Олег Кириллович Велихов с некоторых пор стал очень осмотрительным человеком. Ограбление в доме, расстрел охранников, похищение крупной суммы денег, напряженные отношения с партнерами сделали пожилого джентльмена крайне осторожным. Однако Ефимов ничего этого не знал, и ему не следовало знать больше положенного. Борис относился к хозяину с большим уважением. Он знал, что Велихов имеет несколько типографий в Москве, издает детективы, любовные романы.
А подпольно шлепает водочные наклейки и коробки под видеокассеты для видеопиратов. Но даже Ефимов понимал, что такой бизнес не позволит выстроить подобный особняк и содержать автопарк из четырех крутых иномарок.
В доме царили уют и тепло. Тяжелые портьеры на окнах плотно сдвинуты, торшер, свечи и камин создавали мягкое, рассеянное освещение, а музыка Вивальди грела душу и принуждала к покою. Они сидели в креслах друг против друга и грели в ладонях бокалы с французским арманьяком, чудный аромат которого казался божественным. Борис всячески старался подражать хозяину, он еще плохо ориентировался в светском обществе и впитывал в себя все наблюдения, а затем репетировал их дома перед зеркалом. Мать Бориса все дни проводила в кухне, а вечера возле телевизора, отец более двадцати лет служил в милиции и отличался грубым, топорным нравом. А Боря с детства читал книги о графе Монте-Кристо и острове сокровищ. Он оставался мечтателем и романтиком.
Родителей презирал и в открытую отвечал: "Мои предки не из графьев, а из графы: «Пролетарии».
Олег Кириллович Велихов относился к Борису по-отечески. Он часто читал ему стихи Батюшкова, Саши Черного, Хлебникова, Блока. Велихов, по его словам, происходил из потомственных дворян, и по его манерам, поведению, речи можно смело сказать, что в жилах утонченного старика текла голубая кровь.
Молодой адвокат любил наблюдать, как старик ест, и всегда с радостью принимал приглашение к трапезе, даже если был сыт.
— И все же вы удивительный человек, Олег Кириллыч. С вашим складом ума, чопорностью, старомодностью вы прекрасно адаптировались в современных условиях, в русском капитализме со всеми его вывихами и встали в ряд лучших предпринимателей.
— Ничего удивительного, Бориска. Наследственность, гены. Никуда не денешься. Гораздо сложнее пришлось моему отцу адаптироваться после революции, когда чернь и матросня кувалдой и серпом сносили все на своем пути, чтобы сделать из России пустыню. А сейчас благодатное время анархии, когда никто ничего не знает. У нас нет правителей, нет экономики, нет порядка, нет страха, как при Сталине, у нас ничего нет и не будет. У нас осталась только одна обязанность: платить налоги, чтобы чиновники и старухи не сдохли с голоду. Но никто ничего не платит. Не хочет народ отрывать кусок от себя и отдавать другим. Сам еще не наелся. Любопытное время.
— Каков рецепт успеха? — Велихов усмехнулся.
— Вы на себя взгляните, Борис Григорьевич. Что-то вы успели усвоить. Знание математики и законов, реакция и чутье, капелька везения и мертвая хватка. А главное, надо четко определить свою цель. Шатания сейчас неуместны.
— Не слишком большая нагрузка на одного человека?
— А почему на одного? — Обаятельный старик улыбнулся. — Эти достоинства могут плюсоваться вместе с себе подобными. В сегодняшних условиях волк-одиночка редко выживает. Важно не ошибиться в партнерах. Общий механизм должен работать как единое целое. В тебе, Бориска, тоже есть свой крепкий стержень. Я наблюдаю за тобой полгода и очень ценю в тебе многие качества. Ты мне стал как сын. Я ведь человек очень одинокий, по сути дела, и ты мне очень дорог.
В бледно-голубых глазах собралась небольшая капелька, и слеза скатилась по морщинистой щеке, чтобы затеряться в пышных белых усах.
— Не обращай внимания на сентиментального старика. В моем возрасте все воспринимается оголенными нервами. Но не буду отвлекаться. Мне нравится выбранный тобою путь и твоя настойчивость. Ты находчив и убедителен.
— Вы преувеличиваете, Олег Кириллыч. Я еще не умею крепко стоять на ногах и держусь за поручни детского манежа.
— Я поддержу тебя, сынок. А когда меня не станет, ты займешь мое место. Теперь я вижу достойного преемника. Есть кому передать эстафету, свой яркий факел. В твоих руках он не затухнет. Мне семьдесят два. Правда, я еще не сдаю позиции и готов немного поработать на общее благо. Только бы кондрашка не шандарахнула. Давление скачет, а в моем возрасте такие вещи переносятся с большим трудом.
— Вам надо беречь себя.
— Стараюсь. Хочу еще посмотреть, как ты встанешь на ноги. С твоей головой можно иметь не одно дело. Суетиться надо, пока молод.
— А как же партнеры? У меня лишь часть необходимых качеств. Ваши слова.
Старик улыбнулся и сделал глоток из своего бокала.
