— Рад, что ты так смотришь на вещи. Потому что у меня есть задание.
— Айзек, как мило. Ты организовал ограбление банка, чтобы отвлечь меня отличных проблем?
— Не совсем. — Он улыбнулся, потом снова стал серьезным. — Завтра утром из Квонтико приезжает Виктория Сантос.
Энди не была лично знакома с Сантос, но, конечно, слышала о ней. В академии Сантос читала их курсу криминальную психологию. И вообще она была легендой среди криминальных психологов в элитном отделе поддержки расследований ФБР.
— Для чего? — спросила Энди.
Айзек оглянулся на толкавшихся вокруг посетителей кафе:
— Давай поговорим об этом на улице, ладно?
Они расплатились, перелили кофе в бумажные стаканчики и вышли. Был час пик, по мокрой мостовой шуршали шины. Сырой холод пробирался под пальто. Солнце зашло всего несколько минут назад, но температура стремительно падала. Агенты шагали по широкому, обсаженному деревьями тротуару. Энди прихлебывала горячий кофе. Айзек говорил.
— Местная полиция обратилась к ФБР за помощью. У них есть несколько убийств, которые могут быть связаны между собой. Не исключено, что работает серийный убийца.
— И сколько жертв?
— Точно известно насчет двоих. Сегодня нашли третью.
— А почему они считают, что это как-то связано?
— Два первых убийства произошли в разных частях города с разницей в неделю. И все они практически идентичны.
— Ты имеешь в виду схожесть почерка убийцы или некие особенности жертв?
— И то, и другое. С точки науки виктимологии жертвы почти одинаковы. Оба — белые мужчины. Обоим пятьдесят один год. Одинаковый цвет волос и глаз. Оба разведены. Даже марка машины одна и та же. «Форд»-пикап.
— Как они умерли?
— В основном от удушения. Но есть и признаки пыток. Многочисленные колотые раны, травмы. Даже ожоги.
— Значит, мы имеем серийного убийцу, который ненавидит белых мужчин средних лет?
— Не только. Третья жертва — белая женщина тридцати с чем-то. Какие-то дети нашли тело сегодня днем.
— А почему полиция считает, что это убийство связано с теми?
— Во-первых, ее удавили. И, как и у тех жертв, на теле видны следы пыток. Впрочем, копы-то не уверены, что здесь есть связь. Поэтому они позвонили в ФБР. И вряд ли даже гении в Квонтико считают, будто здесь орудует серийный убийца. Полагаю, из-за этого они и послали Сантос из ОПР, а не криминального психолога из ОРПСУ.
Энди кивнула, хотя не слишком хорошо представляла разделение труда между отделом поддержки расследований, который первым занялся составлением психологических портретов преступников, и более молодым отделом по розыску педофилов и серийных убийц.
Они остановились на углу возле машины Энди.
— Что я должна делать? — спросила девушка.
— Будешь местным координатором, работая в паре с Сантос. Поможешь ей получать все, что нужно, пока она здесь.
Энди удивилась.
— Знаешь, мне бы очень хотелось поработать с Викторией Сантос. Да только в нашей конторе есть по крайней мере еще пятнадцать агентов, которые отдали бы все ради этого задания.
— Но ты — единственная со степенью по психологии. Сейчас это практически необходимое условие для любого агента, который надеется зацепиться за ОПР. К чему давать задание человеку, у которого нет шансов попасть в отдел?
— Айзек, я действительно очень ценю это. Однако позволь мне говорить откровенно. Я не хочу этого задания, если твое решение спровоцировано тем, что произошло со мной в субботу.
— Никакой благотворительности. Просто хороший расчет. Ты компетентна. Ты всегда мечтала о таком деле. И ты свободна. Откровенно говоря, теперь, когда ты плюнула на медовый месяц, ты единственный агент в Сиэтле, кто совершенно свободен в ближайшие две недели.
— Полагаю, Рик оказал мне услугу.
— Может быть, он оказал услугу нам обоим.
На долю секунды Энди показалось, что Андервуд говорит не о профессиональных делах, а о чем-то личном. Но не успела она разобраться в мыслях, как Айзек распахнул портфель и подал ей папку.
— Вот копии материалов, которые мы послали Сантос. Отчеты полиции, протоколы вскрытия, фотографии с места преступлений — все, что она хотела получить по двум первым убийствам. Изучи вечером.
Светофор переключился, разрешая переход. Айзек шагнул на мостовую. Энди сунула папку под мышку и осталась на углу у машины.
— И еще, — сказал Андервуд, — будь у меня в кабинете ровно в восемь утра. А также готовься работать как вол.
Начался холодный дождь. Энди раскрыла зонт.
— Подвезти тебя до машины?
— Не-а. До нее только полквартала. — Андервуд повернулся.
— Айзек, — сказала ему вслед Энди, — спасибо.
Дождь становился все сильнее. Айзек весело махнул рукой и побежал через улицу. Энди следила за ним с обочины. Посреди дороги он поскользнулся на мокрой мостовой, но удержал равновесие, почти не сбившись с шага, и победно вскинул кулак.
