В нем звучали и удивление, и жажда, и скорбь, и горькая ненависть; на мгновение мне показалось, что откуда-то издалека донесся ответный вопль.
А потом оборотень умер – рухнул на землю, словно дерево, и замер среди папоротников и цветов.
Я был очень слаб, словно это мою кровь он пил, и все же как-то поднялся и добрел до Мэрэма. Подошли Атара и остальные. Мастер Йувейн с облегчением обнаружил, что раны на шее Мэрэма не так опасны, как мы боялись. Похоже, оборотень только прокусил вену, чтобы напитать себя, и Мэрэм скорее всего ослабел от потери крови.
– Надеюсь, что это самое худшее. – Лекарь посмотрел на тело оборотня. – Человеческие укусы более ядовиты, чем змеиные.
Он достал джелстеи и погрузился в себя, вызывая целительный огонь. Через некоторое время Мэрэм открыл глаза, и мы помогли ему сесть.
– О Атара, ты убила его! – сказал мой друг, посмотрев в лес. – Хорошо! Он пополнит твой счет до двадцати двух.
Последнее слово оборотня встревожило нас – встречаться с его отцом совсем не хотелось. Так что услышав, что кто-то ломится через лес, мы вскочили на ноги, трясущимися руками сжимая оружие.
Но это был всего лишь Кейн, бежавший к нам через кусты. У тела твари, убитой Атарой, он остановился.
– Я шел по его следам мили две. Видно, опоздал.
Ко мне вернулось достаточно сил, чтобы я смог подойти к нему и тронуть за плечо.
– Ты знаешь, кто это?
Кейн медленно кивнул.
– Мелиадус, сын Морйина.
При этой новости Атара вздрогнула. Ее взгляд устремился куда-то вглубь, словно она увидела что-то ужасное.
Мастер Йувейн подошел к Кейну.
– Сын, говоришь? У Красного Дракона был сын?.. Никогда не слышал!
– До сегодняшнего дня я и сам думал, что это только слухи. – Кейн указал на Мелиадуса. – Мерзость. Ты даже не представляешь себе, какая мерзость.
Он поведал нам то, о чем шептали насчет Морйина: давным-давно, в начале эры Дракона, тот пришел в Вардалуун, чтобы вывести расу неуязвимых воинов из своей собственной плоти. Мелиадус был первым из этой расы – и последним. Ибо Мелиадус, достигнув зрелости и ужаснейшего вида, воспылал ненавистью к творцу и восстал против него. По словам Кейна, он чуть не убил Морйина; тому пришлось бежать из Вардалууна и покинуть лес из-за мстительности своего могущественного сына.
– Раньше Вардалуун был раем, – вздохнул Кейн, поводя рукой в сторону темных деревьев. – Здесь селились люди. Мелиадус, наверное, охотился за ними, убивая одного за другим.
Мэрэм, сидевший рядом с Лильяной и Альфандерри, чуть не подавился.
– Как такое возможно? Не мог же он жить все это время?
Мастер Йувейн задумчиво потер лысую голову.
– Есть лишь одно объяснение: Морйин поделился с ним бессмертием.
– Бессмертием – ха! – Кейн подошел к Мелиадусу и с помощью ножа заставил пальцы его левой руки разжаться. В них был зажат камень, который он принес нам посмотреть.
– Что это? – спросил Мэрэм.
Кристалл формой походил на зеленый джелстеи мастера Йувейна, но был коричневого цвета и покрыт множеством трещин.
– Варистеи. Может быть, тот самый, который Морйин использовал для создания комаров и пиявок – и Мелиадуса.
Все мы посмотрели на уродливый кристалл.
– Совершенно не похож на джелстеи, – протянул Мэрэм.
– Разве? Ты думаешь, что джелстеи бессмертны… но только камень Света истинно бессмертен. Особенно хрупки варистеи – кристаллы жизни. Они умирают – как этот.
– Что же убило камень?
– Он. – Кейн показал на Мелиадуса. – Он сотни лет питался человеческой кровью, и она частично поддерживала его. И также он брал жизнь этого кристалла.
Мастер Йувейн протянул руку, чтобы изучить коричневый камень.
– Но коли у него не осталось жизненной силы, что тогда делал Мелиадус?
– Некоторое время продолжал бы высасывать кровь из оленей или любых несчастных существ, случайно забредших в Вардалуун. Однако скоро ему пришлось бы выйти из леса и отправиться в другие страны в поисках еще одного варистеи.
Мысль о том, что Мелиадус разорил бы земли Алонии и отыскал лес локилэни, заставила мое сердце сжаться от ужаса.
– Если отцом Мелиадуса был лорд Лжи, то кто же его мать? – спросил я Кейна.
– Об этом не сказано. Похоже, Морйин получил сына от одной из женщин племен, что жили здесь раньше.
Воспоминание об окровавленной юной женщине, которую Мэрэм укрыл плащом, все еще горело у меня в мозгу. И о рычащем медведе. Я рассказал об этом Кейну.
– Должно быть, Морйин передал сыну по крайней мере одну способность – силу иллюзий. По крайней мере малую ее часть. Похоже, Мелиадус мог принимать только те облики, в которых предстал перед вами.