— Наблюдателен. Есть один плюс. Как мой адвокат, ты должен уметь хранить мои тайны. Это твой долг. Пришло время выслушать тебе мое предложение.
Если оно тебя не устроит, то это останется нашей тайной, но если оно тебя устроит, то ты превратишься в моего партнера и будешь получать двадцать процентов прибыли, не вложив в дело ни гроша.
— А разве так бывает?
— Я внесу за тебя нужную долю.
— У меня перехватило дыхание, Олег Кириллыч!
— Начнем с переговоров, которые ты будешь вести от имени коммерсанта Икс. На поток ставится продукция, имеющая моментальную реализацию.
— Менеджмент?
— Нет, партнерство. Ты выступаешь в роли коммивояжера, и никому не надо знать, что ты участник событий. Сложность задачи заключается в том, что ты сам должен найти производственные мощности.
— О чем же идет речь?
— В недалеком пригороде Москвы, где есть железнодорожные коммуникации и хорошая родниковая вода, нужно найти помещение под небольшой заводик или цех, но с хорошими просторными помещениями под склады. Мы будем производить водку. Пробки, бутылки, наклейки, транспорт и главное — спирт — у нас есть. Сегодня любой полудохлый колхоз отдаст все, что есть, лишь бы не сдохнуть с голоду. Ну а мы им поможем. Начальство получит кирпич для домов, машины и долю. Остальным — много водки, теплицы и дрова на зиму. Вот условия сделки. Тебе карты в руки. Действуй!
— Слыхал я о водочном бизнесе. Прибыльное дело. — Ефимов почесал подбородок. — А как будут начисляться мои проценты в денежном эквиваленте?
— Сто тысяч.
— Чего?
— Долларов, конечно.
— В год?
— В месяц. Но это после того, как машина заработает на полную мощность.
— Круто! — Лицо молодого человека раскраснелось, глаза заблестели.
— Черт! Да о таких деньгах я и не мечтал!
— О них не мечтают. Их надо делать. Требуются усердие, трудолюбие и смекалка. В остальном мы тебе поможем. Но ты выступаешь один. Пока один. Как только водочный ручеек побежит по трубам, мы объявимся.
— Нет вопросов. Я понимаю, что вы не один завели маховик такой огромной машины. Я в эти дела не лезу Мне достаточно вашего слова.
— Ты должен торопиться, сынок. Цистерны со спиртом уже в пути. Мы не можем держать состав на станциях. Это опасно и дорого. Сырье должно перекачиваться в бочки и уходить на склады. Вот почему нам нужна железнодорожная ветка у завода. Грузовики дорого стоят, водители много болтают, ГАИ обнюхивает каждый вентиль. Зачем нам сокращать собственную прибыль?
— Это же бешеные деньжищи!
— В дальнейшем мы выкупим доли партнеров и останемся вдвоем. Тогда это можно будет называть высокопарным эпитетом «бешеные деньжищи!»
— Кто же продаст свою долю? Сумасшедший?
— У меня есть свои рычаги давления на партнеров, но у них нет таковых на мой счет. Старика запугать трудно, а они при власти и при всех регалиях. Им есть что терять.
— Опасно. Убрать могут.
— Нет. Рычаги сработают и после моей смерти. Схема сложная, и тебе не стоит забивать ей голову. Езжай домой, Бориска, и хорошенько проанализируй наш разговор. Тут есть над чем голову поломать. Денежки с неба не падают, их зарабатывать надо.
«БМВ» с темными стеклами доставил молодого адвоката до дома. Всю дорогу Борис Ефимов чувствовал себя на пять градусов выше нормы. Щеки горели, а мысли разлетались в стороны, как бильярдные шары. Сегодня он не в силах сосредоточиться.
Аббат Фариа дал ему карту острова Монте-Кристо, где хранятся сокровища.
***
В это время отец Бориса, Григорий Михайлович Ефимов, человек земной, без полетов фантазии, решал свои земные проблемы. Сегодня к нему пришел старый его друг, сослуживец и вместе с тем конкурент подполковник Саранцев.
Они, как это принято, спорили, грызлись и пили водку. Саранцев занимал должность заместителя начальника райотдела по оперативной работе, а Ефимов возглавлял следственный отдел. Сам начальник управления в спорах своих замов не участвовал. Полковник Федотов служил последний год и отдавал предпочтение рыбалке, дачному участку и внукам. Его не интересовало, кто из его замов займет его кресло. У кого клыки острее, тот и выскочит в дамки.
Ефимов не скрывал от домочадцев своих служебных тайн и разговаривал с коллегой на повышенных тонах, не смущаясь, что его голос услышат из любого уголка огромной пятикомнатной квартиры, которую он купил год назад. К тому же, кроме жены, никого в доме не было, а та не интересовалась делами супруга. Ефимову стукнуло сорок девять, а Саранцев месяц назад с помпой отметил свое пятидесятилетие. Чего бы им делить? Но вечная конкуренция привела к тому, что Саранцев всегда на полшага отставал от приятеля и позволял верховодить Ефимову, и каждый выпад принимал в штыки.