«Б. Дж. Бонд», — подумала Энди, улыбнулась и села в машину.
5
Надежда Гаса на полицию явно не оправдывалась. Полиция полагала, что тридцатипятилетняя женщина, у которой нелады с мужем, к тому же пропавшая меньше суток назад, просто сбежала из дома, а не стала жертвой преступления. Они позволили ему заполнить заявление о пропавших лицах. В общем, Гас был практически предоставлен самому себе.
Он отменил назначенные на понедельник встречи и все утро и большую часть дня пытался выяснить, как Бет провела выходные. Позвонил в компании, торгующие по кредитным карточкам, чтобы узнать, где она расплачивалась, потом посетил эти магазины и рестораны. К его тайному стыду, самая последняя из имевшихся у него фотографий Бет была почти годичной давности — вот до чего они дошли. Но даже так одна из помощниц менеджера в универмаге «Нордстром» узнала ее. Девушка не видела Бет несколько недель. Больше ее никто не вспомнил.
Около трех ему позвонил один из тех ужасно деликатных клиентов, кто просто не принимает объяснения «семейные проблемы» в качестве ответа. Две минуты превратились в десять, десять — в тридцать пять. В конце концов, чтобы отвязаться от него, Гасу пришлось притвориться, что в сотовом телефоне сдохла батарейка. Он засел у телефона. Бет держала адресную книгу в компьютере. Гас прокручивал список в алфавитном порядке и звонил по каждому номеру, спрашивая, видел ли кто ее. Через некоторое время процесс стал механическим, и он потерял счет времени. Он обзванивал номера на «П», когда в дверь позвонили.
Гас открыл. На пороге стояла Карла с накрытым салфеткой блюдом.
— Я принесла Морган обед.
И направилась на кухню, не дожидаясь приглашения войти. Гас пошел следом.
— Ничего, если я тоже поем? Поддразнивание не сломало лед. Он сказал:
— На самом деле Морган пообедала дома у подруги. Я весь день просидел на телефоне. И не хотел, чтобы она была рядом.
— Бизнес никогда не останавливается, да?
— Это не бизнес. Я пытался найти Бет.
— О! — Сестра явно удивилась. Ее воинственность чуть уменьшилась. — На самом деле я тоже.
— Удачно?
Она поставила сотейник на столик и сняла перчатки.
— Нет. Но это ничего не значит. Прошло еще мало времени.
Гас отвел взгляд.
— Можно задать тебе довольно личный вопрос?
— Смотря какой.
— Забудь на минуту, что ты — моя сестра. Будь просто лучшей подругой Бет.
— Ладно.
— В последнее время я, по-моему, не слишком часто видел вас вместе. Иногда лучшие подруги могут быть как сестры. Иногда это просто слова. Вы с Бет были близки?
Карла поморщилась, словно затрудняясь с ответом.
— Были когда-то.
— Но не последнее время?
— Раньше мы были ближе. Я уже говорила тебе утром: последние несколько месяцев Бет была по-настоящему несчастна. И не слишком общительна.
Гас кивнул:
— Знаю. Я прошелся по ее адресной книге, обзвонил всех подруг. И ни одна из них не видела ее последние пару месяцев, даже по телефону не говорила.
— Может, она чувствовала себя неловко. Женщины, с которыми плохо обращаются, часто во всем винят себя.
Гас рассердился:
— Я никогда пальцем Бет не тронул. Не знаю, почему она так сказала. Очевидно, чтобы сделать мне больно.
— Гас Уитли — жертва? Вряд ли. Насколько я понимаю, Бет скорее уж сделала бы больно себе, чем тебе.
Их глаза встретились. Каждый мог точно сказать, что думает другой.
— Ты же не считаешь… — проговорил Гас.
— Господи, надеюсь, что нет.
Зазвонил телефон. Гас схватил трубку на втором звонке:
— Алло. Да, я.
Он заходил по комнате, напряженно слушая. Глаза расширились от беспокойства. Он явно был на грани паники.
— Буду через двадцать минут, — сказал он наконец и положил трубку.
Казалось, Карла сейчас задохнется.
— Что? — настойчиво спросила она.
— Полиция нашла тело в Вашингтонском дендрарии. Женщина тридцати с чем-то.
Она прижала руку к губам:
— Это…
— Не знаю. Они хотят, чтобы я приехал на опознание. — Гас с трудом сглотнул, голос не слушался. — Они считают, что это может быть Бет.
Как и большинство агентов ФБР, Энди не часто заходила к патологоанатомам. Если не обнаруживалось связи дела с правительством или конгрессом, если преступление вообще не относилось к федеральным, с мертвыми телами возились местные копы, в крайнем случае полицейские штата. Хотя полисмены Сиэтла часто обращались в ФБР за экспертной помощью. Например, в криминальную лабораторию. Или за составлением психологического портрета. Однако Энди хорошо помнила, что расследованием руководят местные — даже после того, как ФБР откликается на просьбу о помощи.
