Кейн замыкал колонну; он сказал, что неплохо разбирается в засадах и никому не позволит подкрасться незамеченным.
Через час езды по прямой дороге лес закончился, уступив место широким фермерским полям. Местность была ровной и открывала обзор на многие мили в любом направлении. На полях колосились овес, ячмень и рожь, на пастбищах у маленьких деревянных домиков жирел скот. Оказывается, наша битва с Серыми произошла очень близко от населенных земель. Позже, когда мы остановились перекусить, я признался, что никогда не видел, чтобы люди за стенами города селились так плотно, а Кейн посмеялся надо мной. Он поведал, что окрестности Нарского тракта еще безлюдны в сравнении с истинными центрами алонийской цивилизации, что лежат вдоль Истаса и реки Пору.
– Что до городов – ты никогда ни одного и не видел. И никто не может этим похвастаться, пока не увидит Трайю.
Так как он, похоже, знал больше, чем все мы вместе взятые, я спросил, не известно ли ему, кто именно стрелял в меня в лесах около отцовского замка.
– Да кто угодно! Вероятнее всего – клирик Каллимуна или его прислужник. Мастер Йувейн прав: только они используют киракс.
При упоминании о яде, навсегда запустившем когти в мои жилы, я вздрогнул.
– Похоже, Серые способны чуять киракс в моей крови.
– Киракс известен как Великий Отверзатель – он открывает двери к смерти. Но если не убивает, то открывает путь к вещам еще худшим.
Я вспомнил свой сон с Морйином и стиснул зубы.
– Не мог ли Красный Дракон использовать его, чтобы мучить меня? Попытаться превратить меня в гуля?
Кейн улыбнулся.
– Киракс был создан для того, чтобы убивать, быстро и ужасно. И невозможно использовать его для того, чтобы превратить человека в гуля.
Я облегченно улыбнулся. Впрочем, мое облегчение длилось примерно секунду.
– Однако для тебя, с твоим даром вэларды, киракс особенно опасен. Если Морйин попытается превратить тебя в гуля, ты должен бороться изо всех сил, чтобы помешать ему.
– Нелегко понять, почему он просто не превратит в гулей всех.
– Ха! – резко засмеялся Кейн. – Достаточно тяжело превратить в гуля хоть кого-нибудь . И еще тяжелее постоянно контролировать превращенного. Это требует всей воли, постоянного сосредоточения. Именно поэтому, слава Единому, гули так редки.
Мы продолжили путешествие. Я старался не вспоминать о Морйине и страшных ядах, что превращают людей в гулей. Стоял погожий денек, небо было синим, светило солнце, и о мрачных вещах говорить не хотелось. Как предупреждал мастер Йувейн, верный способ навлечь на себя беду – это жить в постоянном страхе перед ней. Так что я постарался думать о другом: о малиновках, распевавших нежные песенки, о фермерах, работающих в полях, о солнечном свете, льющемся с небес и освещающем все золотым сиянием…
Той ночью постоялый двор в городке Манаринд обеспечил нас горячей ванной, хорошей едой и спокойным сном. Следующим утром мы проснулись отдохнувшие и были готовы продолжать свой путь в Трайю.
Трактирщик – сильно укороченная версия Мэрэма – спросил, поглаживая круглый живот:
– Уже уезжаете? Ну, да я не удивлен – до города добрых пятьдесят миль. Вы должны поспешить.
Он еще сказал, что у него останавливались и другие компании рыцарей, но ненадолго.
– Вы последние. Боюсь, все приличные гостиницы в Трайе уже переполнены. Никто не хочет пропустить королевское празднество. Я бы и сам пошел, да дела не пускают.
В ясном свете утра он повнимательнее пригляделся к нам и погладил курчавую бороду.
– Так откуда, вы сказали, едете?.. – Особенно долго он присматривался к Атаре. – Два рыцаря валари и их друзья… Ну, могу порекомендовать гостиницу на Речной дороге, недалеко от Звездного моста. Ее содержит мой сводный брат – он всегда оставит комнату для того, кого я пошлю. За небольшое вознаграждение, конечно, я мог бы…
– Нет, спасибо, – прорычал Кейн. Его глаза вспыхнули, и на мгновение я подумал, что он сам пошлет толстого трактирщика куда подальше. – Мы не собираемся останавливаться в городе.
Это явилось для всех новостью. Скрытность Кейна порядком нам надоела.
– Что ж, надеюсь увидеть вас на обратном пути, – сказал трактирщик, вручая счет.
Кейн изучил счет, и его лицо снова сделалось похожим на череп. Он поднял гневный взгляд на трактирщика.
– Овес, который ты давал нашим лошадям, вовсе не так хорош, как тот, что идет людям в кашу. А за воду мы вообще платить не будем, это ведь не Красная пустыня. Теперь приготовь наших лошадей, будь добр.
Трактирщик, похоже, собирался поспорить с Кейном и начал говорить, как тяжело носить воду из колодца и разливать ее по поилкам. Однако один взгляд на лицо Кейна утихомирил его, и он пошел делать то, что велели.
