Роза вошла и сразу же поняла, что муж чем-то огорчен.— Ты чем-нибудь расстроен?Рикардо смотрел на нее неласково, не как всегда.— Ты считаешь, что у меня есть повод огорчаться?.. Чем ты занималась?Роза пожала плечами.— Весь день дома сидела… Мне почему-то кажется, что тебе не нравится, когда я уезжаю.— Можешь бывать, где хочешь.Роза видела, что, против обыкновения, ему не хочется разговаривать с ней. Но она все-таки спросила:— Ты сказал сестрам о моем дне рождения?— Пока нет. Но не беспокойся. Об одном прошу: не говори пока Дульсине и Кандиде, что ты приглашаешь своих друзей из «затерянного города». Пусть это будет сюрпризом для моих сестренок.Розе не хотелось мешать ему заниматься, и она отправилась к Рохелио, которого застала за решением шахматных этюдов. Она сообщила ему о своем дне рождения и взяла с него слово, что он будет на нем присутствовать.— Непременно! — улыбнулся Рохелио.— Ну и улыбка у тебя — удавиться! Чисто как у Рикардо! Перепутать можно!— Я же ворчун, забыла?Роза походила по комнате и вдруг сказала:— Слушай-ка, я тут с Риго, шофером нашим, езжу по паркам, развлекаюсь, а дон Себастьян говорит: не надо, он молодой, красивый — слухи, мол, пойдут… Ты как считаешь?— Ну если Себастьян говорит, надо прислушаться — он человек опытный.Роза на минуту задумалась.— Так не забудь о моем дне рождения. Я всех своих бывших соседей приглашу. Там у меня подружка есть — Эрлинда, но мы ее Линдой зовем, — ну такая хорошая! Медсестрой работает.Рохелио не переставал улыбаться:— Ну, если она так же хороша, как ее имя…— Не перебивай! Так вот: ты в нее влюбишься! И может, женишься. И привезешь ее сюда жить!— Хочешь, чтоб сестры совсем с ума посходили? Роза радостно хохотала:— Вот цирк будет, если ты с Линдой сюда ввалишься! Да они копыта откинут!Когда изумление от известия о том, что Роза собирается праздновать в доме Линаресов свой день рождения, несколько ослабело, обитательницы его дали волю чувствам.Первое, что услышала приехавшая к ним Ванесса, были вопли Дульсины.— Вместо того чтобы вообще не видеть ее, я теперь должна наблюдать ее праздник! Вот бесстыдство-то!Леонела как обычно старалась успокоить ее, утверждая, что уж этот праздник все поставит на свои места и что после него Роза вряд ли удержится в этом доме.— А ты-то долго собираешься тут жить? — негромко спросила Ванесса кузину.— Пока Рикардо не разведу.— Думаешь, дождешься этого?Ванесса вынула из сумки привезенные ею для сестер подарки.— А вот это… это для Рохелио.— Ишь ты, вспомнила о калеке?— Да вот… сама не знаю почему… Передай ему от меня.— Почему бы тебе самой не вручить? Ванесса повертела в руках небольшой сверток.— А где находится комната Рохелио? Леонела объяснила.— А как Эдуардо? — спросила она.— Звонит, но все не застает меня дома.— На следующей неделе у нас праздник: день рождения дикарки. Приходи с Эдуардо.— Спасибо.Ванесса неуверенно направилась в сторону комнаты Рохелио. Леонела с улыбкой смотрела ей вслед.Шедший навестить брата Рикардо с удивлением увидел в конце коридора Ванессу, удаляющуюся по направлению к противоположной лестнице, ведущей вниз.— Тебя навещала Ванесса? — спросил он, входя к Рохелио.— Да. Принесла мне «Страсть критики» Октавио Паза. Мне давно хотелось иметь эту книгу.— Ты счастлив? Я имею в виду ее посещение, а не Октавио Паза.Рохелио пожал плечами.— Я не нужен ей.— Я бы на твоем месте радовался ее приходу. Ты должен лечиться. Хороший медик может поднять тебя на ноги.— Пробовали уже. Что заставлять сестер понапрасну тратить деньги?