Мэрэм вспыхнул от смущения при мысли о том, как Мелиадус провел его.
– Я только не понимаю, почему Мелиадус просто не убил нас всех, когда проник в наш лагерь…
– Это как раз совершенно ясно. Чтобы поддерживать собственную жизнь, Мелиадус нуждался в крови живых существ. Покончив с тобой, он вернулся бы за остальными.
Я стоял, вдыхая запах крови, что пропитала одежду Мэрэма, и запах прелых листьев лесной подстилки, вслушивался в чириканье птиц, размышляя над тем, не те ли это самые, что пытались вонзить в нас клювы.
– Если бы не меткость Атары, из нас получился бы прекрасный обед – как раз по пути к заливу Китов, – сказал Кейн, глядя на стрелы, торчавшие из глазниц Мелиадуса.
Его слова напомнил нам о том, что путь еще не окончен и поиск не завершен.
Теперь встал вопрос, что делать с Мелиадусом. Мэрэм предложил бросить его на съедение волкам, но мастер Йувейн заметил, что те только обломают зубы о стальной твердости шкуру.
– Почему бы нам не похоронить его? – предложил я. – Чем бы он ни был, он все-таки человек.
Все согласились с тем, что следует предать его земле и хотя бы так вернуть матери. Лильяна принесла лопаты, и мы копали твердую, переплетенную корнями лесную землю, пока не вырыли достаточно большую яму, а потом некоторое время стояли, глядя на оперенные древки, пронзившие то, что было единственной человеческой частью этого существа. Стрелы были дороги Атаре, но вытаскивать их она не стала. Потом мы забросали тело землей, так что ничто больше не напоминало о том, какое чудовище Морйин создал из человека.
Позже, когда мы собрались между дымящимися кострами, я сидел, сжимая обломок стали, который когда-то был моим мечом. Казалось, что смерть этого прекрасного оружия – слишком высокая цена за мою жизнь. На мгновение почудилось, что о Мелиадуса сломался не клинок, а моя собственная душа. Потом я посмотрел сквозь лес на могилу и увидел на ней камень Света, сиянием во тьме напомнивший, что глубочайший огонь внутри каждого из нас так же негасим, как и свет звезд.
Глава 24
Ночью мне впервые за последний месяц приснился Морйин. Он возник передо мной во всей своей неземной красоте с золотыми драконьими глазами и заявил, что снова отыскал меня и теперь уж не собьется со следа. За убийство его сына до лжно платить; он отправит за мной других охотников, а если и их постигнет неудача – придет сам.
Я проснулся мокрый от пота, осаждаемый облаком комаров. Со смертью Мелиадуса худшее зло Вардалууна исчезло, но мы все еще оставались в гуще ужасного леса.
В тишине прохладного влажного утра мы оседлали лошадей и без задержек тронулись в путь.
Весь день мы ехали на северо-запад к невидимому океану, постоянно надеясь уловить проблеск воды между деревьями. Холмы поднимались и опускались, как ступени, ведущие в никуда, и лес покрывал их сплошь, лишь изредка пропуская клочки синего неба. Сумерки застали нас в роще желтых тополей. Пришлось провести еще одну ночь в компании кровососущих тварей. Их, похоже, поубавилось, однако большую часть ночи я все равно пролежал без сна, прислушиваясь, не появится ли что похуже комаров.
Воистину, я оплакивал потерю своего меча. Без него я чувствовал себя нагим и одиноким. Как защитить друзей, если настоящий медведь вздумает броситься на нас или слуги Морйина неожиданно нападут в вихре топочущих копыт и закаленной стали? Моя кэлама была незаменима, ибо только в кузницах Годры делали такие удивительные мечи. Да и где найти саблю или длинный меч в диких землях за многие мили от любого обжитого места?
– Я дам тебе свой меч, если хочешь, – сказал мне Кейн следующим утром, когда мы готовились к очередному дню путешествия.
– Спасибо, не надо. – Его сочувствие потрясло меня. – Твой меч – это твоя душа, его так просто не отдашь кому-то.
– Ты ведь не «кто-то», а?
Я сел в седло и коснулся боевого копья, притороченного к боку Эльтару, потом посмотрел на длинный меч, пристегнутый к поясу Кейна.
– Достаточно знать, что у лучшего мастера меча во всем Эа оружие при себе.
Через восемь миль тяжелого пути Вардалуун неожиданно закончился. Мы почувствовали это скорее по тому, как переменился воздух. Нас по-прежнему окружали дубы, магнолии и сикоморы, но на них не висели пиявки, а ветер не приносил стаи комаров. Лильяна, у которой был самый чувствительный нос, сказала, что ощущает слабый запах моря. Добрая весть придала нам сил. Мы были так возбуждены, что даже не остановились перекусить и поели сыра и сухих бисквитов, не слезая с седел.
Вскоре холмы сделались ниже, лес стал перемежаться полями и зарослями боярышника, бузины и высоких черничных кустов. Потом, еще через шесть или семь миль, мы выехали на вершину последнего холма. Перед нами на запад и на восток раскинулись сглаженные ветром дюны – так далеко, насколько хватало глаз. За ними сияли синие воды Великого Северного океана.