Не имел Саранцев жилки лидера и очень страдал от этого. Он завидовал решительности и напору приятеля, его бескомпромиссности, жесткости и смелости. Трудный соперник, но, говорят, в тихом омуте черти водятся.
Саранцев знал, что у Ефимова появились крепкие связи в министерстве. Очень сильная и мохнатая лапа создала им крепкую крышу, и теперь Саранцев в открытую подчинялся Ефимову. Он не забыл брошенную другом фразу: «Плохо работаешь, подполковник Саранцев. Выговор с занесением схлопотать можешь!» И Саранцев затаился. Он знал, что это не пустые слова. Такой выговор мог исходить с самых верхов, а значит, его работой интересуются либо о ней докладывают. Однако Саранцев не опускал руки и не ходил с поникшей головой.
Недаром он любил повторять успокаивающую фразочку: «Еще не вечер!» И произносил он ее, как правило, вечером, возвращаясь с работы домой после сумасшедшего дня.
На столе стояла полупустая бутылка с водкой. Грибочки, селедочка, картошка, капуста — полный джентльменский набор. Саранцев развалился на диване, а Ефимов расхаживал по комнате.
— Ты, Николай, совсем перестал мышей ловить, — разорялся Ефимов, размахивая пустым стаканом, который забыл поставить на место. — Четвертый этаж строишь на своей дачке. Увлекся бытом, а может статься, что на быт денег не хватит. Денежки надо зарабатывать, а не получать за так.
— Ишь ты, как заговорил. Ты-то свои хоромы уже построил. Хватит давить, Григорий! Продохнуть не даешь!
— Я не против твоих этажей, Коля. Но дело надо не забывать, а то недолго и в Бутырке проснуться одним чудесным утром. — Ефимов достал из кармана спортивных брюк аудиокассету и бросил ее на колени гостю. — Придешь домой и послушай, как твою банду бездельников в капкан заловили. Козлы! К клиенту домой пришли бабки выбивать, а тот их записал. Хорошо, что лох пришел к моим людям. А если бы у него ума хватило пойти на Петровку?
Саранцев усмехнулся.
— Но это же не доказательство. Пусть хоть фотографирует. Свидетели нужны!
— Свидетель есть. Он записал разговор твоих придурков с торгашом. Дело заводить будем.
— Ладно тебе, Гриша! Я их пугаю, а ты их в сети затаскиваешь.
Никто из этой мелюзги шуметь не станет по-крупному. Не дадим! В конце концов, ребята не вышибают деньги, прикрываясь удостоверением оперуполномоченного.
— Я же не об этом! Если ты не наладишь дисциплину в своем подразделении и кто-то из твоих архаровцев влипнет, то защиты не жди. Одно дело облава, другое дело разгильдяйство!
Ефимов хотел применить другие слова, но, покосившись на дверь, смягчил оборот. Он щадил уши жены: Галина Ефимова не переносила матерщины.
Саранцев заметил, что пары все вышли и его приятель созрел для следующей дозы. Он налил водку в свой стакан и не нашел на столе второго.
Ефимов так и ходил с ним по комнате.
— Стакан-то поставь, Цицерон!
Ефимов вздохнул и сел в кресло. Выпили. После бани и водки Ефимов всегда добрел, но ничего не забывал. Как-то шеф сказал ему: «А ты злопамятный тип, Ефимов». На что подполковник ответил: «Я не злопамятный, у меня память хорошая». Саранцев старался играть роль некоторого балансира. Он был совсем другим человеком. Для него самым важным в жизни оставалась семья. Жена и дочь.
За них он мог глотку перегрызть. Жене тридцать шесть, русская красавица с толстой русой косой и голубыми глазами. Дочь училась в десятом классе. Через месяц будет отмечать семнадцатилетие. Трудный возраст. Саранцев понимал, что день ото дня он моложе не становится, и приходилось приглядывать за своими девочками. Но он знал, что возраст компенсируется званиями. Супруга и так всем подругам давно говорит, что ее муж полковник, на ответственной работе дни и ночи проводит.
В квартире хлопнула входная дверь. У Ефимова вилка с грибом застыла в воздухе. Он встал, подошел к двери и распахнул ее.
— О, глянь, Колян! Ефимов-младший пожаловал. Главный защитник уркаганов. Мы их ловим, а он их отпускает. Ха!
Борис подошел к дверям кабинета, снимая по дороге соболью шапку Заглянув в комнату, он повернулся:
— Привет, дядя Коль! — Стрельнув взглядом на отца, тихо добавил: — Опять нажрался, ловец!
— Ну ладно, ладно, яйца курицу не учат, — попятился назад Ефимов-старший. — Ишь, как они быстро самостоятельными становятся. А давно ли на горшке под столом сидел?
Сын ушел в свою комнату, и лай Моськи его не беспокоил.
— Двадцать лет водили его за ручку по учителям, все деньги на профессоров угробили. Ты думаешь, это ты университет закончил? Это мать твоя его закончила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64