Вот ты и прикинь.
— По пять сотен?
— А тебе не сказали?
— Пока нет…
— Теперь знай. А то кто бы тут работал?
— Круто. Сколько же стрелки получают?
— Чирик за выстрел. Не меньше.
— Десять тысяч?
— Конечно.
— Знали бы те, кто в окопах с винтовками ползает. Там стреляют, чтобы выжить самому, а не убить кого-то.
— А ты откуда знаешь?
— Слыхал.
Ни один из обитателей лабиринта не видел в простых заданиях, полученных Чижом и Белым, ничего особенного, но для исполнителей они стали чем-то значительным. Из монотонной зековской жизни они попали в какой-то сюрреалистический мир, где у людей вывернуто мышление наизнанку, где красота и смерть ничего не стоят, где потеряны чувства и хозяйничает демон.
К двенадцати часам ночи Горбатый вновь встретился с новичками.
— Добро, хлопцы. Ну а теперь трошки покалякаем. Жилье есть?
Белый стоял у двери, а Чижов сидел на табурете. Беседа проходила в крохотной каморке размером с ванную комнату. Здесь, как и во всем подвале, стены и потолок были кирпичными, но вместо факела висела одинокая лампа с медным отражателем.
— Машину водить умеете?
— Обижаешь, начальничек! — хихикнул Чиж и изобразил руками, как он крутит рулевое колесо.
— Права вам тоже будут, и машина ждет на стоянке. Работка у меня есть для вас, хлопцы. Деликатная. Хорошо сработаете, не только корочки получите, но и башли. Идем глянем.
Горбатый пошел по красной ковровой дорожке, и через несколько проулков они выбрались к лифту. Кабина подняла их на первый этаж. Здесь находилась кухня ресторана, сновали в разные стороны полуголые официантки, вышибалы в смокингах ждали своего часа, кухарки носились с противнями и гремели посудой.
Горбатый привел новичков в пустую комнату, похожую на небольшой кинозал. Все стены были увешаны цветными мониторами, и каждый квадратный сантиметр трех огромных игровых залов просматривался со всех сторон.
— Через десять минут сюда заступит новая смена соглядатаев и казино встанет на контроль, — зловеще бормотал Горбатый, будто изображал Кощея Бессмертного. — В этой конторе вас никто не знает и не должен знать. Взгляните на этого щеголя.
Он ткнул пальцем в экран, где гарцевал слащавый красавчик перед полной дамой, увешанной побрякушками.
— Его зовут Котом. Он главный администратор казино. Катается на «Вольво-840» черного цвета. Номер «Б 724 НА 77». Этот сосунок решил поработать на свой карман. Глухарь готов помочь вам, если вы, хлопцы, посмотрите за Котом.
Нам нужны его связи. Все, без разбора. Как мы наткнемся на нужные, так дело будет закрыто. И вам хорошо, и нам.
— А за «вольвой» я бегом бегать должен? — спросил Белый, глядя на монитор.
Горбатый достал из жилетного кармана ключи и бросил Чижу.
— Ваш драндулет ждет вас. А сейчас понаблюдайте за этим прохвостом, может, поймете, что к чему.
Горбатый вышел из комнаты, оставив новичков одних.
— Хорошо вляпались, — вздохнул Чиж. — Без паспортов обойдемся. Надо валить отсюда. Теперь у нас тачка есть и денег хватит на первое время. Пошли.
Чижов дернулся к выходу, но Белый продолжал смотреть на экран.
— Ты что, парень, ноги примерзли? Тайга-то позади. — Белый кивнул на монитор.
— Сплошные сюрпризы. Ты знаешь, что может делать мент с его зарплатой в казино?
Чиж приблизился к экрану.
— Мент? Седой в сером костюме?
— Он. Крестный мой, капитан Ефимов. Мольбу наконец услышал, на зов явился. Сытый, самодовольный, красивый. Жирует ублюдок!
