Кесслер, ухмыляясь, покачал головой:
— Послушай, я из тех, кто последним вычеркивает потенциального подозреваемого из списка — когда деваться уже некуда. Да только Бет Уитли не может быть подружкой серийного убийцы.
— У меня была точно такая же реакция. Сначала. Но мы должны учитывать улики. Один сценарий предполагает, что некие уловки, с помощью которых убийца попал в дом во второй раз, не сработали с первой жертвой. И ему пришлось применить силу.
— Может быть, первая жертва была осторожнее второй. Больше здравого смысла.
— Возможно, — сказала Энди.
— Или первый блин вышел комом. Тренировка, как известно, путь к совершенству. Во второй раз он чуточку отточил свои приемы. И с жертвой номер два оказался убедительнее.
— Или, может быть, во второй раз с ним действовал помощник.
Кесслер медленно кивнул, видимо, уловив намек.
— Вроде привлекательной женщины лет тридцати пяти, которая может постучаться в парадную дверь, сказать, что у нее сломалась машина, и попросить разрешения позвонить. Мужчина пятидесяти одного года охотно откроет дверь терпящей бедствие красивой женщине.
— Да и женщина откроет, если на то пошло. И снова Кесслер понял Энди:
— Как в случае со следующими тремя жертвами.
Они обменялись долгими взглядами, словно каждый ждал, что другой скажет, будто это смешно. Но оба промолчали. Кесслер заинтригованно поднял бровь:
— Итак, куда это нас приводит?
Энди смотрела, как он повернул ключ и открыл дверь. Словно вскрыл могилу. Темную и немую. Из гостиной словно доносился запах смерти.
— В замешательство, — сказала она, входя.
Гас не выбирался из дома весь день. Он сидел и ждал звонка. Бет. Ее похитителя. Кого-то, откликнувшегося на объявление.
Объявление было снова напечатано в утренней «Сиэтл пост интеллидженсер» — такое же, как во вчерашней «Тайме». Вариант поменьше появится завтра и в «Портленд орегонер». В конце концов, отпечатки пальцев Бет оказались на телефоне-автомате в этом штате. Агент Хеннинг просила согласовывать все с ней, но она же сказала, что ФБР считает его жену возможной сообщницей. Для Гаса это изменило ситуацию. Надеяться теперь можно лишь на себя. Поэтому он связался в своей юридической фирме с одним из компьютерных спецов, который помог разместить фотографии Бет, информацию и предложение награды в нужных местах в Интернете. Гас даже купил баннеры у «Америка онлайн» и других крупных провайдеров. Следующие сутки его объявление будет возникать среди полудюжины иконок на экранах начинающих работу пользователей. Люди не прочитают само объявление, если не откроют его, «кликнув» на иконке, так что пришлось мыслить творчески. В конце концов Гас выбрал «Получи 250 000 долларов!». Возможно, это было немного скользко, однако следовало заставить пользователя «кликнуть» и прочитать. Фраза «Видели ли вы этого человека?» не так привлекала внимание.
На самом деле потрачено впустую было всего около часа за день. Именно столько потребовалось, чтобы дождаться ответа на свой звонок в фирму. Позвонить было надо, поэтому нельзя сказать, что время совсем уж прошло зря. Но и на достижение это тоже не походило. Гас добровольно передал дела другим партнерам, чтобы сосредоточиться на поисках Бет. Теперь у него оставалось очень мало юридических обязанностей. А бескровный переворот на прошлой неделе переложил все его административные функции на Марту Голдстейн. Впервые в жизни Гас не был ключевым игроком в фирме.
В каком-то смысле это давало ощущение свободы: знать, как легко он может отказаться от обязанностей и послать все к черту, если захочет. Никто не пострадает — ни фирма, ни клиенты. С другой стороны, такая свобода не слишком льстила самолюбию. Это напомнило и о «мятеже», случившемся в «Престон и Кулидж» несколько лет назад. Тогда Гас оказался возмутителем спокойствия, решив баллотироваться на пост управляющего партнера в сравнительно молодом возрасте — в тридцать восемь лет. Он бросил вызов собственному руководителю, старшему партнеру, за плечами которого было больше двадцати лет работы. Одиннадцать других старших партнеров угрожали уйти в отставку, если Гаса выберут. Гас рискнул. И выиграл. Старая гвардия осуществила угрозу. Партнеры ушли в гневе и открыли конкурирующую фирму в доме напротив. Они сделали все, что могли, дабы причинить вред тому, что осталось от «Престон и Кулидж». Поносили Гаса в газетах. Предлагали работу в руководстве своей фирмы молодым коллегам. Пытались переманить клиентов. Их действия вызвали хаос и панику. Дня на два. Потом репортеры перешли к более интересным для печати историям. Юристы вернулись к юридической практике. Клиенты никуда не ушли. Понадобилось около недели, чтобы болтовня у поилки переключилась с вопроса «Думаете, мы сумеем?» на «Думаете, эти старые дураки уцелеют?». Через месяц уже казалось, будто печально известная «гериатрическая дюжина» никогда не работала в фирме, их влияние ощущалось не больше чем у покойных господ Престона и Кулиджа, основавших компанию сто лет назад. В этом и есть прелесть организации. Незаменимых людей нет. И Гас не исключение.
