Ее темные глубокие глаза передвигались от Азару к Йарашэну, сидевшему справа от брата, а потом еще ниже, к скрытному тихоне Рэвару и ко мне. Как самый младший и наименее важный член семьи, я сидел почти в самом конце стола, где надеялся затеряться среди шума и пространства залы. Не было здесь равных моей матери по силе, благородству и красоте. Она была самым жизнелюбивым созданием из знакомых мне и самым милосердным, и теперь ее взгляд говорил мне, что она с радостью пожертвовала бы собой, чтобы защитить меня от нового покушения неизвестного убийцы.
– Ты его здесь видишь? – прошептал Рэвар. Он был старше меня почти на три года, но ниже почти на голову и обладал остреньким личиком, напоминавшим мордочку лисы. Я наклонился, чтобы лучше расслышать его шепот.
Вглядываясь в море лиц, наводнявших пиршественную залу, я пытался узнать того убийцу, что сбежал от нас. За столом, ближайшим к помосту, справа, сидели братья, гостившие в замке: мастер Йувейн и мастер музыки Калем, мастер Тадео и еще двенадцать человек, включая Мэрэма. Я знал их всех по именам и был уверен, что никто из них не поднял бы на меня оружие.
К сожалению, я не мог сказать то же самое о посланцах короля Киритана, занимавших следующие два стола. Все они – рыцари и оруженосцы, менестрели и слуги – были мне незнакомы. Я смог опознать только герцога Дарио, кузена короля, – по описанию и гербу: он носил на своей синей тунике золотой кадуцей дома Нармада, а тщательно прилизанные волосы и козлиная бородка походили на языки пламени, объявшие голову.
По левую руку от нас, сразу после стола ишканов, на который я старался не смотреть, стоял первый из столов мешцев. Там я увидел лорда Харшу, горделиво взиравшего на Бихайру, лорда Томавара и лорда Тану, говоривших с женами. Среди прочих знатнейших лордов Меша был и Лансар Раашару, сенешаль отца. Я легче поверил бы, что солнце каждое утро встает на западе, чем в то, что кто-то из них может быть предателем.
Так же я верил и своим соотечественникам, занимавшим второй ряд столов. Там сидели рыцари и их леди, ожидая момента, когда мой отец подаст знак разливать вина. Младшие рыцари и воины занимали следующие столы, вплоть до самых отдаленных уголков залы. Там, слишком далеко, чтобы видеть их отчетливо, я угадывал лица друзей, таких, как Сэньо Нэвэру, и многих других простых воинов, бок о бок с которыми я сражался. Около гранитных колонн, поддерживавших стрельчатую крышу, должен был бы сидеть сейчас и я, если бы не право рождения.
– Никто из них не похож на того, кто стрелял в меня, – прошептал я Рэвару.
– А как насчет ишканов? – Его глаза загорелись. – Ты даже не посмотрел в их сторону, Вэль.
Ну конечно, не посмотрел. А Рэвар это заметил. Его быстрые черные глаза были столь же остры, сколь и его ум. Мэндру и основательный Кэршар часто порицали брата за излишнюю живость и находчивость – поле битвы, на котором ни один из валари долго не продержался бы. Так же как и я, он не имел природной склонности к войне, предпочитая фехтовать словами и идеями. Но в отличие от меня сражался прекрасно, считая войну неплохим способом укрепить волю и разум. Хотя находились те, кто считал его недостойным кольца мастера-рыцаря, я видел, как Рэвар предводительствовал отрядом в битве у Красной горы и попал копьем в глаз сэру Мэнаше с двадцати ярдов.
Рэвар пристально изучал ишканов, должно быть, выискивая на чьем-нибудь лице признак слабости, с той же сосредоточенностью, как и на поле битвы. Я сделал то же самое. Мое внимание тут же привлек горделивый мужчина с лицом, украшенным Длинным шрамом. Хотя его нос был большим и напоминал клюв орла, родители не позаботились снабдить его хоть сколько-нибудь выдающимся подбородком. Глаза напоминали пруды стоячей темной воды, наполненные вызывающими холодностью и презрением. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом, и я уставился на его яркую красную тунику с огромным белым медведем, гербом королевского дома Ишки. Это был принц Сальмелу, старший сын короля Хэдэру. Пять лет назад на турнире в Тароне я обыграл его в шахматы в двадцать три хода. Наверное, принцу было недостаточно выиграть золотую медаль в соревнованиях фехтовальщиков и великолепно выступить в конных скачках и состязаниях лучников; он хотел быть первым во всем и почитал за оскорбление, если кто-то превосходил его хоть в чем-нибудь. Говорят, что Сальмелу прикончил на дуэли пятьдесят человек. Один из его братьев, лорд Ишшур, сидел с ним рядом, вместе с лордом Местивэном и лордом Нэдру, а также другими знатными ишканами.
– Кто-нибудь из них похож на того человека?
– Нет… Трудно сказать, он был в капюшоне.