***
Примерно те же мысли застряли в голове Хлыста, когда он наблюдал за Ефимовым через окно своего кабинета.
— Позвать? — переспросила курчавая голова, просунутая в дверную щель.
— Позови. С каждым визитом разгульный мент мне новые сюрпризы преподносит. Послушаем, что он сегодня скажет.
Ефимов не заставил себя долго ждать.
— Чем-то я вам приглянулся, господин Корин. Вы решили сделать ритуалом мой заход в ваш кабинет. Выпишите пропуск и поставьте в дверях компостер.
— Хорошая идея. Я рад, что наше заведение вам приглянулось. Опять получили премию?
— Да, дела идут в гору, и нас государство стимулирует денежными вознаграждениями. Очень много развелось дилетантов, и они попадают в сети. Я убежден, что любая рискованная операция должна делаться профессионалами.
— Вас опять куда-то заносит, подполковник. Похоже на навязчивую идею.
— Я их ловлю, а вы с ними работаете. Сегодня мне везет больше.
— А завтра?
— А завтра я их буду брать пачками. И зря вы смотрите на меня свысока, Корин. Я не тот мент с соломой в голове, как вам напели.
Ефимов указал на газету, забытую на журнальном столике.
— Это же мелюзга. Я таких ковшом экскаватора могу загребать. Таких козлов в старые времена дворники ловили. Сейчас я вынужден на них свое время тратить.
— Конечно. Не по вашим масштабам и возможностям.
Ефимов прищурил глаза.
— Не исключено, господин Корин, что завтра где-нибудь в центре грянет взрыв большой мощности и кто-то разлетится на куски. Возможно, что после таких событий ваш мозг просветлеет. И вот тогда вы вновь меня пригласите к себе. Только я не буду стоять в дверях, а выпью бокал шампанского, если мне понравится ваш тост. До встречи, Корин!
Ефимов показал свой оскал и вышел. Хлыст сел в кресло и уставился на забытую газету с портретами пойманного киллера. Ефимов навязывает ему услуги, а почему он должен отказываться? Прав Колюня, таких надо превращать в союзников, а не дразнить в угоду боссам. В борьбе с Шевцовым даже подполковник может помочь, если у него режутся зубы.
Ефимов может стать новой структурой, скрытой от глаз Шевцова.
Хлыст чувствовал, как Шевцов сдавливает клешни на его шее. В любую секунду хребет не выдержит и треснет.
***
Чиновник из московской прокуратуры смотрел на Сычева, как на таракана, попавшего ему в суп.
— Сожалею, уважаемый… — Он глянул в удостоверение следователя и продолжил: — Уважаемый Алексей Денисович. Мы не имеем права отмечать ваше командировочное удостоверение и позволять вам проводить самостоятельную работу в столице.
— Все мы ходим под одним Богом. Я готов включиться в работу вашей бригады, если она займется поиском беглецов. Россия — одна территория.
— Зря вы ехали в Москву. Вы же грамотный человек и должны понимать, что прокуратура не занимается погонями и розыском. К тому же у нас нет в производстве дела на названных вами уголовников. Это — типичное дело для МВД. Вам надо было дать им телефонограмму, и все! Милиция объявила бы беглых во всесоюзный розыск.
— Милиция существует, а всесоюзный розыск распался с истреблением Союза. Тут нельзя разводить волокиту и спихивать дело с одного ведомства на другое. Мы идем по горячим следам. Коней не меняют на переправе.
— Не цепляйтесь к словам, Сычев. Вы не хуже меня понимаете, что выданные вам полномочия могут действовать в тайге среди медведей, а не в правовом столичном учреждении. У нас есть законы, уставы, инструкции, и мы обязаны им подчиняться.
Сычев встал, взял со стола свои бумаги и вышел из кабинета. В коридоре у окна его ждал лейтенант Горелов, которому час назад дали тот же ответ на Петровке.
— Ну что, Алексей Денисыч?