Алчность трактирщика была моим первым знакомством с алонийской жаждой денег, но вовсе не последним. Выехав из гостиницы, мы проезжали владения великих рыцарей. В полях, окружавших просторные дома, оборванные мужчины и женщины работали мотыгами под палящим солнцем. Кейн назвал их крестьянами. Они спали в лачугах, стоявших подле господских домов. Кейн сказал, что рыцари нанимают крестьян возделывать свои поля и позволяют им оставить себе часть выращенного зерна. Такая несправедливость взбесила меня. Даже самый бедный из валари жил на собственной земле, в прочном, пусть даже маленьком, каменном доме, имел право носить меч и драться за своего короля, если вдруг случится война.
– Безземельные крестьяне есть почти везде. Ха, в землях под властью Морйина еще хуже! Он-то просто превращает людей в рабов.
– В Вендраше нет ни крестьян, ни рабов, – сказала Атара. – Каждый там воистину свободен.
– Может быть. Однако говорят, что алонийцы все-таки лучше остальных и что Киритан Нармада – превосходный король.
Атара промолчала, и цоканье копыт по каменной мостовой показалось вдруг очень громким. Я ощущал ее беспокойство. Может быть, ее угнетало тяжелое положение местных жителей, а может быть, она тревожилась, проезжая по землям древних врагов сарнийцев. Чем ближе мы были к Трайе, тем беспокойнее становилась Атара.
Около полудня мы добрались до деревни Сарабэрнэн. Кузница, несколько домов да мельница над быстрым ручьем – вот и вся деревня. Я собирался остановиться здесь лишь для того, чтобы напоить лошадей и купить несколько буханок хлеба, но потом случайно посмотрел на холм к северу от деревни. Его венчало каменное образование, смахивавшее на лицо старухи. Это гранитное лицо наполнило меня щемящим чувством и заставило вспомнить.
– Сарабэрнэн, – произнес я. – Сарбэрн… место великой битвы.
Пока Кейн молча смотрел на Холм Старухи, я нашел местного жителя, который подтвердил, что Морйин действительно был разбит именно здесь. За небольшое вознаграждение он предложил показать нам поле битвы.
– Нет, спасибо. Думаю, мы сами его найдем.
Я повернул Эльтару к пшеничным полям. Мэрэм было запротестовал, говоря, что нужно успеть в Трайю до вечера. Но я его не слушал.
– Это не займет много времени.
Мы двинулись вдоль ручья через владения какого-то рыцаря, без сомнения, отбывшего в Трайю. Нас никто не остановил. Проехав около мили через поля и случайные островки леса, мы прибыли в место, где другой ручей примыкал к первому.
– Здесь Эрамеш нанес удар в центр армии Морйина. Он заставил врага отступить через ручей. Говорят, вода тогда покраснела от крови убитых.
Мы проехали еще немного вверх по течению и остановились В пяти милях к востоку над мирной сельской местностью возвышался Холм Старухи. Если не считать небольшого кургана поблизости – раньше он назывался Холмом Мертвых, – земля вокруг была ровная, как барабанная кожа. Я повернул и поехал к кургану. Там, где раньше были луга, склоны поросли густым лесом. Чуть дальше мы спешились и пошли через дубовую рощу. Я всматривался в корни старых деревьев, пока не нашел то, что искал.
– Смотрите, – сказал я остальным, поднимая продолговатый плоский камень. Это был кусок белого гранита, покрытый оранжевыми и коричневыми пятнами лишайника. За две долгие эпохи камень обточился так, что письмена, выбитые на нем, расплылись и читались с великим трудом.
– Похоже, тут что-то написано на древнем ардике… – Мастер Йувейн водил пальцем по смутно виднеющимся буквам. – Не могу понять…
– Зато я могу: здесь лежит воин валари.
Первый раз в жизни мне удалось преподать мастеру Йувейну урок чтения.
– Десять тысяч валари пали в тот день. Они погребены под этим курганом. Эрамеш повелел вырубить в каменоломнях Трайи множество таких камней и оставил их здесь, чтобы отметить это место.
Мэрэм и Кейн стали осматривать лес в поисках других надгробных камней. Потратив на поиски полчаса, мы нашли только два.
– Где же остальные? – спросил Мэрэм. – Здесь их должны быть тысячи.
– Может, их поглотили леса, – предположил Кейн. – Или взяли крестьяне на фундамент для хижин.
– У них нет уважения к мертвым?
– Это же мертвые валари, – объяснил я, обводя рукой лесную подстилку. – А армия, с которой сражались валари, почти целиком была алонийской.
Да, за десять страшных лет перед концом эры Мечей Морйин завоевал всю Алонию и заставил ее жителей служить себе. В конце концов он привел их к поражению и смерти на той самой земле, на которой стояли сейчас мы. Так что Эрамеш в итоге освободил алонийцев от рабства – но великой ценой. Кто может упрекнуть их за горечь или отсутствие уважения к валари?
