Одним из самых больших удовольствий для меня было знакомить Поля со всем удивительным в этом мире; его волновало узнаваемое, он воспринимал красоту и не был скуп. Он постиг, как взять жизнь в свои руки и наслаждаться каждым мгновением. Боюсь, что ему я уделял больше времени, чем своим собственным сыновьям, с Полем было очень забавно. Но потом он вырос и принялся кружить по всему свету, хватаясь за разные идеи, а потом отбрасывая их и двигаясь дальше. Я говорил, что то же он сделает и с женщинами. Не хотел бы думать, что он так поступит с тобой.
Лора молча смотрела в окно, на листья, тронутые золотом и пурпуром.
— Я не хотел сделать тебе больно и, уж конечно, чтобы ты обиделась на меня.
Лора не отводила взгляда от деревьев:
— Я не обиделась, но я думаю, вам не следует критиковать членов собственной семьи.
— Чепуха! Я ясно вижу людей такими, какие они есть, хочу я этого или нет! Когда мне исполнилось семьдесят, я не мог больше обманывать себя, не мог больше притворяться, что люди добры, сердечны, очаровательны, если чертовски хорошо сознавал, что это не так. Я даже не мог притворяться, что люблю собственных сыновей, и это было очень больно, но я не мог не отдавать себе в этом отчет. Почему же я не могу честно говорить о своем внучатом племяннике, когда я люблю тебя так же, как и Поля, и беспокоюсь о тебе больше? Черт возьми, девочка, я не хочу, чтобы тебе было больно!
Лора глянула на него через плечо:
— Что было бы, если бы кто-то предупредил вас относительно Айрис?
— Я бы не послушал. Может, даже выгнал бы его из города за то, что он говорил против Айрис.
Она повернулась и опустилась перед ним на колени:
— Вы были умнее, чем я?
— Я знал больше о жизни.
— Но вы сказали, что были необузданны и не вполне мужчина.
— Черт возьми, юная леди, кто разрешил вам использовать слова старого человека против него же самого? — Но при этом он улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать Лору в лоб. — Может быть, мне не следует это говорить. Возможно, я ошибаюсь, хотя ошибаюсь я редко. Но я старею, вдруг Феликс прав и мне не следует вмешиваться в жизнь других людей?
— Я хочу, чтобы вы вмешивались в мою жизнь. Я хочу, чтобы вы разделяли мою радость. Я так счастлива! Я никогда не была так счастлива!
Он смотрел в ее сияющие глаза и чувствовал, что ему хочется плакать.
— Я кое-что знаю о счастье. И может быть, ты как раз то, что хорошо для Поля — он немного остепенится, если ты сотворишь такое же чудо, какое Айрис сотворила со мной.
Лора покачала головой:
— Вы с Айрис были женаты. Мы с Полем — нет, и даже не заговаривали об этом. — Он даже не говорил, что любит меня. — Мне еще год учиться в колледже, а потом я собираюсь работать. Вы обещали мне, что поможете найти работу в отеле.
— Я сделаю это, независимо от того, поженитесь вы с Полем или останетесь друзьями. Я буду помогать тебе, пока ты будешь работать. Но, — голос его стал грустным, — ты ведь останешься со мной до окончания колледжа?
— Да, конечно, я не могу уехать. Я хочу оставаться с вами столько, сколько я буду нужна вам. Я могу помогать вам с вашими планами относительно отелей…
— Чтобы вновь вернуть их к жизни, чтобы они снова стали прекрасными и шикарными. — Он улыбнулся. — И мы сделаем это вместе. Да, это звучит сказочно. А теперь принеси шерри, и мы выпьем вместе перед обедом. Или ты обедаешь со своим молодым человеком?
Лора поднялась и пошла к бару, стоящему между книжными полками. Она взяла бутылку и два стакана и поставила на стол рядом со стулом Оуэна:
— Мы планировали пообедать, вы не возражаете?
— Если бы и возражал, то ничего бы не сказал. Я не могу диктовать тебе распорядок дня или следить, легла ты с кем-то в постель или нет.
— Вы бы не захотели этого, — сказала Лора.
— О, но мог бы. Подумай только, чему бы я мог научиться, ведь я никогда не был таким светским мужчиной, как Поль. — Он пристально посмотрел на нее. — Я заставил тебя покраснеть. Извини. — Он вздохнул. — Ты стала такой хорошенькой, дитя мое, и у тебя быстрый ум и хорошее воображение. Если будешь верить в себя и не будешь торопить время, станешь сильной женщиной и прекрасным руководителем. И если тебе потребуется, половина мужчин Восточного побережья будет у твоих ног.
— А как насчет второй половины? — требовательно спросила Лора. Он усмехнулся:
— Они — у ног Эллисон или, вернее, будут там, если она избавится от этого павлина, за которого Бог знает зачем решила выйти замуж. — Он опять вздохнул. — Вы делаете что хотите. Я вынужден держать свою мудрость при себе. Я потратил жизнь, чтобы приобрести опыт. Л кого это интересует?
Лора рассмеялась и поцеловала его:
— Меня, и вы не испытываете к себе и половину той жалости, как хотите показать.
