— Почему?
— Он проведет все время с более опытными членами.
— Он что, даже не поздоровается с нами?
— Все не так просто. Для встречи наедине со Стивом надо подготовиться. Без должной подготовки новички слишком сильно высасывают его энергию. Они становятся пиявками. А такое излишество ни к чему. Надо знать точно, сколько брать. И нельзя забирать больше.
— А как начать подготовку?
Похоже, Фелисия была довольна вопросом, словно такое рвение оказалось хорошим знаком.
— Ты начнешь сегодня вечером.
— Жду не дождусь, — ответила Энди. И она имела в виду именно то, что сказала.
Смерть Ширли ошеломила Гаса. На пятницу он планировал еще один визит, чтобы разобраться в догадках ее адвоката насчет сговора с целью убийства. Состояла Ширли в банде или нет, это не так уж и важно. Ему просто нужны были имена ее сообщников. Гас хотел выяснить, знали ли они Бет. Возможно, они даже знали, что с ней произошло. Похоже, Ширли и ее безымянные сообщники были его лучшей зацепкой. До этого дня.
Все утро Гас названивал Энди и оставлял записи на автоответчике, но она так и не ответила. Наконец ему позвонил некий агент Хэйверс и сказал, что теперь он вместо агента Хеннинг занимается делом Уитли. Гасу это не понравилось. Что-то было неладно, а на его вопросы по телефону не отвечали. В обед Гас отправился в городское отделение ФБР и попросил о встрече с начальником Энди.
Лундкуист заставил его прождать в вестибюле почти час. Лишь когда стало ясно, что Гас не собирается сдаваться и уходить, секретарь провел его в угловой кабинет. После краткого представления и нескольких вступительных слов Уитли перешел прямо к делу:
— Где агент Хеннинг, и почему она не отвечает на мои звонки?
От такой прямоты Лундкуист вздрогнул.
— Ее отправили на другое задание.
— Куда? В Сибирь?
— Тема задания и местонахождение агента засекречены. Как и сказал вам утром агент Хэйверс.
— Он мне ни черта не сказал. Только что дела Энди переданы ему.
— И что же вам еще надо знать?
— Мне надо знать, почему ФБР внезапно изменило обращение со мной. Вначале я чувствовал себя полностью информированным. Но с тех пор как моя жена позвонила по телефону-автомату из Орегона, складывается впечатление, будто кто-то перерезал провода.
— Мы должны соблюдать равновесие, мистер Уитли. С одной стороны, ФБР хочет держать семью жертвы в курсе дела. С другой — мы не можем допускать утечек.
— Но я участвую в расследовании. И если от меня будут скрывать сведения, то я не смогу помочь вам.
— Вот почему я прошу вас по-прежнему передавать нам любую информацию, какой вы располагаете, какой бы незначительной она вам ни казалась.
— Однако и я ожидаю, что ФБР ответит на мои вопросы.
— Я постараюсь.
— Внезапное исчезновение агента Хеннинг как-то связано с тем, что Ширли Бордж сегодня утром нашли мертвой?
— Я не могу ответить на вопрос.
— В этом-то все и дело, не так ли? Вы считаете, что Ширли была членом некоей группы, каким-то образом связанной с исчезновением Бет.
Его догадка удивила Лундкуиста.
— Боюсь, это не обсуждается.
— Энди работает под прикрытием, не так ли?
— Я не могу говорить об этом.
— Вы бы предпочли, чтобы я начал рассуждать об этом? Публично?
Лундкуист бросил на Гаса раздраженный взгляд:
— Болтовня о секте может повредить вашей жене или агенту Хеннинг.
— Секта? Я думал, это банда.
— Почему вы думаете, что в деле участвовала банда? Гас хотел упомянуть Керби Тумбса, но удержался.
— Больше не думаю. Так что прекратите играть словами и скажите мне, почему ФБР считает, будто здесь действует секта.
— По многим причинам, большинство из которых я не имею права упоминать. Достаточно сказать, что некие факты навели наших экспертов на мысль, что, возможно, мы столкнулись с группой, практикующей ритуальные убийства.
— Что вы имеете в виду? Что-то вроде «семьи» Мэнсона? Лундкуист не ответил, да этого и не требовалось.
— Боже мой, — прошептал Гас. — Будем надеяться, что вы ошибаетесь.
— Мистер Уитли, я не хочу, чтобы вы тратили время, беспокоясь, вовлечена ли в эти убийства какая-то секта. Для вас проблема сводится к более личному вопросу. К чему-то, что должно помочь вам понять, почему изменился поток информации между вами и ФБР.
— К сожалению, не понимаю.
— Вам нужно задать себе тот же самый вопрос, который задаем мы. Кто ваша жена? Жертва? Или соучастница?
— Простите?
— Вы меня слышали.
Эти слова словно прочертили у ног Гаса пограничную линию. Он внезапно порадовался, что не упомянул о разговоре с Керби Тумбсом. Если его жена находится под подозрением, то ему надо очень осторожно беседовать с агентами ФБР.