Долго я стоял с закрытыми глазами, прислушиваясь к тихим голосам. Люди могут умереть, однако их голоса звучат вечно: в шелесте листьев дуба, в шуме деревьев, в шепоте ветра. Мертвые не требуют воздаяния, не жалуются на вечный холод смерти. Они просят только о том, чтобы огонь жизни их сыновей и внуков не был загашен раньше срока.
Все это время Атара молчала, как камень, что мастер Йувейн держал в шершавых старых руках. Она смотрела на реликвию, пытаясь расшифровать нечто большее, чем письмена.
– Не любишь погружаться в прошлое, да?
Атара печально улыбнулась и покачала головой. Потом взяла меня за руку и увлекла дальше в лес, желая остаться со мной наедине.
– Ты, конечно, знаешь, что многие сарнийские воины тоже погибли в той битве. Но прошлое – это прошлое. Могу ли я изменить его? Воистину нет. Зато будущее!.. Оно словно несотканный гобелен. И каждое мгновение наших жизней – нить. Я должна верить, что в итоге мы соткем мир, отличный от этого.
Ее слова были необычны; я не мог не вспомнить о пауке, который ткал паутину в доме ее отца, и о Серых, которых она увидела идущими через залитый луной луг прежде, чем они там появились. Может, Атара наделена даром видеть будущее?
Но когда я спросил ее об этом, она только засмеялась, сверкнув синими глазами.
– Я не прорицательница. Лишь дважды я что-то прозревала – конечно же, случайно. Или, может быть, Ашторет вложила на секунду в мои глаза свое зрение.
Сейчас было не время обсуждать ее слова. Я посмотрел на солнце и повел Атару назад.
– Становится поздно. – Я склонил голову перед камнем, который держал в руке Мэрэм. – Больше здесь не на что смотреть.
– А что с этим?
Я ножом вырыл яму в покрытой листьями почве и опустил туда камень. Поработав еще немного, пристроил рядом оставшиеся два.
– Здесь лежат тысячи воинов валари, – сказал я, оглядывая курган. – Теперь идем – мы ничего не можем для них сделать.
Вскоре мы вернулись на дорогу и ехали в тишине, на запад к Трайе, так же, как однажды Эрамеш после своей великой победы. Настал седьмой день солдры. Погода была прекрасная, и мили пролетали быстро. Но по сравнению с нашим нетерпением попасть на праздник время тянулось страшно медленно.
Около полудня мы въехали в холмистую местность. Я думал, что полей здесь будет меньше, однако алонийцы возделывали землю повсюду. Террасы, засеянные пшеницей и ячменем, взбегали по контурам холмов зелеными ступенями.
Нарский тракт проходил между двумя такими холмами. На отметке, где дорога повышалась перед тем, как спуститься к более ровной местности, мы впервые увидели Трайю. Я не мог поверить своим глазам. Ибо там, на северо-западе, в нескольких милях езды через прекрасную сельскую местность, над высоченной стеной возвышались величественные башни. Они сияли, словно покрытые алмазной пылью, отражая яркий солнечный свет и копьями вонзаясь в голубой купол неба; другие, более низкие здания – но все равно огромные, – образовывали между ними извилистую линию. Мастер Йувейн сказал, что эти постройки выполнены во время эры Закона из живого камня, удивительного материала великой красоты и силы. Хотя секрет его давно утерян, сияние напоминает людям о славе, к которой они еще могут восстать.
Трайю называли Городом Света. Она раскинулась перед нами под солнцем, словно огромная драгоценность с тысячами граней.
Столица Алонии была расположена в устье Пору, там, где река расширялась и впадала в залив Белен. За городом до самого горизонта сверкали синие воды. Так я впервые увидел Великое Северное море. На выходе из залива темнели очертания множества островов. Самый большой из них, похожий на череп из черного камня, назывался Дамуум – по словам мастера Йувейна, по имени мира, где заточили Темного Ангела, Ангра Майнью. На этом зловеще выглядевшем острове Эрамеш держал в плену Морйина.
Мы приближались к городу с юго-востока. По правую руку был залив Белен, по левую – могучая Пору, змеей извивающаяся по тихой зеленой стране. Мы проезжали поля и земли, лежавшие у самых стен. Мастер Йувейн сказал, что три тысячи лет назад город выходил за эти стены на милю, занимая даже ту землю, по которой мы ехали сейчас. Но, подобно Сильвашу и другим городам, он стал меньше во время эры Дракона. Лишь несколько разбросанных домов и кузниц сохранились за стенами, обозначая прежние размеры города.
Река Пору делит Трайю на две неравные половины, западную и восточную. Восточная Трайя, старейшая часть города, меньше второй – и все же гораздо больше, чем все города, которые мне приходилось видеть. Стена, защищавшая ее, начиналась от берегов залива, извивалась еще добрых четыре мили к юго-западу и заканчивалась крепкой башней, примыкавшей к реке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125