Прикрыв глаза и прислушиваясь к сотням голосов, я ощутил присутствие того же зла, что настигло меня в лесу. Красные копошащиеся черви чьей-то ненависти снова начали вгрызаться в позвоночник.
Наконец слуги обнесли гостей вином, и отец поднял кубок, собираясь произнести тост. Глаза всех присутствовавших немедленно обратились к нему, в огромной зале настала тишина.
– Мастера Братства, принцы и лорды, леди и рыцари, мы рады приветствовать вас. По странному совпадению нас одновременно посетили посланники короля Киритана и старший сын короля Хэдэру. Мы надеемся, что это добрый знак, предвещающий наступление лучших времен.
Красивый сильный голос отца легко разносился под сводами залы. О, король Шэвэшер и сам был воплощением силы, силы тела и духа, и его длинные руки все еще управлялись с мечом со смертоносной сноровкой. В свои пятьдесят пять он был в самом расцвете сил, так как валари стареют медленнее, чем другие люди, почему – никто не знает. Его длинные черные волосы были пронизаны снежно-белыми нитями седины и плавно спадали из-под серебряной короны, увенчанной алмазами. Еще пять алмазов, выложенных в форме звезды, сияли на серебряном кольце – королевском кольце, которое когда-нибудь перейдет к Азару.
– Итак, в надежде отыскать путь, что приведет нас от войны к миру и удовлетворит всех, мы приглашаем вас разделить с нами хлеб и соль, ну и, конечно же, немного мяса.
При этих словах отец улыбнулся, смягчая официальность приветствия. Потом он подал слугам знак вносить угощение – огромные блюда, наполненные исходящими паром окороками и жареным мясом, а также олениной, лосятиной и прочей дичью. Были там и бесчисленные блюда из птицы: аппетитно подрумяненные утки, гуси, фазаны и перепела – никаких лебедей, конечно. Слуги разносили вдоль столов корзины с темным ячменным и более мягким белым хлебом, выдержанными сырами, маслом, джемами, яблочными пирогами, медовыми сотами и кувшинами с охлажденным темным пивом. Длинные деревянные столы прогибались под тяжестью еды.
Я был очень голоден, но почти не мог есть из-за страшной боли в желудке. Вяло ковыряясь в тарелке, я рассматривал пиршественный зал. По стенам висели гобелены, изображавшие знаменитые битвы прошлого, а также портреты моих предков. Свет сотен свечей выхватывал из тьмы лица Эрамеша, Дарэмеша и великого Элемеша, того самого, что сокрушил сарнийцев в битве у Поющей реки. В их древних ликах я различал черты, передавшиеся моим братьям: гордость Йарашэна, сила Кэршара, неземные спокойствие и красота Джонатэя. Много чем можно было восхищаться в тех древних королях, чьи изображения напоминали нам о том, кому мы обязаны жизнью.
Мои братья, казалось, воспринимали эту обязанность несколько преувеличенно. Уплетая индеек и хлеб, обильно орошая все это пивом, они только и говорили, что о своей решимости воевать с ишканами, если это будет необходимо. Обсуждали они и причины войны: убийство моим дедом на дуэли наследного принца ишканов и его собственную смерть в битве у Алмазной реки. Йарашэн, воображавший себя историком, хотя на самом деле из всей истории его интересовали исключительно битвы и генеалогии, напомнил о войне Двух Звезд в начале эры Закона, когда Меш и Ишка поддерживали противоположные стороны. Ишканы тогда сражались с моими предками за обладание камнем Света и потерпели сокрушительное поражение под Раашвашем; тогда же погиб и их король Эльсу Мэрат. Ужасная насмешка заключалась в том, что исцеляющий ковчег так долго служил источником бед и страданий.
– Ишканы никогда не забудут ту битву, – сказал Азару Рэвару. – Хотя в итоге все сводится к горе.
Все, разумеется, знали, о какой горе идет речь: о Корукеле, одном из величайших пиков на границе между Ишкой и Мешем, как раз за верхним Раашвашем. Ишканы завели старую песню о том, что граница двух королевств должна проходить через его вершину, тогда как мы считали, что Корукель находится на нашей земле.
– Корукель наш, – подтвердил Йарашэн, стирая салфеткой пивную пену с губ. Он был так же красив, как и Джонатэй, а гордостью превосходил Азару.
