Сотрудник провел его по коридору к зоне свиданий адвокатов с клиентами и зарегистрировал. Гас вошел в кабину номер один — маленькую комнатку с одним-единственным стулом. За спиной дверь. По обеим сторонам белые стены. Стеклянная перегородка отделяла Уитли от точно такой же комнаты со стороны тюрьмы. Там было пусто. Гас пододвинул стул поближе к стеклу и телефону на стойке. Он ждал.
По другую сторону послышался шум. Повернулась ручка, открылась металлическая дверь. Гас привстал, на мгновение забыв, что рукопожатия тут не будет. Потом опустился обратно на стул. Вошла Ширли Бордж. Женщина смотрела прямо на Гаса. Дверь у нее за спиной закрылась. Она молча села на стул, не сводя глаз с Гаса. Мгновение они просто изучали друг друга через разделительное стекло.
Бордж выглядела моложе, чем казалось по голосу. И гораздо симпатичнее, чем ожидал Гас. Белокурые с рыжиной волосы и загадочные карие глаза. Тонкое, очаровательное лицо, полные губы. Ей было ровно двадцать пять. Энди заглянула в полицейское досье и поделилась информацией с Гасом. Ширли осудили по обвинению в сговоре, но занималась она проституцией. Длинный шрам спускался от левого виска через всю щеку. Кто-то порезал ее — вероятно, бритвой. В глубине глаз Ширли все еще тлел гнев. Гас отвел взор, не желая так откровенно таращиться на старое ранение. Взгляд скользнул по ее шее. Во ВЖИЦ заключенные не носят форму, если не находятся в изоляции. На Ширли был мешковатый хлопчатобумажный тренировочный костюм с низко расстегнутой молнией воротника, так что была видна маленькая пурпурная татуировка на левой груди. Груди были круглые и крепкие, но татуировка — по-видимому, работа местного умельца — вызывала отвращение. И снова Гас попытался не таращиться, хотя в этой мерзости одновременно было и что-то притягательное.
Стук по стеклу заставил его вздрогнуть. Смущенный Гас поднял голову. К уху Ширли была прижата телефонная трубка. Гас поднял свою.
— Вам нравится татуировка? — спросила она. Он моргнул, смутившись еще больше.
— Простите. Я просто пытался разобрать, что это такое.
— А на что похоже?
— Что-то вроде цветка.
— Неплохая догадка. Это мои гениталии.
— Прошу прощения?
Она наклонилась вперед и ткнула пальцем, предлагая взглянуть поближе, словно на картинку в анатомическом атласе.
— Я знаю, это выглядит немного странно, но картинка точная. Мои малые половые губы здорово превосходят большие. Это называют распустившейся розой.
Гас не знал, что сказать.
— По-моему, я никогда не слышал о таком.
— Я тоже. Пока не оказалась взаперти с семью сотнями других женщин.
Он поморщился, что, похоже, доставило удовольствие Ширли.
— Думаете, я шучу?
— Откровенно говоря, мне наплевать. Я здесь, чтобы найти мою жену.
Ее улыбка стала лукавой.
— Вы меня удивляете. Я думала, раз вы женаты на воровке, то, может быть, питаете слабость к положению заключенных уголовников.
— Откуда вы столько знаете о Бет?
— Как вы собираетесь вытащить меня отсюда? — В пристальном взгляде Ширли не было презрения. Он собиралась просто обсуждать условия.
— Главная проблема в том, что я не могу сделать так, чтобы это произошло сейчас же. По пути сюда я говорил с представителями ФБР. Они не освободят вас из тюрьмы только потому, что вы утверждаете, будто владеете информацией, которая поможет раскрыть преступление.
— Значит, работы у вас непочатый край, верно?
— Да, но вам придется работать вместе со мной. Как и в любой сделке. ФБР надо знать, что они покупают. Следовательно, вам надо показать, что у вас есть.
— У нас сначала выкладывают наличные на комод, а уж потом показывают добычу.
— Это вам не притон. Вы не можете пройти дальше по улице до следующего клиента и заключить сделку получше. У вас лишь один покупатель. И этот покупатель устанавливает правила.
Ширли на мгновение задумалась, однако упрямства в ее взгляде поубавилось. Похоже, она начинала понимать.
— Значит, я рассказываю им, что знаю. Что потом?
— ФБР использует ваши сведения. Если они окажутся верными и помогут найти мою жену, они напишут письмо в комиссию по условно-досрочному освобождению с просьбой принять во внимание ваше сотрудничество на следующих слушаниях по досрочному освобождению.
— И при этом никаких гарантий.
— Нет. Комиссия все равно может отказать.
Она на секунду задумалась, потом ее глаза сузились.
— Ну и пошли они. — Что?
— Раз они не хотят по-моему, я ничего не скажу.
— Это неразумно.
— Да кто вы такой, чтобы мне указывать?
— Ваш адвокат.
— Потому что я так сказала.
— Я здесь, чтобы помочь вам.
— Вы здесь, чтобы помочь себе.
— Мы оба можем выиграть.
— Мне наплевать. На хрен ФБР. И вас тоже на хрен.