А сейчас уходить, пока не сказал чего-нибудь, о чем потом пожалеет.
— Благодарю за откровенность, — сказал Гас, вставая.
— Пожалуйста.
Гас пошел к двери, но затем остановился.
— Позвольте только сказать кое-что вам и всему треклятому ФБР. Если вы хоть на секунду допускаете, что моя жена имеет какое-то отношение к этим убийствам, то вы не в своем уме.
— Посмотрим, — холодно ответил Лундкуист.
Гас пристально смотрел агенту в глаза, пока тот не отвел взгляд. Потом Уитли закрыл дверь, постаравшись хлопнуть ею за собой.
50
Они находились где-то на севере центрального Вашингтона — Энди не представляла, где именно. Последние полчаса никаких дорожных знаков и указателей не попадалось. Хотя поездка заняла три часа, Энди чувствовала, что далеко они от Якимы не отъезжали — просто ездили кругами. Реши она сейчас повернуть назад, это было бы невозможно. И если бы она захотела через три недели повторить этот маршрут, это тоже оказалось бы невозможно. Поэтому некая параноидальная логика в этом хождении по кругу присутствовала.
Вокруг высились скорее холмы, чем горы. Девять грубых хижин с каменными трубами стояли над холодной, как лед, рекой, петляющей среди неровностей рельефа. По календарю весна началась меньше двух недель назад, и пучки голубых и желтых полевых цветов едва начали пробиваться сквозь бурую корку земли. Оттаивающая почва была такой топкой, что норовила сорвать с ног увязавшие сапоги. В сумерки вершины холмов покроет лед, а невдалеке высились горы, с которых так что бы не проехал по проселочным дорогам над нижней границей снега. Конечно, Блечман прекрасно знал об этом, когда обещал пикник «в горах». Небольшая невинная ложь, чтобы с гарантией скрыть от не пожелавших поехать истинное место назначения.
Энди поселили в хижину с еще тремя женщинами. Все новенькие. Две из них — те девушки, с которыми Энди разговаривала в автобусе. Третья — вдова пятидесяти с чем-то лет по имени Ингрид. Энди поискала в хижине ванную, но не нашла. Единственным источником воды был ручной насос на кухне. А единственная уборная на девять хижин располагалась в рощице у реки — к счастью, с подветренной стороны. Ни телефона, ни электричества в хижине тоже не было. Единственным источником света оказались три окошка и свечка на каминной полке. Камин явно действовал: в нем еще лежали обуглившиеся остатки дров. Постелями служили простые брезентовые койки без матрасов. Их распределили заранее, чтобы избежать споров из-за спальных мест.
Необходимые вещи были разложены на койках и ждали участников «пикника» по прибытии. Одеяло. Кусок мыла, зубная щетка и паста. Пара ботинок и аккуратно сложенная одежда. Одежда не новая, но чистая и в хорошем состоянии. Очень похоже на товары, которые Энди продавала во «Втором шансе». Кое-что, несомненно, оттуда и происходило.
— Все в порядке? — спросила Фелисия, входя в хижину.
— Отлично, — ответили женщины хором.
— Спасибо за дополнительную одежду, — Энди. Фелисия сказала:
— Она не дополнительная. Она на замену.
Ингрид, самая старшая, изучала предложенный ей свитер, пробуя пальцем дырку размером с мяч для гольфа.
— Я бы предпочла то, что купила сама.
Фелисия, не обратив на нее внимания, раздала бумажные сумки.
— Переоденьтесь в новую одежду и сложите все, что привезли с собой, в сумку. Торжественный обед через полчаса.
Сумки принесите с собой. — Она вышла, не сказав больше ни слова, и закрыла за собой дверь.
Две девушки сразу же начали переодеваться, не задавая вопросов. Энди и Ингрид переглянулись.
— Ну я эти старые тряпки не надену, — сказала Ингрид.
Она недвусмысленно смотрела на Энди, ожидая проявления солидарности. Но та отвела глаза, потом начала раздеваться и запихивать свою одежду в сумку.
В течение дня гнев Гаса только разгорался. Он еще как-то справлялся с собой, забирая Морган из школы, но ко времени прихода Карлы — сестра зашла, чтобы приготовить обед, — больше не мог сдерживаться. Ему надо было выпустить пар.
— Я просто лопаюсь от злости, — сказал Гас со своего места за кухонным столом. — Мне хотелось наорать на него.
Карла помешивала овощной соус.
— Чудак, почему ты не подумал об этом раньше? Это объясняет все.
— Превосходно. Язви дальше. Правда, когда Бет исчезла, полиция считала, что я избивал жену, потом убил ее и избавился от тела. Теперь у них новая теория: они считают Бет сектанткой и соучастницей серийных убийств. Не знаю, почему они все время обращаются с нами как с преступниками?..
— Думаю, они просто скрупулезны. Исследуют все возможности.
— Ты в самом деле веришь, что Бет могла связаться с сектой?
— Не более чем в то, что ты избивал жену.
— И это значит?
