, столы с закусками и напитками и чем-то еще, назначения чего она не могла понять.
— Вы впервые здесь?
Чья-то рука легонько провела по хвостику из перьев и остановилась на обнаженной спине девушки. Джесс обернулась и увидела человека в маске с белесыми серебристыми глазами, который смотрел на нее сверху вниз с приятной, располагающей улыбкой.
— Я чувствую себя… немного растерянной, — промямлила Джесс.
Мужчина кивнул и снова улыбнулся, на этот раз ободряюще.
— Я не совсем уверена, что полагается здесь делать. Это не совсем похоже на… — Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки. — На детские Фестивали, которые я посещала.
— Само собой разумеется. Развлечения взрослых вряд ли приемлемы — или даже интересны — для детей. Но… — Он снова широко улыбнулся и продолжил: — Я помню, каким смущенным и сбитым с толку был на своем первом Фестивале. Вы позволите мне помочь вам освоиться здесь?
— А возможно ли отыскать здесь того человека, который мне нужен? — спросила Джесс, когда они с незнакомцем вышли с балкона и начали спускаться по винтовой лестнице-аппарели.
— Иногда. Если тот, кого вы ищете, не подавал просьбу об уединении, вы можете определить его местонахождение, задав вопрос вашему браслету. Другие могут отыскать вас таким же образом.
— В самом деле? — удивилась Джесс.
— Конечно. В ваш браслет была заложена информация о вас, прежде чем его вам послали. Это не просто браслет или ваш пропуск на Фестиваль. Он также сообщает тем, кого беспокоит ваша безопасность, что с вами все в порядке. Если вы не против, то благодаря браслету вас могут отыскать даже в огромной, шумной толпе.
А это значит, подумала Джесс, что она здесь Шарон Артис. Ведь это обман, который может доставить кучу неприятностей, если кто-то вознамерится искать настоящую Шарон Артис.
— А как добиться, чтобы тебя никто не искал?
Уголок рта ее спутника слегка дернулся, и сквозь прорези в его маске Джесс увидела, что глаза незнакомца сузились.
— Вы просто говорите браслету: «Дай мне уединение». Когда вам надоедает уединяться, вы говорите: «Хочу на публику». Браслет сделает то, что вы захотите. Информация об этом имеется в упаковке, присылаемой новичку, — добавил он.
— Не помню, чтобы я ее там видела.
— Все впервые посещающие Фестиваль получают ее.
Вот именно, подумала девушка. Ведь Шарон прибыла бы сюда во второй раз, если бы решила снова посетить праздник.
— А я не видела этой инструкции, — пробормотала Джесс.
Они спустились на главную площадку — пол, на который Джесс смотрела с балкона.
— Чем бы вы хотели заняться в первую очередь? — поинтересовался незнакомец. — Потанцевать? Перекусить? Посетить одну из видеокабинок? Прогуляться в парке?
— Не знаю. А вы не скажете мне, как вас зовут? — спросила Джесс.
Справа от нее, в одном из киосков продавались неотразимой красоты фестивальные ожерелья и брошки. Девушка на мгновение отвела взгляд от своего спутника. А потом слева от тропинки, по которой они шли, из-за кустов выскочила разукрашенная парочка и бешено закружилась в танце тадана под оглушительные аккорды музыки, извлекаемой трио музыкантов с декалирами в руках.
Спутник Джесс увлек ее вперед, покачивая головой.
— Слишком громко они играют, чтобы думать, — сказал он и повел девушку прочь от кабинок по более тихой тропинке. — Так вы не читали никакой информации, прилагавшейся к вашему браслету?
— В упаковке не было ничего, кроме браслета, — ответила Джесс.
— С каждым годом они становятся все более небрежными, — произнес мужчина с легким раздражением. — А правила таковы, моя маленькая рыбка в перышках. Нельзя спрашивать имен людей, с которыми встречаешься. Нельзя пытаться узнать имена. Если хочешь отыскать своих друзей, это можно делать, но запрещено выяснять что-либо относительно незнакомца, пока он сам не решит представиться, либо если совершается какое-либо преступление. Анонимность — это часть радостей Фестиваля. Здесь ты можешь быть кем угодно, правда в рамках закона, испытывать удовольствия, запрещенные в любом другом месте, испытывать их без общественного порицания и на одну неделю стать свободным от всех последствий, свободным от бремени обычных правил, свободным от всего, кроме волнующего трепета, который охватывает тебя в данное мгновение. Если у тебя есть определенные фантазии, ты можешь воплотить их с одним партнером или целой дюжиной. Все, о чем ты когда-либо мечтал, может стать реальным в течение нескольких дней. Все, чего ты хочешь, ты сможешь здесь получить.
Джесс испуганно посмотрела на незнакомца. Да, у нее были свои фантазии — она часто мысленно представляла себе, как они с Рейтом в один прекрасный день свяжут себя брачными узами. Она часто мечтала о том, что она когда-нибудь станет выдающейся, известнейшей исполнительницей музыки на метакорде, о том, что у нее будет великолепный дом в Эл Артис Травиа, который она сможет назвать своим собственным, о том, что у нее родятся дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67