— Правда. — Он взял ее руку. — Я счастлив, потому что ты слушаешь меня, и горжусь, что из запуганной девочки сделал тебя счастливой женщиной, и чувствую любовь, а это самое всепоглощающее чувство. Как будто ты зажгла огонь, который погас со смертью Айрис.
Об этом он думал и позже, когда Лора ушла. Она напоминала ему Айрис и сделала светлой его жизнь, но она была и такой, какая есть — теплая, любящая, обворожительная, абсолютно неповторимая. Он надеялся, что однажды она станет доверять ему настолько, что будет поверять свои тайны, но она не подала ни малейшего знака, что хочет этого, а значит, у него не было возможности объяснить ей, насколько они малозначащи. Конечно, у нее было право хранить свои секреты так долго, как она сама этого захочет, но он знал, как это тяжело, и ему хотелось хоть немного облегчить эту ношу, разделив ее тяжесть.
«Может быть, когда-нибудь», — подумал он. Он вновь наполнил свой стакан, а потом задумчиво сидел, наблюдая, как гаснет свет над водой, и позволил воспоминаниям завладеть его мыслями. Они были менее горькими, чем прежде, но такими же живыми.
Айрис, как бы я хотел, чтобы ты была здесь. Лора — дочь, которой у нас никогда не было.
ГЛАВА 9
На необычайно жарком майском солнце черное одеяние ощущалось стеганым одеялом, и Лора старалась думать о чем-нибудь прохладном, пока выступающий что-то читал, размеренно и медленно. «Сосредоточься, — говорила она себе. — Наслаждайся церемонией. Только раз в жизни ты заканчиваешь колледж, и чтобы оказаться здесь, ты потратила много труда». Но было слишком жарко, чтобы она могла собраться, мысли постоянно возвращались к Полю, который вместе с Оуэном и Эллисон сидел на торжестве в первом ряду. Клэй в самую последнюю минуту позвонил из Филадельфии и сообщил, что не сможет приехать.
— У Уилларда грипп, а с тех пор как после увольнения Терри я стал героем и помощником менеджера, я просто связан по рукам и ногам, если его нет. Извини. Мне действительно хотелось быть…
— Все в порядке. — Год назад она была бы расстроена, но сейчас Поль, Оуэн и Эллисон тоже были ее семьей, и она не чувствовала себя одинокой. — Я все подробно опишу тебе.
— И думаю, твой красивый поклонник сделает много фотоснимков.
— Надеюсь, — спокойно ответила Лора, не позволяя втянуть себя в спор о Поле. Глупо со стороны Клэя беспокоиться о том, что она любит одного из членов семьи Сэлинджеров, и говорить, что женщины теряют бдительность, ложась в постель с мужчиной. Спустя некоторое время она уже устала повторять ему, что ни страсть, ни что-то другое не усыпят ее и не заставят выдать их, потому что она захлопнула дверь в прошлое.
Со времени кражи прошло четыре года. Никакие другие драгоценности Ленни не были найдены после того случая в ломбарде, и если бы не усиленная охрана домов, Сэлинджеры жили, как обычно, словно ничего не произошло. Почти так же Лора чувствовала себя в отношении восемнадцати лет своей жизни: это было как сон. Сейчас ей двадцать два года, и она стала совершенно другим человеком. Это было фантастично, но в основе своей почти правдой, потому что она достаточно долго пробыла с Сэлинджерами, чтобы стать свидетелем тех перемен, которые происходили в семье, а когда участвуешь в этих событиях, оказываешься действительно связанным с этими людьми.
В прошлом году Ленни начала проводить значительно больше времени в Нью-Йорке. Она состояла в Совете попечителей больниц и музеев — так же, как и в Бостоне, и Феликс часто со сдержанной улыбкой на губах замечал, что отдал свою жену благотворительности, но Лора видела, что если Ленни сопровождала его на важных приемах или деловых встречах, то он никогда не просил ее больше времени проводить дома или с ним.
Эллисон закончила колледж и вышла замуж за Тэда, но после медового месяца, который длился четыре месяца, и после трех, которые ушли на то, чтобы наконец-то осесть, у них была беспорядочная жизнь, которая напоминала Лоре агентство по найму на работу. Тэд пробовал одну работу за другой, а Эллисон, предвидя, что ему все скоро надоест, уже подыскивала ему новую.
Они проводили каждый вечер обычно с новыми знакомыми, потому что старые друзья чувствовали себя неловко в атмосфере молчания, которое тяжелой тучей стояло между ними. Лора не обращала внимания на сплетни, которые ходили в семье, она знала, кого любит и что она о них думает.
Лора смотрела на Сэлинджеров с возвышения, на котором стояла, отвечая им улыбкой и подняв руку в безмолвном приветствии, в то время как оратор закончил свое выступление длинной цитатой на греческом, которую почти никто не понял. Раздались громкие аплодисменты, в которых прозвучало также и всеобщее облегчение, а потом студентам вручили дипломы, и спустя некоторое время Лора стояла на искусственном мхе поля рядом со своими родными.