– О Боже, доехали!.. – завопил Мэрэм, спустившись к дюнам. Когда мы достигли этих песочных насыпей, напоминавших замки, он просто упал в них с лошади и поцеловал землю. – Спасены!..
Мэрэм повыл немного, как дикая собака, набирая полные пригоршни песка, затем вновь сел в седло, и мы направились через дюны к морю. Хотя все жаждали поскорее добраться до этой великой воды, ехать по осыпавшимся склонам дюн приходилось с большой осторожностью. Мастер Йувейн, выросший на островах Элиссу, показывал нам разные странные растения и называл их: береговая роза, округлые кусты прибрежной сливы, подобный циновке пыльный мельник…
Миновав последнюю дюну, мы выехали на широкий песчаный берег, усеянный ракушками и морскими водорослями. Воз-дух пах солью и доносил до нас шум прибоя. Солнце огромной золотой колесницей катилось на запад по чистому синему небу. Так как час был уже поздний, решили сделать привал. Тем более, что не понимали, куда, собственно, ехать дальше.
– Если это вообще залив Китов, – усомнился мастер Йувейн.
Кейн стоял на песке, рукой прикрыв глаза от яростного блеска оды. Он, похоже, затерялся в воспоминаниях, глубоких, как само море.
– Если мы вышли слишком далеко к северу, тогда залив Китов лежит к западу от нас. – Мастер Йувейн тщательно изучил карты и теперь приготовился дать нам урок географии.
– Мы вышли вполне нормально, – заверил я его.
– А если, напротив, взяли к западу, – продолжал он, глядя на меня, – то все равно промахнулись. В таком случае залив лежит к востоку.
Густые седые волосы Кейна развевались на ветру.
– Залив не может быть больше чем в шесть миль шириной, верно? Если это залив и мы поедем на запад, то берег начнет изгибаться к северу достаточно быстро.
– А если нет, мы проедем много миль без толку. И потом придется возвращаться.
Мы еще некоторое время стояли, обсуждая, какой курс избрать на завтра. Потом со снисходительным смехом вперед выступила Лильяна.
– Конечно же, это залив!
– Откуда ты знаешь? – удивился Мэрэм.
– Потому что я чую китов. – Она смотрела на море, ее ноздри раздувались.
Мы все улыбнулись этому странному заявлению. Но потом я вспомнил, как Лильяна спасла меня от отравленного вина барона Нэркавейджа, и уже не так сомневался в ее правоте.
– Почему бы нам не разбить сейчас лагерь? Завтра решим, каким путем ехать, – сказал я. – Утро вечера мудренее.
Я видел, что Мэрэм все еще истощен после того, что с ним сделал Мелиадус, да и остальные были измучены. Воины после месяцев осады и голода выглядели лучше, чем мы.
Так что мы расстелили спальники на мягком песке и помогли Мэрэму собрать плавник для костра. Кейн, осматривавший берег в поисках бревен или кустарника для того, чтобы укрепить лагерь, наткнулся на множество синих крабов в маленьком пруду между двумя песчаными косами. Он собрал сотню этих странно выглядевших существ в плащ и принес их Лильяне, а мастер Йувейн выкопал несколько моллюсков. Все пошло в рагу, хотя часть крабов отложили, чтобы зажарить на палочках над огнем. Потом мы сидели у огня, разбивая крабов камнями и поглощая сочное мясо, зачерпывали рагу хлебом, испеченным Лильяной, и запивали все это гигантскими глотками темного пива.
Следующим утром я проснулся от резких криков чаек, сражавшихся за остатки крабьих панцирей. Несколько часов мы провели на мелководье, отстирывая одежду от крови и омывая истерзанные тела. Мастер Йувейн сказал, что морская соль хорошо помогает от ссадин и комариных укусов. Вода была холодной, но ее целительное прикосновение все равно приносило радость.
Затем мы собрались на берегу и стали осматривать океан в поисках Морского народа. Увы, сверкающие воды разбивались только волнами.
Мастер Йувейн достал свой варистеи в надежде почуять хоть какое-нибудь присутствие жизни, но отыскал лишь еще несколько крабов.
Атара долго смотрела в хрустальный шар, но если и увидела что-то похожее на могучих пловцов, то нам не сказала.
Альфандерри взял мандолину и пел для моря сладчайшим из голосов, но никто не откликнулся.
– Может, это все-таки не залив Китов, – сказал Мэрэм. – Или Морской народ больше сюда не приходит.
Мы глядели на сияющий горизонт, погруженные в тяжкие мысли.
Потом на лице Лильяны появилось странное выражение, и с лихорадочной поспешностью она принялась стаскивать с себя все еще влажную тунику. Раздевшись, женщина побежала к воде. Скромность требовала, чтобы я отвел взгляд, но я боялся, что обычно хорошее чутье подвело Лильяну, так как чувствовал в ней желание заплыть далеко за линию прибоя, и потому смотрел, как она нырнула в разбивавшиеся о берег волны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125