— Это и твои деньги! Я найду возможность вылечить тебя. Только не мешай мне.Утро для Розы началось с того, что Рикардо разбудил ее и преподнес ей целый кустроз, который поставил посреди комнаты.— Это тебе!Роза в одной рубашке запрыгала вокруг цветов, то нежно прикасаясь к ним, то вдыхая их дивный запах.— Мне никогда ничего не дарили!.. Положи-ка сюда руку: чувствуешь, как у меня сердце колотится? Вот-вот выпрыгнет. Я сейчас завизжу от радости!И Роза в самом деле завизжала, как молодой поросенок.— Какой подарок еще тебе хочется получить?— Мне и цветов хватит.— Они скоро завянут, превратятся в прах.— Мне ничего не надо. Я и без подарков люблю тебя больше всего в жизни… Я не буду одеваться на день рождения так, как прошлый раз, хорошо?Роза снова стала обнимать Рикардо. Но он сказал, что ему пора: он хочет вернуться пораньше, чтобы не опоздать к гостям…Гости начали съезжаться как-то все сразу.Розе трудно было пригласить одних, не приглашая других. Да она и любила всех соседей, и всех ей хотелось видеть в доме, в котором она собиралась жить. Вот разве только Каридад она не собиралась звать на свой праздник, Каридад, от которой она за всю жизнь слова доброго не услышала. Но Томаса сказала, что это нехорошо. И Роза согласилась, чтобы Каридад и Палильо пришли, при условии если их пригласит сама Томаса.Разумеется, должна была прийти и вся мальчишечья ватага, единодушно отреагировавшая на приглашение радостным воплем и заключением, что, несмотря на богатого мужа, «Роза — своя девка!».Роза ждала их всех. И все-таки, когда из автобуса, остановившегося у ворот дома, толпой стали вываливаться ее друзья, и она не удержалась от возгласа:— Черт! Все привалили! Да сколько же их!.. Наряжающаяся у себя в комнате Дульсина спросила вошедшую к ней Кандиду:— Никто еще не пришел?— Кажется, нет.— А что это за шум там, со стороны улицы?— Там какая-то толпа. Наверно, демонстрация… Или хоронят кого-нибудь. Полна улица людей.Дульсина с сомнением посмотрела на нее.— А что это за голоса в доме?И в это мгновение в комнату вошла Леонела.— Ну? Слышите? — спросила она. Сестры, замерев, смотрели на нее.— Похоже, дикарка притащила к вам весь Вилья-Руин. Посмотрите, что делается в саду.Сестры кинулись было в залу, чтобы в окна увидеть, что происходит вокруг дома, но в это время в комнату с испуганным лицом ворвалась Леопольдина:— Сеньориты, конец света! Дикарка на нас табор навела!Роза металась по краю бассейна, пытаясь извлечь из него толстого мальчишку.— Эй, Палильо, ты с ума сошел — в штанах купаться!— Да у меня купального костюма нет, — отфыркивался тот, не думая вылезать.— Ты что, без трусов пришел?— В трусах…— Так это и есть купальный костюм, дурило! Вдохновленная примером Палильо, в бассейн кто в чем сыпалась ребятня «затерянного города».В стороне, под памятными Розе сливами, появились Томаса с Каридад и Эрлинда с Фелипой. Каридад растроганно поблагодарила Розу за приглашение, и с помощью Томасы состоялось их примирение, к радости двух других соседок.В саду вовсю гремела музыка. Это приглашенные Розой музыканты-марьячис играли народную мелодию.Роза и Томаса принялись разносить еду и напитки. Кто-то уже танцевал. Роза подносила вино главному музыканту и благодарно обнимала его.Мальчишки визжали, выпрыгивая из бассейна и вновь ныряя в него. Некоторые из них, в отличие от аккуратного Палильо, не запаслись трусами, но это их не очень смущало…Музыка гремела все громче. Подростки постарше уже отплясывали на газоне, как пляшут на окраинах: утрируя моду, но внося при этом в танец природную пластику молодых тел, не стесненных никаким этикетом…Кто постарше пестрыми группами расположились на траве, шумно пируя на дне рождения своей любимицы, которой так повезло!