— Ничего. Мы им не нравимся. Я слишком стар, ты слишком молод. Не пришлись мы ко двору, Палыч. Займемся частным сыском, провались они все пропадом!
Горелов опешил. Такой деликатный дяденька, и вдруг такие выражения.
— А за жабры не возьмут?
— Возьмут. Я так думаю, что тебе надо двигать домой, Палыч. У нас с тобой даже денег нет, и командировку никто оплачивать не будет. Ты думаешь, мы за пару дней в Москве свою работу выполним? Как бы не так.
— Два дня мы сюда пилили, два дня по тайге шныряли, на след вышли, жизнью рисковали, а теперь домой? Мы же точно знаем, что они здесь. Вы же выяснили, где мать Белого похоронили, мы на кладбище ездили, на могиле целая охапка белых роз лежит. С неба такие цветы одинокой старушке никто не пошлет.
Она сама уже на небе. Белый был на кладбище. Факт.
— А дальше? Какие еще есть следы?
— Сами сказали, работать надо. Черт с ними, с деньгами. Несколько дней на вокзале переспать можно!
Ну что Сычев мог ответить сероглазому мальчишке с разбросанными по щекам веснушками? Что он должен сказать старому служаке Петухову? Вернуться домой как побитый пес, чтобы принять поздравления с уходом на пенсию?
— Ладно, Палыч. Деньги я достану. У меня в Москве остались кореша…
— Это точно! И много тебе надо? — Резкий громогласный баритон как гром прозвучал за спиной спорщиков.
Оба тут же обернулись. В двух шагах стоял высокий статный мужчина в синем генеральском мундире с огромной седой шевелюрой. Именно таким представлял себе Горелов положительного героя. Высокий, голубоглазый, мудрый и справедливый. Ну будто с экрана сошел. Лейтенант уже не сомневался в удаче.
— Смотрю и не перестаю удивляться на старости лет. Мир перевернулся. Мальчишка, лейтенант, читает нотацию старому полковнику, а тот только зенками хлопает. Чудеса! Ну что, Леха, не признал?
— Черт подери, Федька?…
— Он самый. Вот уж не думал увидеть тебя!
Старые приятели обнялись и долго хлопали друг друга по спинам и плечам. Сычев выглядел маленьким и невзрачным в объятиях московского начальника. Горелову стало обидно за земляка. Почему так?
— Ты что это, Леха, в ходоки записался? — Генерал указал на кучу бумаг, которую держал в руках Сычев. — Что-то не заладилось, если речь о крыше над головой идет и о хлебе насущном?
— Нет, Федя, все в порядке. Я вот с коллегой с периферии приехал. Отвык от казенных взглядов на некоторые вещи.
— Ладно, знаю я тебя. Помню я вас, первых правдорубов. Любите вы против ветра… — генерал покосился на лейтенанта, — пи-пи делать. Не врубились в систему, службы не поняли. Ну ты докладывай, что случилось?
— Не у меня. У Петухова. Помнишь?
— Илья?
— Ну да. Он уже дюжину лет колонией руководит. Двое мокрушников с оружием соскочили. Следы в Москву привели.
— Чертовщина. Петух, который секретаря ЦК с бриллиантами брал, в ИТК гниет?
— Ему несоответствие грозит. Уже второе. Надо выручать мужика.
— Ладно, Леша, понял. Зайдем ко мне в кабинет. — О Горелове забыли. Лейтенант остался стоять у окна, наблюдая, как двое пожилых друзей пошли вдоль коридора. Огромная ручища генерала легла на узкое плечо сутуловатого следователя, словно орлиное крыло прикрыло слабых сородичей от хищного противника.
В приемной, возле шкафа с документами, перебирала папки секретарша, прикрытая маской строгости. Заколотые на затылке волосы, ненужные очки с нулевой диоптрией, бесформенное серое платье скрывали под собой кокетливую молодую красотку с изящной фигуркой. Когда из секретарш делают уродин, то уже все знают, кроме самого «гримера», который наивно полагает, что одурачил всех своих сотрудников.