— Ничего.
— Я устал от мелких колкостей, Карла. Мне жаль, что твой парень когда-то бил тебя. Из-за этого я очень тебе сочувствую. И все-таки я — не он и никогда таким не был.
— Дело не в нем.
— Значит, ты защищаешь человека, который бил тебя?
— Я не защищаю его!
— Защищаешь. Не знаю, как это объяснить, но создается впечатление, будто все, что ты хотела бы сказать ему, ты говоришь мне. Карла, ты направляешь свой гнев не туда. Черт, иногда я готов поклясться, что ты по-прежнему любишь этого типа.
Карла сердито уставилась на брата:
— Не играй со мной в психоаналитика.
— Я просто…
— Делал то, что у тебя лучше всего получается. Обвинял других в их собственных несчастьях, чтобы не пришлось помогать.
— О чем это ты?
— Есть множество братьев, которые внимательны к сестрам. Которые не настолько поглощены собой. Которые не поверили бы так охотно, что синяки под глазами и ссадины — последствия падения с лошади.
Гас не был уверен, что сестра поступает честно. Но если, перекладывая вину на него, она сможет оставить прошлое позади, то так тому и быть.
— Прости.
— Ладно, забудь.
— Нет, ты права. Не имея улик, я взял и предположил, будто моя сестра все еще любит типа, который избивал ее. А перед этим возмущался копами, неправильно интерпретирующими улики, касающиеся моей жены…
— Я бы не беспокоилась из-за обвинений в адрес Бет. Уверена, это просто одна из многих теорий.
— Однако если копы вобьют себе в головы, что Бет может быть добровольной участницей каких-то сектантских убийств, то начнут искать доказательства своей теории. И если они не заметят того, что хотят увидеть, то скосят глаза, зажмурятся, встанут на головы — в общем, будут смотреть по-всякому, пока не найдут подтверждений их теории.
Карла уменьшила огонь до медленного кипения и накрыла соус крышкой.
— Что ж, ради Бет надеюсь, что ты ошибаешься.
— Не ошибаюсь. Мне бы очень хотелось рассказать им все, что сообщил мне адвокат Ширли.
— Что именно?
— Что настоящей мишенью сговора с целью убийства был не какой-нибудь бездомный, а мать Ширли. Что ее безымянные сообщники, возможно, были членами банды. Упоминание банды звучит теперь, когда ФБР заговорило о секте, даже интереснее. Но если я упомяну об этом, знаешь, что будет?
— Что?
— Сама подумай. Если я дам им секретную информацию о сговоре, они, вероятно, решат, что Бет была среди сообщников Ширли.
Карла внимательно посмотрела на него, потом вернулась к готовке. Они всего лишь переглянулись, но Гас, кажется, понял, о чем думает сестра.
— Я должен это сделать, да, Карла?
— Что сделать?
— Если я хочу развеять подозрения ФБР насчет Бет, то первым делом следует доказать, что ее не было в той компании Ширли.
— Я не говорила, что ты должен что-то доказывать…
— Тебе и не надо говорить.
В новолуние темнота особенная. За много миль от сияния городских огней всего через час после заката становится темно, как глубокой ночью.
Казалось, с каждым мгновением в океане черноты над головой возникает еще одна гроздь звезд.
Энди, Ингрид и две их молодые соседки шли от своей хижины к площадке у реки. Как и было предписано, женщины несли с собой бумажные сумки с вещами. На площадке горел большой костер, пламя поднималось в рост человека. Люди сидели вокруг костра, достаточно близко, чтобы наслаждаться игрой пламени и чувствовать тепло. Они охотно подвинулись, чтобы освободить в кругу место для новеньких.
Энди не увидела у костра Блечмана. Ужин начался без него. Все молчали. Указания отдавали Фелисия и другие «лейтенанты», как окрестила их Энди. Поскольку начальство ужинало в молчании, то и остальные помалкивали.
По рукам ходило несколько корзин с продуктами. Энди наблюдала за Фелисией и подражала ей. Полагалось взять что-то из каждой корзины, положить на большую тканевую салфетку на земле перед собой и есть. Энди взяла всего понемногу. Сначала она сжевала копченую лососину, больше похожую на вяленое мясо, чем на деликатес, подаваемый в ресторанах. Потом вкусные сушеные ягоды, заготовленные с прошлого лета. Мясо — какую-то жилистую и пикантную дичь — она оставила напоследок. Попробовала и что-то вроде печенья — сладкое, но очень сухое.
— Это лепешки из корней камассии, — сказала Фелисия, нарушая молчание. Она смотрела, как Энди выбирает себе еду.
— Вкусно, — отозвалась Энди.
— Это луковицы местных лилий. Тысячи лет они были природным источником пищи для аборигенов.
— Как вы их готовите?
— Корни выкапывают из земли и запекают в печи на разогретых камнях. Потом их надо растолочь в массу, густую, как кукурузная мука, замесить, сформовать лепешки и высушить на солнце.
— Похоже, это немалый труд.
— Тебе помогут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47