И на все это светопреставление с нескрываемым испугом смотрели из окон бледные лица сеньорит, понимающих, что они присутствуют при очередной победе дикарки над благородными традициями их дома. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРАЗДНИКА Решившись открыться Пабло, Паулетта не стала медлить. Но, рассказывая ему, что у нее есть дочь, она не могла сдержать рыданий.Казалось бы, теперь Пабло знал причину многолетних терзаний той, которую он считал своей матерью. И все-таки он многого не понимал.— Почему ты рассталась с ней? — с печальным недоумением спросил он Паулетту.— Чтобы ее не убили. Я должна была отдать ее в чужие руки, чтобы спасти! — сквозь рыдания отвечала Паулетта.— Прости меня за мою настойчивость и за то, что я разбередил твою рану. Но я не мог видеть, как ты страдаешь, и не знать при этом причины страданий…Пабло замолчал. Паулетта немного успокоилась и попыталась грустно улыбнуться сыну, который не знал, чем помочь ей.— Ты ведь любишь Норму, мама, правда? Ты хотела бы, чтобы она была всегда рядом с тобой?— Но ведь ты мечтаешь о другой?— Это был самообман, мираж. Я буду счастлив только с Нормой. У нас будут дети — твои внуки. И ты снова будешь счастлива.— Конечно, моя потеря невосполнима. Но я очень хочу, чтобы у меня были внуки.Они расстались, чувствуя, что стали еще ближе друг другу.Прихожая дома Линаресов, наверно, никогда не слышала таких громких криков и не видела таких несдержанных жестов. Дульсина была вне себя:— Вышвырнуть их всех! Немедленно вышвырнуть! Рикардо пришлось твердо взять ее за руку. Но онавырвалась.Он внушительно сказал ей:— Не беснуйся. Это день рождения Розы. Здесь ее друзья. И никто из них отсюда не уйдет, пока сам того не пожелает.— Ты посмотри, во что они превратили сад! Ты хочешь, чтобы они и с домом сделали то же самое?!— А кто по целым дням из постели не вылезает — тому что за дело до дома! — поджав губы, подлила масло в огонь Леопольдина.Это, конечно, разозлило Рикардо.— Попрошу вас не вмешиваться в дела семьи! — рявкнул он на нее.— Не бойся, Леопольдина! — кинулась на ее защиту Дульсина. — Не хватало еще, чтобы Рикардо командовал в моем доме!— Этот дом такой же твой, как и Кандиды, и мой, и Рохелио!Дульсина чувствовала, что она должна что-то предпринять. Но что?— Кандида, позвони Росауре, что наш бал отменяется. А ты, Леонела, предупреди Ванессу. Нельзя, чтобы наши друзья увидели этот балаган с оборванцами и бродягами.А в саду продолжалось веселье.Толстый Иларио подпевал музыкантам. Каридад, пританцовывая, восторгалась тем, как они играют. Ребятня носилась по саду.Роза зорким глазом оглядела своих гостей и решила, что настало время заняться праздничным тортом, которым очень гордилась.Но в это время в сопровождении своей старшей служанки в саду появилась Дульсина. В общем шуме, в звуках песен марьячис вопли ее не сразу привлекли внимание гостей. Но постепенно они стали затихать, с интересом и недоумением глядя на разодетую сеньориту, вопящую на них что есть мочи:— Сброд! Бродяги! Кто вам позволил хозяйничать здесь? Пошли вон!В образовавшейся на секунду паузе было слышно, как Каридад спросила:— Розита, кто эта чокнутая кикимора?— Это Дульсина, золовка моя… Как ты думаешь, Каридад, пора резать торт, а? — успела сказать Роза, прежде чем раздался новый залп ругани изо рта Дульсины.