— А вот и мы, — объявила Карла, входя в дом. В руках у нее были сумки с едой. За сестрой Гаса шла Морган, тащившая сумку поменьше.
Уитли встретил их на кухне.
— Привет, Морган.
— Привет, — тихо ответила она.
— А можно поцеловать папу в честь встречи?
— Я сейчас жутко грязная. Мне надо умыться перед обедом. — Девочка выскользнула из комнаты раньше, чем Гас смог придумать ответ.
Он беспомощно взглянул на Карлу:
— Мне только кажется, или я действительно теряю с ней связь?
Карла поставила сумки на стойку и сняла куртку.
— Она сегодня немного расстроена.
— Из-за объявления?
— Вероятно, отчасти из-за этого.
— А что еще?
— Я не смогла ничего добиться, но, кажется, ей что-то сказали в школе.
— Что?
— Не знаю. Дети умеют говорить гадости.
— Может, мне поговорить с Морган?
— Я бы пока не трогала ее. Я пыталась разговорить ее в машине. Она еще не готова.
Гас неохотно кивнул:
— Ладно. Позже.
Они вместе разгрузили сумки. Карла напоминала машину: вытаскивала вещи короткими, резкими движениями, только что не кидая их на стойку.
— Ты из-за чего-то сердита? — спросил Гас.
— Я думала о том, что ты сказал утром.
— Я сказал… что же?
— Что полиция рассматривает возможность, будто Бет как-то сымитировала собственное похищение. Это просто выводит меня из себя.
— Надеюсь, они не потратят на эту версию слишком много времени.
— Ты знаешь, что потратят. Так всегда бывает.
— Как бывает?
— У всех всегда и во всем виновата Бет.
— Да брось ты, никто такого и не говорил. Сумка опустела. Карла посмотрела прямо на Гаса:
— Зато именно так все действуют. Как и пять лет назад, когда у вас был этот… взрыв. Бет сошла с ума. Бет нужен психиатр. Всегда виновата она.
— Сейчас совсем не то, что пять лет назад.
— А в чем разница?
— Например, я не серийный убийца.
— Это только количественное различие. Оба раза Бет была жертвой.
— Она меня ложно обвинила.
— Нет, ты довел ее.
Гас сердито сложил бумажный пакет, затолкал его в сервант и захлопнул дверцу.
— Карла, мне казалось, мы покончили с этим. Она глубоко вздохнула:
— Прости. Я не виню тебя. — И после паузы добавила: — Во всяком случае, не больше, чем ты винишь себя сам.
— И что это значит?
— Да ладно. А награда в двести пятьдесят тысяч долларов? Даже агент ФБР сказал тебе, что это чересчур. Чем это вызвано? Любовью?
— Откровенно говоря, да.
— Ты хочешь, чтобы все видели, как ты ее любишь.
— Я не пытаюсь ничего доказать, если ты на это намекаешь.
— Людям, которые чувствуют себя виноватыми, всегда надо что-то доказать.
Если бы это сказал кто-то другой, Гас взорвался бы. Но Карлу не одурачишь. Она — его родная сестра. И лучшая подруга Бет.
— Не понимаю, какой смысл в этом разговоре.
— Может быть, он поможет понять, почему родная дочь не захотела тебя поцеловать.
Гас задумался.
— Считаешь, она тоже винит меня?
— Ну конечно. И всегда будет. Поскольку ты сам все время хандришь и винишь себя.
— Я не хандрю. Я не переставал искать Бет с тех пор, как она исчезла.
— И это замечательно. Только я говорю об очень личных моментах, о том, как ты ведешь себя с Морган. Как смотришь на нее. Что ей говоришь. Что ты ей не говоришь. Вина льет с тебя ручьями.
— Я просто хочу, чтобы она знала, как мне жаль.
— Нет. Ты хочешь, чтобы Бет знала, как тебе жаль. Но так не получится. Морган не может простить тебя от имени Бет. И перестань смотреть на дочь так, словно она может. Этим ты только отталкиваешь ее еще дальше.
Гас подумал о своем покаянии у постели Морган и о ее ответе. Возможно, Карла, пусть и грубо, но говорит дело.
Когда зазвонил телефон, Гас вздрогнул. Потом ответил невозмутимым голосом.
— Я насчет этого объявления в газете. Говорила женщина.
Гас насторожился.
— Да?
— Я знаю Бет Уитли. И думаю, могу помочь.
— Кто вы?
— Ширли Бордж.
Гас порылся в памяти. Нет, в прошлом Бет это имя ему не встречалось.
— Откуда вы знаете Бет?
— Встречалась с ней.
— Где?
Женщина не ответила. Гас почувствовал пристальный взгляд Карлы. Она замерла, прислушиваясь и почувствовав настойчивость в голосе брата. Он спросил снова:
— Где вы видели ее?
Нет ответа. Голос Гаса стал жестче:
— Это розыгрыш?
— У вашей жены была булимия.