— Лидия Петровна, — обратился к девушке начальник, — вызовите ко мне Корягина. И пусть посидит возле двери, пока я его не приглашу.
— Хорошо, Федор Николаевич, — прожурчал тихий голосок. Мощная рука толкнула дубовую полированную дверь, и друзья вошли в кабинет, где можно было устроить зрительный зал, сцену и, по высоте потолка, бельэтаж и галерку.
Федор Николаевич слыл оригиналом и хранил коньяк в нижней части напольных часов, под маятником. Он выудил бутылку из тайника и достал бумажные стаканчики. Дорогой напиток был разлит в дешевую тару, и хозяин кабинета коротко сказал:
— За встречу! За старую гвардию!
Закусили лимоном, еще выпили, сели на огромный кожаный диван, помолчали.
— Черт знает, что они из страны сделали. Хожу по коридору и наблюдаю, как каждый день таблички на дверях меняют. То один сел, то другой.
Делами не занимаются. Едва успевают их передавать из рук в руки. Работать некогда. Добро бы взяточников и лодырей снимали, ан нет! По спискам метут.
Сегодня с "А" до "Е", а завтра с "Ж" до "М". Вызываю к себе Сидорова, а приходит Иванов. Того уже след простыл. — Генерал махнул рукой.
— Ну а ты, Федор, не трясешься? Или панцирь из золотой звезды защищает? Я смотрю, ты ее уже не носишь.
— Нынче ордена не в почете. Связи нужны. Но если бы не звездочка, то ходил бы я твоим замом по ловле сибирских волков. Сижу здесь как реликвия.
Мебель. Работу не доверяют, но раз в неделю в президиум сажают, когда идет пресс-конференция или иностранцы приезжают. Ветеран! Экспонат! Фуфло, одним словом. Манекен в витрине для ношения мундира.
— Печально слышать. А я-то обрадовался. Свой человек в большие начальники выбился. Жаль, не успели мы свое дело сделать, Федя.
Генерал встал и, подойдя к столу, нажал кнопку селектора.
— Пришел?
— Здесь, Федор Николаевич.
— Впусти.
В дверь постучали, на пороге возникла неуклюжая фигура человека, с которым Сычев не сумел договориться.
— Вот что, Корягин. Оформишь товарищу Сычеву командировку и выпишешь деньги. Корешок мы направим в Красноярскую прокуратуру. Убытки нам возместят. И закажи по моей линии хороший номер в гостинице «Украина». Как исполнишь, доложишь лично мне.
Корягин молчал и дулся, как мыльный пузырь, краснея от каждого последующего слова. Задержись он еще на несколько минут, его лицо приобрело бы вид баклажана, но он успел уйти на стадии томата.
— Круто ты с ним.
— Главное, чтобы успел выполнить все до того, как донос на меня состряпает.
— Врагов себе наживаешь?
— У меня нет врагов. Не успевают ими стать. Что ты думаешь, этот шибздик здесь задержится? Нет. Скоро новая метла придет. Век скоростей. А жалеть не о чем.
Генерал плеснул себе коньяка, выпил и, помолчав, спросил:
— А что, побегушники твои в Москву на гастроли рванули?
— Здешние они.
— Есть наметки или в потемках блуждать будешь?
— Молоды они еще. Биографией не обзавелись, так что круг поиска невелик.
— С делами ознакомился?
— Мне бы на следственные материалы взглянуть. В зоновских папках сплошная чехарда. При Ежове порядка больше было.
— Кто вел дело?
Сычев достал из кармана бумажку и зачитал данные, район, номер, год, имя следователя.
— Хорошо. Это я улажу. Тебе подготовят необходимые материалы, а вечером позвони мне домой и доложи, как устроился. Ну а по поводу паренька твоего с дежурной по этажу договоришься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64