— Потому что он без разрешения ушел из столовой?
— Потому что он не доел форель под чесночным соусом, что и послужило поводом для наказания. Почему взрослые так относятся к детям? Почему они пичкают их едой, которая им не нравится, а потом наказывают их тем, что лишают своей любви?
— Черт, если бы я знал. Неужели родители больше любят детей, которые хорошо кушают? Я не очень в этом разбираюсь. У меня нет детей. Вы наверняка принесли его на руках, а он обнимал вас за шею своими маленькими ручонками, а головку положил на плечо.
— Точно. А откуда вы знаете?
— Потому что я завидую ему.
В трубке он услышал низкий смех:
— Вы все еще в Сан-Франциско?
— В Чикаго. Я взглянул на «Сэлинджер».
— Да?
— Он в плохом состоянии, Лора.
— Мы знаем — я знаю это. Многие годы его не ремонтировали. Вы обнаружили что-нибудь еще?
— Трудно сказать, я очень бегло его осмотрел, а нам нужны точные данные. Насколько это важно для вас, я имею в виду этот отель?
— Я хочу купить именно его. Я уже видела документацию на него, Уэс. Он расположен в идеальном месте. То, что я хочу с ним сделать, организовать будет не очень трудно, а само здание довольно крепкое.
— Вы не можете этого знать, пока мы не провели инженерные исследования.
— Год назад здание было крепкое — я же сказала, что видела документацию. Нужно будет только обновить его.
— Это обойдется в миллион долларов, а может, и больше.
Наступила пауза.
— А мы думали, что такой будет цена за него.
— Если Сэлинджер еще захочет продать его. Я собираюсь послать моего сотрудника, чтобы он разузнал это.
— Уэс, пожалуйста, сделайте все, чтобы мое имя нигде не фигурировало.
— Потому что финансирую я? Дорогая, меня нисколько не смущает, что я останусь в тени; я всегда в тени, когда финансирую какой-то проект. Это — все ваше. Вся слава принадлежит вам. Все, что мне нужно, чтобы вы начали получать прибыль.
— Мне не нужно никакой славы. Я собираюсь основать корпорацию, в которую войдут несколько отелей… Она замолчала на полуслове, и Карриер нахмурился:
— Сколько отелей мы собираемся покупать?
— Пока я попросила вас помочь мне только с одним.
— Но у вас есть другие на горизонте?
— А разве у вас на горизонте ничего не появляется? По-моему, именно так вы добились того положения, которое сейчас занимаете.
— Так сколько отелей собирается иметь ваша корпорация?
— Четыре.
Они помолчали. Потом, видимо приняв какое-то решение, она сказала:
— Уэс. Я все расскажу вам, когда мы встретимся. Вы скоро вернетесь?
Он надеялся услышать, что она скучает по нему так, как он скучал по ней, но она ничего не добавила.
— Сегодня вечером я буду в Нью-Йорке. Видимо, смогу приехать к вам в пятницу к ужину. Хотя… У меня есть предложение получше. Почему бы вам самой не приехать ко мне в Нью-Йорк?
На этот раз пауза была недолгой.
— С удовольствием, — сказала она просто.
Карриер был удивлен, насколько это его взволновало, он почувствовал себя, как мальчишка, но старался, чтобы голос не выдал его волнения.
— Тогда до пятницы. Встречаемся в полшестого в «Русской чайной». Сообщите моему секретарю номер вашего рейса, и он пошлет за вами моего шофера, который отвезет вас в мою квартиру, а потом в «Чайную». Если вы не сможете позвонить…
— Уэс! — перебила она его. Он почувствовал, что она улыбается. — Я найду дорогу. До встречи.
— До пятницы, — сказал он.
— До пятницы, — эхом отозвалась она. Повесив трубку, она судорожно вздохнула. Она должна была рискнуть. Она не могла иметь тайн от Уэса. Они собираются вместе работать, и он хочет доверить ей двадцать миллионов долларов. Он был настоящий бизнесмен. Он сам только что сказал ей, что хочет от нее одного — чтобы она делала деньги.
Но это была неправда. Он ждал от нее значительно большего. Но она была согласна даже на это, потому что ей было интересно с Уэсом Карриером. Он всегда был в центре самых важных событий и принимал участие в том, чтобы эти события совершались на международном уровне. Все это подогревало ее интерес к нему и к чувствам, которые он испытывал к ней. «Может быть, я уже созрела для этого приключения? — думала она. — И для человека, который считает мошенника честным человеком. Может быть, пришло время честно все рассказать ему?».
Но сейчас она разволновалась по другой причине, и она знала, по какой. Она уже знала это, когда услышала, что Карриер заговорил о «Чикаго Сэлинджер» Несмотря на все перечисленные им недостатки, он уже решил, что купит его. Иначе он не стал бы заводить разговор о том, что надо провести обследование дома, тем более, если бы считал, что это выброшенные деньги, или что идея приобретения «Чикаго Сэлинджер» была глупой, или что она не сможет справиться с этим. Он отнесся к делу серьезно, а это означало только одно — значит, это должно было случиться.