На мгновение он лишился дара речи. Она добавила:
— И она самая неразговорчивая воровка в округе Кинг. У него сжалось горло.
— Что еще вы знаете?
— Многое.
— Где она?
— Есть у меня мыслишка.
— Скажите мне.
— Ха-ха. Сначала договоримся.
— Если вы беспокоитесь о награде, то не надо. Я даже подпишу с вами контракт. Пообещаю заплатить четверть миллиона долларов, если информация, которую вы дадите, приведет к возвращению Бет.
— Неплохо бы.
— Где бы вы хотели встретиться? Она хмыкнула:
— В Мехико. Но думаю, лучше нам встретиться там, где я сейчас живу.
— Безусловно. Где это?
— Гиг-Харбор. Гас помедлил. — В…
— Угу. Я в Вашингтонском женском исправительном центре. А что, для вас в этом какая-то проблема?
— При данных обстоятельствах я бы сказал, что это только увеличивает доверие к вам. Я могу приехать сегодня же вечером.
— Хорошо. Только не приходите, если можете предложить одни деньги.
— Что вы хотите этим сказать?
— Здесь можно купить разве что жвачку. Я хочу слинять отсюда.
Гас застыл, не зная, что сказать.
— Не думаю, что могу…
— Я сейчас повешу трубку.
— Пожалуйста, подождите!
— Вы, похоже, в отчаянии, мистер Уитли.
— Моя жена пропала. Чего же вы ждете от меня?
— Тогда помогите мне. А я помогу вам.
— Я только пытаюсь сказать, что не могу договариваться о вашем освобождении. Это должны решать ваш адвокат, служба прокурора штата, исправительное учреждение и кого там это еще касается.
— Прекрасно.
— У вас есть адвокат?
— Ага. — Кто? — Вы. — Что?
— Вы же адвокат, верно?
— Д-да, но…
— Но вы никогда не занимались такими делами. Ну и что? Это вопрос влияния, а не опыта. У таких парней, как вы, масса влиятельных друзей. Гораздо больше, чем у того кретина — государственного защитника, из-за которого я сюда угодила. И вы ожидаете, что я обращусь к нему?
— Я только знаю, что вы требуете жутко много. Если вам нужны деньги, вы их получите. Однако в таком деле, как досрочное освобождение, я просто не могу ничего гарантировать.
— Вы можете гарантировать, что будете работать усерднее любого другого, чтобы добиться этого. Потому что на всем свете нет юриста, у которого был бы более сильный стимул вытащить меня отсюда.
Она говорила разумно. И Гас должен был по крайней мере попытаться.
— За что вы там?
— Сговор.
— Какой сговор?
— С целью убийства.
— Нелегко освободить из тюрьмы убийцу.
— Я здесь не за убийство. Это был сговор с целью совершения убийства.
— Что вы имеете в виду? Фактическим убийцей оказался кто-то другой?
— Я имею в виду, что никто никого не убивал. Был сговор. Просто план. Полиция пронюхала об этом раньше, чем кого-либо убили.
— Все равно это будет нелегко.
— Вы хотите, чтобы ваша жена вернулась, или нет?
— Разумеется, хочу.
— Тогда вытащите меня отсюда.
— Ладно. — Сердце Гаса колотилось. — Посмотрю, что тут можно сделать.
34
Дорога из Сиэтла в Вашингтонский женский исправительный центр напоминала по форме букву «J»: сначала по шоссе до Такомы, потом обратно к Гиг-Харбору, на западном берегу Пьюджет-Саунда. В хорошую погоду и при небольшом движении путь обычно занимал около двух часов.
Гас установил рекорд трассы.
Гиг-Харбор был портовым городком с, что называется, изюминкой. Множество очаровательных старомодных лавок, ресторанов и маленьких гостиниц, предлагающих «ночлег с завтраком» на одну ночь. Однако попасть туда можно было только через переправу Такома-Нэрроуз длиной в милю, где ветры хлещут по воде так яростно, что первый построенный здесь мост погнулся и свалился в море всего через несколько месяцев после открытия в 1940 году. Его заменили пятым по величине в мире висячим мостом, но по пути перед глазами Гаса пару раз вставало паническое видение «Трясущейся Герти», злополучной предшественницы, которая слишком сильно дрожала.
Недавно реконструированная тюрьма находилась за городом — раскинулась на нескольких акрах расчищенного вечнозеленого леса. Из двенадцати главных исправительных заведений штата Вашингтон ВЖИЦ был единственным, предназначенным исключительно для женщин. В тюрьме среднего и общего режима находилось около семисот женщин-заключенных, совершивших самые разные преступления — от кражи имущества до убийства.
Гас приехал, когда обычные часы свиданий давно закончились. Еще по дороге он позвонил Энди и рассказал о Ширли Бордж. Энди перезвонила в Управление исправительных учреждений. Услышав, что эта заключенная могла бы помочь поймать серийного убийцу, тюремное начальство весьма охотно разрешило встречу после официального закрытия.
Гас попал на территорию тюрьмы через строго изолированную приемную секцию — длинное строение, напоминавшее старые армейские казармы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47