— Речь идет не обо мне и не о ФБР.
— Еще бы, черт побери. Речь идет обо мне.
— Идите к черту, леди. Речь идет о шестилетней малышке, которая скучает по маме.
Их взгляды встретились. Гасу показалось, что в глазах Ширли что-то дрогнуло.
— У вас есть ребенок? — спросила она.
— Ага. Ее зовут Морган. Ширли притихла.
Гас добавил:
— Знаете, ее переполняют вопросы. Она то хочет знать, почему кто-то увез маму, то хочет знать, почему мама бросила ее. Трудно заставить шестилетнего ребенка понять.
Молчание. Они смотрели друг на друга, прижав к ушам телефонные трубки. Потом Ширли моргнула.
— У меня тоже дочка. Ей четыре.
— Девочки — это здорово. Ширли кивнула.
— Не часто приходится ее видеть.
— Мне жаль.
— Ага, мне тоже. — Она невесело рассмеялась. — Трудно заставить ее понять, почему мама должна жить здесь.
Гас хотел что-то сказать, но смолчал. Ширли размышляла, что-то взвешивая в уме, возможно, даже мучилась.
Он заметил это в ее взгляде. Через минуту она встряхнулась:
— Вот что я вам скажу, мистер Уитли. Я не буду просто болтать перед вами как дурочка. Однако дам шанс.
— Это все, о чем я прошу.
— Предлагаю сделку. ФБР должно доказать свою честность, убедив меня, что они хотят заключить сделку. Я хочу, чтобы мне здесь предоставили кое-какие преимущества. Если они смогут сделать это, я заговорю. Это покажет, что они добросовестные партнеры.
— Чего вы хотите?
— Снова участвовать в тюремной программе «Второй шанс».
— Это что такое?
— Есть здесь такая специальная программа по подготовке собак-поводырей. Некоторые заключенные могут держать в камерах собак и обучать их. Потом мы отдаем псов инвалидам. Это здорово. Чувствуешь, что делаешь что-то стоящее. Я занималась этим около года. Потом меня вышвырнули.
— За что?
— Позволила одной собаке полизать себя. Гас смутился.
Ширли добавила:
— Вам лучше не знать где.
— Понимаю.
— Глупо, конечно. Вдруг захотелось попробовать, и сразу же стало противно. К несчастью, меня поймали.
— Мы все делаем глупости.
— В любом случае я хочу снова участвовать в программе. И тут ФБР вполне может продемонстрировать добросовестность. Если они сделают для меня такую мелочь, я буду знать, что они воспринимают мои слова всерьез. Вот тогда и поговорим.
— Вы не можете просто так подвергнуть ФБР испытанию. Вы должны открыть что-то взамен.
— Я же сказала, что не собираюсь болтать даром.
— Просто дайте им какую-то мелочь. Это переговоры, Ширли. Нельзя ожидать, что люди сделают нечто потому, что вы хотите испытать их. Придется торговаться.
Она задумалась.
— Ладно. Дам одну мелочь. Глаза Гаса вспыхнули.
— Говорите.
— В Якиме есть магазин подержанной одежды. Называется, кстати, тоже «Второй шанс». Там отовариваются много рабочих-мигрантов. Сборщики яблок из Мексики, кое-кто из индейцев.
— Ну и что?
— Проверьте его.
— На предмет?
— Просто проверьте. Проверьте его сами. Всё.
— Что вы хотите сказать этим «всё»?
— Пока это всё, что я скажу. Поможете мне вернуться в программу — расскажу больше. Дадите обязательство смягчить мой приговор — расскажу все целиком. — Ширли наклонилась вперед, изогнув бровь. — Вытащите меня отсюда сегодня и я покажу вам мою распустившуюся розу.
Гас удивленно открыл рот.
— Буду ждать весточки. — Ширли оттолкнулась от стола, нажав кнопку вызова.
Стоявший снаружи охранник открыл дверь. Ширли в последний раз оглянулась на Уитли и исчезла за стальной дверью. Гас собрал вещи и поспешил на поиски телефона.
35
В четверг с самого утра агент Хеннинг и ее начальник находились в кабинете Айзека Андервуда. Энди рассказала Лундкуисту о заключенной ВЖИЦ и ее необычных требованиях, и у них сразу же начались разногласия насчет того, как разрабатывать зацепку с магазином одежды. Энди была настроена достаточно решительно, чтобы обратиться напрямую к помощнику ответственного специального агента. Лундкуист отправился к руководству вместе с ней.
Айзек сидел за столом, прямо под тем, что в управлении прозвали «стена зубов и наград». Андервуд заслужил больше поощрительных грамот и похвальных писем, чем любой агент в управлении, и многие из них были выставлены в виде большого коллажа позади его стола. Правда, в самом центре стены торчали зубы — огромные, ощеренные челюсти тигровой акулы, которую Айзек поймал в Индийском океане. Славный парень Андервуд в совершенстве овладел искусством запугивания посетителей.