«Оуэн, — сказала она про себя. — Мы скоро снова получим твой отель».
Шел сильный октябрьский дождь, когда такси остановилось напротив Сан-Джеймс Тауэр, поэтому Лора не успела ничего заметить, кроме неясного очертания здания, прежде чем швейцар быстро впустил ее в подъезд, а потом в лифт, который довез ее до апартаментов Карриера. Она немного опоздала, вернее, опоздал ее самолет; кроме того, они не ехали, а просто ползли от Ла Гардия, поскольку движение было таким сильным. У нее едва оставалось несколько минут, чтобы распаковать свои вещи в его спальне, привести себя в порядок в черной хромированной ванной комнате. Ей пора было выходить.
— Шофер мистера Карриера отвезет вас куда пожелаете, — сказал ей секретарь, помогая надеть плащ. — Если вы подождете здесь или в холле, ему хватит пяти минут, чтобы из гаража приехать сюда.
Она намеревалась пройтись пешком до «Русской чайной», чтобы побыть одной перед встречей с Карриером и вновь почувствовать город, который не видела почти шесть лет. Но ее опоздание и дождь, а также перспектива доехать в теплой сухой машине, где за рулем сидел кто-то другой, заставили ее изменить свое первоначальное решение.
— Я подожду здесь, — ответила она. Как только он вышел, чтобы позвонить в гараж, с откровенным любопытством она окинула взглядом квартиру. Комнаты были большими и удобными, с мягкими диванами вокруг низкого квадратного журнального столика, гибкими итальянскими напольными лампами из нержавеющей стали с черными металлическими абажурами, вращающимися вокруг своей оси. Квартира имела современный и дорогой, но какой-то нежилой вид. «Здесь не хватает немного беспорядка, — подумала она, — и несколько смятых подушек на диване. Но хороший дворецкий никогда бы не позволил этого».
Она заглянула в столовую, где двенадцать стульев окружали блестящий полированный стол, который годился скорее для конференц-зала, и наконец, в кабинет Карриера, а потом еще раз вернулась в спальню. Именно здесь она впервые почувствовала тревожное волнение. До этого момента она все время спешила и думала только о том, что самолет долго кружил над аэропортом из-за дождя, что ей нужно быстро принять душ и переодеться, чтобы не заставлять Карриера ждать. Но сейчас, разглядывая его бюро из черного дерева и ночные тумбочки около широкой кровати, покрытой белым с черным стеганым одеялом, она поежилась от предчувствий перемен в ее жизни.
В этот момент вернулся секретарь и сообщил, что машина ждет внизу. Она направилась к дверям.
Карриер был уже там, когда она приехала, и разговаривал с метрдотелем, хотя маленькое помещение перед залом было забито промокшими шумными группками людей, ожидающих, когда освободятся столики.
— Как раз вовремя, — улыбнулся он ей, когда она подошла к нему. Взяв ее за руку, он поцеловал ее в щеку. — Мы не смогли бы больше сдерживать толпу.
В мгновение ока они уже сидели в кабинке, обитой красной кожей, в зале таком же красивом, как и картины на стенах, — Вы чудесно выглядите, — сказал он, беря ее руку в свои. — Я все думал, вдруг вы передумали и не приедете.
— Мне это даже в голову не приходило, — откровенно ответила Лора. Она с интересом осматривалась вокруг, а Карриер, заказав вино и блины с икрой, ждал, когда она повернется к нему и наверняка с восхищением сообщит, что здесь шикарная обстановка, много звезд и других знаменитостей, которых она узнала, и что она очень рада оказаться в Нью-Йорке вместе с ним.
Когда она заговорила, он наклонился вперед, чтобы услышать ее среди многоголосья посетителей и звона серебряных подносов о фарфоровую посуду.
— Я не представляю, как я смогу лечь с вами в постель, — задумчиво проговорила она. От удивления он едва не подпрыгнул.
— Почему это? — спросил он, сразу почувствовав раздражение, что сказал это голосом хилого подростка, а не мужчины, который привык, чтобы ему подчинялись.
Она улыбнулась, и он понял, что она знает, о чем он думает.
— Вы совсем недавно согласились поддержать меня в приобретении отеля. И я испытываю к вам чувство благодарности.
Ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Мне не нужна ваша благодарность. Я делаю это, надеясь, что буду иметь с этого деньги. Послушайте, что я окажу. — Он наклонился к ней. — Я любовь не покупаю. Я никогда не опускался до этого. Я не верю в детские сказочки, что проститутка — лучший учитель для молодого парня. Я всегда был уверен, что сам смогу найти себе женщину любого возраста. Я делаю только то, что мне нравится, и делаю это честно. Я никогда не торгуюсь.
— Я не хотела оскорбить вас, — не извиняясь, сказала Лора. Она взглянула на его руки, которые все еще сжимали ее. Пальцы его рук были короткими и очень сильными. Затем она подняла голову и встретила его тяжелый взгляд. — Я знаю, что никакой сделки здесь нет. Но со стороны может показаться, что есть.