Интересно, что стоят полмили горы против человеческих жизней? Конечно, многие из наших гор хранили в недрах алмазы, и в этом была истинная причина конфликта. Жизни воинов Девяти королевств тысячелетиями зависели от тех баснословных минеральных богатств, что таили в себе Утренние горы. Из серебра мы делали украшения, гербы и сияющие кольца, из железа выплавляли сталь. А из алмазов, что добывали глубоко под землей или находили в кристально чистой воде горных ручьев, создавали замечательные доспехи. Во время эры Мечей, перед тем как Братства порвали с валари, именно они научили нас работать с этим прочнейшим и красивейшим из камней. Это они открыли способ соединять алмазы с основой из черной твердой кожи и научили нас этому искусству. Хотя слухи о том, что алмазные доспехи даруют валари неуязвимость в битве, несколько преувеличены – стрела или острое копье могут отыскать щель, – многие мечи ломались об эту броню. Один лишь вид армии валари, идущих в битву, их сверкающих рядов, словно бы осиянных миллионами звезд, приводил врагов в ужас на протяжении долгих трех эпох. Валари называли Алмазными воинами, и рассказывают, что никто не мог противостоять нам, кроме как с помощью огня алых джелстеи.
И вот недавно богатая жила алмазов была открыта в горе Корукель. Естественно, что ишканы захотели разрабатывать ее сами.
Когда последний пирог был съеден, а в животах гостей поселилась приятная тяжесть, настало время для круговых речей. Наверное, лучше было отложить возлияния на после того, как обсудят все серьезные вопросы, но валари славятся приверженностью традициям, а после пира – время благодарственных речей гостей и хозяев.
Первым сегодня был герцог Дарио – складный мужчина, двигавшийся быстро и ловко. Подняв кубок с темным пивом, он обратился к моему отцу:
– За короля Шэмеша, чье гостеприимство может сравниться только с его мудростью.
Одобрительный шепот прошелестел по залу, и тут принц Сальмелу воспользовался возможностью, которую герцог Дарио, сам того не желая, подарил ему. Словно медведь, выбирающийся из клетки, он встал, широко расставив ноги. Длинные черные волосы ишкана были переплетены разноцветными боевыми шнурами, правую руку принц положил на рукоять меча, в левой сжимал кубок.
– За короля Шэмеша. Да найдет он в себе мудрость поступить так, как хотим того мы.
Я прикоснулся губами к пиву, и он бросил на меня быстрый острый взгляд, словно бы нанося удар клинком.
Пожалуй, следовало бы подумать об ответном тосте, но злоба в темных глазах удержала меня в кресле. Вместо меня поднялся мой обычно медлительный брат, Кэршар.
– За короля Шэмеша! – Его голос прозвучал, как горный камнепад. Да и сам он напоминал перевернутую гору – словно некая сила сотворила его из глыб гранита, начиная от стройных ног до широченных плеч и грудной клетки. – Да найдет он в себе силу поступить так, как считает нужным, несмотря на то что думают другие.
Когда он закончил говорить и снова сел в кресло, поднялся Джонатэй. Он унаследовал всю красоту и грацию нашей матери и был жизнерадостным фаталистом, любившим играть в жизнь, особенно в войну – с поистине смертоносной сноровкой. Вот и теперь мой красавец брат улыбался – словно бы наслаждаясь словесным поединком.
– За королеву Элианору! Да найдет она терпение слушать мужские разговоры о войне.
После этих слов многие женщины за соседними столами в едином порыве подняли кубки.
– Да, да, за королеву Элианору!
По столам пробежал нервный смешок. Моя мать поднялась, мягко улыбаясь, и расправила складки роскошного черного платья. Хотя она обращалась ко всем присутствующим, казалось, что ее слова предназначены специально для Сальмелу:
– Спасибо всем нашим гостям – они проделали долгий путь для того, чтобы почтить наш дом. Да насытит пища ваши тела и да будут сердца открыты согласию, а не страху.
Сказав так, она, улыбаясь, обратила взор к Сальмелу. В ярких глазах было только предложение дружбы. Но природная грация королевы Элианоры лишь разъярила принца. Он покраснел от гнева и застыл в кресле, стискивая рукоять меча. Хотя Сальмелу бился в круге чести лицом к лицу с пятьюдесятью противниками, он не смог вынести кроткого взгляда моей матери.
Не в силах произнести что-либо в ответ, он бросил быстрый яростный взгляд на лорда Нэдру, как бы приказывая ему говорить вместо себя. Итак, лорд Нэдру, весьма гневный молодой человек, который мог бы показаться близнецом Сальмелу не по внешности, но по духу, поднялся со своего места.
– За королеву Элианору, – произнес он, глядя поверх края кубка. – Мы благодарим ее за то, что она напомнила нам – храбрость превыше всего. И за то, что она принимает нас с такой же теплотой, как некогда здесь приняли се самое.
Этими словами он, видимо, решил напомнить ей о том, что она чужая в этом замке и не имеет истинного права говорить за Меш. Чистая клевета, конечно же. Элианора ви Солару, сестра короля Талану из Кааша, по доброй воле вышла замуж за моего отца, а не за их старого скупого короля.
Так и пошло, тост за тостом – мешцы и ишканы перебрасывались словами, словно покрытыми бархатом острыми копьями. Отец восседал в кресле спокойно и величественно, словно портрет одного из собственных предков. Но, хотя он старался пригасить пламя своего взора, я ощущал целый клубок эмоций, кипевших внутри него:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125