— Одну минуту, — сказала она Эллисон и Полю, которые собирались обнять ее. — Я должна выбраться из этого одеяния.
— Я думала, ты расплавишься, — заявила Эллисон.
— Так оно и есть. — Лора сбросила специальную церемониальную мантию и приняла протянутые ей навстречу руки Оуэна.
— Я так рада, что вы пришли.
— Как же я мог пропустить такое? Ты была моей ученицей до того, как поступила в колледж. Знаешь, что Жюль сегодня хотел прийти? Пришлось сказать ему, что ты смогла раздобыть только три билета.
— Он правда хотел прийти?
— Ему хотелось разделить с тобой лавры, он считает, что выучил тебя всему в большей степени, чем профессора.
— И он прав. Но вы учили меня больше, чем кто-либо другой.
Оуэн усмехнулся.
— Я не скажу Жюлю, что ты выразилась именно так. — Он опустил руку в карман и достал маленький бархатный футляр. — Это подарок тебе, моя дорогая, в день окончания колледжа, с моей любовью.
Лора потянула за крошечную веревочку, чтобы открыть футляр. Она подняла крышку, и пальцы ощутили холод металла и острый кончик булавки еще до того, как Лора взяла в руки драгоценность и положила на ладонь. Это был цветок ириса, выполненный из великолепного голубовато-фиолетового опала с золотой сердцевиной. Она долго смотрела на украшение, потом подняла глаза и посмотрела на Оуэна. Ее лицо сияло.
— Это принадлежало Айрис? Он кивнул:
— Я заказал это для Айрис в нашу первую годовщину. Она была ей очень дорога. Лора обняла Оуэна и поцеловала:
— Спасибо, спасибо… Этот подарок так дорог мне… как мне все объяснить?
— Не нужно ничего объяснять. Я все вижу по твоему лицу. — Он немного отстранил ее от себя. — И ты похожа на нее, переполненная удивлением и восхищением… Да, хорошо. А теперь тебе пора идти. Эллисон отвезет меня домой, а вы с Полем отправляйтесь, начинайте свой медовый месяц. — Увидев ее пораженный взгляд, он слегка ударил себя кулаком по лбу. — Отпуск. Я хотел сказать — отпуск. Вы много трудились и заслужили отдых. — Он притянул ее к себе. — Я горжусь тобой, дорогая!
Лора опять поцеловала его. Его усы легко, как перышки, коснулись ее щеки, и она неожиданно, с болью, поразилась, как Оуэн постарел. Последние недели она так была занята контрольными, экзаменами, работой, что совсем не смотрела на него; сейчас он выглядел почти бесплотным: щеки опали больше, чем ей помнилось, лицо покрыто паутинкой красивых морщин, как на старинном пергаменте, глаза, такие же яркие, как всегда, казались запавшими, а густые, кустистые брови напоминали дикорастущую траву на отвесных берегах Кейп-Кода. Ему восемьдесят три, но он никогда не выглядел старым. Да разве он старый? В нем столько жизни.
— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила Лора.
— Да, прекрасно, а почему я должен чувствовать себя плохо? — Он нахмурился. — Я перепутал пару слов, но это не значит, что я разваливаюсь на части. Очень жарко, вот в чем дело, а ты держишь меня на солнце, когда Эллисон и я могли быть уже на ленче. Я думал, ты спешишь.
— До свидания, — ласково сказала Лора. — Не надо пытаться играть в суровость — меня обмануть нельзя. — Она взяла Поля за руку: — Нас отпустили.
— Пора бы, — сказал он с улыбкой, и они попрощались с Оуэном и Эллисон, стоявшими рядом, и пошли по проходу между рядами стульев, который выводил на улицу.
— Я хотел бы заняться с тобой любовью, — задумчиво сказал Поль, когда они дошли до его машины.
— Здесь? — спросила она. — Или остановимся где-нибудь на частной бензозаправочной станции по дороге?
Он рассмеялся, и они поцеловались, сидя на переднем сиденье.
— Если это единственный выбор, то я предпочитаю твой коттедж на Кейп-Коде. Подождешь пару часов?
— Я всегда буду ждать тебя, — ответила Лора, голос прозвучал низко, и Поль быстро глянул на нее, перед тем как свернуть на Коммонуэлс-авеню по направлению на Кейп-Код.
Они научились не спеша, со вкусом заниматься любовью. После ураганных первых недель, проведенных вместе, когда, казалось, они никогда не утолят свой голод, они уже стали приближаться к пику наслаждения более медленно. А когда они смогли оставаться вместе на целую ночь, они продлевали наслаждение еще дольше, разговаривая, смеясь, лаская друг друга, даже когда страсть росла и переполняла их. Когда наконец-то они засыпали, их руки оставались сплетенными, и первые мгновения пробуждения, еще не открыв глаза, они поворачивались друг к другу и лежали, тесно прижавшись и крепко обнявшись. Их ноги переплетались, ее губы касались его груди, а он целовал ее лоб, и они медленно просыпались, пробуждаемые светом, который уже наполнял комнату, и трепетом тел, которые стремились друг другу навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106