Роза подошла к ней.— Ну чего ты, золовка, разоралась-то? Чего у тебя случилось?Растерявшаяся от этой наглости Дульсина стала объяснять:— Я хозяйка дома, и я не давала разрешения, чтобы всякие…— Ну, ты потише. Ишь, разгорячилась!..— Это мой дом!— И мой тоже…Кто-то дотронулся до плеча Розы. Она обернулась. Рядом с ней стоял Рикардо.Он спокойно и твердо сказал Дульсине:— Я, кажется, ясно выразился. Вы идите в дом. А они в саду пусть справляют Розин день рождения.Внимательно слушавшие этот разговор гости издали дружный победный вопль. Музыка, смолкшая было, загремела с новой силой. Иларио запел. Каридад затанцевала. Роза кинулась разрезать торт. Веселье продолжалось.Совсем другие гости толпились в прихожей дома в полной растерянности. Их не успели предупредить о происходящем в саду, они ехали развлекаться и теперь не знали, как себя вести.Ванесса выразила предположение, что лучше всего разъехаться. Леонела считала, что надо подождать, чем окончится вылазка Дульсины со старшей служанкой в сад.— Ах, сеньор Рейносо, как жалко, что так вышло, — сетовала на непредвиденные обстоятельства Кандида. Спутник Ванессы утешал ее.В прихожей появился Рохелио. Его полное спокойствие резко контрастировало с нервной суетой гостей.— Какой скандал, Рохелио! — кинулась к нему Кандида.— Почему скандал? Нормальные люди, как ты и я. Веселятся.Рохелио подошел к Ванессе. Она представила ему Эдуардо Рейносо.— Это твой жених? — спросил он, когда представилась возможность.— Нет, друг.В эту минуту в прихожую ворвались красные от возмущения Дульсина с Леопольдиной.— Сеньорита, не вол!гуйтесь так!.. С ней чуть удар не приключился, — объясняла гостям старшая служанка, сама близкая к припадку.— Рикардо не позволяет выгнать их, — сообщила Дульсина трагическим голосом, как о мировом потрясении.Рохелио повернулся к выходу.— Простите меня. Я пойду поздравить Розу, — сказал он и, опираясь на костыли, отправился в сад.— Видели бы вы эту Розу, друг мой Рейносо, — сказала Леонела.Картина, которую Рохелио застал в саду, развеселила его. Роза очень ему обрадовалась и стала знакомить отдельно с каждым из гостей. Представляя ему Эрлинду, она, не откладывая своего намерения в долгий ящик, спросила его:— Правда, моя подруга Эрлинда красивая? Почему бы вам не подружиться?Линда рассмеялась:— Скажешь тоже! Как я живу и как сеньор Рохелио!— Эрлинда — медсестра, — объяснила Роза. — Так что, ежели тебе понадобится медицинская помощь, заплатишь ей, и она будет за тобой ухаживать. Она с этого и живет.Томаса, с тревогой прислушивавшаяся к их разговору, негромко заметила:— Что-то ты очень говорлива, дочка…— А что? Мы с ним…Рохелио улыбнулся и закончил за нее:— …кореша!Все рассмеялись. Роза стала теребить Томасу.— Видишь, как он похож на Рикардо? Вот потому они и близнецы!Она была счастлива. И ей уже было все равно, что говорить.Дележ торта вызвал горячий интерес, особенно у ребятни. Кто-то требовал, чтобы торт не давали Палильо: он и так толстый.К торжественному моменту, когда Роза должна была дуть на свечи, около нее оказался Рикардо. Она благодарно прильнула к нему:— Вот бы всегда так праздновать мои дни рождения!— Хочешь убить моих сестер? — спросил он без улыбки.— Да они привыкнут. Ты ведь ко мне привык. Или нет?— Я никогда не привыкну к тому, как ты ведешь себя. Надеюсь, что ты переменишься.Роза помрачнела.— А если я не изменюсь, ты разведешься со мной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79