В это утро Айзек был особенно занят. Формально он считался помощником ответственного специального агента, но руководил сиэтлским отделением с тех пор, как сам ответственный специальный агент ушел на пенсию. Главное управление еще должно было назвать сменщика. Айзек дал Энди десять минут, и ни секундой больше. Просрочишь предоставленное время — и страшные челюсти сомкнутся на голове. Энди говорила быстро, начав ради Айзека с резюме и лишь потом сформулировав вопросы.
— То, что заключенная содержится в государственном исправительном учреждении, — сказала она, — только усложняет положение. Если действовать по правилам, мы должны обратиться в ведомство федерального прокурора, который свяжется с управлением главного прокурора штата, а там скорее всего дело затянут, пока Бет Уитли не умрет от старости. Мне кажется, Гас Уитли прав. Ситуация такова, что у нас нет месяцев, недель или даже дней, чтобы вырабатывать сделку с бюрократией.
Айзек спросил:
— Кто-нибудь обдумывал возможность того, что мы имеем дело со скучающей девкой, которая пристает ко всем просто ради чистого развлечения?
— Тогда откуда она знает о булимии? О воровстве в магазинах?
— Веский довод, — сказал Айзек. — Что ты предлагаешь, Энди?
— Прежде всего мне нужна твоя помощь. Если историю этой заключенной начнут проверять, понадобится человек на уровне по крайней мере помощника ответственного специального агента, который заставит бюрократов шевелиться.
— Мы можем обсудить это после проверки. Так что выметайся отсюда и иди по следу.
Лундкуист сказал:
— Собственно, из-за этого мы и пришли. У нас разногласия по тому, как проверять этот магазин поношенной одежды.
— Похищением Уитли у вас занимаются три человека. Камень, ножницы, бумага. Проигравший едет в Якиму и крутится там. Хотите, чтобы я принял за вас еще какие-нибудь решения по текущим вопросам?
— Вот тут мы и разошлись, — сказала Энди.
— Прекрасно. В Якиму едет победитель.
Айзек, что называется, уперся рогом. Наверное, из-за вчерашнего вечера и краткого мига на парковке, когда он позволил себе потерять бдительность. «Четко выраженная избыточная компенсация», — подумала Энди.
— Вопрос не в том, кому ехать, — сказана она. — Вопрос в том, как. Не думаю, что было бы разумно врываться в этот магазин, размахивать значками агентов ФБР и задавать вопросы. Судя по всему, мы имеем дело с довольно сообразительным серийным убийцей. И мы не знаем, как он связан с этим магазином.
— Если вообще связан, — раздраженно бросил Лундкуист.
— Да. Но можно испортить все, если заявиться туда в качестве агентов. Здесь нужен более тонкий, творческий подход.
— Довольно шаткая мотивировка для траты денег налогоплательщиков на наблюдение.
Лундкуист самодовольно ухмыльнулся:
— Именно так я и сказал.
— Незачем устраивать наружное наблюдение. Я могу разыграть «сценку». Магазин обслуживает латиноамериканцев и индейцев с низкими доходами. А я наполовину индеанка. Это вполне подходит.
— Что тут такого, Кент? Лундкуист скривился:
— Потому что я уже вижу, чем это обернется. Она разыграет свою «сценку» во второй половине дня, потом попросит еще день, потом неделю — и так далее. И не успеешь оглянуться, как у нас будет работать группа под прикрытием за, скажем, семьдесят тысяч баксов, а через шесть месяцев мне на голову свалятся ревизоры. Айзек возвел глаза к потолку:
— Я действительно слышал, как кто-то заявил, будто небеса разверзлись?
— Да брось, Айзек. Ты же знаешь, чем обычно заканчиваются эти «сценки».
— В чем-то вы правы. — Айзек посмотрел в другую сторону. Ну как , Энди? Можешь ты, глядя мне в лицо, сказать, что закончишь все за полдня?
Энди хотелось бы сказать «да», но она никогда не лгала Айзеку.
— Можно внести предложение?
— Конечно.
— Давайте заранее согласуем предельный срок.
— Сколько?
— Три дня. Если ничего не обнаружится, я возвращаюсь. Айзек кивнул:
— Звучит разумно. Вы согласны на это, Кент? Тот на секунду задумался, потом сказал:
— Прекрасно. Три дня.
— Хорошо. — Энди встала и пошла к двери, пока начальство не передумало. — Спасибо, Айзек. Я подберу тебе симпатичную поношенную рубашку или что-то в этом роде.
— Не забудь о Кенте.
— Ах да, — сказала она с тонкой улыбкой. — Я отложу ему что-нибудь на шесть месяцев.
— Три дня! — завопил Лундкуист вслед, но Энди уже была за дверью.
Гас надеялся, что Энди быстро отзовется, но день тянулся, он снова и снова проигрывал в уме телефонный разговор накануне вечером и больше не был уверен, что агент Хеннинг вообще позвонит ему. Она сказала, что сделает все возможное, чтобы договориться с Ширли, если ее подсказка что-нибудь даст. Оставалось предположить, что ничего не получилось.
В тот день Гас сам забрал дочь из школы и по дороге домой попытался проверить вчерашнее подозрение Карлы — что кто-то донимает Морган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47