— Кому? Никто ничего не знает о нас с вами.
— Но я-то знаю. Это важно для меня, а не то, что подумают другие.
— Но я думал, что вы знаете меня лучше.
— Я не о вас волнуюсь. Неужели вы не понимаете? Я стараюсь разобраться в своих собственных чувствах — где благодарность, а где влечение к вам.
Вновь в его глазах мелькнуло удивление.
— Это не имеет значения. Мне нужны вы. И я не спрашиваю себя почему. Я найду на это ответ в нашем общении. Если же не найду, значит, наши отношения не продлятся долго. Но я уверен, что так не случится.
Они вынуждены были прервать разговор, когда подошел официант в зеленой русской косоворотке и, разлив по бокалам вино, стал раскладывать тонкие блины с икрой и сметаной на большие тарелки, в которых отражались яркие огни люстр в зале. В этом знаменитом ресторане ничего не делалось тихо и незаметно; это был зал, в котором и еда, и люди были выставлены напоказ и запоминались надолго.
Карриер не сводил глаз с Лоры:
— Вы приехали в Нью-Йорк потому, что поняли, что нам пора начинать.
Она согласно кивнула, вспомнив, как она поежилась у него в квартире от предчувствий.
— Да, я поняла это. Но я не была уверена…
— Из-за чувства благодарности ко мне? Или из-за человека, которого вы пытаетесь забыть?
— И то и другое.
Лора смотрела ему прямо в глаза. Она не спрашивала, откуда он все знал; проницательный человек мор догадаться, что у нее было прошлое, которое она хотела забыть. Потом она улыбнулась.
— Но перевешивает чувство благодарности.
Он тоже улыбнулся, удивляясь ее находчивости. Он приподнял ее руку и поцеловал.
— Я обещаю вам, что мы оставим бизнес и старые увлечения за дверями нашей спальни. Я постараюсь сделать так, чтобы вы забыли и то и другое. Вы будете доедать икру или мы уже уходим?
Лора гортанно рассмеялась. Все-таки приятно подчиняться необыкновенной самоуверенности Карриера, как будто проваливаешься в мягкие диванные подушки, которые обволакивают тебя, поддерживают и заглушают отголоски внешнего мира.
— Вы не будете возражать, если мы немного задержимся? У меня совершенно не было времени поесть, и я умираю с голоду.
Он засмеялся вместе с ней. Но ее лицо вдруг стало серьезным.
— Тем более что мне надо поговорить с вами. Многое хочется забыть, но я хочу, чтобы вы знали, что именно.
— Я это тоже хочу знать, но не сегодня. Вы не против? Сегодня мы начинаем новые отношения. Мне бы не хотелось начинать их с прошлого.
Это была отсрочка.
— Как хотите. Но мы должны поговорить на днях.
— Завтра или в воскресенье.
Молча они подняли свои бокалы и чокнулись, потом принялись за еду. Карриер рассказал ей о Нью-Йорке, в котором вырос, описывал места, которые давно изменились, рассказывал анекдоты о своих соседях, которые приглядывали за ним, когда его родители работали. Он всегда был предоставлен сам себе, и Лора начала понимать, откуда в нем потребность главенствовать: единственный путь чувствовать себя уверенным в мире, где никто не обращает на тебя внимания, — самому управлять своей жизнью и знать, что все, что с тобой происходит, случается потому, что именно ты хочешь этого.
Наконец они доели блины, допили вино, и так как лимузин с шофером ждал их прямо у ресторана, через несколько минут они уже были у него дома.
Он обнял ее, как только за ними закрылась дверь, и они сбросили свои плащи на пол.
— Ты знаешь, когда я впервые захотел тебя? — Он поцеловал ее, крепко прижимая к себе, языком лаская ее рот. — В наш первый завтрак в отеле. — Его губы касались ее, когда он говорил. — Все то время, что мы сидели за столиком, ты непрестанно оглядывала ресторан, чтобы убедиться, что все в нем нормально. А я хотел сжать тебя в объятиях и заставить обратить твое внимание на себя. Я хотел, чтобы ты поняла, что я более интересный, чем этот чертов отель.
Смех Лоры был глубоким и низким. Она притянула его голову к себе и поцеловала его так же жадно, как до этого он целовал ее. Прошло много времени с тех пор, как она целовалась с Полем в последний раз. После того как они расстались, у нее не возникало желания любить снова. Но при первом прикосновении губ Карриера это желание вспыхнуло в ней с новой силой. Ей захотелось, чтобы ее снова любили и сжимали в объятиях.
Она как бы раздвоилась: мысли о прошлом еще не умерли, а она уже жила человеком, который сжимал ее в своих объятиях. Лора хотела чувствовать прикосновения, слышать голос Уэса Карриера, вдыхать легкий запах его лосьона после бритья, ощущать мягкую ткань ею пиджака и сокрушающую силу его поцелуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106