К счастью, Энди не теряла времени и сразу просмотрела переданные Айзеком Андервудом материалы. Поэтому она была полностью в курсе, когда Айзек позвонил после обеда и велел немедленно мчаться к патологоанатомам.
Управление судебно-медицинской экспертизы округа Кинг находилось в цокольном этаже медицинского центра Харбор-Вью. Энди приехала в начале восьмого, и ее сразу же провели к главному кабинету для вскрытий. У двери девушку встретил детектив из полицейского управления Сиэтла — приземистый мужчина с редеющими каштановыми волосами и широким плоским носом, как у бывшего боксера.
— Энди Хеннинг, — представилась она.
Коп, казалось, удивился. Словно он ожидал, что «Энди» будет мужчиной. Потом протянул ей руку:
— Дик Кесслер. — Ровный тон его голоса соответствовал бежевато-серым стенам кабинета.
— Айзек Андервуд просил передать привет. — На самом деле ничего он не просил, но, судя по улыбке, появившейся на лице Кесслера, простое упоминание имени ее начальника помогло сломать лед. У Айзека были великолепные отношения с полицейским управлением Сиэтла: карьеру в правоохранительных органах он начинал там.
— Старина Айзек, — сказал Кесслер с ностальгической улыбкой. — Какой же был кайф — смотреть, как этот малый выступает свидетелем в суде. Вы знаете, что рекорд управления по съеданию с потрохами самых самоуверенных адвокатов по-прежнему принадлежит ему?
— Это меня не удивляет.
— Он приедет?
— Он направил меня. Сказал, что ему позвонили и сообщили, будто вы сегодня вечером устраиваете опознание тела, которое может быть связано с серийным убийцей. Я надеялась, что уговорю вас отложить процедуру до завтрашнего утра, когда прибудет из Квонтико криминальный психолог из ОПР. У нее самолет сегодня ночью.
Кесслер покачал головой:
— Нельзя откладывать. Это было бы нечестно по отношению к семье. Если, конечно, мы правильно определили семью…
— Кто приезжает на опознание?
— Гас Уитли. Юрист, большая шишка из делового центра.
— Я слышала о нем. Как он связан с жертвой?
— Уитли сегодня утром заявил об исчезновении жены. Честно говоря, мы не обратили на это особого внимания. Пока не обнаружилось тело.
— Почему вы думаете, что это она?
— Да так, по мелочам. Неопознанная белая женщина. За тридцать. Каштановые волосы. Около ста двадцати фунтов.
— Полагаю, ни водительской лицензии, ни каких-либо других документов?
— Нет.
— Одежда совпадает?
— Хм-м. Тело нашли обнаженным.
— Никаких других характерных физических особенностей?
— Тут нам и понадобится помощь мистера Уитли. Сейчас трудно что-либо сказать. Птицы и животные успели хорошо объесть тело. Убитая немного выше, чем указал мистер Уитли, но тело могло как-то удлиниться, повисев на веревке.
Дверь в кабинет открылась. На пороге стоял доктор Рудольф Фицсиммонс, главный патологоанатом. У него были очень светлые волосы, почти такие же белые, как лабораторный халат. Кожа выглядела тоже очень бледной. «Наверное, слишком много времени проводит здесь, в подвале», — подумала девушка. Врач жестом пригласил полицейских войти.
— Все готово, — сказал он. — Хотите взглянуть сами? Кесслер отступил, пропуская Энди вперед.
Первое впечатление — холод и свет. Этим кабинеты для вскрытия всегда напоминали ей Антарктику. Тело лежало на столе из нержавеющей стали в центре комнаты. Одна нога, большая часть торса и левая сторона лица были накрыты белой тканью, что, как показалось Энди, не входило в стандартную процедуру.
— Я прикрыл самые страшные раны, чтобы пощадить чувства мистера Уитли, — объяснил Фицсиммонс. — Незачем показывать человеку, какие части его жены пошли на корм обитателям дендрария.
— Надо ли приводить беднягу для опознания прямо сюда, в кабинет для вскрытия? — спросила Энди. — Тяжело видеть любимого человека даже в ящике из морга…
— В обычной ситуации я бы этого не сделал, — сказал Кесслер. — Но в данном случае не хочу терять времени. Я попросил доктора Фицсиммонса быть готовым приступить к вскрытию, как только мистер Уитли опознает тело.
— А нельзя подождать еще двенадцать часов? — спросила Энди. — Мне кажется, будет полезнее, если агент Сантос сможет осмотреть тело до вскрытия.
Кесслер на минуту задумался.
— Что ж, пожалуй, мы могли бы отложить подробную операцию. Но я хочу, чтобы доктор по крайней мере проверил, исключен ли суицид. Если нам предстоит расследовать деятельность серийного маньяка, то надо хотя бы выяснить, действительно ли эта женщина — жертва убийства.
— На этот вопрос я могу ответить уже сейчас, — сказал врач. Кесслер посмотрел на него с любопытством:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47